| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Конечно, можно найти стороннего управленца, но, во-первых, на это нужно время, кого попало брать так же рискованно, как тащить всё самой. Во-вторых, даже с профессионалом не всегда получается сработаться, и если такое случится, то начнутся внутренние терки, а это бизнесу тоже на пользу не идет совершенно.
Всё это в коротких, но ёмких выражениях Александр и рассказал собеседникам. Щукин слушал внимательно, в особо душещипательных местах даже согласно кивал, но в конце огорошил:
— Всё так, только у Кости завещание есть, и по нему его долю в бизнесе наследует Наумова.
— Опаньки... И давно он его написал? — впервые подал голос Лихачев, но, наткнувшись на недовольный взгляд Александра, жестом показал, что умолкает.
— Больше двух лет назад, они к тому времени уже были в разводе.
— Завещание можно оспорить в суде. И тянуться эта канитель будет до второго пришествия.
— Можно. Но факт настораживает, согласись.
Согласиться пришлось, хотя и очень не хотелось. Никаких сомнений в Ларисе эта информация не заронила, зато заставила задуматься — с чего здоровому молодому мужику, к тому же соотечественнику, явно мнящему себя едва ли не бессмертным, составлять завещание? Может, он болеет чем? Уточнять это у Щукина он не стал, тем более, что как раз принесли заказ.
Еда оказалась не то, чтобы шедевральной, но довольно вкусной, так что серьезный разговор по негласному договору решили прервать, нечего аппетит портить. Зато стоило исчезнуть со стола тарелкам, как Лихачев, своей тихой грустью наводивший подозрения, решил присоединиться к беседе:
— Лех, а ты в курсе, что Авдеев со своей сотрудницей любовь крутил? А сотрудница эта совсем недавно с мужем развелась. А он её так любит, ну, так любит, что теперь за ребенка судится и вообще проходу не дает.
— В курсе, — Щукин поморщился, но кивнул. — И про её мужа тоже знаю, Костя ещё с месяц назад просил пробить его по моим каналам, нет ли за бывшим чего крамольного.
— Нашел что-нибудь? — Чернышов даже подался вперед в ожидании ответа.
— Да нет... Пара неоплаченных штрафов и жалоба от соседей на шум по вечерам. На время совершения преступления у него алиби стопроцентное — он водила, был в рейсе в соседней области. Уже проверили, в городе его действительно не было.
Не то, чтобы Александр наивно надеялся на такое скорое раскрытие, но личность неизвестного мужика на роль злодея его бы полностью устроила. Жаль, не судьба.
— Слушай, когда с Авдеевым поговорить можно будет?
Алексей в ответ на вопрос Сашки посмотрел долгим и каким-то оценивающим взглядом, будто примеряясь. Потом все-таки подал голос:
— Ты же понимаешь, что пока с вас подозрения не снимут, никто тебя к нему не подпустит? Тем более, что в реанимацию и вовсе только членов семьи пускают, меня и то сегодня санитарка чуть не шваброй погнала.
— Ларисе нужно у него кое-что по рабочим вопросам уточнить. И желательно поскорее.
— Ну, ты загнул — "поскорее"... Я бы тоже хотел поскорее его опросить, только не могу. Он то спит, то в сознании, но оно у него пока спутанное, да ещё и лекарств кучу дают, толку с тех показаний, их ни один суд не примет.
— А врачи чего говорят? — Хоть Лихачев лично с Константином знаком и не был, но взгляд его выражал сочувствие.
— Врачи только руками разводят, жить будет, а как долго и насколько счастливо, это от них уже не зависит. И потом, тут такое дело — его мать в курсе, что Наумова в числе подозреваемых, а без её согласия никто к больному не пустит. И кажется мне, что согласие это она не даст...
О том, что у Ларисы вчера состоялся неприятный телефонный разговор с матерью Авдеева, Александр знал. Подробностей Лара не рассказала и вообще на все вопросы только отмахивалась, но выглядела расстроенной, хотя пыталась этого не показывать.
