После Пламени. Корона Севера

— Что-то больно мудрено. Мог бы сам путь показать.

— Значит, не мог. Он же над водами хозяином поставлен, муторно ему на земле, худо. Все равно, как Владыке Метелей в летнюю жару.

— А дальше-то что было? Так прямо и пустили Древние Туора в свой заповедный город?

— Кто ж его пустит! Преградили ему путь семь ворот высоких да семь стражей грозных. А Туор им и говорит, стражам, в смысле: так, мол, и так, послан я самим Ульмо. И плащ сбросил. А под плащом у него — доспех волшебный сверкает-переливается, от Владыки Вод подарочек. Стражи расступились, ворота отворились, и прошел Туор невозбранно аж к самому королю Тургону.

5

Осознать себя, снова вспомнить все — счастье. Невероятное, запредельное. Но и боль не меньшая. Потому что ты бессилен, видишь все и не можешь вмешаться. Во всяком случае, сам.

Но у меня остались сыновья — все семеро. Мель... Моргот не тронул их. Нет, это они провели его, ускользнули, чтобы снова собрать силы и отомстить.

Мои возмужавшие мальчики, преданные, упорные, бесстрашные! Я не могу заговорить с вами даже мысленно: вы закрыты, уверены, что мой дух заточен в Мандосе и не подозреваете, как я близко. Совсем рядом с вами!

Вспомните обо мне — и наше сознание соприкоснется. Я сам поведу вас в бой! Хватит прозябать в Оссирианде, хватит ждать подходящего момента: он уже наступил!

Тингол мертв, Мелиан покинула Эндорэ — Дориат сейчас слаб. Дориат, в котором хранится наш Сильмарилл! Берен отдал его, выполнив свою клятву. Теперь мы выполним свою.

Вы должны взять их, мальчики, — и королевство, и Камень. Мы должны. И мы сделаем это!

Менегрот станет вашей крепостью, вы вновь соберете войско. Среди синдар есть неплохие воины, все, что им нужно — это смелый и умный вождь. И оружие. Кузниц в Дориате хватает, наконец они заработают в полную силу.

Только бы дозваться вас — пусть не наяву, хотя бы во сне! Только бы вы узнали меня, услышали! Хоть кто-то из вас!

6

— Фраин ведет войско на Дориат, — сухо сказал Карантир.

Разгром не сплотил нас, наоборот, братья держались все более отстраненно. Близнецы охотились в горах с Келегормом, я редко их видел. Карантир с Куруфином почти не выходили из мастерских. А Маглор... Маглор оставался со мной, но его сочувственные взгляды, брошенные украдкой, были еще хуже, чем холодность остальных.

Не будь я старшим, просто ушел бы куда-нибудь, все равно куда. Но оставить братьев значило — обречь их на смерть. Потому что Келегорм только того и ждал. Он повел бы остальных в поход, скверно подготовленный, безнадежный. Ради Клятвы, ради памяти отца, а больше всего — чтобы искупить поражение, пусть даже ценой жизни. Поражение, которое все они считали позором.

— Сам? — я кое-как изобразил удивление, хотя знал, что братьев не обмануть.

Король Ногрода был больше мастером, чем воином, и почти не покидал свой подземный дворец, так что удивляться вообще-то было чему. Если бы я сохранил эту способность.

— Да, лично. Он просил помощи у гномов Белегоста, но они отказали.

Все правильно, выжидают. Длаин хитер, он сначала посмотрит, чем закончится война Фраина с Дориатом, а потом будет торговать с победителем.

— Маэдрос, я снова видел во сне отца! — бросил Куруфин, буравя меня взглядом.

Отца, вот как... А я видел Фингона. Всегда, если только удавалось уснуть. Он просил помощи, а я убивал его. Раз за разом. Смотрел, как он корчится в белом пламени, и ничего не мог сделать.

— Он звал меня, — упрямо продолжил Куруфин, несмотря на мое молчание. — Тингол мертв. Сильмарилл принадлежит нам, гномы не должны забрать его! Надо идти на Дориат, так сказал отец. Идти немедленно! Маэдрос, он снится мне каждую ночь!

— Да, Тингол мертв, — устало подтвердил я.

