Третья ипостась. Часть 2

Последний клочок тьмы, буйно трепыхаясь, с трудом втянулся в мой кулак. Я посмотрела на него, сжала еще крепче, после чего резко раскрыла пальцы и легонько подула на пустую ладонь. Все.

Я сделала еще шаг ему навстречу.

— Прости меня! — попросила я, качая головой. — Я не могу стать твоей женой. Спасибо... Спасибо за то, что позволил мне поверить, что это возможно.

— Нет! — вдруг твердо сказал он. — Нет, этого не будет! Я не допущу! Я все сделаю...

— Глупый! — я, наконец, сделала последний шаг и замерла теперь совсем рядом. — Ты сделал уже так много...

Он слегка щурился, его глазам было больно смотреть на меня. Только сейчас я обратила внимание — я искрила. Все выглядело именно так, как рассказывал Лека, только не слишком ярко, иначе их глаза давно бы выгорели. Я искрила, а это значит, процесс уже идет, и обратить его невозможно. Подозреваю, что своей гибелью моя Эгида выиграла для меня это время, и неизвестно, минуты или часы. Только в одном я уверена твердо — мне надо уйти от них как можно дальше, да и вообще покинуть жилые места. По-хорошему, надо куда-нибудь в горы, в пещеру, чтобы каменные стены хоть немного ограничили мой огонь.

— Ты совершил невозможное! — продолжала я. — Ты возродил мое сердце и мою душу из тех мелких осколков, в которые они превратились шесть тысяч лет назад. Ты наполнил мою жизнь новым смыслом. Знай, любимый, твой мир должен благодарить тебя за то, что я сохраню его. Всех вас! — я кивнула в сторону друзей, но не отвела взгляда от его лица. — Вы сделали меня неравнодушной.

Я искрила все сильнее и видела, что как трудно ему смотреть на меня.

— Так вот оно какое, солнце? — тихо спросил он. — Я не мог понять, когда ты рассказывала мне. Теперь я знаю, как было...

Все. Пора. А то у них выгорят глаза от этого света.

Я сделала шаг назад. А потом не выдержала.

— Закрой глаза! — попросила я, и когда он выполнил мою просьбу, прильнула к нему и поцеловала.

Теперь это был точно последний поцелуй. И, самое странное, мне не было больно. Не было ни клубка, ни стальных морских ежей, я купалась в нежности его губ и дарила ему свою последнюю ласку. Он будет жить. Все они. Я так хочу.

И еще кое-что, я ведь никогда не говорила ему...

— Я люблю тебя!

— Я всегда это знал! — прошептал он с закрытыми глазами. — Я всегда в тебя верил...

Я отбежала уже довольно далеко. Прихваченный с собой плотный черный плащ почти не пропускал потоков исходящего от меня света. Этот свет был такой же насыщенный, как тогда, в пещере мутантов, только совершенно не жегся и позволял мне все видеть.

Теперь я не бежала, а просто шла, бездумно, не зная, куда, пока хотела только отойти от них подальше. Я нисколько не устала от бега, и ходьба напрямки по пересеченной местности не выматывала меня уже так, как раньше. Но с другой стороны, сориентироваться-то мне не помешает.

Я постепенно замедляла шаги, потом остановилась и присела на пенек.

Вот и все, закончилась моя история. Да, конечно, я всегда знала, что когда-нибудь это произойдет, и только поэтому тоска и разочарование не выплескивались через край, а только навязчиво фонили где-то на периферии сознания. Мне страшно, потому что я не знаю, как все произойдет. Мне грустно, потому что я не хочу оставлять Апреля. Мне стыдно, потому что моя Эгида, моя Наталья, погибла раньше меня, сгорела, выгадав мне некоторое время, а я не смогла помешать этому.

Что же мне делать, куда идти? Как это узнать?

Я почувствовала, что верчу в пальцах какой-то предмет, причем уже давно, что-то совершенно забытое, и даже не совсем реальное... Посмотрев на свои руки, я недоуменно застыла.

