Metanoia

Я не верила экранам и приборам вокруг меня. Пока капсула не была помещена в корабль и подключена к нему, они могли вывести на них любую информацию. Даже после этого они могли бы обмануть меня, но вряд ли осмелились бы на подобное, поскольку это могло бы означать мою гибель и провал задания, о сути которого мне до сих пор не удосужились сообщить. Было бы глупо надеяться на автоматические системы. Космос слишком непредсказуем для того, чтобы машины могли справиться с ним. Влияния, воздействия, излучения, притворства его слишком изощрены в своем лукавстве, чтобы механика, гидравлика, электроника, квантовые машины, искусственные нейронные сети или энергетические вычислительные явления могли справиться с ними, найти верный ответ на их переменчивое, обманчивое, иллюзорное, трансгрессивное метание, являвшееся неподвижным естеством для того беспричинного пространства.

Капсула снова двинулась, я почувствовала, как она меняет положение и это означало, что они готовят ее для размещения в лифте, что вознесет меня на пятисотметровую высоту, к самой вершине стартового комплекса, где на стальных фермах курят листья мнемозы равнодушные призраки, с одинаковым похотливым восхищением посматривающие на фигуры дев и чудовищ, украшающие сдерживающие ракету конструкции.

Под натужное мерное гудение лифта я слышала слова о последней готовности. Инопланетянин и полковник, старшие из колдунов и ведьм подтвердили готовность на старт, в жертву космосу, согласно традиции, был принесен кармический тур, одной туши которого хватит на год для деревни из ста человек. Кровью его омыли дюзы, череп его прикрепили к обтекателю.

В иллюминаторах перед собой я видела темное небо.

Экраны мигнули, переключаясь, загорелся сигнал автономного питания.

-Мы больше не увидимся, герцогиня, — услышала я голос профессора и мне было жаль этого. Я бы хотела встретиться с ним и поговорить, услышать снова его безумные речи о великих писателях прошлого, признать некоторые из истин, о которых он говорил, усомниться в других, посмеяться над абсурдностью третьих, понаблюдать за его игрой, за его безжалостной насмешкой над реальностью, в любви к которой он с такой пугающей легкостью признавался. — Мне было приятно ваше общество.

-Я бы хотела быть похожей на вас...— насмешливый голос воительницы отозвался в моих ушах всеми ее потерями. Я была рада, что они провожают меня. Если моя Золотая Мать знала о том будущем, какое меня ждет и если по велению Герцога я все равно стала бы Космонавтом, она не пришла бы для того, чтобы увидеть мой единственный полет, это показалось бы ей скучным. Она нашла бы для себя иное развлечение и здесь я не позволю себе винить ее, ведь именно благодаря тому, что она была такой, что она во всем и всегда соответствовала идеалу Золотой Матери, я и оказалась в этой кабине.

В то время, как они перечисляли готовность систем и я тихим голосом подтверждала это, осматривая датчики и экраны в кабине, сама я возносила благодарности всем паразитам, волнам, частицам, микроорганизмам, излучениям и всему прочему, что привело меня сюда. И, более и прежде всего, я благодарила Его Величество. Находясь на стороне мятежников, будучи их инструментом и преследуя их цели, я все же видела исток всего в том случайном мгновении, когда я пригрезилась Ему. Я надеялась, что он не испытывает ко мне злобы или ненависти из-за того, что я должна была считаться противником его, я полагала, что он видит всю безвыходную беспричинность произошедшего и снизойдет до того, чтобы счесть и меня, мятежную, достойной стены Дворца Космонавтов, если сработают как полагается все системы и я смогу покинуть атмосферу.

Я улыбалась, снова и снова позволяя мыслям ласкать мою маленькую тайну. Никто из них не должен был знать о том, что они встречались со мной и раньше, в бытность мою рыцарем. Ничто не смогло выдать меня, у них не оказалось достаточно чувствительных приборов и даже инопланетянин не сумел открыть сущности моей. Этим я также был доволен. Я посвящал свой полет всем сияющим братьям своим, сражающимся, странствующим, размышляющим, тренирующимся, совокупляющимся, умирающим. Каждому из них я был благодарен за то, что долгие годы дарили они мне избавление от одиночества, ибо даже в самых мрачных, горячих и влажных джунглях, оказавшись посреди трусости и предательства, лишившись всех спутников своих, растратив всех микроскопических помощников, не имея больше возможности включить какое-либо из устройств, я все же был полон надежды, ибо знал, что где-то в невыразимой дали от меня многие братья мои терпят схожие и большие страдания во имя единой цели, в чем были величие наше и сила.

-Прощайте, Герцогиня, — и сразу же за голосом полковника я услышала начало последнего отсчета.

Волнения не было во мне. Я спокойно переключила канал связи, коснулась нескольких кнопок, едва ли понимая их назначение или смысл своих действий. Корабль вздрогнул — то отошли в сторону удерживавшиеся носитель фермы. Амулеты из перьев и костей покачивались перед моими глазами, экраны являли мне все новые цифры и знаки, заполнялись печатями и фигурами, из которых следовало, что путь передо мной свободен. Меня смущал только рогатый серпоносец, притаившийся за пирамидой на круглом зеленом экране справа, но я полагала, что это было всего лишь некое неизвестное небесное тело, проходящее над стартовой площадкой.