— Ты можешь сказать, у вас есть хоть один реальный подозреваемый? — о том, что вопрос этот малость некорректный, Чернышов знал. — Не надо подробностей, понимаю, что не имеешь права раскрывать, но хоть в общих чертах.
Теперь следователь молчал гораздо дольше, зато внимательно посмотрел по очереди на обоих мужчин. А когда заговорил, было заметно, что он подбирает слова, чтобы не ляпнуть лишнего:
— Там хоть всех сотрудников скопом в СИЗО волоки — проходной двор. Прямых улик ни против кого нет, зато косвенных столько, что впору за голову хвататься. И — да, вы с этой Наумовой из них самые вероятные. Так что ждем, когда Костя от дури очухается, а там будет видно.
— Дело по какой статье возбудили? — Макс покосился на друга, который обдумывал сказанное, и решил уточнить этот момент.
Щукин пожал плечами:
— Как обычно в таких случаях, тридцатая.
— А почему не сто одиннадцатая? Добивать же не стали, может, это не покушение было?
— Зато бросили ночью в безлюдном офисе, врачи уже сказали, что, если бы его не нашли с вечера, к утру с большой долей вероятности не дожил бы. Но это не принципиально, узнаем подробности, там и подумаем, переквалифицировать не долго. Ладно, мне пора, обеденный перерыв уже заканчивается, — следователь повторил ритуал с пожатием рук, сунул купюру в черную папочку и задержал взгляд на Чернышове. — Про то, что из города выезжать не надо, помнишь? — Дождавшись кивка, продолжил. — Учти, если намылишься вернуться в Питер, я обязан буду просить поместить тебя в следственный изолятор. Мне этого очень не хочется, но придется.
— Я в курсе.
— Тогда до встречи. Если что, я тебя вызову.
Глянув вслед Щукину, Макс тоже поднялся:
— Пошли, что ли? Не, я сам заплачу, — он проворно подхватил счет. — Тебе ещё на адвоката тратиться.
— Шутки у тебя... — Чернышов только головой покачал.
— А я и не шучу. Ты б нашел толкового юриста, чтобы он это дело вел. Чует моё сердце, что он скоро понадобится...
На улице было жарко и пыльно — как ни старались городские власти озеленить центр города, непрерывный поток машин вносил свою лепту в облик улиц.
— Юрист у меня и так есть, вчера всё ему рассказал, — признался Сашка, остановившись на самом краю тротуара в ожидании разрешающего сигнала светофора. — Сказал, что дергаться пока рано, но и на самотек пускать не надо. В случае чего он уже через несколько часов будет здесь.
— Ну, и правильно.
— Ты мне лучше скажи, почему про статьи стал спрашивать. В чем между ними разница?
Светофор наконец перемигнул, давая возможность пешеходам пересечь улицу.
— В сроках, на которые присесть можно. А в остальном хрен редьки не слаще, — Макс остановился возле своей машины. Чернышову повезло меньше, и припарковался он в квартале отсюда. — Сильно спешишь?
— Не особо.
— Тогда пошли на набережную, расскажу, что там к чему, — он снова захлопнул дверцу только снятой с сигнализации машины и показал в сторону переулка, круто уходящего вниз и вправо.
За поворотом, над крышами невысоких зданий, составлявших сомнительную архитектурную ценность, виднелась колокольня небольшого храма в густом плену строительных лесов. Несмотря на то, что эти улицы были в самом центре города, частный сектор тут стоял с незапамятных времен и вряд ли в скором времени что-то изменится. Участки потихоньку выкупали и застраивали более современными коттеджами, но довольно крутой уклон к реке и количество прописанных в каждой ветхой избушке создавали серьезные препятствия желающим здесь поселиться.
