Ниспадающие края головного покрывала служительницы затрепетали, словно под ветром, и в такт им задрожали тонкие листочки ивовых ветвей в руках безмолвных ее наперсниц. По замершей перед храмом толпе пробежал благоговейный вздох.
— Светлая богиня здесь, и она смотрит на вас!— донесся до Кассандры звучный голос верховной жрицы. Она сама почему-то начала расплываться в глазах. А следом за ней и принц, и нестерпимо белая, словно изо льда и сахара, лестница...
— Мама!— чувствуя, как ноги становятся ватными, испуганно выдохнула девушка. Баронесса ее не услышала, однако маленькая и твердая рука стоящей рядом сестры ловко подхватила Кассандру под локоть.
— Тебе плохо, Кэсси?— встревоженно спросила Кристобель.— Вот, держи скорее!..
Зашуршали шелковые складки платья, и дрожащие пальцы младшей дочери барона стиснули скользкие гладкие бока узкой склянки, невесть как оказавшейся на месте веера. Ноздрей коснулся острый, свежий аромат лимона.
— Вдохни немного,— велел голос сестры.— Только медленно и осторожно. Иначе точно в обморок упадешь, кристаллы тойи — средство коварное.
Задыхающаяся Кассандра, прикрыв глаза, послушно поднесла склянку к лицу. Вдох, другой, третий... Дурнота, подкатившая к самому горлу, отступила. Дышать стало легче, а шляпы и плечи стоящих впереди вновь обрели четкие очертания. Кассандра слабо улыбнулась.
— Спасибо,— пролепетала она, а Кристобель вздохнула в ответ протяжно и понимающе.
— Мой первый Ивовый день был ужасен,— понизив голос, сочувственно шепнула она.— И второй тоже. Но с нынешним оба не идут ни в какое сравнение... Ты держись, Кэсси! Это всё, должно быть, скоро кончится.
— Девочки, ради всего святого!..— не поворачивая головы, едва слышно прошипела баронесса Д'Элтар.
Кристобель, осекшись, замолчала, и следом за сестрой обратила взор к храму Сейлан. Торжественная церемония обручения уже подходила к концу — она и впрямь была недлинной.
Принц и его нареченная стояли друг перед другом лицом к лицу, а верховная жрица богини, возложив узкие ладони на их вновь склоненные головы, торжественно вещала о 'жемчужной нити судьбы', 'священном даре' и прочем, о чем непременно следовало упомянуть согласно древнему обряду. Листья ив мелодично шелестели в унисон.
— ...сердец наших отрада и душ наших утешение! Окутай благословенной сенью крыл тех, кто пришел поклониться тебе! Усыпь их путь ясными звездами, сомкни их руки, жаждущие твоей милости, прими обещание, что дают они сегодня друг другу! Услышь их зов! Услышь их зов и откликнись!
Она, прикрыв глаза, умолкла. Утопающий в зелени храм, площадь, мостовую и даже, кажется, сам город окутала внезапная, гулкая тишина. Наследный принц поднял голову.
— Ты ветер, что дышит над пеной морскою,— нараспев произнес он своим мягким, приятным голосом,— и озеро гладкое, что на равнине...
— Ты гриф, над скалою высокой кружащий,— отозвалась дочь герцога эль Моури, глядя в лицо своему суженому,— и рокот глухой в заповедных глубинах...
— Волна океана...
— Луч ясного солнца...
— Цветок, что красою луну затмевает...
— Копья острие, обагренное кровью...
Серебряные ивы зашумели, а притихшая толпа у подножия храма, напротив, затаила дыхание. Прозрачные глаза верховной жрицы Сейлан озарились изнутри небесным светом, а тонкие белые руки, окутанные шелком, распахнулись, как два лебединых крыла.
— Прими мою руку...
— Прими мое слово...
Из расшитого серебром рукава Амбер эль Моури ей на ладонь упала узкая атласная лента. Словно живая, она соскользнула с пальцев девушки и мягко обвилась вокруг запястья наследного принца, играя на солнце зеленью молодых ивовых листьев. Губы верховной жрицы тронула торжествующая улыбка. Повинуясь ей, молодые люди сомкнули ладони.
