Краасс, посреди превращенного в тренировочный зал отсека, отрабатывал фехтовальные приемы. Не глядя на Алю, попросил подождать немного — он уже заканчивает. Прислонившись, девочка наблюдала. Молча, как всегда — восхищенно. Пружинисто-льющаяся игра дышащих силою мышц. Головокружительная пляска лазерных лезвий. Пьянящая сердце мистерия опасности и красоты!

Вот он останавливается. Опускает оружие, отключает. Небрежно бросает в угол. Подходит к ней, улыбаясь. Берет за плечи. И сразу отступает на шаг, погасив улыбку. Выпускает Алю. Испытующе заглядывает в лицо.

— Зачем? — Спрашивает она сдавленно.

— Затем, что хватит уже! — Холодно бросает рагезт. — Ты в этой области не прогрессируешь. Топчешься на месте. При таких громадных возможностях накачиваешься искусственным стимулятором, и даже не пытаешься решить проблему как-то по-иному!

Алины глаза заволакиваются слезами, плотно сжатые губы мелко трясутся. Борясь с предательски подступающими всхлипами, она выговаривает глухим, неверным голосом:

— Я очень... очень устаю. Это правда!.. Но тебе же — все равно!.. А это позволяет мне оставаться в форме.... И-и... делать, как ты хочешь!.. В чем я провинилась?.. Зачем ты со мной так?!.. Мне плохо очень, слышишь?! Отзови запрет, пожалуйста!!

Близящаяся истерика пережимает горло внезапным сухим спазмом. Краасс коротко фыркает ехидным злым смешком. Отходит, садится в появившееся кресло.

— Опаньки! Да ты, котенок, в наркошу у меня превращаешься! — оценивает с издевкой. — Ты что ж это, детка, и в самом деле думаешь, будто я тебя сейчас пожалею, и позволю и дальше издеваться над своим организмом?.. — Не дождавшись ответа, отрубает ледяным тоном, — Ждешь от меня радикальных действий? Прекрасно! Вот мой ответ. Прекрати ныть и распускать сопли, сконцентрируйся и найди решение. Здесь и сейчас, поняла?! А не то, я поступлю от противного — запру тебя тут. Посажу на самый скудный пищевой паек и организую такой развлекательно-напряжный марафончик, что ты, вскорости, не будешь знать, на каком свете находишься. И вот тогда, на грани жизни и смерти, тебе придется-таки пошевелиться и восполнить запасы энергии для себя конкретно. Желаешь так?!

Аля отчаянно мотает головой, давясь слезами и беззвучно рыдая. Сползает на пол. Отворачивается к стене. Он безразлично смотрит. Спокойно заключает:

— Твое дело, как ты этого добьешься. Мне это не интересно. Я тебя оставлю, чтобы не мешать. А дальше — сама определяйся. — Встает, набрасывает рубашку. На ходу застегивая, выходит из отсека.

Аля продолжает заливаться слезами. Думать не получается. Мысли теряются, убегают. Невыносимая, терзающая жажда, кажется, заслоняет собою мир. Одно единственное, маниакальное желание — незамедлительно получить обновляющую силы влагу — застилает свет, подавляет сознание, затягивает разум черной грязевою пеленой.

Это и вправду наркотическая ломка. С одной стороны, нещадно рвущий страх — ничего у нее не получится, она не сумеет перебороть себя, и все тут! С другой — поминутно усиливающееся истерическое требование организма привычной энергетической дозы.

Вот это самое сравнение порции эрта с дозой, ударившее по воспаленному сознанию отрезвляющей звонкой пощечиной, и приводит, вдруг, Алю в чувство. И заставляет сообразить, чем грозит ей дальнейшая патологическая зависимость от чудодейной "водички". И принуждает яростно бороться с собой!

Пошатываясь и дрожа, она поднимается. Выходит в центр. Останавливается, запрокинув голову. Стоит неподвижно. Губы шевелятся без звука, прерываясь на редкие всхлипы. Замолкает. Опять шепчет что-то, вслушиваясь в окружающую тишину. Быстро разувается. Ложится на спину. Согнув ноги в коленях, ставит босые ступни так, чтобы подошвы всею поверхностью соприкасались с полом. Кладет руки вдоль тела ладонями вниз. Отдает себя подсознанию.