Что было полнотой моего желания, то стало воплощением моей бесчувственности. Даже ощутив, как задрожал космический корабль, знаменуя тем самым включение двигателей, я осталась спокойной, как будто сам Король находился в кабине вместе со мной. Я ощутила давление перегрузки, ласковое, как прикосновение ручки Золотой Матери к моему напряженному члену, нити амулетов натянулись и корабль начал свое медленное восхождение. Все было прекрасным и невероятным, все вело меня к неведомому, то есть по единственному достойному разумного существа пути.

Корабль медленно поднимался. Я видела возрастающие цифры высоты, я видела меняющиеся уровни и условия, но они до сих пор не могли определить, где сегодня заканчивается атмосфера. Я слышала, как колдуны ругаются и спорят об этом с профессором и полковником в то время, как где-то далеко смеялась надо всеми ними воительница. Я не могла ни на что повлиять и это было возбуждающе приятным для меня. Волнующее чувство, возникшее где-то посреди спины, постепенно нарастало, превратившись из беспокоящего неудобства в страстное, требовательное намерение, расползавшееся по всему телу от позвоночника к кончикам пальцев, к моим огромным проколотым соскам, странное, спокойное, умиротворенное, продолжительное подобие оргазма, которым, как я понял, они намеренно сопровождали полет, дабы не сосредотачивался Космонавт на том, что может ждать его, не вспоминал ни об одном завершении.

Я чувствовала давление на свое тело, но еще большее претерпевало сознание мое. Все сложнее было для меня сохранять восприятие себя как единого целого. Иногда мне начинало казаться, что каждая часть меня, каждый мой орган, коих теперь могли быть сотни, являет собой нечто отличное от меня, неподконтрольное мне, действующее независимо и, быть может, против всех остальных. Помня, какой должна быть последовательность моих действий, я каждый раз убеждала себя совершить что-либо, сожалея, что нет у меня на то приказа Его Величества. Я уговаривала себя сделать вдох и когда он происходил, чувствовала, что одержала победу, равную уничтожению чудовища, я говорила себе, что случится нечто удивительное, если я смогу протянуть руку и нажать на кнопку и когда под ней гасла или загоралась лампа, уверяла себя, что это и есть величайшее из чудес. Я уже не могла сознавать себя ни как единое монолитное целое, ни как совокупность частей. Мне приходилось надеяться только на то, что мое мнение о действительности, мои мысли, из которых ни одна не виделась более случайной, чем другие, никак не могли сказаться на функционировании моего тела. Я надеялась, что, прислушиваясь к биению своего сердца, не остановлю его. Отвернувшись к правому экрану, чтобы посмотреть на состояние двигателей второй ступени, из которых несколько мне пришлось самостоятельно отключить, и повернув обратно голову, я увидела сидящего на моем животе огромного синего лемура. Он устроился, почесывая надутый живот, по которому расплывалась татуировка черной орхидеи, посмеиваясь, когда пальцы с длинными желтыми ногтями задевали торчащее из пупка золотое кольцо с крупным на нем зеленым камнем. Длинные красные косы его опускались на приборные панели, тонкие руки, обвитые золотыми медальонами осторожно ласкали мою плоть, проводя по ней кончиками острых когтей, что было одновременно приятно, но и намекало на некую опасность, угрозу для моего полета. В правой руке он держал длинную трубку из черного дерева, но она либо была пуста, либо он не успел ее закурить. Внимательные его зеленые глаза смотрели на меня так, как будто я была его потомком. Это было возможно допустить, на мгновение я даже позволила себе мысль о том, что нахожусь в присутствии одного из Космонавтов прошлого, пока истина об их бесплодии не вернулась ко мне. Отбросив прочь трубку, он набросился на меня, вцепился лапами в мои груди, царапая их когтями, а бедра его стали совершать соответствующие совокуплению движения, что насмешило меня, ибо ничего подобного влагалищу уже долгое время не было у меня. Оно закрылось, исчезло, скрылось в глубине моего тела, исчезнув вовсе или превратившись в нечто иное, более необходимое для космического полета.

Подняв левую руку, я включила устройство, что должно было отпугивать духов, но лемур только поморщился. Он был слишком сильным, слишком древним для того, чтобы такие простые аппараты могли повлиять на него. Вероятно, когда-то он был воином или колдуном, шаманом или мудрецом. Я не могла вспомнить, что означает для лемура синий цвет кожи, подобные татуировки и украшения. Его твердый длинный член больно бился о мой живот, маленькие ягодицы отражали на себе свечение экранов. Перегрузка все возрастала вместе с вибрацией, ускорялись и движения лемура. С грохотом, тряхнув весь корабль, отошла вторая ступень и он выбросил на мое тело свое горячее семя. Оно изливалось из него бесконечным потоком, покрыв мои живот и грудь. Усмехнувшись, он приподнялся, придерживая свой длинный член так, чтобы очередная струя попала на мое лицо и я не смогла увернуться. Липкая, густая жидкость, пахнущая гнилыми цветами, потекла по моему лбу, по моей левой щеке. Когда его член выбросил последние капли и обмяк, лемур вновь уселся на моем животе, слизнул со своего указательного пальца собственное семя, ухмыльнулся и исчез.

