Я буду у телефонов до утра. Если вы точно знаете, что у какого либо чиновника, руководителя — морда лоснится не по зарплате... напишите подробно и принесите с утра в Смольный. Я вас приму лично, прочитаю и разберусь! Я уверен, вместе мы решим эту проблему. Время пошло, родные мои, и пока оно работает не на нас. Берегите себя, в одиночку на амбразуру не кидайтесь. Вы нужны мне живыми и здоровыми, те кто — порядочные, честные, совестливые и принципиальные.
Город встал на дыбы, город встал под ружье.
За сутки мы конечно не управились. Телефоны разрывались от звонков. Соединительные линии плавились от накала эмоций. Импровизированный пресс центр и центр управления кризисными ситуациями едва справлялись, реагируя на сообщения граждан, ведя учет звонков и событий.
Все дежурные наряды милиции выехали по распоряжению штаба на объекты. Большая часть встали с народом в оцепление.
Треть ментов потерялась и растворилась в каменных джунглях, часть из них всплыла на охране складов и магазинов, автоколонн с продуктами, охране от населения своих полян по месту работы. Милиции не хватило.
По тревоге подняли полк внутренних войск, выпускные курсы военных училищ. К утру ввели в город бронетехнику. Взяли под охрану все ключевые точки города, крупные базы и склады, железнодорожные станции погрузки-выгрузки. Установили блокпосты и пустили совместные с милицией патрули на БТРах.
Мои надежды к вечеру следующего дня закончить и улететь в Москву пошли прахом.
Без жертв и эксцессов не обошлось.
Люди поверили мне, люди встали стеной у своих продовольственных, овощных магазинов и булочных.
Одни пытались перепрятать, другие воспрепятствовать.
Доведенные до отчаяния и озлобления с одной стороны.
Боящееся разоблачения ворье с другой.
Одни давили гружеными машинами столпившихся людей, другие строили баррикады и кидали булыжники в лобовые стекла машин, колоннами курсировавшими между магазинами и складами, скапливаясь у разведенных мостов.
Бригады подогретых водкой грузчиков и подтянувшихся быков криминальных банд, бульдозером сминающих добровольных дружинников, тонули в толпе собравшихся студентов и бабулек-одуванчиков, круша противникам кости, ломая руки и ноги.
Ветераны фронтовики, имеющие наградное именное оружие, открыли предупредительный огонь в воздух. Потерявшие берега бандиты открыли ответный огонь по людям. Поднялась беспорядочная с одной стороны и прицельная с другой, стрельба.
Население, откликнулось на призыв Президента, вытаскивая соседей, пропустивших сообщение мимо ушей, вызванивая друзей и знакомых. Вытекающие из подъездов жидкие ручейки жильцов собирались на детских площадках и в скверах. Народ бурно обсуждал куда податься.
Часть направилась к знакомым продовольственным магазинам, карауля запасные выходы и парадные входы, расписывая между собой дежурство до утра.
Другие долго совещались, пока кто-то не выкрикнул: — Айда на Бадаевские, с них половина Санкт-Петербурга снабжается.
Печально знаменитые Бадаевские склады, представляли собой двадцать семь гектар территории ограниченной Киевской улицей, Лиговским проспектом и Новодевьчиьм Кладбищем. Грустная достопримечательность, оставившая блокадный Ленинград без продовольствия в сорок первом году.
Толпа людей всех возрастов двигалась по Московскому проспекту, увеличиваясь в своей массе от вливающихся на каждом перекрестке, по одному и группами, людей. В Ночном Питере, двигающаяся масса людей выглядела угрожающе сюрреалистически. Шли ветераны войны и труда, шли блокадники, интеллигенты и рабочие, студенты и школьники, врачи и учителя. Шли весело с песнями, обсуждая речь президента, уверенные, в своей правоте. Нашлись и активисты и вожди, предлагающие как и куда лучше идти, чтобы охватить всю территорию складов. Собралось, навскидку, более пяти тысяч человек.
На перекрестке с Киевской улицей процессия разделилась. Большая часть свернула на Киевскую, к центральному въезду. Другие прошли дальше по проспекту, следуя за самозваными проводниками, и свернули на Черниговскую улицу, двигаясь к складской сортировочной станции.
Пока собирались и выдвигались, время уже подошло к трем часам ночи.
Ушлые кладовщики, уже давно подогнали целый эшелон вагонов и ударно трудились, стаскивая автопогрузчиками различное продовольствие, трамбуя его в поданные вагоны.
Учитывая разведенные мосты, у них оставался только один путь эвакуации припрятанного и отложенного до добрых времен — железная дорога. Пользуясь большей властью и связями, не желая расставаться с уже практически своей собственностью, в надежде умыкнуть хотя бы часть, руководство складов оперативно согласовало выделение подвижного состава, локомотивов и к моменту сбора людей уже загрузило добрую часть эшелона, привлекая всех желающих поработать грузчиками за звонкую копейку.