Огромным усилием воли завеса материального прорывается! Слабенькие струйки жара по каплям вливаются в ослабевшее, иссушенное страхом тело. Крепчают, ширятся, раздаются бурлящими огненными реками. Растекаются, заполняя до краев каждый малый промежуток, каждую клеточку. Она пьет это пламя. Пьет взахлеб, не в силах оторваться. И чувствует, что воскресает. И проникается этим умиротворяющим ощущением так ярко и насыщенно, как никогда еще не проникалась.

Ей не просто лучше. Она сейчас куда окрыленнее и сильнее, чем после рядовой "подзарядки" энерготоником.... Сеанс завершается. Девочка отталкивается от пола, подхватывается на ноги, прислушивается к себе. Расцветает счастливой улыбкой. Потом, повинуясь внезапному порыву торжества, делает несколько молниеносных танцевальных па. Поднимается на носочки, кружится вокруг оси и... оказывается пойманной в кольцо мускулистых рук.

— Мой ребенок справился с очередной страшилкой? — Он — то ли спрашивает, то ли уточняет. — А всего-то и потребовалось: немножечко подтолкнуть!

— Скорее уж — пнуть! Так, чтоб летела и опору искала — за что зацепиться. — Грубовато парирует она.

Краасс смеется.

— Чудненько! Вот и сравнения у нас солидные пошли. Ты не перестаешь меня радовать, малышка. — Подчеркивает выразительно, — когда разозлить не пытаешься!

Аля робко прислоняет к его плечу голову. Тихо, задумчиво произносит:

— Все равно, спасибо.... Ты меня вытащил.

— Надо было сделать это гораздо раньше! — Подняв на руки, он переносит её на ложе. Усаживает. Устраивается рядом.

— Иногда жалость чрезвычайно вредна.... А я тебя жалел. Это было малодушно и глупо.... Как ты себя чувствуешь?

— Намного лучше! — Аля придвигается к нему, обхватывает за пояс. Глядится снизу вверх в зеркала черных глаз. Улыбается — смущенно и благодарно.

Он треплет её по щеке. Словно бы между прочим, интересуется:

— Что с тренировками?

— Как обычно. — Аля жмет плечами удивленно, — почему спрашиваешь?

— Да думаю, вот. Не настало ли уже времечко распрощаться с нашим приятелем, серым волком? А, девочка, Красная Шапочка?!

Аля молчит секунд двадцать, собираясь с мыслями и утихомиривая эмоции. А потом, нараспев, с теми же нотками, что и рагезт, произносит:

— Нет, милый. Нет, Кощеюшка! Не трогай волчка. Он вредный, конечно, но Шапочке твоей еще пригодится!

— Молодец! — Хохочет Краасс. — Хорошо ответил ребенок. Прямо в цель!.. Ценю!.. Но ты понимаешь, Алира. — продолжает уже совершенно серьезно, — у нас прецедент возникает нежелательный. Такие вещи прощать не принято. Как и оставлять в живых провинившихся. Так что в какой-то момент, мне все равно придется избавляться от него.

— И тебе станет от этого легче? — бесстрастно вопрошает она.

— Естественно нет. Мы это уже обсуждали! — Морщится он болезненно.

— Не надо, Краасс. — Она не молит и не упрашивает. Будто раздумывает вслух. Ровно, убежденно. — Иногда одна непредсказуемая уступка оказывается намного полезнее прогнозированных и шаблонно правильных действий. Можешь считать меня наглой пустомелей, но я отчего-то абсолютно уверена: его нельзя убивать. Он связан с тобою гораздо глубже и сильнее, чем ты готов признать себе. Понятия не имею, что это за связь. Но вижу её факт отчетливо и ясно. Возможно, он понадобится тебе когда-нибудь в чрезвычайно важном деле. И будет в нем незаменимым.... Или другое что-то... не знаю! — Она замолкает, рассеянно, будто вынырнув из минутного транса. Смотрит несколько испуганно.

