Ага, и ребро, кажется, сломано. Или два.
— Учтем. — Мне тут же ощупали бока. Значит, про ребра я вслух?
— Лиза?
— Порядок, оглушили и еще нос сломали.
Нос это я. Черт, медведь косорукий, нафиг было так толкать?!
В голове все плыло. В двери заскочили еще трое бойцов, машина дернулась и покатилась, набирая скорость. В больницу? Или в ментовку.
Я с дрожью отмякал от напряжения драки. Не первый серьезный бой, но первый бой всерьез. В самом деле трясет. И еще хочется. Или нет?
В мешанине образов, запахов "вонючки", нарастающего нытья в руке и ноге запутался, вернувшись в реальность только в коридоре санчасти районного отделения. Из штанов окончательно сделали шорты, дырки зашили, быстро и деловито наложив скобки, теперь я сидел почти не отличаясь от тех дебоширов, что задержали после митинга. Ну, разве что рядом со мной стоял... нет — возвышался даже, боец-эсбешник, в полной штурмовой экипировке и с оружием. Проходящие менты на него косились, но молчали.
Наверное, уже можно было бы пойти домой, скинув материалы по Сети, но я хотел дождаться Лизу.
— Привет.
— Так вроде виделись. Ты как?
Девушка села рядом.
— Нос сломала. Второй раз уже.
— Извини, я не хотел.
— Я понимаю. — Она покосилась на мои повязки и слабо улыбнулась. — Нас будут опрашивать?
— Зачем? Я им запись скинул, там все есть.
— У тебя разве очки не вырубило?
— Нет, это инженерная модель с автономными накопителями. Связь екнулась, но запись шла.
— Понятно, почему они такие громоздкие. Ты в них на студента из старой комедии похож.
— Я же слесарь. Был. Пару раз пригодилось.
— Зачем?
— Ну представь — опрокидывается ковш с расплавленным металлом, кубов этак на тридцать, и все на меня. Я встаю, отряхиваюсь, смотрю очки и иду предъявлять претензии. Не, инструмент должон быть прочным!
Она тихо захихикала, но тут же скривилась.
— Перестань! Мне смеяться больно!
— Извини, я не нарочно. В смысле толкнул.
— Ой, подумаешь, ударилась. Мне как-то ребенком в голову прилетело.
— Кем? — Эсбешник тоже заинтересовался, повернув голову.
— Ребенком. Я же инструктором работала. Вот с десятиметровой вышки один охламон и прыгнул. Чуть не утонула!
— Ваша служба и опасна и трудна. Не, в слесарях куда как спокойнее.
— Ничего себе "мирный слесарь"?! Дрался как лев! Я запись смотрю. — Она постучала по ободку своих очков. Ну да, моим, значит, удивляется, а у самой тоже спецмодель? Хотя кто их там знает, инструкторов.
— Мне мама оплатила пару уроков карате.
Она опять улыбнулась, снова поморщившись. Нос ей, конечно, вправили, но наверняка придется что-то лечить. Когда из машины вытаскивали я даже бояться за нее начал, все лицо в крови, сама в бойца вцепилась, еле двигается. А теперь три полоски пластыря и повязка. Словно поняв, о чем я думаю, девушка поправила волосы и с непонятным выражением оглядела кофту. Не, с ней точно все будет в порядке, уже естественные реакции восстановились!
Мы еще трепались ни о чем, гораздо свободнее чем там, на улице, когда пришел вызов.
— Лиз, связь. Мама беспокоится.
Девушка кивнула, улыбнувшись.
— Виталик, как ты?
Я редко видел маму такой. Сейчас со мной говорила не Олька-"Драконека", а глава отдела крупнейшего в регионе холдинга, спокойная, собранная и готовая снести любую преграду, если та сдуру не согласится уступить.
— Норма, мам. Как после тренировки на выживание у Ильича. Может, парой швов больше.
— Хорошо. Можно было без этого?
Я подумал. Недолго.
— Можно. Сбросить координаты голосом, их успели бы найти. Но в городе сейчас... Я не хотел рисковать.
— Понятно. Девочка?
