После Пламени. Ангбанд

Я изогнулся, чтобы посмотреть вниз, и вовремя: враги не полезли за мной, зато среди них было трое лучников. И они уже целились.

Я успел прыгнуть вбок, на крошечный уступ — стрелы чиркнули о скалу там, где я был только что. Под рукой оказался подходящий для броска камень. И еще до одного был шанс дотянуться.

Один из лучников взвыл, схватившись за окровавленное лицо: мой камень выбил ему глаз. Двое других успели выстрелить. Мимо! Правда, одна из стрел свистнула совсем рядом с моим виском. Я метнул второй камень, попав еще одному лучнику в переносицу, и снова полез вверх. Взбираться стало намного легче, и это было скверно: впереди наверняка ждала ловушка. Но и задерживаться я не мог. Плечо обожгло: очередная стрела всё же достигла цели. Почти достигла. Царапиной обошлось.

И тут же снова отозвались горы. Только не эхом уже — далеким пением рога. Длинный сигнал, потом три коротких. С севера. И почти сразу — с юга.

Тропа! Слишком широкая, слишком удобная. И деваться с нее некуда. Я побежал вперед, выхватив из-за пояса молот.

Снова рог. Два коротких сигнала. Совсем рядом. И тут же из-за поворота навстречу вывернулся еще один орк. Его копье было направлено мне в грудь.

— Бросай оружие, мясо! — осклабился воин Моргота.

— На! — молот полетел в морду орку.

Я нагнулся над убитым, чтобы вытащить у него из-за пояса нож. Вовремя. Очередная стрела должна была прошить меня насквозь, выйдя из живота, но вместо этого только оцарапала спину.

Прихватить копье? Нет, оно скорее будет мешать, чем пригодится.

Я упал наземь и пополз: стрелы свистели одна за другой, не позволяя встать. Похоже, орки больше не старались попасть в меня. Лишь задержать, чтобы взять живым.

17

С Восьмого Северного пришел сигнал тревоги. Третья застава. Вряд ли орки так всполошились бы из-за очередного беглого пленника: они предпочитают не привлекать внимания к своим забавам. Тогда что? Нападение извне? Вряд ли. Нам с Властелином стало бы известно об этом раньше, чем участникам нападения. Возможно, даже раньше, чем тем, кто его задумал.

Неужели орки снова между собой сцепились? Нет, вряд ли. Рядовых десятник тут же растащит, иначе бляхи лишится. А за нападение на командира у нас сперва дерут перед строем, а потом волколакам скармливают. Точнее — раньше драли и скармливали, уже давно никто не нарывается.

Так что же получается — бунт?! Ну, Властелин! Я же предупреждал, я же говорил, что этим все кончится! Что нельзя слишком затягивать подготовку к войне. А теперь придется усмирять воинов силой. Вот чего ты добился!

Надо отправить отряд восстановить дисциплину. А кого? У меня не осталось ни одной сотни, в которой не зрело бы недовольство. Неизвестно еще, кому станут помогать посланные, могут и сторону мятежников принять. Разве что на гвардию можно положиться, но именно поэтому ее лучше оставить в крепости.

Вмешаться самому? Повелитель Саурон, лично наводящий порядок среди рядовых орков... Только этого не хватало!

Ладно, для начала — крылатых разведчиков на заставу. Выясню точно, что там творится, тогда и решу. И еще парочку летучих мышей, пожалуй, запущу в шахты, где сейчас Феанор с подопечными. Просто на всякий случай.

Если орки действительно взбунтовались, придется устроить обвал, не разбирая правых и виноватых. Так, чтобы и костей не осталось — вообще никаких следов. А потом пустить слух, что на заставу напали, но храбрые воины уничтожили врагов, хотя и сами все полегли. Выдать двойной паек в честь победы. Увеличить нагрузки на тренировках. Усилить заставы. И проследить, чтобы орки старательнее осваивали новое оружие — три шкуры драть с нерадивых.

Полумеры, конечно, но хоть отсрочку получим. И может, Мелькор признает наконец, что больше медлить нельзя.

