| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Вот и сейчас — сначала появился свет, как будто он, Максим Зверев, пытается сквозь сомкнутые веки подсматривать за окружающими. Через ресницы. То есть, видеть может — но не хочет. Потом появились звуки. Какие-то обрывки разговоров, какая-то музыка. Причем, ему показалось, что говорят на польском языке. Он даже не удивился этому, просто воспринял эту информацию, как должное. А уже потом появилось ощущения собственного тела. Точнее, ощущения. И они, эти ощущения совершенно его не радовали. Потому что, во-первых, сигнализировали ему о том, что с телом не все в порядке. А, во-вторых, внезапно пропала та легкость, воздушность, которая сопровождала его тело все время после того, как он пришел в себя. То есть, пришел в свое собственное детское тело. Сейчас было ощущение того, что это тело нагрузили камнями, которые мало того, что его утяжелили, так еще и упираются своими острыми краями в разные места. Чем усугубляют и так весьма неприятные моменты. Ну, все равно, что надел сшитый неумелым портным костюм — там жмет, тут режет, а здесь вообще сдавило так, что не вздохнуть.
Снова вспомнился Райкин...
"Кто сшил костюм? Кто вместо штанов мне рукава пришил? Кто вместо рукавов мне штаны пришпандорил? Кто это сделал?" В общем, каким бы ты не был, Макс, тренированным — а тело все-таки еще не готово к таким вывертам. Голову ведь не закачаешь, а, похоже, по голове ты получил серьезно..." — как всегда в условиях, приближенных к форс-мажорным, Максим Зверев говорил о себе в третьем лице.
Наконец, когда он почувствовал, что мышечным ощущениям не мешало бы добавить и визуализацию, Макс решил открыть глаза. Увиденное его вначале особо не удивило — как и ожидалось, он находился в больничной палате. Правда, выглядела она достаточно комфортной и даже суперсовременной, но, вероятно, он попал в какую-то спецбольничку — комитетовскую или ментовскую, не суть.
"Интересно, чем там все закончилось?" — вдруг мелькнула у него мысль.
Он вдруг вспомнил лицо бандита, который надвигался на него, вспомнил, как он банально не успевал довернуть ногу и перед тем, как взорваться, его голова успела зафиксировать вспышку и грохот выстрела. Тогда он подумал, что выстрелили в него...
И тут его как будто огнем обожгло!
Нет, он не увидел на себе огнестрельного ранения, руки-ноги были целыми, да и тело не ощущало никаких таких ощущения, которые бывают при проникающих ранениях. Вот только внезапно он понял, почему ему было так некомфортно, откуда все эти сравнения своего тела с плохо пошитым костюмом, эти ощущения перегруза. Он понял, почему вдруг пропала легкость и отчего возникли неудобства и неприятные моменты.
Он еще раз внимательно осмотрел свое тело.
Свое! Тело!
Потому что он, Максим Зверев, 1964 года рождения, снова находился в своем собственном теле. И, скорее всего, в своем собственном времени!...
Глава двадцатая. Точка бифуркации
...Варган понимал, что с этим пионером он накосячил. Нет, с одной стороны: нет человека — нет проблемы. Хромой должен быть благодарен ему за такое, в общем-то, хоть с одной стороны и грубое, а с другой стороны — изящное решение проблемы. Пацана ведь не убили — ну, упал, башкой стукнулся, с кем не бывает? На самом деле он не стал рассказывать, как было дело. Зачем? Меньше знаешь — крепче спишь! Так получилось, такая шкету планида вышла. И не просто было это — верткий оказался сучий потрох, вона как Даргу отоварил! Каратист хренов! Кента теперь наверняка приняли, надо засылать к нему кого-то, "греть", условия создавать... Только теперь это проблемы Хромого. Но главной проблемы-то нет! И не надо теперь этого пионера бешенного на встречу к смотрящему тащить. И мало ли что б он там базлал? Так что все путем, все в елочку.
"Недаром Хромой был такой... как оглоблей ударенный. Не ожидал, что вот так обернется? Но он, Варган, смог и проблему решить, и от цветных сдернуть. И плечо, хоть и прострелили, но навылет, ничего, зато не в башку маслину..." — Варган поправил повязку и снова посмотрел в окно фирменного поезда Днепропетровск-Донецк "Уголёк". За окном уже проплывали терриконы.
"Скоро подъезжаем, надо будет с вокзала курсонуть людям, что и как", — подумал Варган.
Он не думал о том, что сейчас происходит в Днепре. Он свою задачу выполнил, проблему устранил, так что все в ёлочку. И сам красиво слинял, теперь если Контора начнет свои чистки, он перед обществом не при делах и люди на него не подумают. Да и не свяжет никто этого пионера чертового с мусорским беспределом. Старые воры еще помнят и сучьи войны, и сталинско-бериевские чистки. А тут вроде как сам Брежнев решил на Родину пожаловать, потому и накат такой пошел...
Главное, что смотрящий вроде не в курсах остался, не вкурил, что за чичигага такая вышла. Дал поручение, отправил в Донецк. Поэтому дело, которое еще покойный Фикса должен был порешать — это как небольшой отпуск. Все равно из Днепра надо на какое-то время сделать ноги — пусть волны улягутся. Вряд ли его засекли, там ментов не было, был какой-то мутный тип, но не мусорской, больше похож на... на какого-то учителя.
"Но, видать, "учитель" был из Конторы — вон как кореша на четыре кости поставил! Небось, важная птица! И пас его уже явно цветной, причем, не "топтун" — опер. Или охрана. А то! Это ж прямо Кио по улицам ходит!" — вор поежился, вспоминая, как Дагестанец вдруг бухнулся на колени.
Варганов слышал про такие трюки: старые воры рассказывали, что среди деловых тоже были такие мастаки — глаза отводить, да на цырлы одним словом ставить.
"Не вовремя, ох не вовремя Дарга начал тот базар. Надо было переждать, пока тот фраер в очках свой базар не закончит с пионером тем... Да ладно, ну его к... Есть четкое задание — с бывшего сидельца снять в общак должок. Делов-то... Не надо себе бестолковку барахлить, надо рамсить, каким путем найти этого бесогона, как его там — Хам? Баклана этого на зоне грели конкретно, а он, как откинулся, забурел, забыл про понятия, про то, что его воры не трогали, и про долги свои забыл. Ничего, напомним!" — Варган, куривший в тамбуре, выбросил окурок в межвагонный проем, сплюнул и, не торопясь, пошел в купе собирать шмотки.
...На вокзале днепропетровского гостя уже встречали — стояли двое из блатных, причем, не "шестерки", не лезуны[мелкие воры] какие — правильные босяки. Варган сам был авторитетным вором поэтому на раз считывал, кто положенец, а на кого положили. Один был высокий и здоровый амбал с простовато-хитрым лицом хохла, второй — наоборот, низкорослый, даже плюгавый, с лицом восточного типа. Но именно второй и был главным в этой паре.
"Ахать Брагин, он же Алик Грек", — вспомнил Варган. "В Донецке набирает сейчас силу".
Амбала он не знал.
Но тот подошел первым.
— Час в радость, Варган. Я — Картавый, — коротко представился он и протянул руку для рукопожатия.
— Алик Грек, — кивнул второй. Но руки не протянул.
"Отметим для себя", — сделал заметочку в черепушке Варган.
Василий Стельмашенко по прозвищу Картавый был главным "пехотинцем" в небольшой банде Алика Грека. И хотя сам Вася был обычным байданщиком[вокзальный вор], но Ахать его приблизил к себе и сделал своей правой рукой. Причем, сам постоянно прикрывался Картавым, потому что если кто не знал Алика Грека, то мог подумать, что главный как раз Вася Картавый. Так и на этот раз было — вопросы вначале задавал Стельмашенко, а Грек помалкивал и внимательно слушал.
— Нам тут курсонули, шо в Днепре мусора чистить начали, общество волнуется, бедлам этот никому здесь не вломился. Потому что срут у вас, а завоняет у нас, — загундел Картавый.
— Я без понятия, братва. Мне Хромой дал наколку на одного фраера, бывшего сидельца, он нашему положенцу был должен по жизни, да прижмурили блатягу, вот меня и прислали спросить с него. А шо там мусорня кипешует — я не в курсах, — Варган прикинулся ветошью, здраво полагая, что головняк этот донецкие пускай сами точкуют[брать на заметку проступок человека, чтобы затем, не наказывая его именно за это, шантажировать возможностью обнаружения и наказания]
— А шо за фраер, с кем сидел, кто за него слово сказать может? — поинтересовался уже Алик Грек.
— Погоняло Хам, имеет две ходки, первая по малолетке, гоп-стоп, полгода отмотал и вышел по УДО[УДО — условно-досрочное освобождение из колонии], потом уже на взросляке[взрослая зона] мотал срок за баклановку[драка, хулиганство]. На малолетке был в активе, и хотя крыло не надел[надеть крыло — повязка на рукаве, означающая вступление заключенного в актив, т.е., на тюремном жаргоне, в козлы], но козлил[козел — тот, кто открыто сотрудничает (в настоящем или прошлом) с администрацией ИУ]/Но на взросляке грел[грев — деньги и продукты, нелегально поступающие в места лишения свободы на поддержание заключенных] хорошо зону, у него там были свои завязки путевые, потому его не прессовали, жил мужиком, но не работал, была там у него блатная тема в клубе, библиотекарь или что. Короче, наш положенец Фикса через этого Хама разные темы пробивал, лавэ ему из общака выделил, а этот чертило, как откинулся[освободился, вышел из тюрьмы], в общак ничего не заслал. Вот и приехал спросить с него за четыре года, там много набежало. Как раз он получил место директора автобазы.
— Не, за такого базара не было, я краем слыхал, что есть там в Енакиево какой-то штымп шерстяной, кажись, байстрюк[незаконнорожденный сын] космонавта какого-то, тот его из зоны вытащил, а во время отсидки грел всю зону через него[Алик Грек — известный донецкий бандит — рассказывает о реальном факте]. А что он в общак не засылал — так он фраер, с него спроса не было.
— Спроса не было, потому что он Фиксе зуб давал, шо будет засылать. Фикса на той зоне смотрящим был, он этого фуцена в приблатненные определил, на библиотеку поставил. Так шо должок имеется, вот, спросить хочу.
— Ты в своем праве, надо подсобить? — Грек внимательно посмотрел Варгану в глаза.
Тот выдержал взгляд.
— Благодарю, Грек, если позволишь, сам все порешаю.
— Решай. Если что — точкуй его по полной, сейчас у нас на зонах голодно, надо греть братву, так шо директор автобазы — это путевый балабас[продукты, наркотики — грев] выйдет. А то как фраериться — так понт есть, а как фраернулся[фраериться — в своем поведении подражать блатным, фраернуться — совершить ошибку, неправильный с точки зрения поступок] — так концы в воду. Короче, бери фраера, ставь на правило, только не мокри, а то у нас тут времена настали фуфлыжные, да еще мусора лютовать начали.
— Благодарю, Грек, я в курсах. Хромой велел передать, что добро помнит и за общее всегда готов вписаться. Если прикручу фраера, то все стрелки переведу на Донецк, возьму только долю Фиксы, что тот должен. А по жизни будет должен тебе, Грек.
— Заметано, Варган. Кому людское, кому воровское, кому — мурка, а кому — дурка. Раз этот волчара тряпочный[пытающийся подделываться под блатного] слово не держит, то спрос с него должен быть по-взрослому, должен ответить по жизни за свои хвосты. Ты, Варган, честный бродяга, мы в курсах, работай спокойно, мы будем стричь поляну[наблюдать, быть в курсе, не упускать из виду], но вписываться не станем. Хоп, ногам ходу, голове приходу, матушку удачу, сто тузов на сдачу. Всех благ тебе, Варган!
И донецкие отвалили.
Варган перевел дух. На чужой земле спросить с кого-то — дело стремное. Хозяева здесь — донецкие, так что каким бы ты правильным босяком не был, даже пусть вор авторитетный, а надо местных всегда спрашивать. А те могу и не дать согласие, мало ли? Поэтому то, что встретили нормально — уже полдела. Могли дать от ворот поворот и сами дела порешать, а потом долю заслать.
... Клиента он нашел быстро — автобаза "Орджоникидзеуголь" в Енакиево была приметная, почти в центре города. И фраер был приметный — здоровый такой кабан, метр девяносто, морду отъел на вольных хлебах — хоть прикуривай. На "волжане" рассекает — фу-ты — ну-ты, ножки гнуты!
"Ну, фуцен, счас ты у меня попляшешь!" — злорадно подумал Варган.
Он внезапно возник перед подъехавшей к автобазе белой "Волгой-ГАЗ-24", как только фраер собрался выходить из машины. Что интересно — он был сам за рулем, услугами водителя не пользовался.
— Часик в радость, Хам. Привет тебе от Фиксы. Он про должок напомнить просил, - хищно улыбнувшись, промурлыкал Варган.
— Какая еще фикса. Что ты чешешь, уважаемый? — директор автобазы сразу попер буром, практически отодвинув плечом авторитета.
— Эээ, да ты не просто Хам, ты быдло подзаборное. Ты на кого, фуцен, хвост поднял свой? Я тебя сейчас научу как с людьми говорить! — Варган завелся с пол-оборота.
И сразу же, не отходя, так сказать, от кассы, замуркал такой высококлассной феней, что любой исследователь воровских традиций и понятий смог бы защитить не одну диссертацию. Для университета закрытого типа, разумеется.
Варган очень быстро и в цветастых фразах объяснил своему собеседнику, кто он, его родители и ближайшие родственники, с которыми он, Варган, имел интимные отношения в различных вариациях, что лично с ним он, Варган, сделает в самое ближайшее время, а также почему мама Хама имела интимные отношения с некоторыми парнокопытными, и какие свойства этих самых парнокопытных по наследству передались директору автобазы "Орджоникидзеуголь", который не понимает, кто к нему пожаловал.
Во время этого короткого спича молодой чиновник, ровесник Виталия, то краснел, то бледнел. Но, в конечном итоге, молодость победила и лицо директора напоминало вареную свеклу. Глаза его приобрели непредусмотренные природой объем, а руки мелко тряслись.
И вдруг этот здоровый мордоворот завизжал, как ошпаренная свинья.
— Да Вы что себе позволяете, товарищ?! Да я сейчас милицию вызову! Да по какому праву... Вы тут устроили цирк какой-то! Я сейчас... Да Вы...
— Тихо-тихо! Ты смотри — забыл, как два срока отмотал на зоне? Милицию он вызовет! Ты, фуцен, "скорую" лучше вызови, понял? Я к тебе, крыса[крадущий у своих], по-людски толковать пришел, а ты тут понты начал гнать? Ты кому, непуть, зубы тут вздумал показать, а?
Но тут случилось непредвиденное — директор автобазы внезапно замахнулся кулаком и ударил Варгана в челюсть. Удар был неплох, видимо, в молодости Хам уделял внимание боксу. Только и днепропетровский авторитет был, что называется, не промах. Директорский кулак рассек пустоту на том месте, где только что была голова Варгана. А сам он, сместившись влево, за правую руку директора, нанес сразу два удара — правым локтем в лицо и левым коленом в печень.
Директор, хрюкнув, опустился прямо в грязь разбитой дороги. А Варган, не останавливаясь, выхватил острый, как бритва, нож-бабочку, и полоснул по горлу потерявшего берега бывшего з/к по кличке Хам, который волею судьбы или по велению высоких покровителей вознесся в высокое кресло. И который теперь лежал в грязи, хрипя перерезанным горлом. Как говорится, сначала из грязи — в князи, а теперь пошел обратный процесс — из князей в грязь...
Было раннее утро и народ уже разошелся по рабочим местам, так что короткую перепалку в ворот автобазы почти никто не увидел. Поэтому милицию вызвали не сразу. А добирался милицейский УАЗик очень долго. Зима, слякоть...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