— Сердце к сердцу,— поплыл над головами одновременно нежный и властный голос,— рука к руке вы пришли сюда дать обещание. И оно было услышано!
Шелковые крылья, взметнувшись к самому небу, обрушились вниз сверкающим белым водопадом. Жених и невеста улыбнулись друг другу, не размыкая рук.
А безмолвствующая толпа, будто враз очнувшись от глубокого сна, зашумела, заволновалась и снова пришла в движение. Душный воздух налился полуденным зноем, заржали истомившиеся лошади, на мостовую полетели цветы, посуровевшие гвардейцы слаженно сомкнули цепь...
Церемония завершилась.
Глава XV
Торжество в честь помолвки наследного принца Геона праздновалось с таким размахом, что затмило собой даже всегдашнее великолепие Ивового дня. Впрочем, ничего дурного в этом не видели даже особо причастные к обоим событиям: обещание, что дали Луноликой будущие супруги, явилось для богини самым желанным даром, а тем, кто верно служил ей под сенью священных ив, и вовсе не на что было жаловаться. Правящий дом, чтя богов и традиции, привык иметь дело с жрецами, которые, в отличие от их небесных покровителей, хоть в миру и не жили, но все же оставались людьми из плоти и крови — к тому же, с немалыми аппетитами. Щедрое пожертвование из казны главному храму Сейлан в Мидлхейме, отдельно — весьма увесистая благодарность верховной жрице за проведение церемонии. Новое святилище Легкокрылой на границе Предгорья и Разнотравья — разумеется, с необходимыми службами, землями и подъемными. Благовония, серебряная утварь, шелк для одеяний служительниц — в каждый храм Геона. Новый колокол в дом богини на Снежной гряде, плюс годовой запас зерна туда же... И всё это — не принимая в расчет, собственно, праздника. Украшение столицы, столы с угощением на центральной площади, прием и полное обеспечение посланников из сопредельных государств, королевский бал, наконец! Золото утекало из казны с такой скоростью, что даже песок в часах мог ей позавидовать. Придворный казначей привычно седел с каждым потраченным ларом, так же привычно экономил на всем, до чего только мог дотянуться, и старался не думать о том, что его ждет всего лишь через полгода: свадьба наследника престола была запланирована на конец декабря, и в сравнении с предполагаемыми расходами меркли даже нынешние.
Граф Бервик, подумав об этом, ухмыльнулся — скаредный казначей среди придворных был непопулярен, даже несмотря на его удивительные при такой жирной должности честность и принципиальность. Собственно, последняя и была причиной столь прохладного к нему отношения: вытянуть из хранителя казны лишнюю монету было все равно что вырвать кость из пасти голодного пса. 'Дай этому скряге волю — он и ее величество на хлеб да воду посадил бы,— подумал Бервик.— За медный грош удавится. Балы ему дорого, парад — 'чистое разорение'... Что не ворует — оно, конечно, хорошо. Но ведь как пойдет нудеть иной раз, так волей-неволей задумаешься, что лучше бы уж воровал! То-то с утра его не видно. Не иначе, как в подвалах заперся и убытки считает'. Губы одного из первых наездников Геона вновь тронула ехидная полуулыбка. В отличие от казначея, балы с парадами он любил.
Граф поднес к губам запотевший бокал игристого, сделал глоток и повертел головой по сторонам — его высочество пропал из виду еще четверть часа назад. Казалось бы, вот только что он подносил золотой кубок ее величеству, смеялся, осыпая пышными комплиментами разрумянившуюся от такого внимания строгую статс-даму... И вот уже нет никакого принца, даже воспоминания не осталось. Только сонм придворных, закутанный с ног до головы в парчу алмарский посланник, склонившийся перед Стефанией Первой, гвардейцы в парадных мундирах, замершие по обе стороны от трона и несколько разочарованная статс-дама с той самой золотой чашей в руках. Его высочества и след простыл. 'Хоть мне бы сказался',— с неясной тревогой морща брови, подосадовал Бервик. Учитывая бойцов магистра щита, тайную канцелярию герцога эль Гроува и корпус дворцовой охраны в полном составе, исправно несших свою непростую службу, всерьез переживать за безопасность принца не было причин — однако такие исчезновения были совсем не в духе Рауля Норт-Ларрмайна. Что за оказия?..
