Роман "Горький ветер свободы"

Её речь звучала столь здраво, и одновременно в этом отрицании самой идеи брака было что-то столь неправильное, что я невольно улыбнулась.

— Как насчёт любви? — поинтересовалась я.

— Любовь, — кивнула она. — Закономерный вопрос. Не могу сказать, донья Сандра, чтобы мне было незнакомо это чувство. Однако поверьте, и здесь тоже вполне можно обойтись без брака.

— Интересное суждение.

Я старалась говорить осторожно. Не приниматься же откровенно спорить с хозяйкой армона, право слово. К тому же с ней действительно было интересно.

— Просто отличное от общепринятого, донья Сандра. Не более того. К тому, что отличается от общепринятого, всегда относятся с подозрением. Но если преодолеть эту подозрительность, можно открыть для себя много нового.

Ещё через десять минут я раскланялась.

— Благодарю вас за компанию, донья Сандра, — сказала Эльнора, прощаясь. — Заезжайте как-нибудь ещё. Просто так, без приглашения. Всегда буду рада видеть вас у себя в гостях.

— Без приглашения не смогу, — улыбнулась я. — Вы ведь только что меня пригласили.

— И в самом деле. Как глупо с моей стороны, — рассмеялась она. — Ну, значит, приезжайте по приглашению. И передайте дону Эльванди мои сожаления. Я не сомневаюсь, что он ещё найдёт себе более подходящую партию.

Глава 13

— Нет, я не собираюсь так просто сдаваться.

— Данте, но, право слово, что ты можешь сделать? Эльнора совершенно уверена в своём ответе, у неё не было никаких сомнений. Она приняла решение.

Сначала мне было ужасно тяжело сообщать Данте неприятную новость об отказе Эльноры. Я очень ему сочувствовала и надеялась хоть как-то поддержать. Однако постепенно его неготовность принимать её отказ как данность начинала раздражать.

— Ничего страшного, — в очередной раз возразил Данте. — Приняла одно решение, примет и другое.

— Данте, она производит впечатление умного, взвешенного человека, — устало откликнулась я. — А не капризной девчонки, меняющей своё мнение по пять раз на дню.

— По пять — не по пять, но она может изменить решение, если я попытаюсь добиться её расположения.

— Каким именно образом? — тоскливо спросила я.

Не знаю, что раздражало больше — его упрямство или тот факт, что оно направлено на завоевание отнюдь не моего сердца.

— Я что-нибудь придумаю, — заверил Данте. — Должен же быть способ поухаживать за ней так, чтобы она это оценила.

— У тебя навязчивая идея, — округлила глаза я. — Если женщина говорит "Нет", это значит "Нет". Назойливые ухаживания со стороны человека, который нам не нравится, только раздражают.

— А если нравится? — парировал Данте.

— Тогда не отказывают изначально.

— Так-таки всегда? — изогнул бровь он.

Я невольно вздрогнула, таким проницательным вдруг показался мне его взгляд. Словно он намекает на мои собственные чувства. Но нет, этого не может быть. Он влюблён в другую женщину и, следовательно, слеп ко всему остальному. Если бы он понимал, как я к нему отношусь, и собирался при этом жениться на Эльноре, не стал бы мучить меня подобными разговорами.

— Бывают ведь случаи, когда мужчина женщине в целом нравится, но её останавливают другие причины.

Я снова покосилась на Данте. Тон вроде бы нейтральный, взгляд уже скользит по комнате.

— Бывают, — признала я, стараясь говорить как можно более равнодушно.

— Вот и подскажи мне, как можно в таких случаях добиться вашего расположения!

— Что, я?!

— Ну не могу же я спросить саму Эльнору! Ну же, Сандра, помоги мне! Скажи как женщина, какие ухаживания ты не смогла бы проигнорировать? Какой поступок обязательно запал бы тебе в сердце?

Я сглотнула, поднимая на него страдальческий взгляд.

— Ну, подари ей что-нибудь, — проворчала, сдаваясь, я. — Цветы там, или ваши южные сладости. Или травку какую-нибудь.