Я держала пачку сигарет. Увидеть здесь, где уже тысячи лет никто не курит фабричные сигареты, пачку с тонкими белыми палочками, да еще и завернутую в прозрачную пленку, запечатанную, будто только что купленную в магазине пачку?! Откуда она появилась?

Я недоуменно оглянулась, даже наверх посмотрела. Нет, ничего такого я не увидела, никакого табачного ларька, и с неба на меня ничего не падало.

Мы с Натальей начали курить тем летом, после школьного выпускного, а последнюю затяжку я сделала прямо непосредственно перед стазисом. И, странное дело, после пробуждения я даже ни разу не вспомнила об этой вредной привычке, а ведь иногда мы с ней выкуривали по пачке на двоих за вечер.

Я привычными, даже какими-то механическими движениями сорвала пленку и вытащила сигарету. Зажала ее губами и даже похлопала себя по карманам в поисках... Ну, конечно, какие спички, а уж про зажигалку-то и вообще заикаться не стоит. Усмехнувшись, я хотела вынуть сигарету изо рта, но вдруг замерла — на кончике указательного пальца левой руки горел небольшой огонек.

Совершенно обалдев, я прикурила от него, отметив, что никакого жара на пальце не ощущаю. Первую сигарету я выкурила в несколько затяжек, сразу прикурила вторую прямо от бычка, потому что не очень представляла, откуда взялся тот огонек. Третью уже просто смаковала. Тщательно притушив последний окурок, я решительно встала. Стоило мне немного успокоиться и посидеть на месте, как я все поняла. У меня внутри будто радар включился. Я сразу запеленговала направление. Теперь я точно знаю, где именно спрятана злополучная бомба и когда она взорвется. Довольно скоро, на самом деле.

В принципе, мне не надо было подходить к ней непосредственно близко и накрывать своим телом. Мне можно было даже просто подождать на этом самом пеньке, покуривая сигареты одну за другой. Но я вдруг ощутила немыслимую жажду движения. Идти, бежать, ползти... только не сидеть. Выжать напоследок из своего значительно окрепшего тела максимум, в последний раз почувствовать себя живым человеком. Я настоящая, понятно! Вы, все те, кто не верил в меня, вы были не правы! Я настоящая, и скоро меня по-настоящему не станет.

Как же чертовски не хочется умирать, тем более сейчас, когда моя жизнь перестала быть пустым одиноким существованием, когда ее наполнили важные события и любимые люди. Но тут и весь вопрос в том, или я или... И я не уступлю, не отрекусь от того, что сделать обязана в силу своей новой природы, а в первую очередь — ради них.

Предаваясь грустным размышлениям, я как бульдозер ломилась сквозь бурелом, пока не выскочила неожиданно на дорогу. Это были непонятно как сохранившиеся остатки магистралей, я уже давно заметила, что к асфальту они не имели никакого отношения.

Надо же, она тянется прямо мне по пути! Пойду с комфортом...

Не успела я подумать об этом, как рядом, почти мне на голову, и снова непонятно откуда на дорогу упала... легковая машина. Ну, упала не в буквальном смысле, просто она возникла над покрытием и легонько опустилась на него. И это была не просто машина, а алый седан, почти такой же, который...

Это определенно была Шустра, наша с Натальей тачка. Я убедилась в этом, когда уселась за руль. В салоне пахло моими духами, древесно-цитрусовый аромат, на заднем стекле прилепился смешной мягкий медвежонок, а кожаный чехол на руле был поцарапан справа, это я однажды задела ключом.

Я глубоко вздохнула, прикрыла глаза и будто на самом деле оказалась в своем времени, когда еще не знала о проекте и даже не предполагала, что меня ждет не длинное нудное и пустое существование, а короткая вспышка, во время которой я снова почувствую себя живой.

Ключ был на месте, брелок в виде небольшого гладкого металлического цилиндра слегка болтался от моих движений, я без колебаний завела автомобиль. Панель ожила, и, совсем уже не удивляясь, я заметила, что бак полон, несколько раз газанула и тронулась с места.

