Волкодав

— И что же делают?

— Посылают мощнейший телепатический заряд на третий глаз — мертвую точку. Это воспринимается как кошмар, как жуткое сновидение. Все неприятные образы всплывают из-под сознания и давят на гумна. Все. И те, что он приобрел как монг, и тол, что он приобрел, будучи уже гумном. Гумн реагирует на происходящее либо нервной дрожью, либо конвульсией, либо чем-либо еще. Если же недельная терапия бесполезна... гумнов переправляют в специальные лаборатории на землю, где из их органов делают новых гумнов.

— Звучит...

— Да, это не Луна.

— У тебя там...

— Я не хочу об этом.

— Она знает...

— Самое ужасное, что она еще ждет.

— Ты вернешься?

— Я не хочу об этом.

— Луна... Иногда я плачу по ночам. Монги плачут?

— Нет. НО гумны — да.

— Гумны... Рокот, ты думаешь — это уже другая цивилизация?

— Гумны... Знаешь, как вербуют на Андромеде?

— Нет.

— В тюрьмах, в больнице... там, где нет надежды, там, где нет спасения монгам предоставляют шанс, что после 10 лет работы на Земле, гумнов очистят и вернут на Андромеду. Ты видел очищенных гумнов? Гумн останется гумном раз и навсегда. Кому ты покажешься там, дома, с этой ужасной прорезью посередине всего лица? Кому ты будешь объяснять, что там был рот? А эти просверленные дырки для ушных раковин! А вросшие корни волос? Некоторые потом растут всю жизнь. Нервные и кровеносные волокна, наращенные прямо на тело монга, практически неотделимы. И вот идешь ты, весь в склизких желтых сосудах, с прорезями от скальпеля на лице и теле, с остатками волос и зубов... Обратной дороги нет. Да и 10 лет на земле из обыкновенных гумнов никто не проживает. Но знаешь, что самое интересное, есть такие... я люблю в этом отношении пен-а-нюш, в нем есть слова для обозначения самых различных идей; так овт есть такие п. здюки, которые вес это делают добровольно. Больные на голову св. лочи. Типо Астрса. У них нет на Андромеде ни подруг, ни детей, т. к. эти с. кины дети даже времени на это найти не могут — и вот они добровольно наживляют на себя человеческую кожу и летят на землю. Они презирают таких как я, т. к. меня, например, взяли прямо из колонии для юных правонарушителей, но боятся таких как ты, потому что они отдали бы все на свете, чтобы стоять одной ногой на Земле, а другой на Андромеде. А вот тебе на это наплевать. Они хотят быть богами, но у них лишь маски богов. И, ты знай это, гумны боятся тебя. Гумны не любят тебя.

— Земляне тоже.

— Веселая у нас с тобой жизнь получается, да? Как в шахматах: допустим, я черный ферзь, а ты белый король. Но в руках играющих нами, мы весим столько же, сколько поломанная пешка.

— А Зоря?

— Что она?

— Рокот, скажи мне правду, ты ведь знаешь правду, вес, что с ней было, все, что...

— Какая странная идея. Конечно, все правда, все по настоящему. Да разве это важно, мозг ли у тебя монга, человека. Ты любишь ее?

— Я схожу по ней с ума.

— Что касается записанной в твоем мозгу информации, то она относится лишь к звуковой системе, к безусловным рефлексам людей и к адаптации, к чисто атмосферным и природным явлениям. Вот и все. Вся твоя память — это твоя память. Туда нельзя пробраться. Никто не знает, даже в наше время, что такое память, и что такое сон. Никто. Туда невозможно что-либо записать так гармонично и так натурально, чтобы затем у тебя не было сбоев. Я помню одному гумну записали в память его якобы жизнь оперного певца. И эта информация пришлась как раз на сектор мозга, отвечающий за безусловный рефлекс — реакцию на острые предметы. Так вот каждый раз, когда этот бедолага резал себе палец, кололся или натыкался на что-то острое, он открывал рот и горланил "Santa Lucia". На двенадцатой "Santa" его и забрали. Можно записать программу изучения языка — но она будет храниться как бы в отдельном секторе, и каждый раз обращаясь к ней, ты будешь все равно чувствовать, что это чужой язык. Чужая речь. Чужой способ передачи мысли.

