— Сезам, давай-ка без этих твоих штучек: не лови меня на слове. Ты же прекрасно понимаешь, куда мне надо. Так что давай!
Но неумолимая машина выдала надпись:
"Задание непонятно".
— Ну что тут непонятного? — вскипел я. — Мне надо увидеть квартиру Насти в момент её посещения. Так понятно?
Мигнула равнодушная надпись: "Да" и исчезла, уступив место изображению.
Я увидел себя, стоящего перед Лори, который с угрюмым видом совал под мышку "труд" Адольфа Гитлера, и Настю, сидящую в сторонке на диване, закрыв ладонями лицо.
При виде Насти, такой живой и такой недосягаемой у меня всё перевернулось внутри, что, конечно, не добавило мне присутствия духа, но распускать нюни было не время. Я смотрел во все глаза, боясь пропустить главное.
Перед моей фигурой на экране и понурившимся Лори раскинулся экран, на котором копошились обитатели Биэлы, отделённые от нас невидимой преградой.
Я что-то сказал или спросил у Лори. Он исподлобья зыркнул своими глазищами, но ответом не удостоил, а лишь продолжал напряжённо следить за экраном. Это я сейчас увидел, что он выжидал момент, а тогда мне всё это было забавно. Моя физиономия, видимая мне сейчас сбоку, насмешливо кривилась, я чувствовал себя этаким всемогущим божеством, которое соблаговоляло снизойти к нуждам мелкого страждущего.
Звука не было, но я и не возмущался: меня предупредили заранее.
И вот я-тамошний, или, лучше сказать, тогдашний, повернулся к экрану и слегка шевельнул руками, видимо, подавая браслету команду открыть проход между мирами. Как только это произошло, морда Лори мгновенно исказилась до неузнаваемости: в тот момент он начал орать не своим голосом. Проскочив плоскость экрана, он кинулся в самую гущу растений, припадая от тяжести "Библии" на одну сторону и постоянно её поправляя под мышкой. Вцепившись в ствол извивающегося растения-гиганта, он хищно ощерился и широко раскрыл пасть, которую уже никак нельзя было назвать аккуратным словом "рот". При этом он вибрировал всем телом, подпрыгивал, как обезьяна, увидевшая своего кровного врага и смотрел на нас горящим от ненависти взглядом.
В тот же момент сразу несколько бичей взвились в воздух, мгновенно удлинились до безобразных размеров и набросились на Настю. Я успел заметить, что в тот момент она только-только начала отводить руки от лица, видимо, поражённая необычным для "квартиранта" воплем. Но уже в начале этого движения она оказалась спелёнутой тугим клубком щупалец и втянутой в гущу растений по ту сторону экрана.
Атака в сторону моей бесполезно и бездарно стоящей фигуры окончилась безрезультатно, вызвав мгновенную реакцию браслета в виде ослепительных фиолетовых вспышек, сразу же умеривших аппетит нападавших хищников.
Едва добыча пересекла границу миров, Лори тут же сорвался с места и, с удивительной ловкостью перескакивая с одного куста на другой, стал быстро удаляться, при этом голова его была повёрнута назад едва ли не на сто восемьдесят градусов. Мелкозубая пасть его, не закрывающаяся ни на мгновение, продолжала источать невероятный для такого неказистого тельца вопль. Теперь стало совершенно ясно, что этот "крик души" был для многоруких хищников безусловной командой, которую они и принялись прилежно выполнять, передавая друг другу тело Насти, так что получалось, что оно двигалось с той же скоростью, что и лопоухий похититель.
— Сезам! — нервно выкрикнул я. — Вперёд, за ними!
Проскользнув в тот экран, что находился в прошлом, мы двинулись следом за экзотической компанией, держась возле неё на расстоянии метра. Я мог бы дотянуться до них рукой, если бы не временной барьер. Я не отрывал глаз от Насти, терзаемой жестокими и тупыми похитителями. Уже первые метры кошмарного путешествия оставили на её нежном теле страшные следы. Каждое щупальце, принимавшее по ходу передвижения её тело, впивалось в него, с ужасающей силой нанося удар и обвивая тугим кольцом. А то, которое разжимало свои смертоносные объятия, чтобы передать добычу соседу, чуть ли не с кожей отдиралось от него, сдирая при этом остатки одежды.
