Джон Шеттлер - "Киров-6: Падшие ангелы"

* * *

— Букин займется операцией с Ми-26, — сказал Федоров. — Я назначаю вас командиром спасательной группы.

— Так точно, товарищ капитан второго ранга, — Трояк, сложив на груди крепкие руки. Он был сосредоточен и готов.

— Учитывая, что мы знаем, где Орлов, каковы ваши соображения?

— Малой группы будет не достаточно, — сказал Трояк. — Нам нужно будет захватить и удержать объект, чтобы найти и безопасно вывести Орлова. — Он указал на разложенную на столе карту города. — Проблема в немцах. Они движутся по дороге, на которой мы заметили ту колонну. Если мы не остановим их, вскоре они смогут достичь гавани.

— Мы можем остановить их?

— Думаю, что да, товарищ капитан. У нас хорошее вооружение, включая противотанковое, а также ПЗРК, не говоря уже о двух танках и БТР-ах.

— Где бы вы высадили основные силы?

— Вот здесь, прямо в гавани, на широком пляже у перешейка. Это рядом с объектом, где находится Орлов. Все, что нам нужно сделать — это перекрыть вот эти дороги, ведущие в район порта. Я выставлю там заслоны и мы остановим немцев.

План выглядел хорошим. У них были достаточные силы, и они были русскими. Его беспокоило лишь то, что внезапное появление кораблей на воздушной подушке и современных морских пехотинцев может встревожить местное население, но вряд ли больше, чем война и немцы, которые катились на юг, словно лесной пожар.

— Возможно, местные примут нас за подкрепления, учитывая их отчаянное положение, — сказал Федоров. — В конце концов, мы русские, как вы и сказали. Все, что нам нужно, это сказать, что нас прислали из Баку с новейшей техникой.

— Именно так мы и поступим, товарищ капитан. Проблем, с которыми мы не справимся, не возникнет, — уверенно сказал Трояк.

— Полагаю, что вы правы, но что, если бы воспользовались Ми-26? Могли бы мы его защитить? — Это был ключевой момент. Они не могли допустить потери либо повреждения вертолета, кроме того, оставалась и проблема с топливом.

— Мы могли бы приземлиться на оконечности вот этого перешейка, — сказал Трояк, указывая на карту. — Затем мы могли бы отправить роту, оставив отделение охранять вертолет. Этого должно хватить. — Старшина понимал, что Федоров очень беспокоился о вертолете.

— Так что лучше — отправлять крупные силы или предпринять быстрый налет с использованием вертолета?

— В любом случае у нас не будет слишком большой огневой мощи, — сказал Трояк. — Если немцы атакуют крупными силами, нам нужно будет выставить наши силы на берегу против них. Если мы воспользуемся вертолетом, мы сможем взять до девяноста человек, половину личного состава и без бронетехники. В этом случае нам нужно будет полагаться на скорость. Я выступаю за десантную операцию всеми силами. У нас есть танки и БТР, и они могут оказаться очень полезны.

— Да, но мы не должны ничего и никого здесь оставить. Вся техника должна быть вывезена — как и все наши люди. Если кто-то погибнет, мы должны будем забрать тела. Мы не можем оставить здесь никого.

— Мы никогда никого не оставляем, товарищ капитан. Можете быть уверены.

— Хорошо. Начинайте готовить операцию. Нам нужны корабли на воздушной подушке и тяжелая техника, которую они могут перевозить. Мы должны быть готовы в течение нескольких часов. Я займусь координацией с Букиным как старший по званию.

— Это не проблема, товарищ капитан. Для него я все еще товарищ старшина.

* * *

Вскоре Ми-26 снова сел на палубу "Анатолия Александрова" и морские пехотинцы принялись за погрузку своих грузов. Добрынин носился по кораблю в поисках любых дополнительных припасов, и вскоре большие баки вертолета были заправлены под завязку. Он думал, что они захотят немедленно отправиться к тихоокеанскому побережью, но Федоров рассказал ему о внезапной смене планов.