В палантир я смотрел регулярно. Вглядывался, страшась увидеть все то же: как гибнет мой друг, как разлетается оплавленными осколками его шлем, как вспыхивают факелом волосы. До крови кусал губы, но вглядывался — чтобы вовремя узнать об опасности, чтобы хоть братьев уберечь, хоть кого-то...

— А почему ты думаешь, что с тобой говорит отец?

— Я еще не забыл его! — выпалил Куруфин.

И осекся, явно не желая сказать лишнее.

— Я тоже, — очень спокойно ответил я. — Но отец в Мандосе. Как бы он смог позвать тебя, пусть даже и во сне?

Куруфин, сдвинул брови, придумывая, что возразить. Не успел. Я перешел в наступление.

— С тобой говорит Моргот, — твердо сказал я.

Брат заметно напрягся. И другие тоже. Хорошо.

— Стравить нолдор и синдар — вполне в его духе. А потом забрать Камень у победителей, растративших силы в междоусобице.

Братья подавленно молчали.

— Не верь снам, Куруфин.

— Клятва, Маэдрос! — напомнил Келегорм.

— В ней не было ни слова о времени, — я улыбнулся одними губами. — Она столетиями ждала исполнения, подождет и еще.

— Но рано или поздно нам придется ее исполнить! — прищурился Карантир.

— Рано или поздно наступит удобный момент, — заверил его я. — И тогда мы должны быть готовы.

7

— А у Тургона была дочка, Идриль ее звали. Уж такая пригожая — глаз не отвести. Едва увидел ее Туор и влюбился без памяти. И говорит королю: выдай, дескать, за меня принцессу. Я, мол, для тебя за это все сделаю, хочешь — даже Солнце-камень из короны Северного Владыки вырежу и тебе принесу.

— Эй, а ты не путаешь? Солнце-камень Берен Тинголу принес, чтобы на королевне жениться.

— Так и что с того? У Хозяина Метелей еще два осталось.

— А хоть бы и двадцать! Он, чай, сам-то камешек не подарит, а Лютиэн одна такая была, колдунья непобедимая.

— Да у Древних все бабы ведьмы. Думаешь, почему Владыка Севера их ловил, красоты их ради?

— Ну...

— Под замок он их сажал, чтобы не озоровали, да на добрых людей чары не наводили.

— Да ладно! Неужто ни на какую не позарился!

— А одно другому не мешает, тем более, что Северный, говорят, до красоток очень даже охоч. Потому Тургон и заперся в Гондолине с дочкой: боялся, что Хозяин Метелей утащит ее.

— А Туору король что ответил? Согласился отдать принцессу за Солнце-камень?

— Куда там! Испугался он. Бери, говорит, Идриль в жены даром, только затею свою опасную брось, не ходи в Ангбанд. Но условие: до свадьбы семь лет на меня работать будешь, а потом у нас навеки останешься.

— А Туор что?

— Ну, он сперва спорить пытался. Говорил, что Владыка Вод велел всем из Гондолина уйти к морю, что город, дескать, в опасности, да только слушать его никто не стал. Так и остался Туор у Древних, семь лет работал на Тургона, а как срок вышел — женился на принцессе Идриль. А еще через год народился у них парнишка. Эре...Эра... м-м-м... Эарендил, вот! Красивый, как мать, и отчаянный, как отец.

8

А вот сам ты виноват, что бежать пришлось! Не гномы, затеявшие войну с Дориатом, а ты, Мори! Сказано же было: на восток иди, там свободных земель хватает, выберешь, обустроишься. Нет, застрял в Синих горах! И ладно бы на пару лет: погостить у Подземного народа, поработать вместе, поучиться друг у друга. Так вы там только что корни не пустили! Настолько привыкли к пещерам, что ли?

Держишься ты молодцом, конечно. Решение принял быстро, всех спутников собрал и увел. Вопрос — куда? Надеюсь, что наконец в правильном направлении. И не смей оглядываться в сторону Ангбанда! Довольно того, что я на тебя смотрю... иногда.

Ты должен построить дом, мальчик. Собственный дом, а не по чужим ютиться. И чем раньше ты это поймешь, тем меньше шрамов заработаешь. Только я тебе больше подсказывать не стану, все равно вы с Ультом вечно наперекор норовите...