— Так что там со сроками? — Александр с удивлением понял, что этот переулок за прошедшие годы ничуть не изменился. Даже странно — город в целом стал ощутимо другим, а вот такие тихие места будто застыли во времени. Ещё будучи школярами, а потом и студентами они спускались по нему к реке. И хотя чистотой она не радовала, с удовольствием купались, прыгая в воду прямо с набережной. А вот чтобы выйти, приходилось отплывать немного против течения к дикому, а потому в любое время года замусоренному пляжу.
— Сто одиннадцатая это тяжкие телесные. От двух до восьми. А вот тридцатая это покушение на убийство, и там по наказанию черт ногу сломит. Я в кафе как раз и смотрел, чего в законодательстве поменялось, вроде, от четырех до одиннадцати, а там как адвокат расстарается.
— Ты меня прямо обнадежил.
— А то!
Они спустились к самому ограждению, но вид цветущей и отливающей зеленью воды никакого желания лезть в неё не вызывал. Более того, от одного только вида неприятной желтоватой пены, покачивающейся на поверхности, передергивало.
— Кого-нибудь из своих в больничку посылал?
— Обижаешь, сам съездил, — Лихачев подобрал мелкий камешек и попробовал запустить "блинчик". Тот после первого же плюха затонул. — Лежит девица-краса в гинекологии, срок не то шесть недель, не то семь, я уже и не помню. Состояние не то, чтобы прямо тяжелое, но врачиха настаивает, что домой её отпускать рано, до конца этой недели точно продержат, а там будет видно.
— А муж что? — у Чернышова получилось чуть лучше — аж один подскок камешка.
— А на мужа все медсестры умиляются, — Макс скривился не от этого самого умиления, не то от того, что Сашкин "блинчик" вышел чуть удачнее. — Снял для жены платную палату, ночует с ней, уезжает только на работу да домой переодеться и за жратвой. Так рассказывали про его героизм, что меня аж замутило.
— Саму беременную видел?
Больше в обозримом пространстве камешком не наблюдалось, поэтому они оба оперлись на парапет, рассеянно рассматривая проплывающую мимо довольно обшарпанную моторку.
— Там этого добра в каждом коридоре по десятку. Нет, конкретно эту не видел, в само отделение меня не пустили, говорят, полом не вышел. Но кажется мне, что с секретуткой пустышку тянем, беременному семейству не до мелких разборок, тем более, что в десять часов отделение закрывают на ключ, чтобы пациентки не бегали тайком курить.
— Значит, их пока вычеркиваем... Ладно, мне пора за племянницей, спасибо за помощь, буду должен.
— Сочтемся.
Глава 21
" — Почему не снимают фильмы о том, что бывает после поцелуя?
— Снимают. Это порнуха"
х/ф "Секс по дружбе", 2011г.
Лариса философски созерцала настольный календарь и пыталась понять — она сделала просто глупость или фатальную глупость? Опыт высказывался за первый вариант, а вот резко обострившееся шестое чувство всеми конечностями голосовало за второй. И чем дольше думала, тем больше склонялась верить именно ему...
— Алину проверили, она действительно проходит лечение, а не отлеживается в ожидании, когда всё устаканится. Ты нормально себя чувствуешь? — Сашка наклонился, заглядывая в её лицо. Слишком уж отрешенным оно было, для Лары такое не свойственно, потому вдвойне подозрительно.
— М? А, да, нормально... — она перестала гипнотизировать календарь и повернулась к Чернышову. — Что насчет Миши?
— Как и сказал — ночует у неё, дома бывает набегами. С тобой точно всё в порядке?
— Да точно-точно. Просто задумалась.
Поразмышляв ещё немного, Лариса решила не признаваться ему, что сегодня утром велела бухгалтеру "аренду" в это месяце не оплачивать. По договору у них предоплата, и документик, что их организация больше не нуждается в этой полезной площади, она уже набрала, осталось только распечатать, расписаться и шлепнуть штамп. Букве закона это не противоречит — штрафных санкций за досрочное расторжение договор не предусматривал, а в указанные десять дней до конца месяца можно уложиться, если прямо сегодня отправить заказным письмом.