Вот это абсурд, восторгалась я. Тут даже огнестрельного оружия еще нет, Ташины пара взрывов не в счет, а я спокойно еду на тачке с сотней лошадей под капотом. Ветер, врывающийся в открытое окно, трепал мои волосы, но я не обращала на это внимания. Моя кожа продолжала издавать интенсивный свет, а сама я напоминала себе одного из всадников апокалипсиса, понимая, что еще немного, и я просто сойду с ума, не в силах выдержать дикую мешанину разных реальностей, каждую из которых мне удалось узнать не понаслышке. Ведь они, эти реальности, полностью исключали возможность существования друг друга в одном времени.

Порывшись в дисках, я нашла подходящую музычку, салон наполнили звуки тяжелого металла и хриплые крики вокалиста, я даже головой задергала по привычке. Вот так весело, непринужденно, с соответствующим звуковым сопровождением, я внезапно соскочила с трассы и, пролетев несколько метров над просевшей землей, устремилась в противоположную стенку довольно широкого провала, всеми фибрами души стремясь избежать превращения в законсервированную лепешку.

Жутко перепугавшись зрелища стремительно приближающейся каменной стены, я успела зажмуриться и насчитать несколько ударов сердца. А потом крайне удивилась не очень сильному толчку, такое ощущение, что я просто упала на каменный пол. Озадачившись, я решила выяснить все немедля и приоткрыла один глаз. Потом и второй открыла, не поверив увиденному.

Я валялась на каменном полу в Натальиной пещерной квартирке, наполовину засыпанной недавним землетрясением, из которой мы выбрались по вновь возникшей трещине в скале. Я медленно перевернулась, приподнимаясь на руках, потому что рухнула ничком, сначала присела на бок, потом поднялась на ноги и стоя, огляделась еще раз. С того момента, как мы ушли, здесь ничего не изменилось, новых толчков не было, а пробраться сюда как-либо еще, кроме того нашего пути, было невозможно.

Так, теперь ясно. Еще один бонус. Я уже знала, что могу каким-то образом материализовать разные предметы, теперь вот телепортация. А что я еще могу? Решив избрать своеобразным полигоном эту полузаваленную пещерку, я... а что делать-то? Как мне проверить, что я еще могу?

Сотворить еще что-то? Ну-у-у-у-у-у-у-у...

Съев две порции мороженного, я приняла горячую ванну с пеной и выпила бокал вина. Потом мне надоело так развлекаться, я уселась в кресло и решила дописать в свой дневник последние события. Конечно, чернил не было, но я вынула из воздуха две гелевые ручки — зеленую и красную, уже не удивляясь некой сомнительности происходящего. Так, что там у нас стряслось?

Я писала очень быстро, несколько чистых листочков быстро кончились, и я доставала прямо из воздуха новые и новые...

"... и вот сижу сейчас здесь, в моем последнем пристанище. Тивиза, прости за все! Передай ему, что...". Что? Что до самого конца я буду о нем думать? Что, сгорая, буду смеяться, зная, что он в безопасности? Не знаю, не знаю... Он знает, что я люблю его. А остальное...

Я и сама не заметила, что писала эти строки, обращаясь к рыжей. Надо как-то передать ей. Задумчиво перебирая пальцами хрупкие листочки, я подумала, что не плохо бы они были покрепче, а то рассыплются, чернила выцветут, и тогда все мои старания пойдут прахом. Я пристально уставилась на листы, а потом осторожно потрогала. Поверхность самого верхнего стала очень гладкой, она напоминала тонкий лист пластмассы, спрессованной из еще более тонких слоев, а чернила, казалось, намертво зафиксировались между ними. Вот это другое дело. Теперь им ничего не грозит.

Я убрала записи в карман, тяжело вздохнула и уныло опустила подбородок на сомкнутые ладони. Как же мне еще проверить себя? Тут взгляд мой зацепился за ту трещину, я вспомнила, как мы шли по этому коридору с Ташей... еще живой Ташей, и нашли...