18

Новая игрушка оказалась слишком шустрой для орков. И вдобавок очень занятной. Таких у Ангбанда еще не было. И отдавать стало жалко.

"Перевал совсем близко, — думал теперь Воплощенный. — Только бы они хоть ненадолго перестали стрелять!"

Ну, на перевале-то его точно перехватят орки. И заберут себе. Выйдет обидно. Это если он через старый перевал побежит. Но можно ведь создать новый.

Скалы начали менять форму. Спрятать игрушку от стрел — для начала. А потом — показать ей дорогу.

У Воплощенного не хватило терпения дождаться, пока путь будет готов. Беглец вскочил, рванулся в открывшийся проход, пятная кровью камни, сорвался и кубарем покатился вниз. Ангбанд торопливо приподнял склон, делая его более пологим, чтобы игрушка, падая, не сломалась.

Орки бросились врассыпную: земля тряслась, скалы лопались, на головы воинам посыпались камни.

— Дождались! — завопил кто-то. — Упустили мясо — теперь Властелин сам его ловит!

— А мы? — взвизгнул один из молодых.

— А нас он на закуску сожрет, если квыном не наестся.

— Так мы ж Арг-баду служим!

— Если Мелгыр в азарт войдет, разбираться не будет.

19

Рога продолжали перекликаться, только теперь вместо коротких и отрывистых сигналы стали протяжными, словно разочарованными.

Я с трудом заставил себя лежать неподвижно. Скорчился между камней, сжимая орочий нож. Но никто больше на меня не нападал. Даже стрелять перестали. И всё же я чувствовал враждебный, напряженно ищущий меня взгляд.

Я осторожно посмотрел вверх. В небе пронеслась летучая мышь — черный росчерк на сером фоне. За ней еще одна, ниже. Я уткнулся лбом в камни, боясь пошевелиться. Успели крылатые слуги Моргота понять, что я жив?

Рога смолкли, а враги так и не появились. Только ветер усилился, и лежать без движения становилось все холоднее. Еще немного, и я замерз бы так, что не смог бы толком сопротивляться. Может, этого и ждал Моргот?

Я начал вставать: лучше получить стрелу, чем беспомощно дожидаться, пока меня снова схватят. И увидел в нескольких шагах вход в пещеру. Еще недавно ничего похожего здесь не было.

Ловушка? Возможно, но я знал, что жить мне все равно осталось совсем немного. А в пещере можно было хоть укрыться от ветра.

Я с трудом протиснулся в узкий лаз, каждый миг ожидая смертельного сюрприза. Но свод пещерки не обрушился на меня. И не кинулась из темноты никакая тварь. Зато сразу стало теплее. И сверху меня теперь не было видно.

20

Когда мои разведчики добрались до заставы, всё уже было кончено. Полдюжины трупов. Девять раненых. Но сигнальная система сработала хорошо: подмога с соседних застав прибыла сразу. И бунта, как выяснилось, не было: на орков напали. Причем с внутренней стороны.

С Ангбандом творилось что-то неладное. Казалось, он был в растерянности. Мне пришлось жестко запретить горам менять форму, чтобы остановить землетрясение. Иначе сразу несколько застав попало бы под обвалы.

Кто же, интересно, мог так сбить Ангбанд с толку? Кроме Феанора, некому было. Но этот нолдо во время беспорядков трудился в шахтах. Или делал вид, что трудится.

Без его помощи беглые пленники не прорвались бы через заставу. Он позволил им уйти, а потом попросил помощи у Ангбанда. Надо будет поправить мелодии крепости и окрестностей, как только освобожусь. Нолдо все-таки принес пользу: показал мне слабое место в обороне.

Докладывать Властелину о происшествии я не спешил. Сначала следовало выслушать воинов, дежуривших на заставе, узнать все детали.

— Мы охотились, как положено. Четверо. Три лука. Услышав сигнал, бросили добычу и примчались на подмогу.