Две сотни грузчиков, охраняемых, крышующими торгашей, крепкими ребятами, вооруженными кто обрезами и битами, а кто и автоматами, под крышу запихивали в вагоны поддоны с крупами, мукой и сахаром, мясом и консервами.
Не желая оставаться безучастными свидетелями, люди, по мере накопления, все ближе приближались к погрузочной платформе, освещенной прожекторами.
Перед платформой стояли два милицейских Уазика, перегораживая выезд на рокадную дорогу и несколько сотрудников милиции, вооруженные автоматами.
— Стоять куда прете, заворачивай назад, — выкрикнул один из ментов.
— Мы не уйдем, президент дал добро, мы пришли охранять, — донеслись в ответ выкрики из толпы.
— Склады уже под охраной милиции, вам здесь нечего делать!
— А кто там вагоны загружает? — выкрикнули из толпы.
— Не ваше дело, плановая отгрузка, склады работают круглосуточно. В области тоже есть хотят! — ответил, подошедший гражданин из руководства складов.
— Это наше дело! Люууууди уберем препятствие! Менты продажные!
Темная масса людей, грозно надавила на жидкую цепь охранников, поглотила Уазики, сдвигая ментов в сторону платформы.
На помощь милиции подоспело подкрепление в два десятка бойцов из числа братков.
— А ну осади! Назад я сказал! Быдло! — выкрикнул один из них, столкнувшись, нос к носу, с приблизившимися людьми.
— Ты кого быдлом назвал, тварь! Я фронтовик, — выдохнул с ненавистью довольно крепкий дед.
— Вали отсюда, пока не огреб, старый пень, — не успокаивался бандит.
— Граждане разойдитесь, вы нарушаете закон, ворвавшись на закрытую территорию, — проснулся матюгальник в машине ГАИ.
— Ты уразумел, чухонец? — угрожающе надвинулся на ветерана молодчик, наводя дробовик на ветерана.
Пенсионер схватил за ствол и дернул ружье на себя. Стоящие рядом подхватили пример, хватая бандитов и ментов за руки и одежду.
На помощь жидкой цепочке охраны кинулись подогретые водкой грузчики, похватавшие подручный инструмент в виде лопат, ломиков и багров с разукомплектованных противопожарных щитов.
Завязалась потасовка, раздался выстрел. Ветеран упал с развороченной грудью. Пролилась первая кровь, крики и многоголосый вой, стон, рев слились в страшную музыку революции. Количество людей превысило критическую массу. Отступить и отойти от озверевших молодчиков, не было возможности, сзади подпирали постоянно прибывающие люди.
Пострадавшие падали на землю, окрашивая снег кровью. Кто-то выстрелил вверх из пистолета, испуганные бандиты открыли огонь по людям.
Часть людей смогла вырваться из ловушки, остальные бросились вперед, втягивая и переваривая в себе охранников базы и продажных ментов, бандитов и озверевших грузчиков, оставляя на снегу раненых, убитых соратников и противников, растекаясь по вагонам, подъездным путям, выкидывая из-за рычагов погрузчиков водителей.
Люди кто по наитию, кто по одежке вычленяли из своей среды сотрудников базы и оставшихся относительно целыми потрепанных охранников и грузчиков, сгоняли их в центр платформы, связывая подручными упаковочными материалами.
Разломав поддоны и все что можно деревянное, народ разжег несколько костров для обогрева и до самого утра караулил всю территорию Бадаевских складов, не пуская никого, отгоняя прибывшую милицию, не желая разбираться — продажные они или нет. Сдали посты только прибывшим под утро на бронетехнике военнослужащим внутренних войск, в сопровождении Собчака.
Я объявил чрезвычайное положение на территории Ленинградской области и ввел комендантский час.
Мосты опустили, госпитали и больницы работали в авральном режиме. Пятьдесят шесть погибших горожан, десять погибших сотрудников милиции, двести раненых.
Как крысы по городу метались бригады операторов иностранных телеканалов, восторженно комментируя происходящее.
Силами милиции и бдительных граждан было задержано пятьсот человек из числа водителей— любителей ночных поездок, грузчиков, находящихся почему-то на рабочих местах начальников баз и директоров магазинов и попавшихся на горячем охранников-бандитов.
Под шумок сгорело несколько магазинов и складов, явно с целью скрыть хищения и убытки.
Я планировал начать работу с утра. Как же!
Через час после выступления по телевидению все и началось. Мне снилось, что в будущем Питер назовут криминальной столицей.