Я вскочила. Вот оно. Нельзя оставлять здесь этот склад, полный смерти. Меня ведь... нас уже не будет, вдруг кто-нибудь найдет его снова? От этой мысли меня бросило в дрожь. Да, меня не будет, кто защитит его тогда? Их всех? И вообще, надо проверить, вдруг есть еще такие помещения, вдруг здесь не одно хранилище? Я...

Я увидела все. Мой взгляд словно сканировал всю поверхность и все недра, но за пределы Купола проникнуть не мог. Я видела залежи разных руд, только не знала, каких именно, ведь рядом не было увлеченного химика. Я видела пустоты, заполненные, видимо, природным газом, и нефтяные месторождения. Все это лежало глубоко и никогда не будет обнаружено. Много чего я увидела, в том числе и то, что искала. Еще три хранилища, битком набитые орудиями смерти, но в них не было ничего чересчур убийственного, только стволы. Ну и все равно не хрен им тут быть.

Я хлопнула ладонями. И не увидела больше никаких хранилищ.

Одновременно с этим внезапно осенила догадка, а потом пришла и твердая уверенность — для совершения любых действий, даже на расстоянии, мне не требуется абсолютно никаких усилий. Не надо напрягаться, не надо совершать особых манипуляций. Даже этот хлопок, в принципе, был совсем не нужен, просто я хотела хоть как-то отметить совершаемый акт, доказать в первую очередь себе, что я способна на это, что это именно моя заслуга. А так, мне стоило только подумать о любом деле или предмете, и — вуаля!

Я, конечно, не претендую слишком на многое, но неужели меня и правда наделили силами, сходными с божественными? Как там, и стал свет? Бр-р-р... так можно до многого додуматься! Но ведь не зря меня назвали Афиной?

Что ж, мне стоит только проверить, на самом ли деле склады уничтожены, и тогда я буду окончательно убеждена. Я должна все увидеть собственными глазами. Поэтому решительно вошла в трещину в скале. На этот раз мне и факела не было нужно, я и сама нехило светилась, поэтому шла довольно быстро, но на всякий случай все равно заранее позаботилась и сделала пол совершенно ровным.

Вылетев в огромное пустое помещение бывшего склада, я несколько мгновений приходила в себя от величины пространства, скрытого под горой. Да, тут определенно можно испытать приступ агорафобии, даже потолок терялся где-то неизмеримо далеко. Тогда, в темноте, только лишь слегка рассеянной светом факелов, мы не заценили истинных размеров пещеры. А сейчас даже бьющий из меня свет не полностью заполнял ее. И никакого намека на оружие. Это, безусловно, хорошая новость, однако я не могла ничего поделать с той одной, единственной бомбой, которая уже отсчитывала последние минуты этого мира, по крайней мере, пока она не взорвется. Тем хуже для меня...

Теперь можно и ворота разблокировать, мало ли, кому может понадобиться это место. Все, еще одно последнее дело, и я готова.

Я сняла со спины чехол с ноутом и включила его в последний раз.

— Привет, брат!

— Я все-таки надеялся... — безнадежно прошептал он, даже не вспомнив, как я его выключила накануне. — Я думал...

— Ничего! — примирительно проговорила я. — Я уже свыклась с этой мыслью. У меня к тебе осталось последнее дело, — я помедлила немного. — Слушай, а тебе не надоело зависеть от пластмассовой коробки? Такой хрупкой, каждый может...сломать? — я с намеком водила пальцем вокруг клавиатуры, не глядя на экран. — Хотелось бы тебе обрести тело, хоть какое-нибудь? Ты еще помнишь ощущения от движения: ходить, бегать, брать руками? Все эти годы, проведенные взаперти, мучили ли тебя воспоминания, как сокращаются мышцы при любом, даже самом мимолетном, движении?

— О чем ты говоришь?! — выдавил он. — Что ты затеяла?...