В глазах орка была безграничная преданность Ангбанду, Властелину и особенно мне. И страх. Что, впрочем, не отменяло обычной для Детей Диссонанса хитрости. Скорее всего, не охотились они, а играли в кости: Восьмой Северный перевал не был богат дичью, а паек дозорным выдавали вполне достаточный. Впрочем, это сейчас не имело значения.

— Опиши нападавших.

— Их было пятеро, Повелитель. В доспехах. И с топорами.

— С мечами и копьями, — заверил меня следующий воин. — Восемь, я сосчитал.

— Не меньше дюжины, — сообщил очередной храбрец. — И один с луком. Но мы вступили в бой и перебили их всех.

— Где же трупы?

— Обвал засыпал их, Повелитель.

Н-да... Сколько живых, столько и мнений. Особенно мне про доспехи понравилось. И про лук.

— Повезло вам с обвалом, — усмехнулся я, отпуская последнего.

За дверью его ждали. Заставщиков стоило допросить с применением особых мер. После чего им предстояло исчезнуть. А среди орков полезно будет пустить слух о доблестной битве и победе. Не называя имен героев.

Пока я беседовал с воинами, за Феанором присматривали летучие мыши. Впрочем, если бы он попытался сейчас бежать, Ангбанд не выпустил бы его: я отдал соответствующее распоряжение.

21

"Феанор был мастером. А ты — снага при Морготе". Пламенный старался выкинуть из головы эти слова. И в особенности того, кто сказал их. Друга, которого пришлось отправить на смерть. Пускай даже бывшего друга.

Но забыть не получалось. Как и уверить себя, что поступил правильно. Злость прошла, осталась опустошенность — чувство непривычное и неприятное, от которого хотелось избавиться как можно скорее. Впрочем, у Пламенного было лекарство от всех невзгод, надежное и безотказное: работа. И лучше всего — в одиночестве. В своей мастерской.

Феанор остановился, пытаясь понять, как он мог очутиться у входа в Тронный зал, если направлялся домой. Потер виски пальцами, пытаясь сосредоточиться. Представил лестницу в свою башню, резную дверь, мастерскую.

Да, мастерскую — и не все ли равно, как именно умер Фаниарон?! Не он первый, не он последний. Пламенный ведь пытался спасти каждого из пленных. Но если они не хотят слушать слова, что ж поделаешь?!

Нолдо удивленно моргнул, когда очередной поворот вывел его обратно к Тронному залу. Это не могло быть случайностью. Только вот раньше Мелькор звал мастера мысленно, если хотел поговорить. Или приходил сам.

Феанор нахмурился: похоже, на этот раз Восставший не соизволил спросить мнение друга. Просто отдал приказ Ангбанду.

Нолдо с силой толкнул дверь и вошел. Гнев разгорелся снова, и это было кстати: лучше гнев, чем тревога или бесполезное сожаление.

Створки наглухо захлопнулись за спиной мастера. Ни щелочки не осталось, через которую мог бы просочиться луч света из коридора. Будто и не было двери.

Темнота сомкнулась вокруг. Не та бархатная темнота, ласковая и уютная, которая встречала здесь Мелькора и его друга, когда они изредка приходили вместе. Не величественная Музыка сердца Ангбанда, устрашающая врагов и вселяющая уверенность в сердца верных Властелину. Не та мрачная и тревожная мелодия, которая рождалась от усталости или горя хозяина Ангбанда и которую не слышал почти никто. Эта темнота была тяжелой. Удушливой, словно дым. Враждебной. В зале не было никого, кроме нее, нолдо и того, кто сидел на троне.

Феанор медленно шел вперед. Тишина, царившая здесь, подействовала на него отрезвляюще. Оглушающая, давящая на уши тишина. Заполнившая собою весь зал. Скрадывающая звук шагов. Поглощающая даже песню пламени в расщелине перед троном. Пламени, которое стояло сейчас стеной в рост нолдо.

Мастер остановился и посмотрел поверх огня на ту сторону.

Там была Тьма. Ни трона, ни сидящего на нем не разглядеть. Тьма.

Нолдо пожал плечами: ему все больше становилось не по себе, но показывать это он не собирался.