— Как я скажу ей...

— Что?

— Рокот, как я скажу Зоре о том, что...

— Необязательно говорить.

— Я нес могу по-прежнему..

— Если она также сходит по тебе с ума, тол она все равно поймет. Я обещаю. Она вес поймет, я это знаю.

— Ты хочешь сказать, что... та женщина на Луне... знает...

— Она не дама. Если для тебя это что-то значит. Но она... догадывается.

— И она...

— Я не буду об этом. Все. Прости. Есть табу. Это мое табу.

— Прости. Пусть будет так.

— А теперь спи. Завтра очередная супер комиссия, и ты увидишь нечто. Это будет настоящий монг. Не те подделанные, с ушами и ртами, что якобы изображали монгов на Луне, а настоящий монг. Он будет решать, что будет дальше.

— Меня аболируют?

— Тебя? Я ведь уже говорил, что гумны боятся тебя. Так вот: монги просто восхищаются тобой.

& nbsp;

Монг не произвел на меня впечатления. Я имею в виду должное впечатление. Да, его лицо было не разрезано скальпелем, да у него не было рта. Да, все так, но... наверное, я просто ничего не чувствовал. Совсем ничего. Ничегошеньки. Неровно синий. С переливами. Убогое лицо без рта и ушей.

На монге было нечто гладкое, лоснящееся. Кажется, даже влажное. Он смотрел на меня своими глазами-бусинками, его мертвая точка светилась тусклым светом. Он пытался говорить со мною. НО поток его мыслей был столь обширен, что я не понимал его. Это не была телепатия гумнов. Это было нечто... абсолютно мне чужое. Мой мозг противился наплыву чего-то чужеродного, непонятного... у меня начали стучать зубы.

— Расслабься, — услышал я в своем сознании. Это был Астрс, я всегда сразу улавливал его скрипучие мысли, холодившие мой рассудок.

— Расслабься, — его мысли обжигали мое сознание, и я решил, что не буду его слушать.

Сам не знаю, как вдруг у меня вышло, но я заблокировал свои мысли. Будто сделал глубокий-глубокий вдох — легкие поднялись, диафрагма за ними — и я стал недоступен всем. В то же время я ловил все происходящее в их сознании.

— Расслабься, тебе важно понравиться этому монгу, — пытался ужалить мой мозг Астрс.

— Ты очень важен для нас, — вкрадчиво лил мне в уши седовласый.

— Мы хотим посмотреть на тебя.

— Мы хотим понять, как ты мыслишь.

— Мы хотим уяснить, каков ты внутри.

— ТЫ что вообще ни о чем не думаешь?

— Я не могу поймать его сознание.

— Наеврное, он просто отупел от случившегося с ним.

— Нет, это не то. Был бы просто пустота. Здесь другое. Я не могу найти его сознание.

— Может он сошел с ума?

— Д а нет... я не вижу, где его психика, я не чувствую его.

— Он... он блокировал доступ.

И тут мысли стихли. Как шорох листьев: такой буйный, громкий, и вдруг — ничего... Все стихло. Я мог слышать лишь... гудение шокированного сознания. Они были шокированы. Именно так. И ни как иначе.

— Этого не может быть.

— Это было бы...

— Неужели человеческие гены...

— Может это действие электродов?

— Но это означает...

— Он не гумн. Он представитель какой-то новой цивилизации: скрещенные возможности монгов и людей. Сокрытие недостатков одной цивилизации, за счет достоинств другой... Это был бы идеальный солдат.

— Идеальный воин, неуязвимый ни для людей, ни для монгов.

И тут я поймал первую и единственную мысль самого монга.

— Глупцы! Вы думаете, вы сделаете солдат? Вы сделаете себе господ и будете навек их рабами! Скрещение цивилизаций — это путь к Богу!

