Запасной мир

— Одолжите или пошлите за своими. Только недолго. Мой секундант...

Я поворачиваюсь к Элсли. Тот вытягивается, даже усы встопорщились.

— К вашим услугам, черр!

— Обсудите условия. Когда будет готово, позовете меня!

Поворачиваюсь и иду к себе. В спальне вытаскиваю из под подушки 'Дерринджер'. Обычно я не расстаюсь с ним, но Элсли застал меня врасплох. Переламываю стволы и вытаскиваю патроны. Трофейные давно кончились, эти я снаряжал сам. А если осечка? Пока не случалось, но все может быть. Что тогда? Был у королевы Бетти советник Айвен, да весь кончился... Что то я не о том думаю! Пересматриваю наличный запас патронов, выбираю те, что выглядят поновее. За этим занятием меня застает Элсли.

— Все готово, босс! — докладывает с порога.

— Нашли Норрису пистолет?

— Съёрд Кензи одолжил. Хорошее оружие — гленской работы!

Едва сдерживаю улыбку. Слышал бы это Росс! От замечания Элсли меня перестает потряхивать. Мой 'Дерринджер' тоже из Глена. Но если верить Россу, то в отличие от той партии в Иорвике сделан на совесть.

— Условия таковы, — продолжает Элсли, — стреляетесь с двадцати шагов. Встаете у барьеров — и по команде...

Значит, противники не сходятся. Что ж, даже лучше.

— Вы уверены, босс? — внезапно спрашивает Элсли. — Норрис — хороший стрелок...

Ну да, счас возьму и откажусь. Тогда вся Алитания будет знать: советник королевы — трус. Обеспокоился, блин! Раньше нужно было думать, когда крысеныш провоцировал Диззи на дуэль. Начальник СБ о таких вещах должен узнавать вовремя.

— Идем!

Спускаемся вниз и выходим во двор. На крыльце буквально проталкиваемся сквозь толпу. Служанки, повара и даже конюхи. Когда успели набежать? Где благородная публика? Ага, на балконе! Оттуда вид лучше и от 'быдла' подальше. Набились так, что балкон того и гляди обвалится. Впереди — дамы, лица раскраснелись в предвкушении зрелища. Наше появление балкон встречает одобрительными криками — цирк прибыл...

Неподалеку от крыльца замечаю воткнутые между плитами двора шпаги. Барьеры... Позиция правильная, солнце — сбоку. Никто не скажет потом, что светило в глаза. И пули в случае промаха полетят в сторону и не заденут зрителей. Рядом с крыльцом столик — вытащили из дворца. На столике — пистолет, пороховница и мешочек с пулями. Рядом стоят соперники. Подходим. Достаю и выкладываю на стол 'Дерринджер'.

— У меня казнозарядный пистолет, черры, в нем два ствола. Один я разряжу.

Переламываю стволы, извлекаю один патрон и выкладываю его на стол.

— Возражения в отношении моего оружия есть?

Брейди крутит головой. Губы крысеныша трогает презрительная улыбка. В сравнении с кремневым пистолетом 'Дерринджер' смотрится игрушкой. Радуйтесь! Посмотрим, как ты своей дурой двигать будешь... Брейди заряжает кремневый пистолет, сыплет порох на полку и вручает его крысенышу.

— К барьеру, черры! Стрелять по команде!

Шагаю к шпагам. Крысеныш спешит вперед и занимает понравившееся ему место. Это он меня типа обошел, выбрав удобную для себя позицию. Пусть порадуется напоследок!

Становлюсь у шпаги. Ее эфес чуть покачивается у моего пояса. Похоже, что это шпага Элсли. Если упаду вперед — сломаю клинок. Элсли огорчится. Что то я не о том думаю... Смотрю на крысеныша. Он держит пистолет стволом вверх. Ну да, вдруг пуля выкатится. Мне этого бояться нечего, поэтому 'Дерринджер' держу в опущенной книзу руке. Так привычнее. Взвожу большим пальцем курок...

— Начали!

Время замедляет свой бег. Ствол пистолета крысеныша медленно ползет вниз, мой 'Дерринджер' так же неторопливо — вверх. Проворный, гад! Не успеваю...