— Норма. Она рядом.
— Я вижу. У меня полный доступ на твои очки, прости.
— Знаю, мам. Года три уже засек. Вы, старички, совсем не разбираетесь в технике.
Она улыбнулась.
— Умница. Я в тебе не сомневалась. Тогда не забудь попросить прощения!
— Если ты ни в чем не виноват...
— Вот-вот! Ладно, малыш, я тут тогда задержусь.
— Угу.
— Не поломай слайдер! Сам с Олькой будешь объясняться! Пока!
— Угу. Пока!
Интересно, какой она вечером мультик поставит? "Бемби"?
Рука ныла, нога болела, спина, почему-то, чесалась. Что будет, когда пройдет действие обезболивающих и представлять не хотелось. Но показать слабость перед девушкой? Никогда!
— Лиза! — От дверей шел здоровенный мужик. Нет, реально большой, ему шкуру и секиру — вылитый Конан!
— Папа!
Они обнялись, тут же о чем-то вполголоса начали говорить. Вот еще загадка, которую я вряд ли разгадаю сам — это было намеренное похищение, или ребятки развлечения ради ухватили первую девчонку? Утащить в машину, пока Сеть вырублена, увезти... обычная тактика и профессиональных похитителей и всякой сволочи.
Мужик, проверив девушку, как-то уместил ее под рукой, закрыв почти совсем, мельком глянул на моего охранника и протянув мне руку серьезно поблагодарил:
— Спасибо! Я Андрей Дмитриевич, отец Лизы. Спасибо, Виталий!
Пожав, я ответил нейтрально:
— На моем месте так поступил бы каждый... Князев.
Он вдруг ухмыльнулся:
— Ага, слышал. Все равно, спасибо! Буду должен, обращайся если что! — Он крепко сжал мое плечо и тут же развернулся, кивнув ожидающему милиционеру. Тот без слов кивнул обратно, посторонился, пропуская отца с дочерью (Лиза успела помахать, прощаясь) и шагнул ко мне.
— Капитан Нелидов. Виталий, запись вашу мы посмотрели, вы можете сейчас говорить?
— Могу. — От снятия показаний не увильнуть, хотя чего тут снимать?
— Хорошо. Пройдемте?
Тон вопросительный, но он повернулся и пошел не дожидаясь ответа.
Загончик почти посредине перегороженного прозрачными стенками зала, стол, несколько стульев. Рядом, в таком же прозрачном, но изолированном отсеке сидят остальные участники конфликта. Точнее — свидетели. Нападавших увезли сразу в суд, я запись с очков еще в машине скинул, так что там все однозначно. Но были еще те двое, что стояли и смотрели, как меня пытаются подрезать. Формально они не при чем, но забрали их вместе со всеми, вот они и сидят, до выяснения. Тот, что пьяный, трясет головой, неслышно ругается, видимо, досталось. Второй, "спортсмен", все так же мрачно смотрит вокруг. Чего он такой напряженный? Вряд ли они полные граждане, значит вмешательства от них никто и не ждал, Сеть вырублена, могли, конечно, пройти дальше к стационару, но...
Я быстро вызвал поиск, нашел обоих. Бухарик — социк, на судебном договоре. Спортсмен... я еще раз посмотрел на него, почти не удивляясь. Ну, примерно таким его и представлял, только одет не так мрачно. Ладно, что там на них накатали? Должно быть что-то вроде "недостаточной социальной активности", не больше...
Пока я искал в куче слов те, что относятся к интересующим меня людям, капитан обернулся к охраннику:
— Дмитрий, да? Вы там присутствовали, как я вижу, так что давайте я и ваши показания возьму? На всякий случай? Отчетность, знаете ли.
Эсбешник замер, видимо советуясь с координатором, потом кивнул и милиционер тут же подсунул ему бланки.
Так, сигнал, усиленный наряд по форме... ну да, сотрудничают они с нашими. Хм, плохо, в спешке кого-то сбили из расходившихся митингующих, потому и милицейская машина была одна, "усиленный" это два экипажа. А, нет, оказывается, машины пытались задержать, туда сбитым и дорога. Прибыли, применены спецсредства, оказано сопротивление... эй, стоп.