— Вы хотите снова забрать Ми-26?

— Нет, если удастся этого избежать, но мне нужно, чтобы он был здесь, если у нас возникнут проблемы, — пояснил Федоров.

— Адмирал настаивал на особой важности операции на востоке, Федоров. Это очень долгий путь. Что за задержки?

— Вы говорите так, словно мы опаздываем. Вспомните, что сейчас 1942 год. До того момента, когда мы должны быть на Тихоокеанском побережье еще почти три года.

— Товарищ Федоров, у нас есть два корабля на воздушной подушке проекта "Кальмар", на каждом из которых находится плавающий танк ПТ-76 и 60 морских пехотинцев. Кроме того, у нас есть еще больший корабль проекта "Аист" с тремя БТР и еще большим количеством морпехов. У вас есть штурмовая группа в 180 человек. Зачем вам еще и вертолет?

Федоров понимал, как Добрынин беспокоился обо всем, и на него давила напряженность происходящего.

— Он нужен мне в резерве до достижения результата. Я знаю, что вы беспокоитесь об операции Букина, но мы сделаем все — и это и на востоке, — успокоительно сказал он. — Мне придется оставить здесь какие-то силы для защиты "Анатолия Александрова". Мы не можем потерять корабль и его реакторы. В противном случае ни один из регулирующих стержней не будет иметь значения. Оставьте это мне.

Он все еще терзался опасениями и глубоким внутренним беспокойством по поводу этих двух стрежней. Он понятия не имел, будут ли они работать и некоторое время обдумывал ситуацию.

Предположим, мы благополучно выполним эту операцию. Предположим, что дальше мы используем стержень ?25 и все пройдет именно так, как мы ожидаем. Тогда мы окажемся в 2021. Что дальше? Дальше мы узнаем, смог ли вертолет добраться до Тихоокеанского побережья и связаться с "Кировом". Когда мы вернемся, это станет историей. А что если мы узнаем, что операция потерпела неудачу — из-за нехватки топлива, вызванной тем, что я упорно настаивал на использовании Ми-26 для поисков Орлова. То, что он был еще здесь, просто соблазняла использовать его снова. Мобильность, которую он способен обеспечить, очень желанна... Но если я стану причиной того, что он так и не доберется до Карпова, что тогда? Что сделает Карпов, запертый в прошлом с тремя самыми мощными кораблями в мире?

Он думал об это, задаваясь вопросом, что будет, если начнется еще одно сражение с американцами на Тихом океане. Ситуация будет слишком заманчивой для Карпова, и у него действительно будет возможность изменить все. Но даже если мы доберемся до него, даже если эти два стержня будут работать, куда они забросят "Киров" и остальные корабли? Адмирал просто предположил, что они вернутся домой в 2021, но это было отнюдь не обязательно. Они могли отправиться куда угодно, хоть еще дальше в прошлое!

Он снова уперся в тупик. Не было никакой возможности это узнать. Все, что они могли, это просто брести, словно слепые в темноте. У них не было понимания тех сил, с которыми они играли, и они никак не могли действительно контролировать свои перемещения во времени.

И еще этот инцидент в Иланском... Что на самом деле случилось? Был ли это разрыв во времени, в который я прошел, или я сам как-то спровоцировал это перемещение? Трояк спустился по той же лестнице, и с ним ничего не случилось. Но Миронов поднялся по ней и попал из 1908-го в 1942-й! Это просто сводило с ума.

Если это был разлом, разрыв в ткани времени, вызванный Тунгусским метеоритом, то он явно допускал перемещение между двумя точками континуума. 30 июня 1908 года было жестко связано с августом 1942*. Промежуток составлял тридцать четыре года. Что случится, если я пройду по этой лестнице с другой стороны в этом времени? Меня тоже перебросит на тридцать четыре года вперед? Я окажусь в 1976? Однако все это бесполезные спекуляции. Нет никакой возможности это узнать. Единственное, что он действительно мог контролировать на данный момент, это эту операцию, так что он отринул эти размышления, когда к нему вернулся Трояк.