— Травку? — непонимающе нахмурился Данте. — Сандра, она вроде бы как не корова.

— Да я не про эту травку, а про ту, из которой чай заваривают, — огрызнулась я. — Она чаи разные любит ароматные. Арканзийские.

— Это всё не то! — воскликнул Данте. — Слишком банально, примитивно, если на то пошло. Такое может сделать абсолютно любой. Допускаю, что женщине приятны такие подарки, но покорить её этим нельзя.

— Данте, ты что, хочешь, чтобы я вот прямо сейчас на этом месте сообщила тебе, чем можно покорить почти незнакомую мне Эльнору Рокка?! — взвилась я, окончательно теряя самоконтроль.

— Не Эльнору Рокка. Тебя, — спокойно сказал Данте. И снова тот же прямой взгляд, заставивший моё сердце ненадолго остановиться. — Скажи, что могло бы покорить тебя. Уверен, это поможет и с Эльнорой.

Я громко застонала, схватившись руками за голову.

— Не знаю, Данте! Не знаю! Теоретически можно было бы попробовать совершить какой-нибудь безумный и одновременно романтический поступок. Спеть серенаду. Пробраться к ней в армон через забор и влезть по плющу в окно. Но это же всё не твоё, Данте! Это не ты. Ренцо, наверное, мог бы сделать что-то подобное. А ты не станешь.

— Значит, не стану? — Он резко развернулся. — Ты так в этом уверена, да? Считаешь, что Ренцо способен на безумство ради женщины, а я неспособен. — Он откровенно злился, и я пожала плечами, опуская глаза и задаваясь вопросом: случайно я его разозлила или всё-таки намеренно? — Потому что я более серьёзный, да? — припомнил он мою собственную фразу. — Другими словами, скучный, сухой и невзрачный? Верно? Так вот, — продолжил он, не давая мне вставить слово, — я докажу, что это не так! Как ты сказала? Пробраться в армон через забор и влезть в окно? Отлично, вот так я и поступлю! И ты будешь свидетельницей!

Я принялась шарить рукой у себя за спиной, нащупала стул и опустилась на сиденье. Слово "свидетельница" звучало в таком контексте подозрительно похоже на "соучастница".

— А я-то тут причём? — простонала я, однако разжалобить Данте не удалось.

— Притом, — отрезал он, не снисходя до объяснений. — Завтра отправляемся верхом.

Вот так и случилось, что на следующий день мы вместе выехали из города. Добрались верхом до постоялого двора, располагавшегося неподалёку от армона Эльноры, и там оставили лошадей, а сами якобы отправились прогуляться. Погода была осенняя, но осенняя по-галлиндийски, а, следовательно, достаточно тёплая, хоть и с прохладным ветерком. По небу рассыпались совершенно безобидные облака — белые, хрупкие, далёкие; словом, неспособные пролиться дождём.

— До армона полчаса пути, — рассказывал Данте. Он как будто забыл о своём недавнем запале. Вёл себя совершенно спокойно, словно вовсе не планировал вытворять никаких нехарактерных для себя глупостей. И на меня как будто уже не сердился; наоборот, вёл себя более чем обходительно, поддерживая по дороге, следя, чтобы я лишний раз не наступила на камень и не шагнула в рытвину. — Сначала минуем рощу, потом перейдём через узкий ручей, а дальше будет рукой подать до боковой ограды. Я хорошо знаю эти места. — Выражение его лица стало задумчивым и менее холодным, чем обычно. — Много гулял здесь в детстве.

В скором времени выяснилось, что с детства Данте кое-что изменилось. В частности, редкая рощица успела превратиться в трудно проходимый лес. Нет, это, конечно же, не был один из тех густых лесов, которые росли у нас на севере и по которым можно долго-долго брести, не видя из-за крон неба. Расстояния между деревьями здесь были как раз порядочными, сосны казались чахлыми, по-настоящему широкие стволы можно было посчитать на пальцах. Зато здесь росло много-много колючих кустарников. И вот продраться через эти заросли казалось порой практически нереальным.