Слёзы душили меня, я вздрагивал при каждом ударе, с невыразимым отчаянием наблюдая, как инопланетные чудовища истязали нежное тело, оставляя на нём рваные раны и иссиня-чёрные пятна, и не в силах был вмешаться. Тысячу раз прав был дед, когда говорил, что нет сил смотреть, когда на твоих глазах гибнут невинные, а ты ничем не можешь им помочь. Теперь я в полной мере оценил его неприязнь к путешествиям во времени.
А гонка продолжалась. Десятки щупалец тянулись в служебном рвении к Насте, стремясь помочь страшной процессии в её продвижении к неведомой цели. Лори всё бежал и бежал впереди, оглашая окрестности своим безумным криком. Слышать я его не мог, но безобразно разинутая пасть и перекошенная морда не оставляли в этом сомнений.
Не могу сказать, сколько продолжалось это изуверство. Слёзы бессилия туманили мне глаза, зрелище было невыносимым, но отвернуться я не мог, чтобы не упустить единственный шанс. Ждать — единственное, что мне оставалось.
Смотреть на изуродованное тело Насти я был не в состоянии. Лица её, мелькавшего среди месива извивающихся щупалец, я не узнавал. В рваных ранах и кровоподтёках, оно приводило меня в ужас. Страшный вопрос терзал мою измученную душу: жива ли? Вынести такое не по силу и мужскому организму, что же говорить об этом нежном существе?
Не передать, что я пережил за эти минуты, показавшиеся мне вечностью! Но вот Лори остановился, воздел кверху скрюченные в экстазе лапы, отчего книга, которую он всё ещё тащил с собою, вывались у него из-под мышки и нырнула вниз, в шевелящиеся заросли. Он что-то выкрикнул, обращая морду к низко бегущим облакам и тоже юркнул следом за книгой. Туда же втянулось и тело девушки.
— Сезам! Не отставать! — крикнул я. — Держаться вплотную к Насте!
До дрожи в руках я боялся потерять её из виду в этом жутком лесу.
И вдруг лопоухий негодяй исчез, словно испарился! А Настю оставил на растерзание мерзким тварям!
Однако то, что произошло вслед за этим, привело меня в недоумение: щупальца бережно, — именно бережно! — опустили Настю на почву, заколыхавшуюся под ней, как студень, и... отступили! Просто втянулись в почву, образовав вокруг жертвы небольшую поляну.
Ожидая всего, что угодно, вплоть до жестокой расправы, я не поверил своим глазам! Но для радости не было причин: Настя лежала передо мной всего в каких-то тридцати-сорока сантиметрах и вид её был ужасен! Тело представляло собою кровоточащее месиво!
Пора!
— Сезам! — голос мой дрожал. — Координаты запомнил?
"Да".
Равнодушная машина совсем не разделяла моих чувств. Ну и фиг с ним! Лишь бы помог!
— Тогда давай: те же координаты в настоящем времени! И на той же планете! — торопливо дополнил я, опасаясь, что он опять начнёт морочить мне голову астрономическими подробностями.
Обрамление экрана изменилось: красный цвет уступил место уже привычному голубому, а вместе с ним поменялась и картинка. И то, что я увидел, заставило меня содрогнуться!
Тело Насти теперь покоилось в какой-то жидкости янтарно-зелёного цвета. Ею была наполнена ёмкость, образовавшаяся в результате подъёма почвы по периметру на высоту, достаточную, чтобы тело оказалось полностью погруженным в эту импровизированную ванну.
Но самым ужасным было не это. Щупальца, которые перед этим положили Настю на землю, теперь склонились над нею, и, пронзая тело девушки в нескольких ,особо израненных, местах, закачивали в неё какую-то тёмную мерзость, видимую даже сквозь их шершавую оболочку!!!
У изголовья Насти восседал Лори, увешанный теми самыми драгоценными побрякушками, и, раскачиваясь из стороны в сторону, гундосил какую-то тягучую мелодию, похожую на чукотские напевы.