* Вообще-то, сентябрем 1942 — они прибыли в Иланский 27 сентября

— Товарищ капитан, личный состав готов.

— Отлично, старшина. Выдвигаемся.

Трояк глянул через фальшборт и поднял руку над головой, приказывая рулевому корабля на воздушной подушке заводить двигатели. Раздался свист, а затем крупные двигатели завелись с громовым ревом.

Федоров проинструктировал личный состав, рассказав, что было поставлено на карту.

— Я знаю, что мы можем встретить сопротивление, но не должны вредить русским, если этого можно избежать. Если мы сможем взять охрану в плен и удерживать их до нахождения Орлова, то все просто замечательно. Но мы не можем потерпеть неудачу. Никто не должен остаться. Ни одной единицы техники или оружия. — Он остановился на этом, и каждый подумал о том, что им, возможно, придется сделать, действуя против своих же соотечественников, в той же мере, что и против немцев.

— Просто надеюсь, что моего прадеда здесь нет, — пробормотал старший матрос Субакин. Остальные засмеялись.

Они двинулись в путь.

* * *

Орлов услышал шаги и улыбнулся про себя. Наконец-то, подумал он. Наконец-то комиссар был здесь. В тюрьме у него забрали шинель, шапку и куртку, как он и ожидал. Сейчас они висели на вешалке в углу, как предметы интереса или доказательства для предстоящего допроса. Орлову внезапно вспомнилась первая встреча с Лобаном в Гибралтаре. Он задумался о том, не проявит ли Молла любопытство и не наткнется ли на "Светлану" как и Лобан?

Дверь открылась, и из-за нее показался человек среднего сложения в обычной форме НКВД, с кобурой с пистолетом на боку и двумя тонкими кожаными ремнями, пересекающимися на груди. Прямо на том месте, где должно было быть его отсутствующее сердце, подумал Орлов. Хотя в целом он был столь же невыразительным, как и его форма, его глаза и лицо говорили о многом. Комиссар был намного моложе, чем ожидал Орлов, и вокруг него стояла аура холодного высокомерия человека, который познал слишком много власти прежде, чем стал достаточно мудрым, чтобы знать, как ею распорядится. Он посмотрел на Орлова и прищурился. Холодные черные глаза напоминали осколки обсидиана.

Комиссар подошел к столу, грохоча сапогами по старому деревянному полу, но не сел, а встал, глядя на Орлова холодным взглядом черных глаз, держа одну руку на кобуре. Затем он спокойно вытащил пистолет, поднял его и направил прямо в голову Орлову.

— Фамилия, — Молла говорил ровно, кратко и нетерпеливо.

— Орлов.

— Где ты взял эту форму?

Орлов посмотрел на него, ощущая, как щеки начали краснеть от злости. Но ему нужно было подобраться ближе.

— Снял с покойника. Ему она уже не нужна, а мне было бы немного легче добраться туда, куда мне было нужно.

— С покойника? Ты убил его?

— Разумеется, — быстро ответил Орлов. — Я не думаю, что он бы отдал мне ее.

— Ты убил офицера НКВД? — Голос Моллы принял обвинительный тон, а глаза сузились еще сильнее.

— Да, убил. Он хотел увезти меня в Новороссийск, а я туда не хотел.

Рука Моллы, которой он держал пистолет, не дрогнула, а палец медленно переместился на спусковой крючок. Это был "Наган" модели 1895-го года, старый надежный револьвер, созданный во времена последнего царя. Орлов мог четко видеть патроны в барабане и знал, что Молле нужно лишь нажать на спуск, чтобы выстрелить, но не обратил на это внимания. Он мог думать лишь о том, чтобы оказаться ближе к комиссару.

— Они говорят, что ты утверждал, что у тебя приказ для меня?

— Это ложь.

— Конечно, это ложь. Никто не может отдавать мне приказы, за исключением Берии, но его в данный момент здесь нет.