Даже не знаю, как именно назывались эти кусты. Впрочем, здесь, на юге, очень многие растения обладали такой неприятной особенностью — были утыканы колючками. Причём это было свойственно не только сугубо южной растительности, но также кустам и цветам, знакомым мне по северной природе. Всё то же самое, во всяком случае, выглядит очень похоже. Но щерится колючками. Даже одуванчики — и те колючие! То-то мне ни разу не приходилось видеть, как местные дети срывают их, чтобы подуть.

В придачу ко всему прочему, местность здесь была неровная, то подъём, то спуск, и иногда достаточно резкий. Вот так протиснешься с трудом между колючими ветками, а нога уже начинает съезжать по податливой земле куда-то вниз.

Словом, из леса мы выбрались исцарапанные, перепачканные, взъерошенные, усталые и выглядящие совершенно неромантично. Данте ругался сквозь зубы и уже успел дважды попросить у меня прощения за то, что потащил в такую чащу. Я заверила, что не сержусь, особенно учитывая, что он как минимум пять раз спасал меня от падения. Далее мы вышли к воде.

— Это и есть тот самый тонкий ручеёк? — осведомилась я, оглядывая растекшуюся впереди ленту воды.

Не полноводная река, конечно, но ярдов пятнадцать вширь, наверное, будет.

Глаза Данте округлились, и он выругался несколько громче, чем во время нашей "увеселительной прогулки" по лесу. Посмотрел назад, на возвышавшийся за спиной лесистый холм. Потом вперёд, на негостеприимно бегущую мимо воду. Видимо, решил, что пересечь это препятствие будет всё же легче, чем возвращаться назад прежней дорогой. И принялся стягивать с себя камзол.

— Перейдём на ту сторону, — решительно заявил он. — Точнее, я перенесу тебя на руках. Не возражай, — добавил он, поняв по моему лицу, что я собираюсь сделать именно это. — Я сам втянул тебя в эту авантюру, так что мне и расхлёбывать.

— Хорошо бы не в буквальном смысле, — заметила я.

— В буквальном смысле не будет. Чёрт бы побрал эти обильные дожди, на которые мы все так не могли нарадоваться! Но всё равно здесь неглубоко. Так что я перенесу тебя на ту сторону, и ты не промокнешь. Подержишь?

Он протянул мне камзол. Я взяла. Подняв меня на руки, Данте шагнул в воду.

Поначалу казалось, что мы действительно отделаемся сравнительно легко. Всё-таки Данте был в сапогах для верховой езды, и они не промокали. Но вот беда: любые сапоги промокают, если вода протекает за голенище. А уровень воды быстро стал для этого достаточно высоким. Данте, конечно, не жаловался, но я всё видела и сама. Вскоре стало ещё глубже. Вода дошла ему до пояса. Данте перехватил меня, поднимая повыше. Однако ещё пара шагов — и стало очевидно, что это не поможет. В итоге мы оба как следует вымокли прежде, чем выбраться на противоположный берег.

Отряхнувшись и, насколько возможно, отжав юбку, я огляделась. До армона действительно оставалось всего ничего. В очередной раз дунул ветерок, казалось бы, лёгкий, но я всё равно поёжилась от холода. Обхватила себя руками за плечи.

— Ну как, ты всё ещё собираешься залезть к Эльноре в окно в таком виде? — осведомилась я. — Не знаю, покоришь ли ты её в этом случае, но ошеломишь так точно!

— Какое окно, какая Эльнора? — Данте произнёс эти слова на удивление пренебрежительно. — Нам надо срочно оказаться в тепле и переодеть тебя в сухую одежду, чтобы ты не простудилась! Надевай! — Он вручил мне свой камзол, который я благополучно сохранила сухим, держа в вытянутых кверху руках, и успела возвратить всего минутой ранее. Убедившись в том, что я послушалась, он продолжил излагать свой новый план. — Добираемся до ограды и идём вдоль неё, надеюсь, что здесь отыщется какой-нибудь боковой вход.