— Мелькор?

Я обернулся резче, чем следовало. От неожиданности. А в следующий момент сообразил, что Тарис наверняка звала меня мысленно, не получила ответа и примчалась сама. И раз примчалась, значит, что-то стряслось.

— Фраин взял Менегрот, — предположил я.

Потому что на западной границе Эндорэ все было спокойно. А Владыки Амана, если соберутся напасть, вряд ли сумеют действовать быстрее, чем во время первого нашествия. Мы-то с тех пор многому научились, а вот они — нет. Победители же, зачем утруждать себя?

— Ты уже знаешь? — слегка разочарованно спросила Тарис.

— Догадался, — успокаивающе улыбнулся я. — Если бы дориатцы отбились, ты не спешила бы так с докладом. Фраин забрал Сильмарилл, верно?

— Не только его. Гномы полностью разграбили сокровищницу Тингола и теперь тащат добычу в Ногрод.

— Где она станет неодолимым соблазном для их собратьев из Белегоста, — заметил я. — А Сильмарилл — для сыновей Феанора. Впрочем, принцы не слишком ладят с квенди Оссирианда, так что вряд ли соберут приличное войско. Но вот междоусобица у гномов была бы сейчас некстати. Нам хорошие мастера живыми нужны. Фраин многих потерял при взятии Менегрота?

Тарис кивнула.

— Вот же... — я проглотил вертевшееся на языке орочье словцо, очень точно характеризовавшее короля Ногрода.

Майэ поняла и хихикнула. Язык Детей Диссонанса был слишком примитивен, чтобы им пользовались между собой Поющие, но ругаться орки умели виртуозно.

— Придется остановить этих вояк, — задумчиво сказал я. — И быстро. Но армию посылать нельзя: мы с гномами дружим и собираемся дружить впредь.

— Вольные орки? — предложила Тарис. — Или разбойники... скажем, люди из Хифлума.

— Первые плохо управляемы. Вторые тоже торгуют с гномами, нехорошо, если их случайно узнают. А вот деревья...

— Деревья? — Тарис подняла брови.

— Новый эксперимент Ирбина. Ходячие деревья. Похожи на созданных Йаванной энтов, но пошустрее и со скверным характером.

— Это вариант, — согласилась майэ. — А ты принял в расчет синдар Оссирианда?

— Я же сказал: они не пойдут за сыновьями Феанора, — хмыкнул я.

— Уже пошли. Только не за ними: их Берен с сыном ведут. Мстить за Дориат — на помощь-то прийти они не успели.

9

— Манвэ, надо спасать Эндорэ! Немедленно!

Речь Ульмо больше походила на булькание и журчание, чем на певучий говор эльдар, к которому мы привыкли. Разобрать можно, конечно, но не так красиво. Как и облик, который у Владыки Вод мало напоминал Воплощенных. Зыбкая, полупрозрачная фигура, сотканная из водяных струй. Неплохо, но... В общем, вкусы Ульмо в этих вопросах сильно отличались от моих.

Я не без труда поборол соблазн превратиться в орла. Пришлось бы собеседнику говорить мысленно, а еще лучше — вслушиваться в клекот, пытаясь различить слова. Но разговор был слишком серьезный, не время дурачиться.

— Поясни, — попросил я, усаживаясь в кресло.

Или на трон, как называли его эльдар. Хрустальный, украшенный бирюзой, алмазами и сапфирами. Сделанный когда-то для меня нолдор. Сначала я хотел избавиться от него, чтобы не вспоминать лишний раз об ушедших в Эндорэ убийцах тэлери. Но не смог: творение не в ответе за деяния мастера. Тем более, если мастер безумен, а в том, что нолдор тогда были не в состоянии здраво оценивать свои поступки, я уже не сомневался. Это подтверждал и Намо, к которому они возвращались: измученные, отчаявшиеся, несчастные, но сохранившие и мужество, и память об Амане, и любовь к нему.

— Восставший перепевает Эндорэ, уничтожая то немногое, что еще осталось от нашей Темы. Он и его подручные майар. Наши мелодии почти смолкли. Города нолдор гибнут один за другим: их разрушают полностью, стирают с лица Арды так, чтобы не осталось ни малейшего отзвука чуждой Старшему Музыки.

