Лекарь

Пока делать было нечего, произвёл ревизию в лекарствах. Сомневаюсь, что будет много тяжелораненых, таких просто не донесут до операционной, но смерть от сепсиса точно не грозит никому.

Помимо прочего, операционная оказалась ещё и отличным наблюдательным пунктом. Отсюда легко было осматривать всё поле предстоящей битвы, завтра эта замечательная долина заполнится войсками, в центре будет шагать пехота, с флангов их прикроет кавалерия, где-то, на замаскированных позициях, уже сейчас устанавливают пушки. Крови прольётся не меньше, чем воды в этой реке. Раненых понесут не сразу, хватит времени насмотреться на батальные сцены. Сейчас в мощный бинокль можно было рассмотреть лагерь неприятеля. По количеству шатров сложно определить численность. Пехота, как правило, ночует под открытым небом. Видно было, что через реку снуют небольшие корабли, вряд ли подвоз подкреплений, скорее припасы везут. В такой ситуации Конраду имеет смысл распахнуть все свои закрома, чтобы накормить людей. Очень может быть, что завтра кормить станет некого.

От созерцания поля боя меня отвлёк Эдмунд, сказав, что всё это очень интересно, он и сам бы смотрел, только время уже к обеду, а мы всё ещё голодны. Возразить мне было нечего. Это была последняя наша трапеза в полном составе. Оскар убывал в отряд принца. Если я правильно понял, его даже назначили старшим в отряде. То есть, формально старшим будет сам принц, а на деле всем командовать будет рыцарь, лишённый титула. Как к этому отнесётся знатная молодёжь, составляющая отряд, сказать было сложно. Хорват отправлялся в свой полк. Только Ян и Эдмунд оставались со мной, да ещё Алиса, которая заявила, что будет мне помогать, крови она не боится, у её отца была большая пыточная в замке, так она там часто играла в детстве.

Я, кивнув, согласился. Ещё одна пара рук не будет лишней, хоть инструмент подаст. А Эдмунд нравился мне всё меньше. Несвойственно ему было уходить в себя, теперь вот нашло что-то. Я спросил напрямую.

— Они там, — сказал он.

— Они — это орки?

— Да, но не только они, волки тоже, мне иногда слышен их вой, а ещё их мысли.

— Ты будешь воевать со своими? — поставил я вопрос ребром.

— Надеюсь, что нет. — Без особой уверенности ответил орк.

Меня это не убедило. Нет, я не требую, чтобы он шёл и убивал своих, его задача меня защищать, да раненых подтаскивать. А в таком состоянии он, чего доброго, топор мне на ногу уронит. Но, делать нечего, придётся оставить, как есть. Психотерапевтом я быть не собираюсь, не моё это.

Решив отвлечься от мрачных мыслей, я взял мешок с "подарками" Столярова и отправился погулять по окрестностям. Дима был хорошим подрывником, его объяснения мне очень пригодились. На единственном пути, где нас могли атаковать, теперь стояло несколько мин. Провода от них тянулись к операционной, а простенькая самодельная машинка на батарейках позволяла подрывать их в любой последовательности. Последний довод доктора, — пошутил я себе под нос.

Остаток дня я провёл в палатке, глядя в потолок и предаваясь раздумьям. Вроде бы у короля вечером совещание, хотя я там не особо нужен, схожу, конечно, раз уж зовут, но мои предложения там не особо высоко ценятся. Отвлёк меня Ян. Было уже темно, когда он пришёл за мной и сказал, что с Эдмундом что-то не то. Орка я нашёл снаружи, около костра. Полуголый гигант сидел с задумчивым видом и смотрел на огонь, в деревянной миске он замешивал какую-то краску, чёрную, явно на основе сажи. Убедившись, что консистенция подходящая, он взял кисточку и стал наносить знаки на кожу. Это были круги, овальные полосы, точки и нечто, похожее на царапины от когтей. Подобной раскраской он покрывал левую сторону туловища, плечо, руку и половину лица. Извернувшись, он смог нанести знаки и на спину, тоже с левой стороны.

— Что ты делаешь? — спросил я.

— Моя мать, человек. Все отчего-то думают, что отец её изнасиловал. Действительно, разве орки способны на любовь? — он горестно хмыкнул, — но это неправда, мать любила моего отца, а он любил её, они были вместе. Отца я почти не помню, только слабый образ, который я видел в трёхлетнем возрасте. Но мать моя никогда его не забывала и много о нём рассказывала. Это был настоящий герой. Не грабитель, как обычно представляют орка, а воин, сокрушивший множество врагов. Он был из знатного рода, у орков представление о знатности другое, но так будет понятнее. Очень может быть, что останься он в живых, то был бы предводителем орды.

— А этот рисунок? — начал я догадываться.

— Да, знак нашего рода, мать сохранила его и передала мне, отец был последним, род исчез. Все так думали, но они не знали, что есть я. Я сын своего отца, на мне родовые знаки, я воин.

— Что ты задумал, воин?

— Я схожу к ним.

— Ты ведь даже не знаешь, где стоит орда.

— Волчий вой приведёт меня к ним, не беспокойся за меня, доктор, всё будет хорошо.

Он встал и, аккуратно, чтобы не размазать краску, набросил на плечи волчью душегрейку. Топор он отложил в сторону, взял только свой огромный нож. Посмотрев в темноту, Эдмунд издал глухой рёв и пошёл в сторону лагеря противника.

— Что с ним теперь будет? — жалобно спросил Ян, терять хорошего друга ему явно не хотелось.

