Ради тебя

Да, люди редко принимают правду такой, какая она есть.

А ещё Скай написал, что получив достойную плату от Кадгара за помощь в расследовании, он и его отряд отбывают по новому заказу. Ле не знала тогда, что отряд паладина будет одним из первых, кто высадится на Расколотых Островах и встретит вторжение Пылающего Легиона.

Истиара и Давриш, тоже получившие короткие сообщения от главы отряда, споро засобирались.

Охотник и друид хранили покой Лейны и ее семьи все-то время, пока Скай, Рот и Алик были в Штормграде. Эльфы стали близки Лейне и даже эльфийка перестала видеть в ней противницу.

Расставание было грустным.

Не только от того, что Ле не знала, увидит ли она еще когда-нибудь друзей, но и потому, что сама жрица стала готовилась к отбытию в Пандарию, как и планировала. И хоть мать и отец уговаривали ее остаться, ссылаясь на то, что в отъезде более нет нужды, но Лейна была непреклонна.

Она понимала, что тень событий, в которых она побывала, всегда будет следовать за ней и "под сенью" этой тени окажутся и ее родные. К тому же внешность жрицы ныне не особо располагала к тому, чтобы принять на веру вести о непричастности королевы к тем преступлениям, в которых ее обвиняли.

Но более всего ей хотелось, чтобы Сильвер был счастлив. А Пандария была прекрасным местом для того, чтобы вырастить сына достойным человеком, способным правильно выбрать свой путь.

Пандарены -гостеприимный и мудрый народ. Лейна убедилась в этом, путешествуя по их прекрасной родине.

Скай больше не писал, зато через месяц пришло короткое послание от Истиары, где та сообщила, что королю и двору стало известно о том, что Лейна жива. Король лично допрашивал и мага, и разбойника и, конечно же, паладина. Но жрица может быть спокойна, ее местоположение и намерения остались тайной.

Это Ле вполне устраивало, и стало ещё одним аргументом в пользу страны пандаренов.

Но было еще одно дело.

Лейна очень хотела увидеться с графиней. Симанелла сыграла в судьбе ее семьи значительную роль. Она не поддалась слухам и сплетням, не позволила никоим образом обижать семью Андервест. И жрица была безгранично благодарна этой потрясающей женщине за ее мужество.

Но после случившегося, выходить в свет открыто Ле опасалась, Истиара написала, что ходят слухи о том, что король ищет ее, но пока поиски ведутся в Южнобережье, что Сильване наверняка не нравится, хотя Королева Банши проявляла удивительное терпение.

И все же Ле боялась, но опять же не столько за себя, сколько за сына, а переступить через собственные страхи сложно. Так что попытку выразить благодарность графине Ле решилась сделать лишь спустя почти три месяца, после того, как новость о невиновности супруги Ринна облетела Восточные Королевства, приурочив это к отъезду в Пандарию.

Серг наотрез отказался оставлять своих подопечных. Запретить и уж тем более прогнать верного солдата Ле не смогла, она лишь надеялась, что в Пандарии ему будет уютно.

И вот одним туманным прохладным утром, обняв обливающихся слезами мать и сестру и погрузив в тележку отца тот небольшой скарб, что можно было уложить в седельные сумы двух грифонов, жрица отправилась в путь к замку графини — сердцу Болотины.

Отец был взволнован и хмур, он не одобрял того, что дочь решила уехать так далеко, но и спорить не стал, считая, что после всего случившегося она должна сама выбрать место, где будет спокойно ее сердцу.

Телега тронулась, едва занялся рассвет. Колеса бодренько поскрипывали, Сильвер вовсю веселился с игрушечной лошадкой, выструганной дедушкой, пробуя ее на первый едва показавшийся зуб. Встречные знавшие фермера Андервеста путники кидали на пассажирку его телеги заинтересованные взгляды, но не более. Мало кто мог бы узнать в сидевшей в обнимку с малышом бледной женщине с тату на щеке, веселую девочку, которую они запомнили.

Когда в конце тракта показались шпили замка, сердце Ле сжалось. Нахлынувшие воспоминания едва не смели ее: письма, ночь с Варианом, бал, детство, служба.

Сильвер почувствовав настроение матери коснулся пальчиками ее щеки. Это чуть успокоило взволнованную женщину.

И вот тележка миновала широко распахнутые ворота замка. Зевы пушек все также устрашающе поблескивали в утренних лучах. Он не отнял защиту у Болотины. Вариан все-таки остался королем, несмотря на всю ненависть, что он к ней испытал.

Она очень надеялась, что его сердце не будет сковано злом, что правда открыла ему глаза и теперь ему станет легче.

Еще на подъезде к замку жрица накинула капюшон, правда в разгар утренних работ мало кого интересовала притулившаяся на облучке женская фигурка.

Отец остановился недалеко от внутренних ворот, ведших в сам замок графини и после недолгого общения со стражем, исчез за высокой аркой.

Серг поглаживал лошадку, впряженную в тележку и поглядывал по сторонам. Ему доселе не приходилось бывать в замке Болотины и солдат с интересом разглядывал местный люд и быт.

Ожидание затягивалось. Возможно, графиня при все своей щедрости и доброте не захотела принять подругу, которая принесла ей достаточно неприятностей и тревог.

— Серг, — позвала женщина, — может, нам...

Но тут среди общего гула послышался быстрый перестук каблуков по деревянному настилу.

Сима, графиня Альвер Бельтейн, в брюках, тунике, как и положено при кинжале, замерла у самого края уложенной деревянными брусьями дорожки и смотрела на Ле широко открытыми глазами.

Жрица вздохнула и скинула капюшон, прямо посмотрев на дорогого для нее человека. Ровно пять ударов сердца хватило Симанелле Белтейн, чтобы, сделав несколько шагов, чуть ли не сдернуть Ле, предусмотрительно передавшую сына Сергу, и обнять крепко-крепко.

После чего ее примеру последовали все те, с кем Ле вместе воевала, делила еду и кров в походах, смеялась и плакала. Они все вдруг оказались рядом, как по волшебству. А может, это просто слезы радости и неверия мешали ей увидеть дорогие лица с самого начала. Подошел капитан Стиренг, низко поклонившись и приложив руку к сердцу, показался и Варрик, и на губах его играла теплая улыбка. Молодой граф повзрослел и возмужал. Ле слышала от матери, что у него серьезные отношения с дочерью баронета из Сумеречного Леса, с которой не так давно состоялась помолвка. Но в глазах все равно у юноши сквозило забавное мальчишеское обожание.

Серг передал Лейне Сильвера. Мальчик, сонно хлопая глазенками, оглядывал собравшееся общество, но в целях защиты ухватил на всякий случай маму за локон. Многие тихо выдохнули, и было отчего, на руках Ле восседала маленькая копия Вариана Ринна, жмурясь, но совершенно серьезно наблюдая за суровыми лицами солдат.

— Это... — Сима осторожно провела пальцем по щечке малыша, тот улыбнулся.

Ле кивнула.

— Сильвер, мой сын.

— Боги, просто одно лицо. Прости дорогая, — смущенная Сима — забавное зрелище.

Ле протянула руку и коснулась плеча подруги, жрицу вдруг охватили покой и то удивительное состояние счастья, которое всегда настигало ее в окружении "второй семьи".

— Он — моя жизнь.

Сима вздохнула, как будто сбросила тяжесть с плеч, улыбнулась и стала той, по которой Ле так скучала — гостеприимной хозяйкой и властной графиней. Под ее грозные окрики все гурьбой направились обратно в замок.

Лишь отец остался стоять возле телеги. Расцеловав дочку и внука и крепко пожав руку Сергу, он поджимая губы, чтобы не позволить слезам даже показаться на глазах, отправился в обратный путь. Ле с грустью смотрела ему вслед, ему было тяжело прощаться и он совсем не хотел продлевать агонию.

* * *

Это был великолепный ужин.