Вокруг ёмкости, где плавало тело Насти, сидели такие же лопоухие создания, как и сам Лори, и, молитвенно сложив лапки, заворожённо смотрели ему в рот. Чуть позади каждого из них горками возвышались те самые конфеты, которые я "подарил" первым заходом. Они теперь были поровну поделены между всеми, принимавшими участие в "таинстве", лориками.
Сам же "Большой Чукча" сидел на горке из кусков препарированной гигантской шоколадины, которую перед отправкой сюда "утопили" растительные осьминоги.
Кровь бросилась мне в голову!
— Сезам! — подскочил я к самой кромке экрана. — Откройся! Ах, сволочи! — выкрикнул я и тут же закашлялся: смесь парной сырости и невыносимой кислятины ударила мне в лицо.
Моего секундного замешательства хватило, чтобы вся компания исчезла во главе со своим вождём.
Но мне было не до них! Я прыгнул на зыбкую почву, заходившую подо мною ходуном, и подбежал к ёмкости, где лежала девушка, всё так же невозмутимо накачиваемая жуткими насосами. Я её не узнал. Вид почерневшего и раздувшегося тела исторг из моей души душераздирающий крик! Я окунул руки в вонючую жидкость, где плавало тело Насти, и, просунув их под её спину, попытался поднять её. Но не тут-то было: оно весило чуть ли не полтонны! В тот момент я позабыл обо всех своих чудесных возможностях.
— Сезам... Помогай же!.. — простонал я в отчаянии.
Ноша мгновенно сделалась лёгкой, как пушинка. Я поднял её и, с трудом преодолевая сопротивление впившихся в неё тварей, понёс к экрану. Давалось это нелегко: щупальца не желали отпускать добычу.
— Сезам! Чёрт тебя подери! Ты что, не видишь? Где ж твоя защита?!
Фиолетовые вспышки сразу вынудили хищников отступить. С громким чавканьем, оставляя на теле девушки страшные дыры, они выдёргивались из него, обдавая напоследок меня чёрной гадостью. Вонь стояла невыносимая!
Я переступил светящийся порог и прохрипел:
— Сезам! Отбой!
Экран фукнул, вдавливая в комнату последнюю порцию ароматов Биэлы, и погас. Я бережно опустил свою ношу на пол и в изнеможении опустился рядом.
Боже мой! Что осталось от моей Насти! Чёрный, источавший невероятную вонь кусок мяса, , из безобразных рваных дыр которого лилась тягучая тёмная жидкость. Она заливала пол вокруг, а я сидел, тупо смотря на неё, и совершенно не знал, что предпринять? И не поздно ли вообще что-либо предпринимать? От безысходности хотелось выть.
— Сезам! — всхлипнул я. — Ну подскажи же, как вернуть Настю к жизни?
Я не сразу разглядел надпись, загоревшуюся передо мной. Кое-как протерев заплывшие вязкой вонючей гадостью глаза, я прочитал:
"Надень браслет на руку Насте".
И только-то?
Ни секунды не раздумывая, я сорвал с руки браслет и кое-как напялил на безобразно раздувшуюся руку Насти. При этом браслет чудесным образом растянулся до желаемых размеров. Ну ясное дело: не наши технологии.
Я вдруг почувствовал, что проваливаюсь в чёрную бездну небытия. Это-то как раз и понятно: отсутствие энергетической подпитки тут же отправило меня в глубокую отключку.
"Что ж, — уже в полусне удовлетворённо проплыла мысль, — можно и вздремнуть... Браслет своё дело... знает... туго..."
20. Не понос, так золотуха
Очнулся я от поцелуя, и моё истерзанное сердце радостно затрепетало, когда я услышал капризный голосок:
— Милый мой, ты дрыхнешь уже целые сутки! Пора бы и совесть иметь! В конце концов, мне просто скучно одной!
Я открыл глаза. Надо мною склонилась Настя — живая Настя! — и при этом ласково улыбалась мне.
— Боже мой! — вскрикнул я и с силой обхватил её. — Неужели получилось?!
— Вовка! — пискнула она придушенно. — Сумасшедший! Задохнусь!