— Я тут ерунды наплела всякой, да?!

— Нет, — медленно отвечает он, придирчиво её рассматривая. — Не думаю. Это больше походило на считывание скрытой информации.... И это меня заинтересовало. Вполне вероятно, у тебя еще и способности к предвидению проявляются.... Надо будет копнуть поглубже. Получится — займемся вплотную.... Но не сейчас. Успеется.

Обрывает рассуждения. Улыбается Але.

— Красная Шапочка одержала убедительную победу. Кощей прислушивается к её рекомендациям. Пока что. Но оставляет за собою право, при неблагоприятном стечении обстоятельств, принимать решения, опираясь на собственные соображения и расчеты.... Кстати! — Спрашивает с искренним интересом и долею обиды. — А почему Кощей-то? Он же, по сказкам вашим, страшненький такой. И старый?.. Вроде бы.

Аля заливается смехом:

— Ну конечно! Смотри сам! Практически всемогущий? Это факт! Давно уже не мальчик? Тоже не оспаривается!.. Ну и стра-а-ашненький, как ни крути!

— Хамка! — Рычит Краасс, делая попытку ухватить её за шиворот. Аля, смеясь, отпрыгивает в сторону. Вскочив на ноги, прячет руки за спину. Вытянувшись к нему, спрашивает интригующе:

— Хочешь, открою тебе свою самую страшную тайну?

— Валяй. — Милостиво разрешает трансформер.

— В не столь отдаленном, но канувшем в Лету детстве, Кощей Бессмертный был одним из любимейших моих персонажей. Я сказки перечитывала, и понять не могла: ну чего всем этим Василисам и Аленушкам не хватает? Это же просто мужчина мечты получается — опытный, заботливый, щедрый. Так нет же, их по жизни на каких-то Иванушек левых тянет. Они что, хронически больные на всю голову?!

— Это вопрос или утверждение? — Польщенно-благодушно улыбается он.

— Это констатация! — Заявляет девочка. Снова опускается с ним рядом. Берет за руку. Почтительно и нежно целует. Не отнимая от губ, смотрит. В глазах мельтешат бесенята.

— Демоненок! — Краасс вопросительно приподнимает бровь. — Я тебя правильно понял?

— Ага! — Соглашается Аля с энтузиазмом. — Я холодный и голодный!

— Будем исправлять. — Смеется он. — Правда, в обратном порядке. Сначала — накормим. Потом — обогреем!

Подмигивает ей. Материализует стеклянный овал столешницы.

— Но зато, и первое и второе предоставим по максимуму!

Глава 44

Краасс, обернувшись, приветливо махнул рукой:

— А вот и мой малыш. Проходи, Алира!

Зэер, поднявшись, галантно отодвинул кресло. Аля послушно подошла. Уселась. Обвела глазами, одновременно незаметно прощупывая на предмет настроений и отношения. Ничего экстраординарного, ничего прямо настораживающего. Легкий негатив со стороны его братца, как всегда. Остальные — Зэер, Арео, нынешний комендант Сэтх и троица старших по отрядам, их имена Аля помнила смутно — так вообще лучатся добродушием и приветливостью. Ладно, теперь вопрос основной — для чего он её выдернул сюда?

— Все по-взрослому, Алира. — Деловой тон Краасса сомнений не оставлял. Пришел-таки "момент откровений". — Сейчас будешь нам рассказывать и пояснять. Готова?

Аля кивнула. Он передвинул к ней поближе прозрачный куб стереомонитора.

— Пожалуйста. Тут все цифры. Оперируй.

Аля рассортировала таблицы и списки в удобном ей порядке. Поинтересовалась:

— С координаторами что не ясно?

— К ним претензий нет. Набранного количества хватит. Обставлено все достаточно грамотно.

— С богом солнца забавно придумано! — Арео переглянулся с Зэером, прыснул смешком. — У тебя отличное чувство юмора. А наш уважаемый помощник в своей роли был просто неотразим!