"Пятеро задержанных оказывали сопротивление."
Пятеро?!
— Дмитрий. Ничего не подписывайте пока что.
— Но Виталий Олегович, здесь же...
— Дмитрий, здесь неточность, и надо выяснить причины возникновения.
— Да нет, все так и...
— Выполнять.
— Есть! — В голосе эсбешника звучало недоумение.
— Господин капитан?
— Слушаю, Виталий? Что-то не так?
— Да. Здесь неверные данные. Эти двое, — я кивнул, — указаны как участники нападения. Хотя их даже сюда привезли как свидетелей.
Капитан пожал плечами и улыбнулся:
— Ну, обычная процедура. К участникам массовых мероприятий повышенные требования. То, что они не вмешались заслуга вовремя прибывшего патруля, слова одного из них однозначны, так ведь? Они явно сочувствовали правонарушителям, было бы разумно...
Я перебил:
— Насчет повышенных требований — в санкционированном митинге участвовал только один. И он... так, есть. Вот — вызвал соседа, чтобы тот сопроводил его до общежития, как и рекомендуется в таких случаях. — Записи контактов всех участников конфликта был, как и положено, уже в файле. — Так что непонятно, как эти двое проходивших мимо — я выделил, — граждан внезапно оказались в списке нападавших?
Милиционер посмотрел на охранника, потом на меня и слегка понизил голос:
— Ну, скажу не под запись — Андрей Дмитриевич попросил внимательнее отнестись к делу. Вашу запись я смотрел, суду все ясно, как говорится. Социк и сам собирался напасть, реплики слышны ясно, а второй... Вы, я, Дмитрий — любой нормальный человек на его месте вмешался бы. Так что лагерь по ним всем пятерым рыдает, ну согласитесь?
Краем глаза я заметил, что эсбешник кивнул. Дело, действительно, ясное, но вот в данном случае...
— Что делает в милиции человек, который не хочет соблюдать закон, так откровенно подтасовывая факты? — Капитан улыбаться перестал.
— Работает. И неплохо.
— Скажите, господин Нелидов, вы в самом деле считаете, что привлечение к ответственности невиновных и утаивание части материалов, имеющих значение при вынесении решения суда — это ваша работа?
— Виталий, я могу...
— Если я приведу полную запись в деле, дополнив собственными показаниями, что вы сможете им инкриминировать?
Он вздохнул с сожалением.
— Ничего.
— Если я заявлю в суд, согласно... — Я процитировал, высветив в очках, статьи кодекса. — То каким будет решение?
— Не в мою пользу, скорее всего. — Теперь в его голосе звучала усталая печаль. Мол чего тебе надо, богатенький мальчик, которого мы сегодня из задницы вытащили?
— Тогда скажите, почему я не должен подавать жалобу на вас? Не как внук Артура Князева, а как полноправный гражданин своей страны, наблюдающий беззаконие?
Мы бодались взглядами секунд пятнадцать, потом он отвел свой, молча протянул руку к регистратору. Спустя минуту документы были исправлены, теперь нападающих значилось трое, очевидцев (не свидетелей) двое. И приложена полная версия записи с моих очков.
Кивнув бойцу я снял копию, подписанную капитаном, сам поставил подпись и встал. Из-за прозрачного пластика на меня смотрел "спортсмен". С неприязнью. Готов спорить, что когда ему сообщат об изменении статуса неприязнь никуда не денется.
Но не в нем дело.
— Дмитрий, мы уходим.
Эсбешник тут же доложился наблюдению, привычно заняв место сбоку. Вот еще непонятка, почему со мной направили силовика? Тут должен был быть кто-то из "умников", а то и сам Ильич навестить ради порядка?
О, легок на помине!
У дверей машины, ждущей рядом со входом в отделение, ждал начальник дедовой, а стало быть и всей семейной службы безопасности.
Ко мне он шагнул не торопясь, одновременно заканчивая какой-то разговор.
— Виталий?
Я поднял руку, останавливая, и демонстративно повернулся к бойцу.