Боковой вход не отыскался. Мы шли и шли, а ограда всё тянулась и тянулась. Ни ворот, ни самой крохотной калитки, ни людей, у которых можно было бы спросить, далеко ли ближайший вход. После очередного порыва ветра я громко чихнула и поплотнее завернулась в камзол.

— Так, мне это надоело, — объявил Данте, имея в виду, конечно, не моё чихание, а отсутствие ворот. — Ну, вот что. — Он окинул меня извиняющимся и одновременно оценивающим взглядом. — Придётся перелезть через ограду. Это единственный способ быстро доставить тебя в тёплое место.

От неожиданности я снова чихнула. По изначальному плану через ограду должен был перелезать только Данте. Предполагалось, что я спокойно понаблюдаю за его действиями через прутья. Теперь же выходило, что подвиг придётся совершать на пару.

— Вообще-то я не умею лазить по заборам, — честно предупредила я.

— Ничего, я помогу, — обнадёжил Данте. — Это несложно.

В целом, абстрактно говоря, я была с ним согласна. Изгородь не высокая, а, главное, это не сплошной забор, а переплетение перекладин, по которым предположительно лазить должно быть одно удовольствие. Даже странно, что архитектор и хозяева армона так беспечно отнеслись к вопросу безопасности. Но вот если говорить конкретно... О том, что лично я и вот прямо сейчас должна через эту ограду перебраться... Вот тут-то она сразу начинала казаться мне высокой и неприступной.

Впрочем, долго раздумывать и сомневаться я не стала. А куда, собственно говоря, деваться? Не назад же, через "ручеёк" и по "рощице" к постоялому двору?

Перебраться на другую сторону действительно оказалось не так уж сложно. Главным образом, конечно, благодаря помощи Данте. Соскочив на землю, я вздохнула с облегчением.

Мы с Данте зашагали в сторону армона. Наша "прогулка" заняла много больше времени, чем предполагалось, и уже успело стемнеть, но здание приветливо светилось яркими окнами. И тут я поняла, что хозяева вовсе не проявили беспечность, окружив здание столь удобной для воров изгородью. Поскольку в нашем направлении с громким лаем бежала целая свора крупных собак...

Сама бы я, наверное, растерялась. Но Данте, оценив расстояние до изгороди и до армона, рявкнул мне в ухо: "Быстро!" и, не дожидаясь, пока я выйду из состояния оцепенения, потянул к стене здания. К счастью, плющ действительно имелся здесь в изобилии и оказался крепким. Никогда не подозревала в себе способностей к лазанью, но, как оказалось, огромные и голодные на вид собаки отлично стимулируют. Должно быть, мы с Данте поднялись на уровень второго этажа, прежде чем, наконец, замереть и передохнуть, попутно убеждаясь в том, что опасность миновала.

— Что будем делать?

Посмотрев вниз, я запоздало испугалась и с новой силой вцепилась в плющ.

— Придётся лезть в окно! — ответил Данте.

В целом, именно такой поступок на сегодняшний день и планировался, но при совершенно иных обстоятельствах. Так или иначе, я была с ним согласна, поскольку иного варианта попросту не видела.

Ближайшее окно оказалось наглухо закрытым. Пришлось подняться ещё на один этаж. Теперь, когда собаки остались далеко внизу, лазанье стало даваться мне тяжелее, но с помощью Данте я сумела взобраться выше. Данте первым постучал в окно. Горевшие в комнате свечи давали надежду на то, что на сей раз мы будем услышаны.

Действительно, окно распахнулось почти сразу. К счастью, Данте вовремя успел пригнуться, поскольку открывалось оно наружу.

— Данте?!

Ну что ж, можно сказать, что цель была достигнута. Ошеломить Эльнору моему спутнику без сомнения удалось.

— Добрый вечер, Эльнора. — Данте постарался изобразить на лице светскую улыбку. — Я надеюсь, что не слишком шокировал тебя таким поздним визитом.