Мужчина погладил ее по голове. Алиса прижалась к его плечу.
— Забудь про них. Что эти понимают. Не в теме они. Блаженные... Они ведь те кто к бугру, ну к Богу ближе. Типа как святые.
Девочка только хмыкнула.
— Конь, ну ты совсем... Скажешь тоже. Из меня ведь святая как... Из твоего молот. Я же в Бога не верю. И матом говорю еще.
— А ты не говори.
— А как? Я по другому и не умею. Слушай, а откуда ты вообще про это знаешь? Ну святые там, Бог...
Конь пожал плечами.
— Да как-то на одной пересылке... Дед какой-то рассказывал. Красиво говорил, все слушали. Все... Хотел я с ним еще побазарить, получше расспросить. Да видать не судьба была.
— Почему?
— Охрана его на следующий день насмерть забила. Не понравился видно чем-то. А я... Уже в карцере очнулся. Потом в больничку... Может ты спать будешь?
Алиса вздохнула.
— Вить... Я знаешь что тебе сказать хотела... Раз разговор у нас. Мы от тебя уйдем наверное. Только ты не думай. Мы от тебя ничего плохого не видели, не слышали. И за Улю спасибо. Что принял ее такую. Просто... Всем наверно легче будет. Кстати... Тебе еще за нас не предъявляли?
— Да ну... — Конь махнул рукой. — Я что тебе перволеток залетный? Кто мне что предъявить может... Ладно. Переубеждать тебя ведь бесполезно наверно будет. Ты твердо решила? И когда?
— Послезавтра.
— И куда пойдете? Думала или наобум?
Алиса почесала голову.
— А какие варианты?
— Ну... А давай-ка я вас к человеку отведу. Ее Ольга зовут. Плохого не думай. Законница она типа, но правильная. Стольких пацанов с зоны вытащила. Пересекались мы с ней пару раз. Должна меня помнить.
— Ты адрес только дай. Я уж сама. А пока давай спать.
— Ложись. Я здесь посижу.
... Мужчина, сидящий у кровати, поднял голову. Мерное детское дыхание. Он откинулся назад, простонал сквозь стиснутые зубы.
— Что же вы делаете со мной, девки? Что? Я же... я же вор, я... Почему же? Может и правду тот дед говорил. Как там про душу-то? Мол или спит она, или болит... И что делать теперь? У кого спросить-то? Никто ведь не скажет, не ответит...
Он закрыл лицо ладонями...
' А я б... запел. Да, только хрип. Да, только стон!
А я б... запил. Да, поминальным вышел стол.
А я б... кружил. Да, в том кругу одни углы.
А я б ... плясал. Да, душу тянут кандалы.
А я б... дарил. Да, продаётся всё вокруг.
А я б... взлетел. Да, вместо крыльев пара рук.
А я бы... обнял. Да, схоронена вся родня.
А я бы... крикнул. Да, не услышите меня.
А я б... забыл. Да, выплывает все со дна.
А я б... любил. Да, вот любовь... была одна.
А я б... завыл. Да, тучи застили луну.
А я б... уехал. Только знаю, что вернусь.
А мне б... коня. Да, без седла, да, без вожжи...
А мне б... простить. Да, наизнанку сшита жизнь.
А мне б... ума. Да, свыкся с долей дурака.
А мне б... молится. Но не поднимется рука.
А ты гляди. Да, дым не совесть, ест глаза.
А ты посмейся. Да, больно солона слеза.
А, ты, надейся. Да, видать... не суждено.
А, ты, отдай. Да, всё уж отнято давно.
А я б... солгал. Да, мне уж ложь не по-летам.
А я бы...помнил. Да, всё осталось где-то там.
А б бежал... Да, всё одно — вся жизнь тюрьма.
Ой, мама, мама. Мама. Ой, ма...!'
Знакомый голос.
' А ты ляг да поспи-отдохни, сынок. Все и хорошо будет...'
... — Вот такие дела у нас. — Конь прикурил, потянулся за кружкой. — Теперь ты в курсе.
— И что с этим, Вить, делать будем?
Тот пожал плечами.
— Ну... Мы же с тобой не шпана дворовая, что малолетку поделить не могут. Люди взрослые, серьезные. Пусть уж идет как шло. Только запомни. Хорошо запомни. — он ткнул пальцем в собеседника. — Обманешь ее или обидешь... Убью. Понял?
