Человеческое, слишком человеческое

— Я поняла.

— И что скажешь?

Она подняла на меня взгляд:

— О чем?

— Есть какие-то выводы, помимо тех, что я озвучил?

Аянами помолчала, а потом сказала:

— На видеофоне записано сообщение с вокализатора. Убить пытались вас. Из ховеркара стрелял человек.

"О, ни фига себе". Я подал ей плошку каши и подставил стул ближе:

— Первое понятно. А второе и третье?

— Все траектории пуль указывают, что целью были либо вы, либо ваши потенциальные укрытия.

Аянами положила в рот ложку каши и осторожно проглотила. Я нахмурился:

— Что-то не так?

— Нет. Пищевод уже восстановлен.

"Гм".

— Это хорошо, — кивнул я. — А почему ты решила, что стрелял человек?

Рей задержала у губ вторую ложку и посмотрела на меня:

— Вы еще живы.

Собственно, логично. Во-первых, Евангелион бы открыл огонь по Аянами, как только понял, что она меня защищает — или убил бы, или обездвижил. Во-вторых, он никогда не позволил бы мне выстрелить даже из-за живого щита. Все это очень хорошо, но...

— Видишь ли, Аянами, я подозреваю, что стрелок мог просто заиграться. Скажи, траектории пуль похожи на какую-то игру с жертвой?

— Игру?

— Да. Ну, например... — черт, как же это объяснить-то? — Например, будто стрелок хотел сначала погонять меня, позволить тебе меня спасти, а только потом убить?

— Это возможно. В таком случае расчет слишком быстр для человека, но для Евангелиона он лишен смысла.

Значит, все-таки Каору. Седая ты тварь. "Пищевод уже восстановлен", — вспомнил я слова Рей. За Аянами ты мне отдельно заплатишь. Я тебя, поганца, научу умирать — медленно и болезненно, тем репликам из "33-К" такого и не снилось. Сначала узнаю, чего тебе надо было на самом деле — а потом распатроню на органы.

Я отвлекся от размышлений, заметил внимательный взгляд Рей.

— Помнишь, Аянами, есть такой синтетический недоносок...

Рассказывать это было трудно и противно — куда хуже, чем тогда, ночью, когда ей набросал в общих словах эскиз событий. А еще пришлось в деталях объяснить свои действия, когда я после убийств в шестом участке примчался домой.

— Вы решили, что он меня уничтожит? — спросила Рей, когда я иссяк. У меня взмокла спина, и побаливали от напряжения мышцы. Как ящики ворочал.

— Да.

— Он знает о том, что с вами живу я?

— Предположительно.

Аянами молча съела еще немного каши и вновь подняла глаза:

— Какой ему смысл меня устранять?

— Все та же игра. Он решил поиграть со мной.

— Вы решили, что это важный ход в его игре против вас?

Черт, да. Я чуть с ума не сошел от того, насколько важным мне показался этот ход.

— Я поняла.

Ну, еще бы, ты же умная девочка, ты сложила очевидное. И мою исповедь про убитую реплику, и бойню в "Ньюронетикс" — которая уже теперь официально совсем даже не бойня, — и рывок на грузовую площадку.

Сделай уже вывод, Аянами.

А еще мне страшноватенько. Она наверняка все поняла: вряд ли мои действия с точки зрения Евиной логики укладываются в понятие "благодарность синтетику". И вот теперь бы услышать ее вывод и понадеяться на глупое чудо, что симпатия, сочувствие, страх, отчаяние — это не предел ее эмоций... Ну, и по законам жанра таких разговоров сейчас должен кто-то позвонить — знаем, видели фильмы, и даже книги читали. Черт, а мне и в самом деле страшно.

— Если вам не хочется терять меня, почему тогда вы спрашивали о причинах моего поведения?

Я, честно говоря, не понял сразу. О причинах? Поведения?

Ах да. Вчерашний вечер.

"Завернутая в большое полотенце Аянами у меня на руках. Я не смог вынести ее в комнату, не побеспокоив — слишком уж неестественно бесстрастное у нее лицо, я уже разбираюсь немного в тонких оттенках этого безразличия. Наверное, ей очень больно. Я кладу ее на кровать, слышу хриплый выдох и не выдерживаю:

— Аянами, почему ты так поступила? Зачем?