И он ушел. Он решил, раз и навсегда, что подобных мне монги производить не будут. Гумны не поняли его. Но они не понимали и разницы между мною и ими.

— Рокот, меня теперь уже точно аболируют. Да?

— Нет. Но подобных тебе не будет.

— Зачем нужен я?

— О! На тебя у монгов грандиозные планы. Ведь ты сам еще не знаешь всех своих возможностей.

— У меня получилось блокировать мои мысли. Но я незнаю как.

— Это редкость. Очень большая редкость. На Андромеде всего лишь сотни таких монгов. Это уникальная способность. Такие монги могут управлять цивилизацией.

— Мне нет дела до цивилизации монгов.

— Ты мог бы стать земным президентом, лидером ОСК и Евро.

— Мне не нужно и этого.

— Значит из тебя вырастят правителя двух цивилизаций.

— Ты сам... ты сам-то понимаешь, что думаешь? Каким правителем?

— Рано или поздно но монги завоюют землю.

— ТЫ это серьезно? Ведь организации уже известно, что монги не восприимчивы к звукам...

— Это минус. Это огромный минус. НО у монгов есть гумны. И это плюс.

— Но зачем? Зачем все это?

— Ты не учил диалектику? Помнишь знаменитый С-3? Следствие из третьего закона диалектики? В холодной войне победителей не бывает: проигравший отступает в развитии на несколько ступеней назад; выигравший вырастает в супер-державу и, не имея другой возможности развития, начинает мировую войну. А тот, кто начинает мировую войну...

— Тот ее и проигрывает. Ты... ты хочешь сказать, земляне обречены начать...

— Космическую войну, которую они проиграют.

— И тому виной...

— Извини. НО рано или поздно это должно было случиться. Не ты, так кто-нибудь другой нарушил бы стабильность. Холодная война, поверь, это лучшее из всего существующего в арсенале политики. Но эта хрупкая стабильность.

— У меня в голове не укладывается... Вот так, просто... Это как сон дурной, кошмар. Ведь реальность не может быть настолько банальна. Это как... шахматная игра, где по стуи вес решено уже с первых ходов. Но ведь жизнь не игра. Можно ведь все устроить иначе. Чтобы жили все мирно, без войн. Почему обыкновенный землянин должен воевать с обыкновенным монгом? Что им друг до друга? Они не делят даже одну планету, одну вселенную! Зачем им воевать с друг другом?

Рокот молчал. Он не думал ни о чем. Он не знал ответа.

— Это глупости все. Ерунда. Пускай другие играют в политику, а я буду жить.

— Боюсь, тебе не позволят просто жить.

— Мне позволят умереть?

— Нет.

— Тогда я ни у кого не буду спрашивать разрешения.

& nbsp;

Я думал об этом так долго, что продумал каждую деталь, каждую мелочь. Можно было начать в любой день, ноя ждал. Просто спасение, просто уход — это не все, чего я хотел бы достичь. Я хотел узнать главное. То, что определило бы характер моего ухода. То, что определило бы, куда я уйду. Во что. В небытие или вернусь к жизни.

— Мне нужно знать детали гибели моей матери.

Астрс недоуменно смотрел на меня, не зная что ответить.

— С чего ты взял, что ее смерть как-то связана с монгами.

— Так вот узнай. И быстро.

Он не ожидал. Он даже не предполагал. Он, добровольно пожертвовавший собою, нацепивший на себя чужое лицо, чужое тело, он должен был подчиниться мне!

Правителями мира, вот кем пытались стать эти странные монги, добровольно ставшие гумнами. Правителями двух цивилизаций. Но попытавшись стать и тем и другим, не стали никем.

— И впредь я хочу, чтобы ты говорил мне "вы", Астрс, и будь добр все делать побыстрее. Мне не нравятся твои темпы работы.

Он не был монгом. Он ждал. Но ждать было особо нечего. Я не был монгом. Да, я не был человеком, но я и не был гумном. Я был самим собою, вот и все.

— И я не хочу больше сидеть взаперти в своей комнате, да и комната мне не нравится. Я хочу на свежий воздух.

— Но мы... мы вообще-то на ИПД перевозчике.