— Простите, Дмитрий. Вы где служили?
Краем глаза я держал в виду Ильича, стоявшего одновременно рядом и совершенно отдельно.
— Морпех. — Он назвал ничего мне не говорящие, но видно важные для него номер и часть.
— Звание?
— Старший сержант.
Он нависал надо мной, но уже старался как-то это скрасить, чуть-чуть горбясь и опуская руки. Плохо, не должен твой человек себя принижать в таком разговоре. Эх, мне бы опыта! Фимку натаскивали куда строже.
— Во время службы вы стали бы комментировать решение, скажем, старлея из другой части?
— Кхм. Нет. Простите, я...
— Вы были правы. — Я кивнул, показывая, что согласен со словами, прозвучавшими там, в отделении. — Только в данном случае поправлять старшего по званию, пусть и со стороны, немного... не разумно. Тем более при чужих. Замнем, но больше так не надо. Вы согласны?
Он кивнул, и рядом, чувствуя момент, всплыл из какой-то тени абсолютно серьезный и при этом чуть-чуть улыбающийся Ильич. Ну да, ему мои игры в статус самое то посмеяться...
— Виктор Ильич, я подал жалобу. Пожалуйста, проследите за ее обработкой и сообщите мне о результатах. И данные по тому парню-урезанцу, которого он пытался закрыть, мне тоже нужны.
— Виталий, ты уверен, что это нужно продолжать? У нас хорошие отношения с милицией, сейчас не стоит портить.
Я снова согласно кивнул, и пояснил:
— Виктор Ильич, этот конкретный мент попытался использовать в своих целях мое имя, не ставя меня в известность. Он хотел, чтобы на заведомо ложном обвинении была моя подпись и подпись вашего сотрудника. Пожалуй, такое не оправдывает никакие хорошие отношения. Если они забываются — им нужно напомнить. Я прав?
Он секунду размышлял, потом кивнул:
— Я понял, Виталий. Проследим.
Наверняка сольют тему, дня через три попросят отозвать заявление, что-то выторговав. Никому не нужна война, тем более в такое время.
— Кстати, спасибо за скорость. Отслеживали?
— Конечно, Виталий. При проведении любых массовых мероприятий...
Он не закончил, разведя руками. Ну да, стандартная процедура.
Пока я стоял и пытался сообразить, что делать дальше, наши рассосались. Рядом со мной, видимо, в качестве наказания для нас обоих, остался сержант Дмитрий... черт, надо отчество узнать, и фамилию, а то нехорошо, это же он меня из переулка на плече выносил. Еще не стемнело, но солнце било вдоль улицы, простреливая на всю длину и украшая тротуары длинными тенями. Интересный день. И опыт тоже познавательный. Сколько всего случилось-то. Кстати, Лиза там, на кушетке у медпункта, была чуть-чуть другой, чем в кафешке. И отец у нее в самом деле бугай-бугаем. И капитан этот странный. Рука ноет, я уже "царапал" ее, но это было в летнем лагере, там все как-то веселее, хотя распороли мне лапу может и серьезнее, чем сейчас. Наверное, устал?
Внезапно Дмитрий заставил дернуться. Боец не напрягся, а просто как-то неощутимо перешел из состояния "бдительность" к состоянию "готовность", всего лишь посмотрев мне за спину. Но, по крайней мере, не кинул меня сразу в сторону и не начал стрелять, значит, ничего серьезного.
Я оглянулся. На выходе из участка стоял "спортсмен", мрачно глядя на меня, на бойца, снова на меня. Потом подошел, чуть помолчал и без эмоций поблагодарил:
— Спасибо.
— Мне-то за что?
— В "стакане" всегда есть терминал с доступом к материалам дела. Не знал, "толстый"?
Не знал. Я там никогда не был.
— Не за что. Тебя подвезти?
— Сам дойду. — Вид у него был самый непримиримый, непонятно отчего. Ладно, Ильич скинет, что на него найдется, тогда понятнее станет.
— Тогда пока. — Я повернулся, открыл дверь, и хоть не собирался этого говорить, все же кинул через плечо:
