На обочине канона

Гаснущие языки огня тщетно бились о холодные пальцы. Отступивший было полумрак вновь сгущался, тёмными лентами выползая изо всех уголков лаборатории.

* * *

Небольшой караван из почти двух десятков тяжело нагруженных мужчин в красной униформе шиноби Камня медленно приближался к входу в пологое ущелье между двумя невысокими холмами. Слабо покачивался в сильных руках запылившийся за длительный переход паланкин. Даже близость ночлега не могла заставить измотанных недельным переходом путников прибавить шаг.

Из-за поворота дороги показался человек. Остановился в расщелине. Помедлив, вышел на свет. Заходящее солнце осветило броню старенького самурайского доспеха и рассыпавшиеся по плечам длинные посеревшие от времени и пыли волосы. Шлем с полумаской не давал рассмотреть лица незнакомца, но редкая седая борода не оставляла сомнений — навстречу шиноби Ивагакуре вышел старик. Впрочем, высокий рост и мощные плечи внушали уважение и не позволяли отнестись к воину легкомысленно. Хотя и не всем...

— Эй, старик! — когда между процессией и неизвестным осталось не больше двадцати пяти шагов, молчание нарушил шиноби в красной бандане. Судя по чистому безусому лицу и ломкому голосу, только недавно получивший чунинский жилет. Очень уж хотелось казаться сильным и взрослым. — А ну, проваливай с дороги, чего встал!

— Хочу узнать, так ли сильны недомужчины из Ивагакуре, как сами хвастаются, — голос самурая оказался сильным и глубоким. Длинные ножны перекочевали с пояса в левую руку. Правую он плавно положил на рукоять, продолжая держать оружие у пояса. — Или ссутся в штаны при первых признаках опасности?

— Ах, ты!.. — на плечо готового броситься в бой мальчишки опустилась рука старшего товарища. — Акияма-доно, но он же!..

— Стыдись, Сабуро, — пророкотал рослый детина-джонин, внимательно изучая противника. — Тебе пора бы перестать попадаться в такие детские ловушки.

Опытный ниндзя кивнул выстроившимся полукругом подчинённым, те дружно рявкнули: «Кай!», и… ничего не произошло. Старик только презрительно сплюнул.

— Вот видите! — прежде, чем его успели вновь остановить, Сабуро ринулся вперёд. — Сейчас я покажу этому…

Рывок молодого чунина был настолько резким, неожиданным и… глупым, что привёл в замешательство не только шиноби Камня, но и их одинокого противника. Старик заполошно дёрнулся и потянул из ножен меч, но, Сабуро ясно это видел, не успевал даже полностью обнажить длинную катану, не то что нанести удар. Самурай проиграл ещё до начала боя — на близкой дистанции короткие кунаи дадут ощутимое преимущество молодому и подвижному противнику! Сабуро прыгнул вперёд и вверх, метя в глазную прорезь шлема и желая закончить бой одним ударом. Самурай сделал маленький шажок назад, одновременно взмахивая обеими руками сверху вниз. Окованный железом кончик пустых ножен с глухим стуком опустился на прикрытую лишь тонкой тканью голову. В длинных ножнах скрывался короткий вакидзаши! Так и не выпустившая кунай рука Сабуро с мерзким звуком шлёпнулась в трёх шагах дальше и правее по тропе.

Подойдя к лежащему навзничь бесчувственному телу, мужчина в доспехах перевернул его на живот и опустил ногу в тяжёлой, подкованной железными пластинами обуви на культю, почти остановив хлещущую кровь. Очнувшийся парень застонал, но после несильного пинка по голове вновь впал в беспамятство.

— Трусы! Сейчас я медленно порежу этого сопляка на кусочки, а затем очередь дойдёт и до тех из вас, кто раньше не сдохнет со страху!