Ещё не веря своим глазам, я отстранился и, держа за плечи, пожирал её глазами.
— Боже мой!.. — повторял я в счастливом упоении. — Боже мой!.. Какое счастье!..
— Господи! — Тревога и недоумение послышались в её голосе. — Да что это с тобой? Приснилось что нехорошее?
— И она ещё спрашивает! — воскликнул я. — Пережить такое!
— Какое "такое"? — удивлённо взметнула она свои брови. — Ну хватит причитать! Скажи что-нибудь вразумительное! У меня тут куча вопросов накопилась, пока ваше величество почивать изволило. Во-первых, почему мы здесь, а не у меня? Во-вторых, где моя одежда? И что это за металлическая дама с ангельским голоском и нахальными манерами разгуливает по твоей квартире? Что за нововведения? А эта чёрная вонючая слизь? Что это, я тебя спрашиваю?
Её голосок журчал, сладкой патокой разливаясь в моей душе, а я сидел и слушал его, как чудесную музыку, даже не вникая в смысл того, что она мне говорила. Пережитый кошмар уже, действительно, казался мне дурным сном. Но впечатления были слишком яркими и осадок от пережитого — слишком горьким, чтобы всё это могло оказаться всего лишь сновидением.
— Ну? — обиженно надула она свои губки. — И чего ты молчишь?
— А?.. — наконец очнулся я.
— Привет! — покрутила она возле виска. — Я тут распинаюсь перед ним, наизнанку, понимаешь ли, выворачиваюсь, а он меня даже и не слушает!
— Я слушаю, Настенька! Я только и делаю, что слушаю твой голосок, упиваюсь твоим лицом, твоим телом! Я не могу поверить, что ты снова со мной! Это просто чудо!..
— Ну-ка, погоди, — она деловито отстранилась. — Хватит лозунгов, мы не на демонстрации. Давай, рассказывай всё по порядку, да потолковее. Что тут у вас приключилось?
— "У вас"... А ты, что же, совсем ничего и не помнишь?
— Ну как "ничего"? Помню как Лори заорал таким дурным голосом, что я вздрогнула. Потом что-то ударило меня по голове и я отключилась. И всё. Очнулась почему-то здесь, совсем голая и в луже какой-то вонючей чёрной гадости. Я было подумала, что у тебя тут канализацию прорвало. Потом смотрю — браслет у меня на руке, а ты рядом дрыхнешь в этой же луже, довольный такой! Знал бы ты, чего мне стоило самой отмыться, а потом отмыть ещё и тебя! При этой-то дуре железной!
— Это Глашка, — улыбнулся я.
— Да мы уж познакомились! — скривилась Настя. — Имели такое удовольствие... Но это ладно, это потом, давай, колись! Что это всё значит?
— А как ты себя сейчас чувствуешь?
— Да нормально! — она похлопала себя по бёдрам и пожала плечами. — Как всегда!
— Слава Богу! — вздохнул я и огляделся. Мы сидели у меня в спальне. За окном ярко светило солнце. День был в самом разгаре. — Я уж и не чаял тебя увидеть живою...
— Ну и долго ты будешь томить меня? — возмутилась Настя, видя, что я никак не выйду из восторженного ступора.
И я повиновался. Вначале сбивчиво, потом, всё более увлекаясь и заново переживая, я стал пересказывать историю её похищения. Говорил я долго, она слушала меня, не перебивая, только изредка хмурилась и брезгливо передёргивала плечами. Рассказ производил на неё удручающее впечатление.
— Если хочешь, можешь просмотреть заново сама. Браслет у тебя на руке — всё покажет во всех подробностях.
— Издеваешься? Бр-р! — она решительно стащила прибор с руки и протянула его мне. — Я не смогу. Мне же теперь это сниться будет!
Я ласково привлёк её к себе:
— Моя сладкая... Всё уже позади...
Она чуть отстранилась и строго спросила:
— Ты теперь видишь, что с этой штуковиной шутки плохи?
— Да-да, конечно, — я надел "штуковину" на руку и вновь, как тогда, в первый раз, всё тело моё, от макушки до самых пяток, прошили тоненькие иглы молний: браслет опять приноравливался к ритмам моего организма.