Седой кивнул.
— Договорились.
Погасив сигарету, Конь встал из-за стола, выдохнул.
— Вот и ладно. Пойдем мы тогда. Мишаня... Не будем человеку мешать, он делом занят. Да, за чай спасибо, уважил. Подогреем потом.
Одевшись, блатные пошли к выходу. У самой двери Смуглый неожиданно оглянулся.
— Седой, извини, забыл совсем. Тебе просили передать, чтобы ты на 'Коммунарку' подъехал.
— А что там...
— Да там эти... как их... 'Странники' репетируют типа. Должен их помнить. У них дело какое-то к вам есть. Ну бывай.
... Хлопнула входная дверь.
— Я дома.
В живот Седому с разбега уткнулась Ульянка.
— Папа пришел!
— Ага. Ты вот почему опять босиком? Шлепну.
— НЕ НАДО!
— Чего орем? — вежливо поинтересовалась, вышедшая из кухни, Алиса. — Привет. Не замерз? Как отработалось?
— Да нет. Нормально.
— Ну тогда... Раздевайся, умывайся. Костя! — позвала она. — Разбуди ты наконец Микусю. Она что в спячку залегла? Завтракать пора.
— А это чего тут? — Ульянка ткнула пальчиком в бумажную кипу, лежащую на стиральной машине.
— Почта. Вам же в лом спуститься, ящик проверить. Неси в зал. 'Пионерская правда', 'Вокруг света', 'Мурзилка', 'Пионер'... Зачитаемся. Кстати, Уля, пляши.
Девочка удивлено посмотрела на мужчину.
— ЗАЧЕМ?
— Ну тут тебе письмо. Вроде как с Камчатки.
— АААААААА! ЭТО ЖЕ ОТ АЛЕШКИ! — она быстренько изобразила несколько танцевальных па. — ДАВАЙ!
— Держи.
Схватив конверт, Ульянка побежала в зал.
— КОСТЯ! МИКУСЯ! МНЕ ПИСЬМО!
Бедные соседи, хотя они наверно уже привыкли.
— Это от ее брата. — Алиса тяжело вздохнула. — Папаша его на Камчатку отправил. Типа в армию, а возвращаться, сука, запретил. Прикинь. Такая вот...
— Папа, смотри. Вот, это Леша. — прибежавшая из комнаты Ульянка, показала фотографию.
Статный парень в форме пограничника. Рядом молодая женщина.
— Это тетя Таня. У них свадьба будет. — пояснила Ульянка. — Папа, а можно твое фото им послать?
— Конечно. Давай завтра я тебя после школы заберу и мы пойдем сфотографируемся. А пока завтракать...
... Коридор поликлиники был заполнен детьми и взрослыми. Как это называется? Вакцинация что ли...
— Данька... А очень больно было.
— Уля, я же тебе уже говорил. Не больно. Не бойся.
Ульянка тяжело вздохнула.
— Тебе хорошо. Ты же мальчик. А я... — она всхлипнула и подергала за рукав, сидящего рядом Седого. — Ты будешь со мной?
— Следующий.
Ульянка осторожно заглянула в кабинет.
— Ой, а можно, да? А, здравствуйте, тетя Виола.
Женщина в белом халате покачала головой.
— Уля, да входи уж, не бойся. — она посмотрела на вошедшего следом мужчину. — Вас ведь Азад зовут. Вот ведь она у вас какая трусишка. Каждый раз ведь такое. В прошлом году всей поликлиникой ловили.
Ульянка насупилась.
— Неправда. Наговаривайте вы, тетя Виола. Я только немножко убежала.
— Уля, садись, готовь руку.
Седой сел рядом на кушетку.
— Я рядом. Хочешь меня тоже уколят?
Сестра протерла место укола ваткой...
— АЙ! Все что-ли уже?
— Все. А ты боялась.
— Значит, в течении нескольких дней понаблюдайте. Может быть небольшое повышение температуры, покраснение на месте укола, но это нормальная реакция. Зато никакого гриппа.
Ульяна радостная выбежала из кабинета.
— ДАНЬКА! И правда не больно было.
Мужчина, встав с кушетки, удивлено взглянул на врача.
— Простите, а откуда вы...
— Оля рассказывала. Мы же с ней подруги. И да... Меня Виолетта зовут. Но можно Виола...
... Комната, забитая музыкальными инструментами, примочками вперемешку с разбросанными нотами и пустыми сигаретными пачками. В углу тихонько посвистывает электрочайник.
— Ну что, писаться будем или как?
Алиса, оторвавшись от настройки 'Фендера', пожала плечами.
— Будем. Уля?
Та выдала дробь, чуть не уронив барабан.
— Давайте. Сколько можно сидеть, курить тут.
— Ладно. — Седой надел гитару. — Джордж, Сашка, вы как?
— Сейчас... Готово, можно работать. Пишем пару песен, посмотрим что выйдет. Мику, Костя давайте. Запись.
' Ой, над полями да над лесами русскими
Несется песня вольных пацанов,
Ее проводят девки — очи грустные,
Ой, нависает тень от батогов.
За что ж кровинушки не жалели силушки,
За что же прадеды билися с врагом,
А мы опять не разгибаем спинушки,
Да толстозады ездят все верхом.
Эй, браток, пособи!
Да плечом, да затянем песню грустную,
Эй, браток, пособи!
Еще разок за землю нашу русскую.
Эй!
А ну, давай!
Мы перебитые да ко всему привыкшие,
Да похлебавшие горюшка сполна,
Да наши матери культ не позабывшие
Не закрывают на ночь погреба.
Но наша вера — вера не напрасная,
Уж как крепились пасмурные дни,
Ой, не к добру, уж слишком много красного,
А то что золотом, то давно в крови.
Эй, браток, пособи!
Да плечом, да затянем песню грустную,
Эй, браток, пособи!
Еще разок за землю нашу русскую.
Эй!
Когда ходили по деревням сироты,
Когда склоняли мы к убитым головы,
В высоких, тихих кабинетах Ироды
Тебя продали босую и голую.
Эх, мать честная, больше нету волюшки!
Эй, в колокола ударь, да посильней!
Чтоб не рыдали на парадах наши женушки,
Да чтоб детишкам жилось повольней.
Эй, браток, пособи!
Да плечом, да затянем песню грустную,
Эй, браток, пособи!
Еще разок за землю нашу русскую.
Эй, браток, пособи!
Да плечом, да затянем песню грустную,
Эй, браток, пособи!
Еще разок за землю нашу русскую.
Эй, браток, пособи!
Да плечом, да затянем песню грустную,
Эй, браток, пособи!
Еще разок за землю нашу русскую.'
Светловолосый парень, сидевший за пультом, только закрыл рот и сглотнул.
— Маза фака, чувак... Охуеть. Давай дальше.
' Мне страна ворковала о сыновней любви,
Вытирая платочком сухие глаза,
Сморкаясь в кровавое вымя зари,
Поминая героические имена,
Прикрепляя медаль на дырявую грудь,
Намечая ударный трудовой путь,
В райкомовском рае подливая чаёк:
'Всё хорошо! Всё нормалёк!'
А я всё ползу, ползу, ползу,
Ползу по песку, по невскому,
Ползу по степи Красной площади,
Между черных парадных визжащих колес,
Ползу по глазам обесточенных дам,
Я не человек, я — бешеный пес,
Ползу по столбам безразличных вождей,
Ползу, разгребая говно их идей,
Ползу по тоске ночного метро,
Ползу по пивным, ползу по кино.
Похороните Федьку в кремлевской стене,
Дайте ему то, что не дали мне,
Замуруйте правду вместе с ним,
Он умел стрелять в государственный гимн.
Он долг свой исполнил, он был на войне,
Он за Родину бился в чужой стороне.
Не пыль — народ, не народ — слова,
Слова — не мир, мир — не звездочки,
Не гладь кругом — водоворот,
Я — не бревно, я — рыба здесь.
Мне не нравиться жизнь, я её хочу,
Ненавижу ваше я, как свое,
Не трагичен мир — печален я,
А сердце моё, а сердце мое!'...
— Стоп, пока. Черт... Катя...
— Сейчас.
Подойдя к Седому та подала ему стакан.
— Возьми, чаю выпей горячего. А то ведь горло посадишь, вон уже хрипишь.