Я думал... о чем думал? Да дебил я, будущее вот оно уже тут! Пять последних лет под чутким руководством партийной номенклатуры власть предержащие разваливали страну и взращивали эту мразь. А я на них бабулек, дружины... народные. Сотрудников милиции в городе в несколько раз меньше, чем численность бандгрупп, а треть ментов на окладе этих банд.
Слишком я был самоуверен.
Но поставленную задачу мы перевыполнили. К исходу третьих суток. Все продовольствие было учтено.
Итого:
Сто шестьдесят тысяч тонн мяса говядины, свинины и птицы.
Хватит на десять месяцев на каждого Ленинградца, по армейской норме — сто пятьдесят грамм в сутки.
Пятьдесят тысяч тонн сливочного масла
Семьдесят пять тысяч тонн растительного масла
Четыреста тридцать тысяч тонн картофеля
Девяносто тысяч тонн свеклы
Тридцать тысяч тонн моркови
Шестьдесят пять тысяч тонн сухого молока
Шестьдесят миллионов бутылок ликероводочных изделий
Своим волевым решением я уволил всех выявленных в махинациях начальников баз, складов и магазинов, начальника облторга и начальников отделов, передвинул на их место заместителей. Возбудили уголовные дела на начальников сгоревших складов и магазинов, на ушлых торгашей зажавших на складах сотни тонн неучтенного продовольствия.
Каждого жителя города прикрепили к определенному магазину, согласно регистрации по месту жительства, из них-же создали комитеты народного контроля с правом проверки в любое время дня и ночи наличия продуктов. Составили графики отпуска продуктов со складов и баз. За каждым магазином закрепили одного из депутатов областного или районного совета и по одному из сотрудников прокуратуры, суда или милиции, под личную ответственность за обеспечение людей продуктами.
Город может спать спокойно. Кушать хватит на весь следующий год. Только смогу ли спать спокойно я? Один из правозащитников уже отметился на местном телеканале, дав мне емкую, убедительную кличку — Борис Кровавый. По аналогии с Николаем. Вот такие пироги с котятами.
Сидим в той же компании, в том же кабинете. Почерневший и похудевший я. Ссутулившийся, морально подавленный Собчак и до отвращения бодрый, но задумчивый Пулин. "А он мятежный ищет бури", — про Пулина пожалуй.
— С итогами учета ознакомились, Анатолий Александрович? — глухо уточнил я.
— Да.
— Накормим народ? Или просрем все как всегда?
— Не просрем.
— Пулин вам поможет.
— Помогу.
— Скажите мне господин Собчак, как нас учили ... Революции бывают пролетарские — вся власть народу, бывают буржуазные — вся власть буржуям. А у нас, что произошло за последние пять лет? Бандитская, уголовная, чиновничья контрреволюция? Им вся власть? Может, площадь диктатуры пролетариата переименуем в площадь контрреволюции? А что, сейчас модно все переименовывать!
Ответа дожидаться я не стал.
— Владимир Владимирович, начнете работать на меня здесь. Завтра же получите мой Указ, о создании комитета народного контроля под вашим председательством. Зарплаты, штаты все потом — по факту. Выжгите каленым железом всю заразу. Я даю вам карт-бланш. Чрезвычайное положение будет действовать до тех пор, пока вы не уничтожите всю бандитствующую мразь.
Узнать их легко, такой же малиновый пиджак как на вас, золотая цепь на шее, золотые гайки на пальцах, швейцарские часы на запястье.
Услышав про гайки на пальцах, Пулин понимающе кивнул.
Надо выдавить из органов милиции, прокуратуры, суда и таможни всех оборотней в погонах. Метода та же, дом, дача, квартира — обстановка, машина, часы. Сравнить. Вам пока легко будет Владимир Владимирович, они еще не пуганные, наглые, борзые, не успевшие завести счета в офшорах и Швейцариях, купить виллы и яхты в Ницце. Берите их за жабры тепленькими и давите беспощадно, наплюйте на слезинки из глаз их ребенков.
— Проверьте любой домик площадью больше ста квадратов, высотой два и более этажа — найдете много чего интересного: от архитектурных изысков в стиле ампир, до золотых унитазов.
Машины, что у бандитов, что у жирующих чиновников одни и те же — черные Бэхи, Черокки и Ауди, а у мелкой швали — наглухо затонированные жигули — девятки, у чиновников могут еще быть мерседесы и вольво немного бэу.
Пасутся они по ресторанам, подпольным казино, саунам с бабами и без, танцевальным клубам и загородным виллам-дачам, найдете.
Я приостанавливаю действие конституции, на время чрезвычайного положения. Отменяется презумпция невиновности. Каждый подозреваемый в нетрудовых доходах, должен предъявить декларацию, свою трудовую книжку, справку бухгалтерии о зарплате за последние пять лет, и справку из налоговой о выплате налогов. А вы сравните по примененной мной в отношении вас самих схеме — соответствие зарплаты с уровнем жизни!