Вот и Мелиан говорила о том же. Со слов Артано. А значит, со слов Мелькора.

— Восставший заметил твое присутствие в Эндорэ? — спросил я.

— Н-нет, — с явным сомнением булькнул Ульмо.

Заметил. И отправил ко мне Мелиан с ложными сведениями. А чтобы она поддалась на обман, Старший убил ее мужа. От горя перестают трезво мыслить не только Воплощенные. Бедная девочка!

- Манвэ, он перебьет всех эльдар! — от волнения Владыка Вод перешел на мысленную речь. Облик его потерял форму, растекся лужицей, забурлил, вскипел, рванулся вверх столбом воды и пара. — А людей переманит на свою сторону. Верных нашей Теме почти не осталось.

А с чего бы Младшим Детям выбирать Тему, которую они толком не слышали? Разве что в рассказах Перворожденных отзвуки уловили.

- Мы потеряем Эндорэ, король! — облако раскаленного пара взлетело к потолку и тут же осыпалось вниз горячими каплями. — А если позволим Восставшему набрать слишком большую силу, то лишимся и Амана. Всей Арды! И уже не сможем вернуть ее!

— Мы сокрушим Мелькора, — твердо сказал я. — Когда придет время.

10

— Тот год, когда у Туора с женой сын родился, лихой выдался. Такие дожди шли, что реки из берегов выходили, часть выпасов превратилась в болото, а земляные яблоки гнили прямо в земле.

— Владыка Вод прогневался, что Туора король из Гондолина не отпустил, вот и лило все время. Ежели бы Северного рассердили, он бы холод наслал или зной.

— Одно другого не слаще.

— Это точно. Так вот, кто с гномами торговал, цены-то на провиант сразу подняли: дескать, самим не хватает. Что наши, что Древние. Ну, а коротышки, они, известное дело, жадные. Платить не захотели, решили силой забрать припасы, да и пошли войной на Дориат.

— Почему на Дориат?

— В Ангбанд соваться — дело гиблое. Хифлум далеко. А в Оссирианде Феаноровы сыновья поселились, так с ними сам Владыка Метелей не связывается, куда уж прочим!

— Но в Дориате же эта колдунья, Мелиан.

— А гномы не сразу войну начали. Прознали они, что сила у той Мелиан есть, пока муж ее, Тингол жив. А как помрет он, лишится ведьма чар своих и туманом рассеется. Вот гномы к Тинголу своих подослали, якобы, мастеров. Те к нему в доверие втерлись, а после момент улучили — и убили. И грянул тот же час гром великий, и сверкнула молния, и исчезла колдунья, как и не было ее вовсе. А коротышки сразу на Дориат войско и выслали. Древние, правда, биться горазды, много там полегло с обеих сторон, да только в конце концов гномы победили. Забрали они все продовольствие, какое в Дориате нашли, ну, и золото заодно прихватили.

— А Солнце-камень? Он разве не в Дориате хранился?

— Ну, и его тоже.

— Чегой-то ты путаешь! Гномы-то, небось, за Солнце-камнем и охотились.

— Да на кой он им? У них своих побрякушек полным-полно, да только из камешков, даже самых блестящих, каши не сваришь. В общем, забрали гномы добычу и обратно двинулись. Тут их и подстерегли.

— Владыка Метелей?

— Нет, Северный в это время занят был. Думал, как людей ему верных от голода уберечь, да Владыку Вод приструнить, чтоб дожди прекратились. А вот Берен с сыном собрали Древних Оссирианда и перехватили гномов. Те, хоть и потрепаны были в прежних сражениях, дрались, как звери. И прорвались бы, не вмешайся колдунья.

— Мелиан? Ты же говорил, что она исчезла!

— Нет, дочка ее, Лютиэн. Как увидела она, что муж и сын в опасности, так и призвала к себе на помощь деревья.

— Это как?

— А вот так — они корни-то из земли выпростали, да и пошли, как на ногах. Взглянуть — страсть! А уж попасться им... Вот всех гномов, каких Берен с Диором не побили, деревья ходячие и передушили.