Граф прислонился плечом к гладкому боку колонны и вытянул шею. Плотный полумрак ниши за оркестрантами скрывал его чужих взглядов, позволяя даже на самом многолюдном и шумном празднике побыть в приватности, не теряя при этом контроля за ситуацией — бальная зала просматривалась из укромного уголка великолепно. Только вот как бы ни вглядывался сейчас его сиятельство в пеструю толпу знати, своего друга и повелителя он в ней не находил. Магистры, все трое, здесь. Посланники? Вот они. Первые люди страны, а также вторые и третьи тоже на виду. Герцог эль Виатор с супругой, вдовствующая герцогиня эль Вистан с дочерью и внуками, граф и графиня Бэнтон, прочие, прочие... Но где же будущий король, в конце концов? Даже правитель свободного герцогства Лилии, и тот по углам не прячется! Хотя это, зная его нелюдимый характер, как раз было бы в порядке вещей, подумал Бервик. И уже отведя взгляд от хмурого лица Трея эль Моури, вдруг сжал пальцами тонкую ножку бокала. Его осенила догадка — столь же простая, сколь невероятная.
— А вы времени зря не теряете, ваше высочество,— еще раз оглядев присутствующих и убедившись в том, что не ошибся, тихо проронил граф. После чего, одобрительно крякнув, с широкой улыбкой опрокинул в себя остатки игристого. И расслабился.
Амбер эль Моури, будущей королевы Геона, среди присутствующих не было тоже.
Звуки шагов отдавались под потолком гулким эхом. Темнота, наглухо запертые окна, плотно сомкнутые края тяжелых бархатных занавесей — и прохлада. Такая желанная, едва слышно пахнущая еловой хвоей и снегом, какой по нынешнему времени не найдешь больше нигде. Рауль остановился у длинного, скрытого мраком стола и прикрыл глаза. Вдохнул полной грудью. Улыбнулся: магистры ценили личный комфорт и заботились о том, чтобы в малом зале заседаний можно было находиться, не задыхаясь от духоты. Даже слуг для уборки сюда впускали не чаще раза в неделю, а до и после собраний дверь запирали на ключ. Впрочем, для наследного принца это препятствием не стало. Он давно уже протоптал в малый зал дорожку и последнюю неделю всерьез раздумывал над тем, чтобы разнообразить скудный интерьер еще и диваном.
'Надо будет все-таки распорядиться, — подумал Рауль, присаживаясь на угол стола.— Под предлогом заботы о почтенных мэтрах. Уж по крайней мере одному из них эта идея точно понравится!' Его высочество, вспомнив темпераментного магистра щита, не удержался от смешка. Слабость графа Рексфорда к прекрасному полу не знала границ и замков, тем более что ключ от двери в зал заседаний у него имелся по праву, а отсутствующую кровать вполне успешно заменял дубовый стол. Любопытно, сколько придворных дам благодаря его крепкой крышке и природному обаянию магистра простились здесь с супружеской честью?.. Рауль, прикинув в уме, решил, что никак не меньше половины. Хотя насчет первой статс-дамы насмешник Натан, скорее всего, привирает.
Принц опять улыбнулся, всё так же не поднимая век. Тишина и темнота — вот всё, что ему сейчас было нужно. Жаль, передышка выйдет короткой, но если повезет, ближе к рассвету можно будет попробовать исчезнуть из бальной залы снова. Конечно, ее величеству очередной 'побег с тонущего корабля' вряд ли понравится, но... 'Я, в конце концов, пока не король',— подумал Рауль. Сейчас был как раз один из тех редких моментов, когда ему это определенно нравилось. Что за жара! И когда она уже, во имя всех богов, кончится?