— Это было правильно".

Вот так вот. Интересно, как после этого мне себя вести?

Наверное, надо что-то сказать, а мне как-то совсем не интересно продолжать этот разговор, полный неудобностей и неловкостей. Такое даже с приятелем обсуждать как-то дико, — обычно о чувствах к девушке рассказываешь на уровне "да я для нее даже еду готовлю" или "я ее с полуслова понимаю". А уж с нею самой обсуждать чувства — страх, ужас и судороги мозга. Особенно если она прямодушна, как Ева. А уж если она и есть Ева...

Я ей дорог. И пошло все вон.

— Ну, я не знаю. Хотел знать, наверное.

Она не ответила ничего — по крайней мере, вслух. И это тоже было здорово.

— Так. Мне пора уже. Что тебе принести из холодильника? Имей в виду, я не знаю, когда вернусь.

— Я возьму сама.

— Вот еще, не выдумывай. Так что принести?

Аянами прикрыла глаза, и я решил было, что она засыпает, когда услышал тихое:

— Что угодно. Сладкое. Много.

Неуместную иронию насчет "слипнешься" я опустил, улыбнулся и пошел на кухню.

* * *

— Доброе утро, Икари-сан.

Эскорт навесил на меня бронеплащ с капюшоном и с почестями повел вниз. На предмет мин мою машину проверили уже заранее, раскочегаренный ховеркар "виндикаторов" висел у края площадки и медленно поводил орудийной башенкой, так что едва видный за седыми струями поток транспорта почтительно снижал скорость и к модулю старался не прижиматься.

— Вторая двойка со старлеем, — распорядился лейтенант охраны. — Остальные за мной.

Я покатал под языком таблетку, посмотрел, как тяжеловооруженные парни попрыгали в свой броненосец, и сам открыл дверцу.

— Ну что, едем, господа?

— Так точно!

У оставшейся со мной двойки наличествовали "мульти" в качестве основного оружия и совершенно монструозные пистолеты про запас, а также металлокерамическое бронирование. "Серьезные дяди — средний класс защиты. Если по мне выстрелят ракетой, у них есть шанс выжить". Впрочем, ни ракету, ни даже намек на прицеливание по мне не пропустит система "виндикаторов". А вот если залповым огнем, да еще точек с трех-четырех...

— Пункт назначения? — скрипнул динамик.

Оторванный от планирования покушения на самого себя, я не сразу понял, о чем спрашивает командир отряда.

— А... Сейчас.

Я достал из кармана телефон и, не глядя, нажал дозвон.

— Алло, — сказал сонный голос Аски. — Болван, который час?..

— Без десяти восемь.

— А, блин!

Я с удовольствием послушал короткие гудки и набрал ее еще раз.

— Да! Одеваюсь уже, одеваюсь!

— Это я понял. Ты скажи мне вот что: вчера нашла что-нибудь?

В трубке что-то шуршало и сдавленно ругалось.

— Ас-ка.

— Да, да. Заезжай за мной. Есть наводки.

Я сунул мобильник в карман и сообщил микрофону:

— Все слышали, лейтенант?

— Так точно.

Ух ты ж, я до последнего надеялся, что они не обязаны мне подчиняться. Да я прямо буду теперь летать на работу в сопровождении личной гвардии. Было бы, конечно, вообще славно, если бы меня отстранили на денек от работы — посидел бы дома с Рей. Куда лучше, чем две пары глаз на пассажирских сиденьях, это же вообще за пределами добра и зла для ликвидатора-одиночки. Конечно, круто, что в случае чего я могу, не вызывая полицию, организовать огневое заграждение — у одного из тех, что прыгнули в броневик, кажется, даже "подавитель" есть. Но...

Но вопрос, почему меня не отстранили — это хороший вопрос. До отеля мне на размышления хватит.

— Привет, Синдзи, — сказала Аска, запрыгивая внутрь. — О, привет, господа. Почетный караул?