Бах!

Сквозь дым вижу, как пистолет противника летит на камни. Падает, подпрыгивает и замирает. Хорошо, что не выстрелил от удара, а ведь мог... Крысеныш валится вперед и накрывает телом выроненный ствол. Попутно задевает рукой шпагу барьер, и та начинает раскачиваться. Поза у него характерная — труп... Поворачиваюсь к дворцу. На крыльце неистовствует толпа. Люди кричат, машут руками, вверх летят шапки, поварские колпаки и даже женские чепчики. Это с чего они так радуются? Я вроде их не балую. Перевожу взгляд на балкон. Там картина иная. Шляп не бросают, но и огорченными не выглядят. Они хотели зрелища и его получили...

Элсли и Брейди подбегают к Норрису и начинают его ворочать. Возвращаюсь к столику, достаю из 'Дерринджера' гильзу и выкладываю пистолет на стол. Оглядываюсь. Брейди машет руками, подзывая слуг. Эвакуация тела...

— Убит! — сообщает подошедший к столу Элсли. — Вы отменно стреляете, босс! С двадцати шагов, не целясь.

Пожимаю плечами.

— Теперь я понял, почему вы затеяли ссору. Вы поступили мудро.

Поднимаю бровь.

— Королева ни за что не подписала бы указ о заточении Норриса. Дуэль — не преступление. Но вы напугали Норриса и вынудили его бросить вам вызов. В результате показали всем, что не спустите убийства ваших людей. В то же время сделали это безупречно, лишив родственников Норриса права на месть. Съёрд сам напросился на дуэль.

— У Норриса много родственников?

— Из близких — только младший брат. Но он обрадуется: вы сделали его съёрдом.

— ?

— Понятно, что он этого не скажет вслух. Однако, не убей вы Норриса, ему пришлось бы идти в армию. Вы будете драться с Брейди, босс?

Смотрю на начальника СБ. Это он к чему?

— Сквайр — хороший человек! — продолжает Элсли. — Честный и правдивый.

— Зачем он влез?

— Вы прилюдно оскорбили его, сказав, что дуэль с Диззи была подлой. Брейди ничего не оставалось, как вызвать вас. Иначе с ним перестали бы разговаривать.

Черт! Скоро полгода здесь, а все никак не привыкну к их феодальным заморочкам.

— Брейди из небогатой семьи, младший сын, приехал в Ним искать службу.

Как то странно он ее искал...

— Норрису он всего лишь знаком. Подвернулся под руку, когда съёрд искал секунданта.

Элсли успел навести справки. Можем, когда захотим!

— Хочешь взять Брейди к себе?

— Да, босс!

— Под твою ответственность!

Элсли кивает. Тем временем труп Норриса унесли. К нам с пистолетом в руке приближается Брейди. Выглядит он подавленно, хотя шагает твердо. Неплохо держится. Брейди кладет пистолет на стол.

— Пистолет не нужно перезаряжать, — говорит тускло. — Съёрд не успел из него выстрелить. Всего лишь подсыпать пороху на полку.

— Желаете продолжить дуэль, сквайр?

— А у меня есть выбор? — вздыхает он.

— Выбор есть всегда. Мне совершенно не хочется вас убивать, черр. Более того, вы понравились Элсли, и он готов взять вас на службу. Согласны?

Глаза Брейди вспыхивают, но тут же угасают.

— Я должен отказаться от поединка?

— Разумеется.

— Благодарю, черр, но не могу. Меня посчитают трусом. А после того, как меня возьмут на службу, все подумают, что меня купили.

С гонором, значит.

— Можно обменяться выстрелами, — встревает Элсли. — Прицелитесь в сторону — и все!

Брейди задумывается. Похоже, такой вариант ему в голову не приходил.

— Вы можете меня ранить, черр? Неопасно?

Странное желание. Зачем ему рана? Ради чести? Вряд ли. Гадом буду, не обошлось без сердечных дел. Где то на балконе с замиранием сердца ждет результата этой дуэли женщина. А Брейди не глуп. Раненый герой — это совсем не то, что герой без раны.