Ножны отлетели к стене ущелья с глухим стуком. Через секунду за ними последовали вторые, снятые с пояса. И вот на шиноби Камня направлены уже два коротких клинка. Элегантное, почти ленивое движение руки, и блеснувший золотом в свете заката правый меч перехватил свистнувший кунай. Секундой позже росчерк левого вакидзаши сбил на землю сразу три сюрикена. От летевших следом каменных пуль старый воин даже защищаться не стал — повернувшись боком и склонив голову, он бестрепетно принял удары дзюцу на доспех. Ещё пару раз осыпав противника градом железа и камней, опытные шиноби прекратили обстрел, не дожидаясь команды предводителя.

Шторка оставленного поодаль паланкина отдёрнулась, и на землю ступил тучный мужчина в расшитом золотыми нитями цветастом халате. Посмотрев на происходящее впереди, он брезгливо сморщился и что-то спросил у старательно прикрывающих его своими телами охранников. Замерший в ущелье самурай не слышал слов чинуши — да и не стал бы к ним прислушиваться, даже если бы мог. Всё его внимание было приковано к приближающимся шестерым шиноби Камня. Двое обнажили короткие клинки и направились к противнику напрямик. Остальные разделились и быстро скрылись из виду, обходя холмы с флангов. Воин подавил желание беспокойно оглянуться.

Противники сошлись молча, не размениваясь на обычные оскорбления и боевые кличи. Завязался вязкий и выматывающий бой. Ниндзя Ивагакуре очень быстро сообразили, что будут только мешать друг другу в узкой расщелине, поэтому один из них, вооружённый кунаём и коротким танто, атаковал, а другой пытался подловить противника метательным оружием, целясь в щели доспехов и незащищённую часть лица. Несколько раз неизвестный самурай переходил в успешную контратаку, но стальное лезвие бессильно звякало по окаменевшим запястьям и предплечьям джонина Ивы. Лязганье металла и хриплое дыхание противников наполняли небольшое ущелье, отражаясь от стен. Так продолжалось минуту, а затем…

Земля ощутимо вздрогнула, и за левым плечом воина в доспехах раздалась серия мощных взрывов, а за правым — визг молний и шипение воды. Сосредоточенно ожидавший этого самурай успел уловить краткий миг, когда взгляды его противников сместились. Два резких щелчка слились в один, и в следующий миг ближний противник уже пятился, прихрамывая и приглушённо ругаясь, а дальний повалился навзничь со стальным штырём в глазнице. Спрятанные под широкими рукавами самострелы дождались своего часа! В два широких шага догнав подранка, неизвестный воин принял пару отчаянных ударов на клинки и, не обращая внимания на спешащую к врагу помощь, пнул его по раненной ноге. Секундная потеря концентрации и равновесия дорого стоила шиноби Камня — дикий вой боли и ярости тотчас же сменился бульканьем из разрубленной гортани.

Однако порадоваться своей победе воин не успел — подоспели основные силы охранного отряда Ивагакуре, спешащие не пустить его к столь неосмотрительно покинутому ущелью и заложнику. Даже показавшиеся на гребнях холмов двое потрёпанных шиноби без опознавательных знаков не могли переломить исхода сражения — даже с учётом удавшейся засады нападавших было трое против восьми. Ещё двое ниндзя в красной униформе спешно рысили с паланкином подальше в тыл. Неизвестные нукенины были обречены…если бы не один неучтённый фактор.

