Отверженные

— А что случилось? — робко поинтересовался он.

— У меня накопилось много вопросов к ней, и я хочу получить на них ответы, — Том посмотрел на меня с подозрительностью ревнивой жены, которая обнаружила след розовой губной помады на рубашке мужа. — А что мой папаша делал в Хогвартсе на Праздничном ужине? — быстро поспешил сменить тему я.

— Да ничего. Твои братья должны поступить в школу в этом году. Вот он и умасливал директора. Да к тому же директору тоже не очень нужна огласка этого странного убийства.

— Ясно, — кивнув Томасу, я встал из-за стола, и отправился к себе в комнату. До прихода Флер мне нужно было еще кое-что уладить.

* * *

Да уж, из-за чего Гарри мог так взбелениться на Флер? Милая девушка, ничего ему плохого не сделала. Она его любит, да я был почти уверен, что и Гарри тоже влюблен, а тут — на тебе, серьезный разговор. Что-то странное твориться с Гарри. Сначала это чертова магическая кома ни с того ни с сего, затем это убийство на турнире, а на праздничном ужине он вообще был сам не свой, впрочем, сейчас такой же ходит. Как будто он всю свою жизнь вынашивал план мести, а сейчас этот замысел воплощается в жизнь. Что-то здесь не то.

От души пнув стул в своем кабинете, я стал нарезать круги по периметру комнаты, каждый раз вслушиваясь в окружающую меня тишину. Вдруг послышаться легкие женские шаги, и Флер будет проходить в комнату Гарри? Как же мне все это не нравится. В конце концов, до чего я дошел! Я — Великий Могущественный Темный Лорд Всех Времен и Народов, — как нашкодивший школьник, жду взбучку от родителей за разбитое в классе окно. Ужас, до чего этот мальчишка меня довел!

— Том, прекрати ходить кругами! У меня уже голова заболела от твоего мельтешения, — резко развернувшись, я заметил обладательницу очаровательного голоса. Девона спокойно стояла у окна и, глумливо прищурившись, смотрела на меня.

— О, раз ты сама пришла к нам в гости, то дело еще хуже, чем я подумал сначала, — оскалившись в подобии улыбки, выдал я своё предположение.

— Ну, как тебе сказать, чтобы ты не слег тут же с инфарктом. Ну да, дела не сахар, но и совсем хреновыми я их назвать не могу. Хотя я все-таки очень хотела бы, чтобы этого их разговора никогда бы не произошло, — спокойно пройдя мимо меня, Девона села в кресло и, налив себя вина, сделала маленький глоток. — Ты ведь уже понял, Том, что Флер тоже особенная. Пожалуй, из всех вас она самая особенная. Ну, подумаешь какой-то там Темный Лорд, получивший шанс прожить жизнь без ошибок, ну подумаешь мальчишка, который потерял все ради Великого Блага человечества. Флер за свою довольно короткую жизнь, там, в прошлом, совершила очень много значимых поступков. Не все они были светлыми, но все они привели, в конечном счете, к добру. Ну и пусть она иногда действовала радикально. Кто не рискует, тот не пьет шампанского. Гарри ненавидит Флер за один ее поступок; просто он еще не понимает, что так было лучше. Просто он еще не сообразил, что мы с дядей и отцом все подстроили специально именно так, чтобы история развивалась в нужном направлении. Когда-нибудь до Гарри это дойдет, и он придет к тем людям, что реально испоганили всю его жизнь, еще задолго до его рождения. Просто сейчас к нему еще не пришло понимание. Пусть все идет так, как идет; не мешай им, — Девона поставила бокал на столик и растворилась в воздухе, а я как стоял посереди кабинета, так и остался стоять, окончательно во всем запутавшись.

* * *

Залетев в свою спальню, я открыл верхний ящик письменного стола и достал бархатную коробку, в которой лежал браслет. Пару минут я рассматривал это произведение искусства, а затем надел на руку и призвал змея.

— Сегодня вечером я отдам тебя твоей хозяйке, Эрик, — змей радостно закивал. — Но я хочу, чтобы ничто из того, что ты узнал обо мне и от меня, Флер ни каким образом не узнала.

— Обижаешь, я не выдаю чужих тайн! — оскорблено зашипел Эрик, щелкнув меня кончиком хвоста по носу.

— Прощай, — змей стал медленно растворяться. Черные глаза Эрика радостно сияли от предстоящей встречи с хозяйкой. Я не вправе его за это судить, он ждал ее столько веков, а со мной прожил всего пару лет. Но все-таки я буду скучать по этому назойливому существу.

Аккуратно положив браслет в коробку, я прошел в свой кабинет. Я создал для себя очень уютное рабочее место на другой половине замка, чтобы не так часто видеть Тома вышагивающего по замку в розовых тапочках в виде зайцев. Уж очень мне надоело давиться смехом все время, а Темному Лорду эти тапочки нравились. Положив коробку на стол так, чтобы ее было сложно заметить от дверей, я подошел к окну. Защитный барьер тихо звякнул — Флер, хотя нет, наверное, лучше Эмилия переместилась в замок. Еще несколько минут, и она пройдет по гравиевой дорожке, тогда я смогу ее увидеть. Мое сердце медленно, набатно, стучало: удар, еще удар; через 160 ударов я все узнаю. А вот и она: с высоты Эмилия казалась совсем маленькой: русые волосы распущены, шелковое голубое платье свободно струиться по телу. Неужели она смогла так поступить с ним? Почему она? Сердце предательски пропустило удар, и, чтобы успокоиться, я закрыл глаза, прижавшись лбом к холодному стеклу. Казалось, время замедлило свой ход. Гнетущая тишина окутала меня, а боль зубастым червяком стала расколупывать душу, которая только недавно стала заживать от следов предательств.

— Гарри, что случилось? — ее встревоженный голос, и легкая ладошка на моем плече вернули меня обратно на бренную Землю.

— Все в порядке, — кривая усмешка была попыткой скрыть явную ложь. Отойдя от окна и направляясь к креслам у камина, я пригласил Эмилию присесть. Пора начать наш разговор. — Я хочу ... узнать правду!

— Правду? — какое искреннее непонимание было в ее глазах, но все же я успел заметить вспыхнувший маленький отблеск страха. — О чем ты?

— Давай не будем играть, мы с тобой люди взрослые, Эмилия, — да, ее давно никто не называл этим именем. Именем, данным ей при рождении матерью.

— Откуда? Как? Зачем? — маленький отблеск заполнил собой радужку. Ты боишься своих грехов, и правильно — я тебя за них не пощажу.

— Не так уж и важно, откуда, как и зачем я это узнал. Просто я хочу получить пару ответов на свои вопросы, Эмилия, и, к сожалению, только ты можешь на них ответить. Зачем ты их убила?

— Кого? — голос звучал обреченно, встав с кресла, Эмилия отошла ближе к камину, неотрывно смотря на огонь.

— А ты многих убила? — зря я спросил.

— Многих... да, многих. Я убивала и отдавала приказы убивать. Я мучила и была мучима. Я заплатила за все свои грехи, и у тебя нет права вновь ставить их мне в вину! — резко развернувшись, Эмилия сделала шаг ко мне.

— У меня нет права?! — на этот раз уже я не смог усидеть ровно. Мы стояли друг перед другом на расстоянии в шаг и гневно смотрели в глаза друг другу, только гнев у нас был разный. — У меня есть право винить тебя! Может быть, его не было у твоего отца, но у меня есть! Одно твое решение унесло жизни целой деревни. Унесло жизни: женщин, мужчин, стариков, ДЕТЕЙ! Скажи, какое право ты имела, чтобы решить их судьбы за них? Кто дал тебе это право?

— Зачем все это? Зачем ты мучаешь меня? Ты думаешь, мне было легко принимать это решение? Ты думаешь, я была рада? Думаешь, я не просыпалась ночью от их предсмертных криков? Я отдала этот приказ, и пусть не я их убила — я чувствовала смерть каждого человека! Я чувствовала праведный, но бессмысленный гнев стариков, которые не могут защитить своих близких, но бьются до последнего вздоха, бьются, лишь бы их родные прожили на пару минут дольше. Я чувствовала отчаяние женщин, на чьих глазах убивали собственных детей. Я ощущала страхи детей. Я переживала вместе с ними все агонии боли и ужаса. Но так было нужно. Я знала, на что иду. Не замарав рук, не построить империю. Не убив волка, не защитить детей, — успокоившись к концу речи, Эмилия отвела взгляд в сторону.

— Но разве нельзя было иначе? Почему было не поступить по-другому?

— Может быть, и можно было, но я приняла такое решение. Ты это хотел у меня спросить?

— Ты чувствовала смерть каждого человека, — какой была смерть Натаниэля? — повернувшись ко мне, Эмилия с мольбой ужаса и страха смотрела в мои глаза, умоляя дать ей возможность не отвечать.

— Да, я чувствовала его смерть. Смерть храбреца, что рванул на меч, чтобы сказать матери, ненужное прости. Он испытывал так много эмоций, и в силу своих возможностей и веры — все они были настолько чистые и глубокие, что казалось, что в мире нет блеклых красок, а лишь яркие вспышки. Страх, ненависть, жалость, любовь, искренность, гнев, мужество, величие — все так переплелось и стало единым целым. Он умер, а с ним умерла и какая-то частичка моей души. Не мучь меня больше, прошу.

— Каков текст пророчества "Болезни"?

— Я не помню, я сожгла тогда последнюю его запись, да я и не учила его. Я просто помешала ему сбыться. Зачем все это, Гарри? Неужели тебе было важно узнать у меня, почему я отдала этот приказ? Как ты узнал кто я?

— Я никогда не прощу тебе этот поступок и ... я не хочу тебя видеть. Но это лишь мои чувства и желания, а он ждал тебя через все века одиночества, — подойдя к столу и взяв коробку, я протянул ее Эмилии. Неуверенно приняв ее из моих рук, Эми немного помедлила, прежде чем открыть ее, а, открыв, не смогла отвести взгляд. Да, пожалуй, в этом я ее понимал — без Эрика жизнь кажется мучительно скучной.

— Иди. И постарайся по мере возможностей не попадаться мне на глаза. Нашу помолвку я разорву. Прощай, Эмилия, — коротко кивнув, она вышла из кабинета, а я подошел к окну, чтобы в последний раз увидеть ее силуэт, выходящий из моего дома. Этот разговор не принес мне особой пользы, я так и не узнал пророчества. Я лишь разбередил свое сердце и вновь поранил итак покалеченную душу.

* * *

— Маленький идиот! — с чувством выкрикнула Девона в темноту Подземного мира. Сказать, что женщина была в бешенстве ничего не сказать: пока она шла из своего дома к местам пыток, на ее пути встретилось семь высших демонов.... Когда Девона придет в себя ей, конечно, придется пожалеть о том, что она их испепелила, но это будет потом, а сейчас Хозяйка Тьмы хотела наказать ту, которую так испортила жизнь ее любимца.

Подойдя к комнате, в которой находилась Джини, Девона намеревалась было уже выбить дверь магией, но, подумав последними крупицами еще не растаявших в гневе мозгов, спокойно отворила дверь. Это только с виду была маленькая комната, изнутри же там было большое кладбище. Белые надгробные плиты с золочеными надписями имен и дат хранили великие тайны жизней, а той по чьей вине они все умерли, приходилось ходить среди этих плит, каждый раз осознавая свои грехи.

— Тебе нравиться тут, Джини? — с присвистом выпустив воздух из грудной клетки, спросила Девона.

— Нравится? Я не знаю. Неужели один мой поступок привел ко всему этому? Неужели мое решение убить нашего с Гарри ребенка было так важно? — остановившись у могилы отца, нерешительно спросила девушка, прекрасно понимая, что ей вряд ли ответят, а если ответят, то этот ответ ей не понравиться.

— Ты загубила много жизней, Джини, а самое главное ты загубила его жизнь! Маленький мальчик, живущий у нелюбимых родственников, он считал вашу семью оплотом веры, любви и счастья. Он хотел иметь много детей, он хотел стать лучшим отцом, которого будут безмерно любить дети. А ты убила вашу дочь. Он бы пережил Азкабан, он бы пережил даже ваши подначки, если бы знал, что там за каменными стенами его ждет его дочь. И вот теперь из-за тебя — маленькой недоделанной дуры — он глупо обижается на Флер! До чего же вы все тупорылые и никак не можете удержать любовь! — яростно выплюнула Девона, с ненавистью смотря на стоящую перед ней девушку.

— Да что ты знаешь о любви, демоница?! — Джини, по-видимому, надоело находиться в Аду. — Ты вообще, наверное, никогда не любила!

— Я не любила?! — дикий, безумный смех заполнил кладбище. — Я горю в Аду за любовь. Я покончила жизнь самоубийством, спрыгнув с парапета Замка Волшебников, потому что моего любимого убили на войне. Тогда моя любовь к нему была всепоглощающей со временем она прошла, и я поняла разницу между страстью и искренним чувством. Ты этой разницы, Джини, никогда не узнаешь, зато я дам шанс увидеть то, что было бы, не убей ты дочь.

Черные струи пламени завертелись вокруг двух женщин перенося их в, быть может, когда — то возможный мир, сейчас ставший всего лишь иллюзией.

Меленькая красивая девочка носилась на метле по заднему двору небольшого особняка. Ее черные волосы развивались на ветру, синие глаза горели озорством, а веселый чистый детский смех заполнял все пространство. Двое взрослых мужчин носились за девчушкой, пытаясь ее поймать. Но каждый раз они либо сталкивались друг с другом, либо хватали воздух, отчего девочке становилось еще веселей, а одинаково рыжие близнецы с еще большим усилием пытались поймать племянницу. Чуть поодаль от весело носящихся людей стоял красивый черноволосый мужчина. Он смеялся, наблюдая за попытками ребят поймать свою дочку. Каждый раз, когда девочка поворачивала к нему голову, он махал рукой и строил ей веселые рожицы. Незаметно подкравшись сзади, черноволосого мужчину обняла жена.

— Глупцы! Она дочка величайшего ловца и великолепной охотницы. У нашей дочери в крови полеты, — смеясь, прошептала она ему в ухо.

— Да, в этом ты, разумеется, права, моя дорогая.

Не сговариваясь, они бросились помогать близнеца ловить девочку.

— Не убей ты ее, этот мир не был бы вымыслом, — ехидно улыбнувшись, произнесла Девона, рассматривая плачущую грешницу. — Теперь, Джини, ты уже никогда не поймешь разницы между глупой страстью и настоящей любовью. Ты убила свою любовь сама.

— Она была бы такой... прекрасной, — упав на колени, Джини разрыдалась еще сильнее.

— Да, была бы.... Ты прошла все круги очищения, Джини, теперь ты имеешь право на перерождение. Я даю тебе новую жизнь, — хлопнув в ладоши Девона, призвала свои силы и черный дымчатый ветер, окутал рыжеволосую женщину, унося прочь из ада. — Да, я дала тебе новую жизнь. Теперь ты будешь кошкой у его сына.

* * *

— Что значит, ты разрываешь помолвку с Флер?! Ты заболел?! — яростный крик Тома заполнил весь замок. Да, надо было, пожалуй, сказать ему об этом на перроне перед отправкой в школу, чтобы он не успел ничего мне сказать в ответ.

— Тише, Том, я и так прекрасно тебя слышу, не зачем так орать. Я хочу, чтобы ты разорвал помолвку с Флер, вот и все.

— Вот и все, — передразнил меня Темный Лорд и не менее иронично продолжил, — а на каком основании я разорву вашу помолвку. "Видите ли, Гарри сегодня встал не с той ноги, вот я тут и подумал, а не разорвать ли помолвку наших детей". Ты совсем идиот?! — крик грозил перейти в ультразвук.

— Да не кричи ты так! Мне все равно по какой причине ты разорвешь нашу помолвку, просто разорви и все! — вылетев из кабинета Тома, я налетел на тумбочку, на которой стояла китайская ваза. Разбив изящный фарфор и посадив синяк на боку, я почти гордо удалился к себе.