— В руку или ногу? — интересуюсь деловито.

— В руку! — спешит сквайр. — Левую. Только...

— С двадцати шагов я попадаю в пенни, — успокаиваю его. — Стреляйте первым, после чего замрите и не двигайтесь. Получите царапину.

Брейди кивает. Элсли поворачивается к публике спиной и, закрыв от нее столик, ловко вытаскивает из ствола кремневого пистолета пулю. Договор договором, а страховка не помешает. Затем Элсли поворачивается к балкону боком и у всех на виду сыплет на полку порох. Теперь нет сомнений, что пистолет в порядке. Жулик! Хотя... В земной истории на дуэлях мухлевали еще не так. И пулю в пистолет противника не вкладывали, и стреляли без сигнала, и шпагой кололи еще на пути к барьеру. Это в кино дуэлянты сплошь благородные. Жизнь — не роман. Умирать не хочется...

Заряжаю 'Дерринджер'. Брейди косится, но старается не подавать виду. Черр может передумать и запулить ему в лоб. Кто ему помешает? И, главное, кто упрекнет? Соглашение тайное, свидетелей нет...

Элсли вручает Брейди пистолет и поворачивается к балкону.

— Достопочтенные черры! Мой босс, черр Айвен, удовлетворившись смертью съёрда Норриса, благородно предложил сквайру Брейди прекратить дуэль...

Элсли делает паузу. Вот клоун! Ему бы в цирке выступать — шпрехшталмейстером. На балконе шелестят вздохи, лица разочарованные. А как же зрелище?

— Но черр Брейди отказался!

На балконе вопят. Особенно неистовствуют женщины. А вы думали, они здесь добросердечные? Для местных дам нет большего счастья, чем смотреть, как мужики убивают друг дружку из за них. Среди раскрасневшихся от удовольствия лиц замечаю одно грустное. Однако! И личико красивое, и платье богатое. Голубой шелк в Ниме недешев. У Брейди губа не дура.

Идем с противником к барьерам, встаем друг против друга.

— Начали!

Брейди опускает пистолет. Целится на метр в сторону, хотя видел трюк с пулей. Демонстрирует лояльность. Делаю вид, что замешкался.

Бах!

Горящий пыж падает далеко в стороне. Если обратят внимание... С балкона доносится дружный вздох. Не любят меня здесь... Вскидываю 'Дерринджер'. Брейди замирает и слегка оттопыривает в сторону левую руку — на всякий случай. К балкону мы стоим боком, там не заметят. Вообще сквайр молодец. Добровольно пойти под пулю... А если у съёрда дрогнет рука? Во дворе устанавливается тишина. Слышно, как в отдаленной конюшне ржет лошадь. Совсем конюхи дело забыли.

Бах!

Брейди подпрыгивает, зажимает плечо правой рукой, после чего театрально опускается на колено. Переигрывает, на мой взгляд. Пуля его едва царапнула. Поворачиваюсь к дворцу. На крыльце вновь орут, но уже не так яростно. В этот раз Айвену ничего не угрожало. На балконе замечаю волнение. Женщина в голубом платье проталкивается к выходу. Вскоре она появляется на крыльце и, растолкав слуг, бежит к Брейди. За раненого можно не волноваться. Окружат заботой и теплотой — в прямом смысле этого слова.

Сую 'Дерринджер' за пояс и иду к дворцу. На нижней ступеньке дворца меня встречает его правительница.

— Подавай завтрак, Мардж! — говорю громко. — Я проголодался.

На самом деле есть мне не хочется. Но так нужно. Завтра весь Ним будет знать: у Айвена прорезается аппетит после того, как пристрелит парочку благородных. Родится еще один слух. Любви ко мне он не добавит. Ну, и бог с ней! Oderint, dum metuant. Пусть ненавидят, лишь бы боялись!

Глава 18

После ампутации ног за мной прислали самолет из Брюсселя. В госпитале имперской армии мне сформировали культи на голенях, из легких извлекли осколки ребер. Шрамы на груди остались. Мне предлагали их удалить, но я отказался. Пройдя курс реабилитации, я научился пользоваться протезами и со временем восстановил физическую форму. На это ушел год. Все это время я следил за новостями. Империя не собиралась за меня мстить. Ей плюнули в рожу, и она утерлась, сделав вид, что ничего не произошло. Журналистам сказали: принц находился в Могадишо как частное лицо. Прискорбно, что он пострадал, но посещение Африки европейцами — дело рискованное.

К тому времени на севере Африки стало совсем плохо. Надир успешно расширял свой халифат. Его боевики, врываясь в города и селения, первым делом уничтожали 'неверных'. Резали им головы, расстреливали, сжигали, побивали камнями... Кадры расправ они выкладывали в Сеть. Все ведущие религиозные авторитеты ислама единодушно осудили зверства, заявив, что Надир и его подручные — не мусульмане. Надира это не остановило. Ведущие порталы мира активно обсуждали ситуацию. В студии приглашали теологов, психологов и прочих экспертов, которые, довольные тем, что их позвали, несли какой то бред об экономической отсталости, массовых психозах и прочей лабуде. Из их разношерстной компании мне запомнился лишь один гость. Пожилой, с поседевшей до желтизны головой, он пожал плечами, когда ведущий спросил, почему боевики так зверствуют.

— Все очень просто, — сказал он, усмехнувшись. — Внутри каждого из нас сидит зверь — агрессивный и беспощадный. Это позволило человеку захватить планету, подчинив животный мир. Со времени, когда он стал прямоходящим и взял в руки дубину, ничего не изменилось.

— Позвольте! — не согласился ведущий. — А как же цивилизация, гуманизм, религиозные ценности?

— Инстинкты сильнее, — покачал головой гость. — Человек по своей природе нацелен на убийство. Религии тысячелетиями пытались взять его агрессию под контроль. Жрецы понимали, к чему она ведет. Человек как вид мог перестать существовать. У жрецов не вышло, так же как не вышло и у царей с президентами. Вся история нашей цивилизации — череда войн. Человек убивал себе подобных во все времена, будет делать это и впредь. К сожалению.

— Но я тоже человек! — возмутился ведущий. — И мне не хочется убивать!

— Вы просто боитесь, — хмыкнул гость. — Того, что вас арестуют, осудят, посадят в тюрьму. Я тоже боюсь. Мы все здесь боимся, — старик обвел рукой студию. — Наша цивилизация держится на страхе наказания, его неотвратимости. А теперь представьте, что вам сказали: 'Бояться не нужно! За убийством не последует наказания'. У вас появляется соблазн расправиться с ненавистным начальником, шумным соседом, надоевшей женой. А если добавить, что по смерти вас ждет рай с прельстительными гуриями... Здесь говорили, что боевики — это темные, необразованные люди, которых легко ввести в заблуждение. Но Надир учился в Йеле. Среди его боевиков немало образованных европейцев. Эти люди были благополучными в нашем обществе, некоторые — даже богатыми, но они легко отказались от благ цивилизации, когда их поманил инстинкт.

— И что с ними делать? — спросил ведущий.

— То, что сказано в Библии! — ответил гость. — Око за око, зуб за зуб. Зверя, вкусившего человеческой крови, остановит лишь пуля...

Россия откликнулась на призыв ООН и ввела в Сомали войска. Русские миротворцы несли потери. Незнакомая местность, партизанская война, о которой в России успели забыть. Я читал все, что находил о боевых действиях, и, почувствовав себя здоровым, написал рапорт о желании обучаться на оператора боевых дронов. Просьбу удовлетворили. Операторы сидели в штабах, далеко от линии боевого соприкосновения — самая работа для калеки. Училось легко. Необходимую информацию мне закачали в имплант, требовалось лишь наработать навыки. Получив сертификат, я попросился на прием к императору. Это была первая встреча с отчимом после моего возвращения из Африки. Мать с Катей навещали меня, но отчим не приходил — по моей просьбе.

Император принял меня в кабинете. Я козырнул, отчеканил положенные шаги и положил на стол тоненькую папку.

— Что это? — спросил он.

— Рапорт об увольнении из вооруженных сил империи и просьба покинуть страну.

— Вот как! — он взял папку. — Почему?