Сакумо тщательно отсчитал сто ударов сердца после серии взрывов, что так удачно отвлекла внимание противников самурая, и рванулся вверх. За пару секунд преодолев пятнадцать метров глины и камней, он вырвался на воздух, словно гигантская диковинная рыба. Расчёт оказался верен — от паланкина его отделяло всего две с лишним сотни шагов. Отчаянное сражение, бушевавшее у холмов, было вдвое дальше. Сакумо отметил про себя, что Мичио всё ещё держится, хоть и потерял уже шлем вместе с накладными седыми волосами, и сделал зарубку на память — заказать у Узумаки доспех, сколько бы мастер ни запросил. Озорно усмехнувшись, Белый Клык Конохи влепил кунай в ягодицу переднего носильщика — чем быстрее он догонит цель, тем меньше ребята будут рисковать. Ручки паланкина упёрлись в землю, и он перевернулся кверху дном. Осталось вывести из игры коренастого рыжего парня в чунинском жилете и… уже в пяти шагах от цели Сакумо заподозрил неладное. Слишком спокойным было лицо выползшей из паланкина цели. И слишком мощной чакрой повеяло вдруг от ничем не примечательного молодого чунина!

— Убей его, Роши! — злобно заорал лежащий на боку шиноби, павший жертвой «шутки» Белого Клыка. В следующий миг Сакумо пришлось совершать дикий рывок в сторону, уходя от пышущего жаром потока лавы.

Мгновенно оценив ситуацию, джонин бросил взгляд через плечо. Новые отряды шиноби в красной униформе приближались к месту, где готовилась умирать его команда.

— Дотон. Дорью Хеки! — выросшая из-под земли громадная стена отгородила Сакумо от джинчурики, позволяя уйти в Шуншин и попытаться спасти товарищей. Он не обратил внимания ни на разнёсший стену взрыв, ни на рёв разъярённого носителя биджу. И уж конечно он не видел, как посечённый осколками жирдяй в цветастом халате расплывается по земле кляксой чёрно-коричневой глины...

Проснувшись, Сакумо долго лежал на спине, молча глядя в потолок. Вопреки его надеждам, усталость после недельного патрулирования границы Страны Огня не помогла — проклятый сон пришёл снова. Замерев, Хатаке прокручивал в памяти события, случившиеся после неудачного покушения на советника даймё Страны Земли. Выматывающая погоня в серых сумерках, слепящий белый клинок, перечёркивающий искажённую яростью харю вовремя отшатнувшегося джинчурики, искалеченная команда… и ледяное презрение дома.

Сакумо и сам понимал, что поступил неправильно. Нерационально. Нападение неизвестных нукенинов — не то же самое, что нападение одного из лучших бойцов страны Огня, открыто демонстрирующего свой коронный удар. Оставь он команду, и покушение бы спустили на тормозах за отсутствием доказательств. Однако теперь отношения между двумя великими странами едва балансировали на грани войны. Начнётся ли массовое кровопролитие завтра, или ещё через пару месяцев, не мог сказать никто. Зато все точно знали, кто подверг опасности жизни сотен и тысяч шиноби Конохогакуре. И недавние уважение и восторги толпы сменились на глухое перешёптывание и боязливую ненависть. Тяжелее всего было услышать обвинения от старых друзей, прошедших вместе с Хатаке сотни битв. Он был настолько подавлен, что даже Мичио навестил в госпитале лишь однажды. И был немедленно выставлен хлопочущей Сенжу, чтобы «не беспокоить спящего пациента».

Тяжело вздохнув, Сакумо сел на постели. Нахмурившись, втянул воздух ещё раз. Поднялся и, накинув домашнее кимоно, отправился вниз. Неяркое зимнее солнце с трудом пробивалось сквозь серые тучи. В сером свете дня было весьма непросто определить, который сейчас час. Хатаке вернулся из патруля перед рассветом, и, должно быть, проспал до вечера, но поручиться за это не мог. Слишком его подкосили навалившиеся испытания. Всё чаще следовали глупые ошибки, лишь по случайности не становившиеся фатальными. Каждая из них уносила кусок былой славы и уверенности в собственных силах. Даже с такой мелочью, как чувство времени уже возникали проблемы…

— Как вкусно па…

— Не тронь, оглоед!!!

— Да я же только…

— Брысь отсюда! Сказано тебе — не готово ещё!

— Пф-ф… какие вы шумные…

Спустившись на первый этаж, Хатаке стал свидетелем удивительной сцены: трое детей учинили на кухне форменный разгром! На подоконнике сидел вернувшийся с долгой миссии Какаши и явно широко улыбался под маской, что было само по себе событием нечастым, тем более в присутствии посторонних. Лохматого мальчишку в зелёном трико, который, обиженно надувшись, размахивал отбитыми пальцами, Сакумо также опознал без труда — юный Майто, подружиться с которым он советовал сыну. Третий мальчишка был невысоким, всего на полголовы выше Какаши; жилистым и худым. Даже не будь на его одежде вышит красно-белый веер, тонкие черты лица и чёрные волосы и глаза не оставляли сомнений в клановой принадлежности гостя Хатаке. Сейчас Учиха воинственно потрясал увесистой ложкой, отгоняя Гая от весело булькающей кастрюли, и Сакумо невольно понимающе улыбнулся — именно запах этой стряпни он почувствовал через полдома. И был бы очень не прочь отведать…

— Ну пожалуйста, Инаби-кун, — Сакумо подумал, что сам бы, наверное, не устоял перед столь жалобным взглядом и голосом. — Мы и так поняли, что в состязании победил ты! Можно уже попробовать?

— Нет! — рявкнул мальчишка, вновь замахиваясь своим грозным оружием. — Имей терпение, Гай-кун! Что о тебе подумает Хатаке-доно?

— Ой! — Майто испуганно подпрыгнул, суматошно оглядываясь и почтительно поклонился хозяину дома. — Здравствуйте, Хатаке-доно! Извините, что… э-э… — тут он вовсе стушевался и покраснел, судорожно пытаясь собраться с мыслями.

— За то, что взялись за готовку, не спросив вашего разрешения, — дополнил его реплику Учиха, элегантно повторяя за товарищем поклон. — Я предложил своим «вечным противникам» состязание в кулинарном деле. Мы рады встрече с вами, Хатаке-доно.

— Взаимно, — Сакумо тепло улыбнулся и предпочёл тактично «не заметить» ни слипшийся в один кусок теста рамен, ни потрёпанного карпа с половиной чешуи и отпиленным хвостом. Не иначе, соревнование было жарким!

Уже доедая странные варёные гёдза[1] и беззлобно подшучивая по очереди над каждым мальчишкой, старший Хатаке наконец решился задать вопрос, который, вообще-то должен был последовать одним из первых:

— Благодарю за обед, Инаби-кун. Прошу прощения, что не спросил сразу, но… как здоровье Мичио-сана?

— Благодаря вам, он жив, а остальное Цунаде-сан обещала исправить… — юный Учиха поднялся из-за стола и низко поклонился. — Не берусь говорить за главу нашего клана, но лично для меня гифу-сан — один из самых близких людей в этом мире. Он спас мне жизнь. Оценил моё первое дзюцу. Заменил мне отца и вновь сделал счастливой мою мать. Я благодарен вам за его спасение. Более того. Я восхищён вами.

— Ты ещё слишком мал, чтобы понять, Инаби-кун, — улыбка Сакумо стала горькой. — Я полностью заслуживаю нынешнего отношения жителей деревни. Я подвёл их. После моего провала начало войны с Ивой — лишь вопрос времени, а это означает тысячи смертей.

— Можно подумать, не будь вашей миссии, мы с Камнем были бы добрыми друзьями! — фыркнул Инаби. — Однако, когда я говорил о восхищении, я имел в виду совсем не это. Вы спасли свою команду. Приняли это решение, несмотря на всеобщую ненависть. И сейчас не сдались, а продолжаете сражаться за Коноху. Хотел бы я обладать таким же упорством и силой воли, как у вас!

— У тебя есть намного лучший пример — это Мичио-сан, — Хатаке плотно сжал губы, стараясь не показать обуревавшие его эмоции. — Вот уж на кого действительно стоит равняться. Он до конца исполнил свой долг. А я…