Пальцы левой руки бездумно скользнули к запястью правой, сминая гладкий атлас ивовой ленты. Похоже, древний и порядком уже забытый обычай скоро вновь войдет в моду! 'Надоумили, или это была ее личная инициатива?'— подумал принц. В последний раз, должно быть, ленту в день помолвки невеста жениху повязывала не меньше полувека назад. 'Хотя это в столице,— мысленно признал его высочество.— А как оно в северных горах — боги знают... Может, там и сейчас жена в первую брачную ночь мужу ноги моет и потом этой водой умывается?' На секунду представив себе Амбер в брачном уборе, покорно склонившуюся над серебряным тазом, принц поморщился. Даже если в герцогстве Лилии пережитки прошлого до сих пор правили бал, здесь было не герцогство Лилии, и увидеть то, что пригрезилось, воочию Раулю совершенно не хотелось. Не только потому, что он любил Амбер. Он уважал ее, как равную себе. 'Но лента — это, пожалуй, правильно,— оглаживая прохладный атлас, решил он.— Налицо вся серьезность намерений и знание традиций. Ее величеству должно было понравиться'. Вспомнив о бабушке, принц чуть нахмурил брови. Стефания Первая редко говорила с ним о его будущей супруге, а когда разговор все-таки касался Амбер, Рауль никогда не слышал в голосе королевы даже намека на недовольство, однако всегда его чувствовал. Неясное, недосказанное, может быть, даже неосознанное до конца, но оно, недовольство это, было. Только вот кто на самом деле так претил Стефании? Дочь герцога или ее семья? Или то, что согласиться на этот союз Геон вынудила безысходность?.. Отсутствием наблюдательности его высочество никогда не страдал и при общении венценосной бабушки со своим будущим тестем присутствовал не раз: Трей эль Моури, без сомнения, Стефании Первой не нравился. Но того внутреннего напряжения, которое порой читалось в глазах королевы при виде Амбер, сам герцог у нее не вызывал точно.
Да, об этом стоит подумать, сам себе сказал Рауль. А еще лучше, наверное, подгадать момент и напрямую спросить у бабушки. Стефания всегда ценила прямоту, так что...
В дверь коротко, вежливо постучали. Принц вздохнул и поднял голову — не иначе, как Натан. Нашел все-таки. Что ж, даже несколько минут отдыха в нынешних обстоятельствах уже счастье! Он нехотя сполз со стола, потянулся и открыл глаза. Дверь малого зала заседаний вопросительно, словно извиняясь, скрипнула, и темноту разрезала узкая желтая полоса.
— Ваше высочество?— услышал Рауль.— Вы здесь? Простите, что нарушаю ваше уединение...
— Госпожа эль Моури?— после паузы выдавил из себя принц. Он ожидал увидеть кого угодно, от графа Бервика до кого-нибудь из фрейлин королевы, но появление на пороге собственной невесты застало его врасплох и еще сильней — озадачило. Впрочем, с удивлением Рауль справился быстро.— Не извиняйтесь, прошу вас. Вы мне нисколько не помешали.
— Значит,— тоже после некоторой заминки спросила она,— я могу войти?
— Разумеется,— делая приветственный жест рукой, улыбнулся наследный принц. Мысленно теряясь в догадках, что Амбер вдруг могло от него понадобиться, и как она вообще его здесь отыскала. Не говоря уж о том, что за спиной дочери герцога не маячило даже служанки, девушка была одна. И пусть она теперь официально считается его невестой, но не слишком ли это смело, практически на виду у всего Геона искать встречи наедине? И, главное, с чего бы вдруг?
Додумать его высочество не успел. Амбер эль Моури перешагнула через порог и закрыла за своей спиной дверь. Темнота, царящая в зале, сгустилась вновь. А наступившая было тишина через пару мгновений наполнилась новыми звуками — шелестом платья и частым дробным стуком каблучков.
— Наверное, следует послать за свечами, — опомнился Рауль. — Мне эта комната знакома с детства, но вам...