— Скольких воинов Ангбанда ты убил своим мечом, Феанор? — голос раздался будто бы со всех сторон сразу.

Незнакомый голос. В нем не было ни гнева, ни горечи. Не было даже интереса. Похоже, тот, кто сидел на троне, уже всё решил для себя.

— Скольких — с тех пор, как получил его от меня? И скольких ты убил чужими руками?

— Мечом — одного, — нолдо вздернул подбородок и прищурился, задетый этими обвинениями. — Второй сорвался в пропасть. А чужими руками я не убиваю.

— Когда это произошло?

— Давно, — отрезал мастер.

— А точнее? И как это было?

Мрак, казалось, выдавил из Тронного зала весь воздух.

— Разве тебе нужен ответ? — огрызнулся Пламенный. — Ты ведь, похоже, уверен в моем предательстве. А значит, частности не важны.

— Частности всегда важны, — ответила Тьма. — Как это произошло, Феанор?

Мастер молчал. Пусть пленные сколько угодно считают его снагой при Морготе... убил бы за подобные мысли! Но обращаться с собой, как со снагой, он не позволит! Ни Мелькору, ни даже самому Единому, если тот попытается.

Пламя перед троном из багрового сделалось темно-фиолетовым.

— Пятая западная застава, — сказала Тьма. — В тот самый день, когда ты попросил меня закрыть горные тропы. И я не стал спрашивать ни о чем. Потому что верил тебе.

Огонь в расщелине дрогнул. Несколько золотисто-оранжевых языков взметнулось вверх, но они тут же опали, побежденные фиолетовым.

— Если бы ты спросил, я бы ответил! — выпалил Феанор. — Рассказал бы, как твои заставщики напали на меня, приняв за беглеца. Но ты предпочел слушать только своих... своих...

Он осекся и скрипнул зубами, не сумев сразу подобрать достаточно оскорбительное название.

Пламя чуть посветлело, налилось багрянцем, заметалось, словно под беспорядочными порывами ветра, лизнуло пол у ног Феанора, откатилось, брызнуло искрами на ступени трона. И успокоилось. Снова встало стеной. Темно-фиолетовой. Нерушимой. Стеной между Властелином Ангбанда и королем нолдор.

— Несколько твоих мастеров бежали и прорвались через северную заставу. Двадцать семь страж назад.

Голос шел теперь сверху. Из-за стены огня. С невидимого в темноте трона. Живой голос. Знакомый. Гневный. Но был в нем не только гнев.

— Они были вооружены, Феанор. Кто дал им оружие?

— Что?! — вскинулся Пламенный. — Какое оружие, Мелькор?! И откуда несколько?

Фиолетовый цвет медленно сменился багровым. Пламя поднялось выше, словно сидящий на троне хотел получше рассмотреть лицо нолдо.

— Ты не мог не знать этого.

Утверждение, вроде бы. Не вопрос. Но утверждение без уверенности. И — едва заметной ноткой — надежда.

— Что там произошло, в северных шахтах? Что, Феанор?

— Ничего нового, — с горечью ответил нолдо. — Пришлось отпустить из мастерских очередного... смертника. Похоже, ты лучше меня знаешь, что с ним стало.

Пламя опало. Теперь темноту не нарушало почти ничего — только в расщелине у самого дна бились красно-оранжевые языки, лизали каменные стены.

Некоторое время сидящий на троне молчал.

— Кто он был? — наконец спросил Вала. — Он сумел перебить половину дозорных. И скрылся бы, если б не обвал. Где он мог взять оружие, Феанор?

— А ты у орков своих спроси! — закричал нолдо. — Может, он еще и доспехами обзавелся? Фаниарон был моим другом в юности — а я послал его на смерть! Хуже, чем на смерть!

Пламя снова взметнулось вверх, багровые языки яростно хлестнули по каменным плитам. Еще. И еще раз. И отпрянули в стороны, чтобы дать дорогу тому, кто спустился по невидимым в темноте ступеням. Спустился. Перешагнул расщелину. И встал лицом к лицу с мастером.

— Покажи мне всё, — тихо предложил Вала.