Зэер на это довольно сильно пихнул друга локтем в бок. Но видно было, что сам с трудом удерживается от смеха. Аля вздохнула.

— Людям нужно верить во что-то, что благоволит к ним. С помощью веры им удается переживать самые злые беды, перебарывать трудности, находить в неприемлемых им обстоятельствах смысл и рациональное зерно. А главное — смиряться! Что особенно важно в данном случае. Разве не так?

— Все так. — Откликнулся Денио. Аля удивленно воззрилась. Это первый раз, когда он вслух среагировал на её слова. Неужели идет на контакт?! Странно даже!..

— Здесь все, в принципе, правильно. — Продолжил он. — Поясни другое. По каким таким причинам ты сократила общую цифру базового материала почти вдвое? Система признала всех изначально отобранных пригодными, и физически, и морально.

— Сейчас разъясню! — Нехорошо улыбнулась ему Аля. — Перевела наливающиеся холодом глаза на Краасса. — Первое. Я исключила всех старше двадцати. Зрелым человеком, со сложившимся характером и опытом, управлять сложнее. Он стопроцентно постарается в новую модель социума привнести свои старые обычаи и привычки. И всю оставшуюся жизнь будет заниматься сравнениями настоящего с прошлым, перекраивать окружающее на привычный ему лад. И молодежи будет навязывать свои идеи. Вам это надо?

Аля в упор посмотрела на Денио. Тот передернул плечами, но промолчал.

— Дальше! — Подал голос Краасс. Она снова повернулась к нему.

— Второе. Я отказалась от представителей творческих профессий и людей с выраженным техническим складом ума. Первые чересчур утонченны, к тяжелому физическому труду приспосабливаются плохо, в облаках витают и думают слишком много. Вторые тоже думают, и тоже слишком. Но уже в другом направлении — как бы общество модернизировать, как бы прогресс подтолкнуть.... Вам охота, чтобы они у вас там по лесам и полям из подручного материала втихомолку какие-нибудь дирижабли с самолетами конструировали и мечтали вырваться в заоблачные выси? Где мечты и одержимость идеями, там недолго до неповиновения и, даже, бунта.... Третье. — Выдержала паузу. Произнесла уверенно:

— Не надо без разбору смешивать расы. У разных национальностей может оказаться совершенно противоположный менталитет и взгляды на некоторые области моральных ценностей. Им будет тяжело ужиться вместе. Возникнут дополнительные преграды в адаптации, возможна вражда и прямое противостояние. И даже если искусственно стереть языковой барьер, большой пользы не будет. Люди все равно будут объединяться по национальному признаку, искать в родственной среде защиту, а в чуждой — потенциальных врагов.

Поэтому. Для первого заселяемого мира, учитывая основной контингент и этническую принадлежность координаторов, я оставила в списке только славян возрастом от семнадцати до двадцати. С хорошей физиологией, трудолюбивых, уравновешенных, тяготеющих к общению с природой, к сельскохозяйственному образу жизни. И — необремененных излишним объемом умственных способностей. При таких условиях искусственная корректировка сводится к минимуму. И это тоже немаловажно. Естественный организм всегда устойчивее, чем насильственно напичканный всевозможными добавками. Вы чисто внешне их оформите под одну гребенку, а через поколение-два такие нюансики вылезут — подчищать замаетесь. По уровню умственной одаренности исключение сделано для координаторов. Поскольку они — руководящее звено. И призваны вести и направлять. Но я позаботилась о том, чтобы уж эти как раз и были зомбированы по полной. Теперь вы имеете в их лице религиозных фанатиков, положащих при случае и душу, и жизнь во имя вас же.

Умолкнув, откинулась на спинку кресла. Обвела экзаменаторов пристальным долгим взглядом. Выражение их лиц вполне красноречиво охарактеризовывало, какое именно впечатление произвели её пояснения. Они точно не ожидали подобного от этого, такого внешне простодушного, такого юного и несерьезного, казалось бы, существа.