И хотя очень хотелось посоветоваться с Чернышовым, что-то не давало этого сделать. Например, то, что он тоже многое не договаривает. Когда только услышала его версию их причастности к отмыванию ворованных денег, была настолько растеряна и ошеломлена, что не обратила внимания на некоторые нестыковки. Почему хозяин денег пустил по следу Сашку, если там прямой путь в полицию? Насчет того, что не хотел терять лицо, это бред, чай, не лихие девяностые, чтобы бояться выставить себя лохом. В конце концов, такое случается чуть ли не в каждой второй организации, заповедь "не воруй" многие понимают несколько однобоко. И единственный вариант, который смогла выдвинуть Лариса — те денежки тоже были не заработаны в поте лица, а добыты слегка нелегальным путем, вот и не хочется предавать огласке факт кражи. А это уже совсееем другое дело...
Кстати, судя по тому, как спокойно восприняла распоряжение Татьяна Михайловна, ей было глубоко плевать, кому шли деньги, лишь бы с неё их не спросили. Так что вероятность причастности бухгалтера резко уменьшалась. Да и не верила она в то, что Костя может подписать кто-то, не вчитавшись в суть бумаги.
— Марте звонил Валерка, он вечером возвращается в город, хочет забрать её домой.
Эта фраза Ларису резко взбодрила, заставив забыть о подозрениях в адрес Сашки:
— Нет! Ирина оставила Мартышку нам, я её не отдам, — она резко выпрямилась в кресле, будто собиралась вскочить и бежать прятать крестницу.
— На каком основании? — счастливым он тоже не выглядел. Ну, если только чуть-чуть и где-то совсем уж в глубине души. Племянницу Чернышов искренне любил, но оказался слегка не готов к тому, что дети это настолько сложно. Точнее, даже не сложно, а ответственно и круглосуточно. Даже если ты занят, работаешь или нуждаешься в небольшой передышке.
— На том основании, что у меня есть доверенность на ребенка, выданная матерью. Кстати, ты там тоже фигурируешь. И вообще, я не поняла, на чьей ты стороне? — Лара с подозрением прищурилась, глядя, как он досадливо поморщился.
— Я на стороне здравого смысла. Валерка её отец, причем, заметь, нормальный отец. То, что он от Ирки гуляет, я совершенно не одобряю, но к Марте это никак не относится. А наша с тобой доверенность это фигня по сравнению с тем, что он официальный родитель и прав этих не лишен и даже не ограничен. И говори тише, она может услышать.
Лариса, уже набравшая воздуха в грудь, чтобы возразить и, возможно, гневно стукнуть по кулаком по столу, длинно выдохнула и выругалась вполголоса. Мартышка сидела в приемной, заявив, что скучные взрослые разговоры про работу наводят на неё тоску и сонливость и теперь залипала в планшет.
— Ты с Иришкой на эту тему говорил?
— Да. Она не в восторге, но отреагировала спокойно. Знаешь, может, это и к лучшему. Ты в курсе, что по завещанию Авдеева доля в бизнесе переходит тебе?
Мало кому удавалось дважды за пять минут ошарашить Лару. Ему удалось.
— Нет... А ты откуда знаешь?
— Сегодня виделся со следователем, он и сказал. Лар, это уже не шутки, тебя целенаправленно подставляют, причем, делает это человек, хорошо знакомый с вашей "кухней". Слухи про раздел ерунда, раз никаких доказательств нет, но теперь всё намного серьезнее. Так что пусть Марта будет с отцом, ни к чему ребенку даже косвенно быть в таком замешанным.
Увы, но он в очередной раз был совершенно прав. Не привыкла Лариса к тому, чтобы фигурировать в качестве подозреваемой в покушении на убийство, так что приходилось верить Сашке и его немалому жизненному опыту.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