Парни скупо кивнули, внимательно разглядывая Сорью. Аска решила не краситься, и что-то дожевывала на ходу — вся из себя такая "видала-я-правила-хорошего-тона". Без макияжа она выглядела непривычно, но, что еще страннее, огромные яркие глаза остались огромными и яркими даже безо всяких ухищрений. "Парадокс", — решил я.

— Чего уставился? — деловым тоном спросила она, бесцеремонно протягивая руку к кондиционеру. — Едем к стратопорту.

— Едем. И что там?

Сорью поерзала в кресле и зевнула:

— Тебе понравится. Там нашли машину, в которой кто-то — не будем показывать пальцем — наделал хороших дырок.

"Ага. Нагису видели в том районе, и там же обнаруживается изжаренный мной ховеркар. Какое совпадение". Ладно, я сегодня добрый, не буду поминать, как она намедни отзывалась на предмет ночного покушения. Я вывел машину в поток и скормил координаты автопилоту. Виртуальный интеллект сообщил мне, что все понял, и мы полетели. Броневик "виндикаторов" сообразил поработать "утюгом", так что в утренних пробках образовалась приятная для скорости и моего самолюбия брешь.

— Интересно. Мы ведь делали вроде запрос в полицию насчет обстрелянных машин. Почему это только ты нашла?

— Не "мы", а Кацураги, — сказала Аска. — Ты как раз интервью давал и всячески цацкался с прессой. Это во-первых. Ну а во-вторых, та машина приволоклась в "бездну" с нижних уровней.

Я развернулся к ней:

— Гонишь.

— Пф. Очень надо. Я ее, кстати, случайно нашла, — неохотно сказала рыжая. — Начищала рыло какому-то идиоту, который решил, что...

— Стоп-стоп. А вот отсюда — в деталях. Кому ты там уже надавала?

У меня были неплохие информаторы в "бездне" стратопорта, и если Аска отоварила кого-то из них, это совсем нехорошо. И — запомнить или записать — рыжую на торги брать не надо. Я, конечно, и сам жаден и нагловат, но...

— Ну, там один барыга есть, — сообщила Аска. — На двести восемнадцатом уровне торгует всем подряд. Все больше краденым.

Вроде не мой — и то хвала небу.

— Дальше-дальше, сестра, — поощрил я. — Исповедь облегчает покаяние.

— Да пошел ты, — беззлобно сказала она и снова зевнула. — Так вот... Я ему, значит, надавала по печени, послушала, кто я. Надавала еще. И тут он ляпнул — мол, что за день. Купил битую тачку, а она мало того что дырявая вся, так еще и фонит, как голый реактор.

Так. Если я снес ему настройку ускорителей — а ее я почти наверняка снес, "выжигатель" же — то он должен был уйти вниз камнем. Но этот исхитрился, и то ли успел перезагрузить машину, то ли еще как — но она таки спружинила невысоко над землей. До стратопорта от моего дома миль пятнадцать, так что если машина излучает наведенной радиацией, это значит, что он шел максимум метрах в пятидесяти над поверхностью.

"Бррр... Вот дерьмо-то. Не забыть расспросить Нагису, как ему там понравилось".

Зато у нас появилось кое-что.

— Осмотрела машину?

— Да. Ты шикарен. Прожечь лобовой щит в двух местах, прострелить ускоритель — и даже не задеть пилота.

— Желчь оставь себе. Салон внутри фонит?

— Да, разумеется.

Прекрасно. Можно начинать считать деньги за ублюдка. Я потянулся в кресле, чувствуя, как внутри что-то заводит торжествующую злую песню и, кажется, мне стало понятно сейчас, почему могут нравиться марши.

— Где-то у меня в багажнике валялся очень чувствительный дозиметр...

Аска улыбнулась:

— А ты ничего так поправился, Синдзи. Прямо умен и тонок. Тебя точно девушка не развлекала? Вон, какие круги под глазами...

Ну, ты почти угадала, рыжая.

— Нет, — сказал я как можно более скучным тоном. — Просто выспался наконец.

— Ну, нет — так нет.

Неожиданно угомонившись, она всю оставшуюся дорогу зевала, довольно щурясь в потоках раскаленного воздуха. "Виндикаторы" на заднем сиденье стоически терпели баню, в динамиках вовсю шуршали переговоры прикрытия, а за окнами бушевал вечный дождь — нормальный такой зимний ливень. Злые струи обхлестывали машину, и под их неизменный бубнеж я собирался и подбирался, готовясь к самой главной охоте. А еще в стереосистеме покряхтывал Том Вэйтс, и это было уж совсем офигенно.

Под такой саундтрэк здорово убивать — медленно, расчетливо и жестоко.

* * *

Катакомбы местной "бездны" я помнил так себе. Внутренние ребра жесткости этого модуля были мощными и причудливыми по форме — все ради поддержания многогектарного блина летного поля, и об удобствах жителей нижних ярусов строители не заботились. Короче говоря, петляли мы изрядно, хотя я пока что успевал находить нужные указатели, опережая издевательское фырканье Аски. "Виндикаторы" топали в основном позади, только рядом со мной шел парень с угрожающей тубой и ранцем боепитания — я все же не ошибся, у меня в команде есть "подавитель".

Вокруг пыхтели системы жизнеобеспечения, а сзади доносились обрывки примечательного разговора.

— ...а если всем взводом?

— Взвод трупов будет, — добродушно ответил лейтенант.

— Но они же — один на один, лейте...

— Так то они — а это мы.

Вечная тема среди всех новеньких силовиков, которых еще называют "имплантятами". Им только что повставляли в разные места присадки и ускорители, так что у них все чешется и сильно опухает самомнение. Самый главный вопрос, как правило, такой: "чем блэйд раннеры круче?" Если старшие подкованы в теории, то разговорчики быстро затухают, но иногда в ответ рассказываются только байки о призраках в плащах, и происходит то, что сейчас.

Аска косо взглянула на меня, скривилась, и я кивнул. Мне тоже не нравилось, что перед возможной встречей с Евангелионом у нас в хвосте плетется самонадеянный гражданин.

— Проведешь воспитание?

— С удовольствием, — кивнула рыжая. — Обожаю вправлять мозги. Ты понял, куда идти?

— Давай, двигай.

Она отстала, расплываясь в улыбке, а я наоборот ускорился, поглядывая по сторонам. Не имею ни малейшего желания слушать о том, за что я получаю такие деньги.

Даже самый напичканный спецназовец не вынесет и недели в "пыточной". Полимеризацию костных тканей не для смеха делают, и не просто так она почти везде запрещена. И вшивание прямо в мозг модифицированной прицельной логики тоже не каждый выдержит. Да, любой из этих парней может пробежать хоть милю на "трех вдохах", таскать на себе тяжелое оружие, тот же "подавитель", например. Да, они быстро выискивают мишени и поражают их, но Ева при встрече с ними умрет только случайно — увы, неоднократно доказано.

Короче говоря, что-то я себя как-то пафосно накручиваю, но, с другой стороны, глупо желать мучительной смерти Еве без хорошей инъекции пафоса. Это только если ради денег идешь, надо быть спокойным, как кассовый аппарат. А еще я понял, что у меня неплохое хмурое настроение, позади — штурмовой взвод балбесов, жизнь, собственно, — дерьмо, но сегодня все не так, как раньше, совсем не так.

И меня это впервые радовало.

С такими мыслями я вышел в просторный зал и обнаружил гаражи, куда, по словам барыги, пригнали дырявую машину. Вынув из кармана дозиметр, я развернул трехмерный экран и очень удачно сразу поймал искомое. Это у нас, значит, большой след — от грузового ангара. А вот это — малый след, оставленный облученным гражданином, который ушел отсюда пешком.

— Э, брат, ты что тут за...

Я оглянулся и увидел, как какой-то местный паренек, явно нацелившись пощипать меня, наткнулся татуированной рожей на "мульти" сержанта. Его "подтанцовка" изобразила невдалеке скульптурную группу "Мы в шоке". Крысеныш даже ругаться не стал — молча испарился вместе с подельниками, завидев подтягивающихся из туннеля "виндикаторов". "Это тебе еще повезло, пацан: будь я один, я бы и "пенфилдом" не побрезговал воспользоваться".