Алиса с интересом посмотрела на парня за пультом.
— Майк, как оно?
Тот откинулся на спинку стула.
— Да нормально. Если это нормальным конечно можно назвать. Отдохнем и начисто?
Алиса только вздохнула.
— Куда уж лучше. А отдыхать, Мишенька, ты теперь только в ментовке будешь. Если повезет.
— Типун тебе на язык. Ну что, дальше?
— Уля, ты как?
Ульянка, отложив палочки, с хрустом размяла пальчики и посмотрела в потолок.
— Не устала еще, вот.
Поехали.
'Я сижу в клоаке,
Я сижу в клоаке,
Меня туда загнали красные собаки,
Как я их боюсь!
Жалят клочья шерсти,
Жалят клочья шерсти,
И зрачки шальные отливают жестью,
Как я их боюсь!
В пору удавиться,
Или застрелиться,
Но не простят измены траурные лица,
Как я не прощал,
И вот так на сраке,
Все торчим в клоаке,
Нас туда загнали красные собаки,
Бросить бы им кость, но как, ведь я сижу в клоаке!
Я сижу в клоаке...
Все торчим в клоаке...'
'Нас сомненья грызут. Я сомнениям этим не рад.
Эта мерзкая тяжесть в груди разбивает любовь.
А пока мы сидим и страдаем, скулим у захлопнутых врат,
Нас колотит уже чем попало, да в глаз или в бровь.
Вот хитрейшие просто давно положили на все.
Налепив быстро мягкий мирок на привычных их телу костях,
Лишь смеются над нами, погрязшими в глупых страстях.
Им давно наплевать на любое, твое и мое.
Я получил эту роль. Мне выпал счастливый билет.
Я получил эту роль. Мне выпал счастливый билет.
Вопрошаем отцов, но не легче от стройных речей.
Не собрать и частичный ответ из подержанных фраз.
Их тяжелая юность прошла вдалеке от вещей,
Тех, которые так переполнили доверху нас.
И когда нам так хочется громко и долго кричать,
Вся огромная наша родня умоляет молчать.
И частенько, не веря уже в одряхлевших богов,
Сыновья пропивают награды примерных отцов.
В суете наступает совсем одинокая ночь.
Лезут мысли о третьем конце, и уже не до сна.
Но на следующий вечер приводим мы ту, что не прочь.
И тихонько сползая с постели отступает война.
Я получил эту роль. Мне выпал счастливый билет.
Я получил эту роль. Мне выпал счастливый билет.
Эфемерное счастье, заполнило медом эфир.
Славим радость большого труда, непонятного смыслом своим.
Славим радость побед, по малейшему поводу — пир.
И уж лучше не думать, что завтра настанет за ним.
Безразличные грезы, прощаясь одна за другой,
Улетают, навечно покинув еще одного.
Он лежит и гниет, что-то желтое льет изо рта.
Это просто неизрасходованная слюна.
Сладость тело питала, но скоро закончился срок.
Он подъехал незримо к черте, где все рвется за миг.
И в застывших глазах, обращенных к началу дорог,
Затвердел и остался навек не родившийся крик.
Я получил эту роль. Мне выпал счастливый билет.
Я получил эту роль. Мне выпал счастливый билет...'...
— Перерыв небольшой. Самурайка?
— Чего, бля... Мы играем или как?
— Подожди. — Михаил почесал в затылке. — Идея есть. Надо бы разбавить чем-то. Ну... акустикой, типа. А то по мозгам реально бьет. Как?
Костя взглянул на Алису.
— Сестренка, это к тебе. А мы покурим.
Алиса сделала вид, что задумалась.
— А давайте. Колян, неси табуретку, хоть посижу. И где у вас тут акустика была?
Она тронула струны.
— Седой, поможешь?
— А что петь хочешь?
— 'Деклассированным элементам' и... 'На черный день' наверно. Знаешь такие.
— Знаю. Во сне видела?
Все, кроме Кости, Мику и Ульянки, недоуменно переглянулись. Сашка с Женей пожали плечами.
— В каком еще сне? Охренели...
— Джордж, блин, ты работать будешь или вопросы задавать? Следак, бля. Поехали.
' Деклассированных элементов в первый ряд
Им по первому по классу надо выдать все