Веселая компания, то, чего так не хватало всем им. Ведь помимо несчастий, свалившихся на Ле, сам Азерот жил в напряжении, ведь Легион стоял у его порога.

И каждому нужна была толика покой и радости, перед новым рывком.

И вот она — радость! Друзья-соратники, перебивая друг друга, вспоминали забавные и не очень приключения, подначивали друг друга, устраивали пари, кружились в танце под простые деревенские гусли. Серг, державший на руках уснувшего Сильвера, прятал довольный взгляд, видя как расцвела его подопечная.

Сима, обладающая прекрасным голосом, запела дуэтом с Стиренгом, который, как оказалось, имел не менее потрясающий голос. Мелодия луны, так называлась эта нежная баллада. Лейна танцевала с Роком, стрелком их отряда, который бережно вел жрицу по залу. С ним было легко поддерживать ритм, она отдалась его опытным рукам и слушала восхитительную оду любви в исполнении самой влюбленной пары.

Было далеко за полночь, Серг уже давно откланялся и, заверив Ле, что уложит и проследит за маленьким непоседой, унес спящего малыша. Разошлись и участники отряда, напоследок крепко обняв свою Ле и молча прикладывая руку к сердцу. Жрице захотелось разрыдаться от этой искренности и верности, веры в нее, она никуда и не исчезала, это там, во дворце, были интриги и тайны, а здесь все так и осталось искренним и правильным.

Стиренг тоже вежливо поклонился, оставив любимую с подругой. Две женщины: одна с черными, как смоль волосами, в которых блестели пара седых локонов, и вторая с седыми волосами и черной татуировкой на лице, сидели у окна, за которым царила теплая ночь и молчали. Каждая вспоминала свое. И эти воспоминания и мысли, будь они осязаемы, сталкивались бы и сливались.

— Жена Стиренга пропала в один из налетов драконидов более полугода назад. Детки остались без матери, — грустно покачала головой Сима. — Но теперь мы вместе.

— Ты не виновата в случившемся, — Ле взяла графиню за руку. — Судьба к сожалению не оставляет нам выбора.

— Ты права... — Сима сбросила оцепенение. — Куда ты теперь?

— В Пандарию. Прекрасные места для ребенка. Спокойный нрав у гостеприимных хозяев острова самое то что мне необходимо.

— Так далеко...

— Для тебя дорогая семь верст не крюк. Я думаю когда господин Стингер разрешит все свои вопросы и малыш ваш подрастет... — Ле лукаво посмотрела на Симу.

— Ой, да брось какие в моем уже возрасте дети? — махнула руками графиня.

— Ну, уважаемая, раньше надо было думать! — засмеялась Лейна.

— В смысле? Ты хочешь сказать, что я... Что мы... О, Боги! , — графиня была похожа на кошку, которой на хвост наступили.

— Да, и с малышом все отлично, он крепок и здоров, уж поверь жрице.

Сима сжала подругу в объятиях.

— Как же я хочу, чтобы и ты была счастлива.

— Я счастлива. У меня сынок, я повидала родителей, они в добром здравии и спокойны за меня. Никана так все планы по увеличению населения перевыполнила, у меня прекрасные племяшки. У меня есть ты, Серг, и те кто верят и любят меня. Я за вас все выдержу. А теперь и имя мое очищено от лжи. Спасибо Скаю и друзьям.

— А как же король? Я слышала, когда заговор раскрыли, он... сам не свой. Астера сказал ему, что ты жива, но ни где ты, ни что с тобой стало, ему неведомо. Да и то, что ты жива, он не может даже проверить. Ведь в твоем спасении была замешана Сильвана, как я поняла по слухам. А она не сильно настроена болтать с нашим королем. Кстати, это же ты приложила руку к разоблачению Верховного жреца?