В этот момент мой космический корабль вышел за пределы атмосферы. Его тряхнуло, развернуло по вертикальной оси так, что на мгновение я увидела поверхность, мерцающую в потоках неосуществимой реальности, взвыли предупреждающие сигналы, несколько воздушных стержней появилось в кабине. Отмахиваясь от них, я вцепилась в рычаги, стараясь выровнять корабль, проскочить мимо тяжелых впечатлений, окружавших меня, за очертаниями которых мне удавалось следить одновременно на трех экранах. Загорелся индикатор повреждения вспомогательной электросети, но я не обратила на него внимание. На экране передо мной появилось то, что я должна была совершить, мой путь, моя траектория и я увидела ее как то, что ведет к мечте, последовательностью точных размеренных шагов, направляющей к осуществлению того, после чего жизнь навсегда станет великолепной, существование навечно обретет сияние, действительность вберет неправдоподобную твердость и рассыпется мириадом несвязанных друг с другом видений.

Мне оставалось только направлять корабль. Руки мои легли на рычаги, ноги опустились на педали, выдвинувшиеся из бедер отростки вошли в пазы, где их пронзили иглы, соединяя меня с системами машины, позволяя мне точнее чувствовать ее. Мимо меня пронеслась огромная, сияющая красная пирамида и голова моя закружилась, а в ушах несколько мгновений оставался воющий крик, истошный вопль одержимых жизнью существ. Я улыбнулась, жалея и прощая их. Резко дернув рычаг левой рукой и нажав правую педаль, я послала корабль в стремительное, вращающееся спиралевидное движение, чтобы избежать столкновения с немыслимых размеров формой, состоявшей из геометрических фигур и пульсирующих органических наростов. Всем, что вызывала она, было раздражение. Я подумала, что это могла быть создающая его машина, тем более, что вид немногочисленных зеркальных граней был неприятнее всего. Даже зеленоватая морщинистая кожа гнойников и их покачивающиеся в невесомости трубки не выглядели такими отвратительными. Ловушка для снов, парившая над моей головой, вспыхнула серебристым сиянием, сработав и поймав одного из них, пытавшегося пробраться ко мне, усыпить меня, направить меня ко лжи. Я улыбнулась. Все было предусмотрено, все было предназначено для того, чтобы я достигла своей цели. Экран слева от меня мигнул, после чего обрел красный фон, демонстрируя мне карту реальности с явным на ней нарушением, темной аномалией, приближавшейся ко мне со скоростью слишком высокой и движениями слишком резкими для того, чтобы быть чем-либо иным, кроме корабля инопланетян. На моем капсуле не было оружия. Говорят, когда-то за пределы атмосферы поднимались боевые машины, вступавшие в бои с инопланетянами и едва не вынудившие их к бегству. Именно тогда Его Величество и вмешался, оружие было снято, системы значительно упрощены. Он не хотел лишиться инопланетян.

Они знали о моей траектории, им несложно было увидеть ее, они имели представление о моих намерениях и мне оставалось только надеяться, что я более приспособлена к хаосу космоса, чем они, что сущность моя и содержимое моего тела, мое направляемое тысячами паразитов, микроорганизмов и механизмов сознание могут стать преимуществом. Я развернула корабль, тяжело сопротивлявшийся инерции, а машина инопланетян остановила свое движение мгновенно. Я увидела вспышку за иллюминаторами и моя капсула сотряслась, на правом экране изменились потоки и стремительно стали наполняться темнотой символические обозначения резервуаров. Целостность корпуса сохранилась, повреждены оказались лишь два маневровых двигателя, но это не представляло угрозы для подвижности корабля. Усмехнувшись, я подтвердила новую траекторию закончившим расчеты системам.

-Герцогиня...-голос профессора был едва слышен сквозь треск и шум. — Что вы делаете, герцогиня?..-он казался разочарованным. — И это после всего, что я вам дал?

-Не беспокойтесь. — новая траектория была более опасной, но они должны были, получив результаты телеметрии, понять ее преимущества. Миновав облако парадоксальных заблуждений, я могла бы, проскользнув через несколько туманных миражей, обрести небольшое преимущество над преследователями, надеясь, что к первому кораблю не присоединятся другие. Цель уже была вполне определима, даже цифры расстояния до нее менялись в пределах сотни предчувствий, что само по себе радовало меня. Нажав на кнопку когтистым пальцем, блеснув перстнями, в которых плавали мощи Космонавтов и заклятые кости двухголовых черных кошек, я запустила новую программу.