— Далеко от Земли?

— Вблизи Марса. Таково распоряжение Высшей Комиссии.

— Я хочу свой космо-планер. И я хочу выходить в открытый космос. Но главное: я хочу узнать, как погибла моя мать.

И я вышел. Сам. Я открываю все люки, заглядываю во все отсеки, и никто из гумнов не смел меня остановить.

— И я ненавижу земную пищу. Потрудитесь что ли гростер лунный установить. И чтобы никаких запахов. Пища пахнуть не должна.

— Ну... это только начало, — слышал я их мысли.

— На Андромеде решили, что будут растить из него президента.

— Хе-хе, вот наш новый господин.

Во время очередного сеанса связи с Андромедой, я сообщил монгам, что готов работать с ними. Не ДЛЯ них, а С ними. Но я хочу на землю.

— Будет и Земля. Но знай, теперь за тобой всегда будут следовать гумны. Всегда, как тени.

— Пусть так, — сказал я им, зная, что вес решил по-другому.

— Тогда через неделю.

— И я еще хочу избавиться от Астрса — он давит мне на психику.

— Нет проблем, он будет отозван.

— Дело не в отзыве...

— Не проявляй кровожадности раньше времени, — посоветовали они мне. НО ход был за мною.

— Я сам хочу иметь право распоряжаться судьбами моих гумнов.

На обратном конце связи, кажется, поперхнулись. Но дело было в том, что это ОНИ нуждались во мне, но никак не наоборот.

— Мы просим принять во внимание заслуги Астрса перед...

— И я хочу решать судьбу любого из моих подчиненных.

Я не мог ждать, пока монги изволят поперхнуться во второй раз и отключил связь.

Астрс сразу же стал демонстрировать чудеса оперативности. Но он вес решил представить по-своему. Я знаю это. Все могло быть также, но в другой модальности. Но сделал минорную мину и начал грузить мой мозг информацией:

— Все эксперименты Елены Кравец были вне закона, как Вы понимаете. Однако соответствующие органы не могла не насторожить доходящая до них информация. Лунный Герольд всегда отличался своей прозорливостью и издал соответствующее распоряжение. Копии документов запечатлены в этих фотоисториях. Все, что удалось узнать агентам Герольда, так это то, что Елена Кравец, — Астрс намеренно не добавлял к ее имени "дама", — так вот Елена Кравец стаивла генотологические опыты по совмещению тканей людей и органов монгов. У них не было фотоисторий, демонстрирующих превращение малыша монга в человеческое дитяти. Эти фотоистории достались нам совершенно случайно. Наш агент, Дриза, была на Луне и купила их у... Саши Обрадовича. К сожалению сама Дриза погибла в застенках организации. Она уже выходила на твой след... вся изюминка ситуации заключалась в том, что Обрадович требовал деньги и сДризы, и с Кравецов, и с Семеновичей. Елена Кравец платила Обрадовичу за молчание, а Дриза развязывала ему рот. Соответственно процесс предательства шел медленно. Знаешь... Знаете, все могло случиться иначе. Не попади тогда Дриза в Хрустальном Сердце под луч крига — и ты бы был в нашем распоряжении еще 20 лет тому назад. Забавно...

— Не отвлекайся от темы, — я прервал его.

— Но вернемся к Обрадовичу. По отрывкам и-мейлов, посланных им Елене Кравец и сохраненных чудесным образом в гипер-памяти сервера Яб Пу, становится очевидным, что Обрадович заходил все дальше. И тут издается одна интереснейшая директива. Вот, от 25 марта, пожалуйста. Лунный Герольд назначает Обрадовича начальником отдела инновационных разработок своего аппарата! Становится очевидным — Обрадович собирался сдать всех: и Кравец, и Семеновичей. Всех. И ВАС тоже.

А у Астрса были человеческие глаза. Только у очень опытных гумнов в глазах появляется отблески людских чувств. Злорадство. Да, как был опытен Астрс, как уникален, что его глаза научились выражать чувства. Одни глаза. Все остальное лицо спокойно.