— К счастью для нас обоих, — сказал Орлов, пожимая плечами.

Молла ощутил в этом человеке что-то странное, какое-то родство, проявляющееся в таком безбашенном поведении. Он сидел под прицелом пистолета, и все же комиссар не думал, что его прямые и откровенные ответы были порождены страхом. Большинство на его месте явно были бы запуганы, в их глазах стояло бы жалкое умоляющее выражение, они бы изо всех сил пытались бы доказать свою невиновность. Но не он. Нет. Такого мы не видели уже очень давно. Он был падшим ангелом, как и я, темным серафимом, привязанным к аду и решившим обратить все вокруг в огонь, пока он жив. Словно он считает себя неуязвимым!

— Эта куртка тоже была на том офицере? — Молла указал на куртку Орлова.

— Нет, она моя. Я забрал только шинель и шапку.

— Твоя? Никогда не видел ничего подобного.

— Именно это сказал мне Лобан в Гибралтаре, — Орлов продолжал забрасывать наживку, надеясь, что комиссар решит копнуть глубже.

— Лобан? Ты был в Гибралтаре?

— А где, по вашему, НКВД впервые вышел на меня? Они засунули меня под свою гребучую Скалу, а Лобан отправил меня в небольшой круиз.

— Ясно... — Было ясно, что Молла знал, кто такой Лобан, и именно на это надеялся Орлов. — Значит, тот офицер НКВД хотел отправить тебя в Новороссийск*?

* Интересно, как он намеревался это сделать? 19 августа 1942 немцы начали штурм Новороссийска, захватив город 11 сентября

— Полагаю, он намеревался сдать меня военным. Я дезертир.

— Дезертир?

— С флота. Оттуда у меня эта куртка.

— Офицер?

— Главный корабельный старшина.

— Разумеется, ты знаешь, что делают с дезертирами. Верно? Но у меня есть еще несколько вопросов прежде, чем я тебя убью. Или мне оставить тебя немцам, трус? Лобан ничего больше не посылал?

— Он послал намного больше, но я не нашел этому применения. Я прошел долгий путь и многое бросил по дороге.

— Ясно... — Комиссар медленно опустил пистолет и сел на край стола, чуть ближе к Орлову. — И куда же ты шел, Орлов? Что ты делал в Кизляре? Ты завербован немцами? Собирался перейти линию фронта, чтобы попасть к этим скотам?

— Конечно нет, — запальчиво сказал Орлов. — Я русский! Я искал скотов по эту сторону линии фронта. Людей, которые вытаскивают женщин и детей из домов среди ночи и вывозят в такие места, как это. Таких как ты, комиссар.

Молла вскочил, снова схватив револьвер. Он убил сто человек за гораздо меньшее. Допросил тысячи, превращенные в горелое разорванное мясо. Он был молод, нахален и полон уверенности в себе, но теперь понимал, что человек, которого он видел перед собой, был из той же темной породы, демоном, способным убить без угрызений совести. Такие люди были самыми опасными, подумал он. Я мог бы использовать его... Если бы смог его контролировать. Затем в нем вспыхнул праведный гнев, когда он осознал, что сказал ему Орлов. Заперты мы в аду или нет, мы сохраняем порядок.

— Ты, вонючий кусок говна! — Рявкнул Молла на Орлова. — Скажи мне... В какой глаз мне тебе всадить первую пулю? — Он снова поднял пистолет, направив ствол прямо в лоб Орлову.

— Скажи мне, — мрачно сказал Орлов, глядя прямо в ледяные черные глаза. — Сколько ты сможешь дышать, когда я возьму тебя за горло обеими руками?

ГЛАВА 30

* * *

Герцог сидел за столом, сложив руки. Его глаза светились решимость. Он рассматривал, сидящего перед ним, находя его преданным, обладающим высокими манерами и безупречными моральными качествами и навыками, которые были ему наиболее полезны. Нужно было переходить к сути вопроса.

— Рад, что вы прибыли так быстро, мистер Томас.

— К вашим услугам, Ваша Милость.