— Знаешь, я думала о мести, но... я полностью положилась на Ская. А что до Вариана, я скажу тебе честно, даже сейчас, пройдя через всю эту боль и унижение, даже взращивая в себе ненависть к нему за то, что он поверил наговорам и отрекся от меня, я люблю его, люблю, потому что он мне дал Сильвера, уверенность в себе, способность бороться, он дал мне семью, ту которая между мужчиной и женщиной, это таинство, когда сердце открывается только одному человеку пусть и на крохотное время. Я желаю ему только счастья и процветания. Он — тот король, который так нужен альянсу.

— Я люблю тебя, дорогая, — Сима вдруг всхлипнула, резко встала. — Ну, теперь точно знаю, что беременна, раз уже до слез дело дошло! Пойдем спать, вам завтра вставать рано.

Вытирая тыльной стороной ладони щеку, графиня вышла из комнаты. Ле смотрела ей вслед и улыбалась. Милая Сима.

Вздохнув, жрица распахнула окно и выглянула наружу. В болотистых землях царила жаркая ночь. Звезды сияли, воздух был напоен ароматом растений. В замке уже стояла тишина, нарушали которую шаги стражи, кваканье лягушек и шелест реки.

Ле вдохнула полной грудью. Когда она теперь увидит родные места?

Соскользнув с кушетки, она последняя направилась спать.

* * *

Утро началось с приказов графини, причем сонные путники отлично все слышали и в принципе по пунктам могли о готовности экспедиции догадываться. Завтрак, объятия, все смешалось. Пожалуй, больше всех веселился Сильвер. Особенно, когда Сима самолично начала малыша снаряжать для полета на грифоне, видимо, решила вспомнить, каково это — заботиться о ребенке. Маленький Ринн, однако, никак не мог понять, зачем в такую жару надевать шапку и варежки. Когда наконец все угомонились и собрались во дворе. Сима крепко обняла подругу. Они без слов посмотрели друг на друга. Графиня дотронувшись рукой до татуировки Ле, вдруг тихо сказала:

— Ты всегда была и всегда будешь настоящей королевой.

А потом улыбнувшись:

— Я буду ждать вас в гости. Пообещай!

— Обещаю!

Жрица легким жестом послала всем собравшимся в дворе свое благословение. Оно яркими лучиками коснулось людей и исчезло, оставив теплоту в каждом сердце.

Забравшись на грифона и получив от Симы укутанного Сильвера, Ле приложила руку к сердцу:

— Благодарю вас за то, что вы были и остались моими верными друзьями. Все будет хорошо, в это я теперь верю, потому что вы со мной.

Десятки рук взметнулись вверх в едином порыве.

— За Альянс! За жизнь!

Чтобы скрыть слезы, Лейна опустила голову и мягко указала грифону на взлет, сильная птица взмыла в небо практически с места, за ней последовал Серг на своем грифоне. Сделав круг над замком, Лейна помахала руками точкам внизу, мельком заметив, что по тракту приближается к замку большое облако пыли, видимо, кто-то еще в гости в графине пожалует.

Маленькая компания взяла курс на юг.

Глава 30

Пионы

Грифоны давно исчезли из поля зрения, и графиня уже успела пару раз разогнать ротозеев со двора, когда послышался сигнал трубы с башни крепости.

Сима была крайне удивлена. Кто бы это мог пожаловать в такое время, да еще без приглашения? Трубы обычно фермеров не приветствуют.

Но в любом случае это не враги, ибо все сторожевые вышки молчали.

Солдаты кинулись открывать шире ворота, впуская во внутренний двор десять взмыленных лошадей.

Первого соскочившего на землю всадника Сима узнала бы и в болезни, и в горячке, и, наверное, в посмертии.

Король!

Он быстрым шагом пересек двор, не обращая внимания на склонившихся в поклоне солдат и слуг, и остановился перед графиней, тяжело дыша. А ведь это она должна подходить к своему монарху!

Его лицо, боги, как он только еще дышал! Бледный, под глазами залегли темные круги, скулы обострились. Вариан Ринн сейчас был страшен!

— Симанелла, прошу, скажи мне, где она? Она здесь?

Опустив глаза, графиня Белтейн молчала, она не имела права лгать своему королю, но и сказать правду не могла. Лейна заслужила покой.