— Его убьют, — честно сказал я, — а если не убьют, то у нас станет одним врагом больше.

Парень вздохнул и уселся на то место, где только что сидел орк, я присел рядом, обнял его за плечи. Он моложе меня на девять лет, а я к нему как к сыну отношусь.

— Не жалеешь, что тогда пошёл с нами, — спросил я его.

— А зачем жалеть? — он явно не понял вопроса, — я столько всего увидел и узнал, никто из моей деревни не был в таких местах и не видел того, что видел я. Я теперь воин, завтра будет битва. Даже если меня убьют, я и тогда жалеть не стану.

— Ты прав, парень, никогда не жалей, покой — он для покойников, а приключения для живых. Завтра каждый из нас себя покажет.

— Эдмунда жалко, может, он вернётся. Помните, как с волками.

— Помню, да только это не волки, это разумные твари, которые не подчинятся, даже если убить их вожака. Они пришли за добычей, и никто их не остановит, пока они живы.

— Пушки остановят, — уверенно заявил Ян.

— Для пушек завтра другая работа найдётся. Врагов много, а пушек мало.

— А я думаю, мы победим, — уверенно заявил он.

— Я тоже, — ответил я и пошёл в шатёр. Там было темно, но кровать я нашёл без проблем, там, как всегда, лежала Алиса, которая тут же прилипла ко мне и попыталась поцеловать. Но нас прервали. В условную дверь сунулась голова королевского посланника, который пригласил меня на совет. По-моему, приглашать рядового рыцаря туда, где решаются судьбы страны, — это оскорбление для сидящих там знатных господ. Им самим, наверное, не нравится наблюдать меня на совете. Но, у короля свои причуды, он знает, как лучше.

Когда я вошёл в шатёр короля, все уже собрались, я с поклоном уселся на пустой стул и стал слушать. Первый же вопрос был обращён ко мне:

— Мы знаем, что наемники идут сюда быстрым маршем, едва только не бегут. Если так пойдёт и дальше, то завтра к обеду они будут здесь. Пусть уставшие и голодные, но это почти шесть тысяч превосходно обученных солдат. Что с мостом?

— Он будет уничтожен, если, конечно, эльф, сидящий под ним, не умрёт от старости. Я поручил устроить взрыв, когда солдаты пойдут по мосту, так лучше, во-первых, многие при этом погибнут, во-вторых, у них не останется времени на восстановление моста.

— Это отлично, — поддержал меня Берг, командир пехоты, — а то мне и так придётся иметь дело с вдвое превосходящими силами. У них есть несколько кораблей, но они мало чем помогут, туда от силы четыре десятка влезает. Да и время нужно, чтобы подогнать их к месту переправы. По мосту они переправились бы за полчаса.

— Что ещё? — король обвёл присутствующих многозначительным взглядом, — как с их пехотой?

Отвечать стал всё тот же Берг.

— Они будут наступать по центру, я знаю, что вы, Ваше Величество, хотели бы нанести удар конницей, но не стоит этого делать. Пехотой займётся пехота. Сначала их обработают пушки, потом мушкетёры, которые будут стрелять до самого сближения. А только потом мы примем их в пики. Если сумеем перестрелять хотя бы треть их людей, то шансы у нас будут.

— Треть людей — это сколько? — задал вопрос гном.

— Примерно семь тысяч, — убитым голосом ответил Берг.

— А остальных в пики? — невесело усмехнулся король, — точно справитесь?

— Я не сказал, что справимся, Ваше Величество, я сказал, что у нас будут шансы.

— Хорошо, — король сморщился, словно от зубной боли, — что дальше?

— Дальше — атака конницы на левом фланге, — проговорил басом пока не знакомый мне пожилой герцог с пышными, как у Будённого усами.

— Там всё ясно,— сказал король, — ваша конница раздавит конницу самозванца. Хотя бы потому, что вас будет вдвое больше. Так?

— Так, — ответил он, кивнув косматой головой, — только один вопрос вызывает затруднения, где будут эти дикари.

— Конные лучники? Не знаю. И никто не знает. Их можно без труда перекинуть с одного фланга на другой.

— Логично предположить, — вмешался я, глядя на карту, — что будут они справа. Там просто больше места, слева у них не получится стрелять своим кругом.

— Пожалуй, ты прав, — согласился герцог, — что можно придумать?

— Сделаем ловушку, — предложил гном, — у меня есть кое-какие задумки.

— Я на вас надеюсь, — подвёл итог король.

Совет продолжался ещё долго, были оговорены все мелочи. Сам король всё-таки будет атаковать пехоту. После столкновения в пики, его конный отряд, самый многочисленный и хорошо обученный нанесёт вражескому каре удар во фланг. Что из этого выйдет, я судить не берусь, да только к тому времени противник будет уже здорово вымотан, а бойцы первой линии с пиками — главная головная боль конницы, скорее всего, уже закончатся.

Отдельно оговорили вопрос маскировки артиллерии. Оказалось, что гномы уже настолько зарылись в землю и так плотно огородили себя рогатками, что даже знай противник место дислокации, взять их будет очень и очень непросто. Кроме прочего, каждую батарею прикрывает отряд мушкетёров, который встретит штурмующего противника таким ураганом огня, что тот и вовсе передумает штурмовать.

Уже за полночь в дверь просунулся стражник и доложил:

— Ваше Величество, там этот... орк, который с доктором. Просит принять.

— Пропустите, — я вскочил с места, — у него важная информация.

— Здесь пока я распоряжаюсь, — осадил меня король, — но да, прикажите впустить.

Огромный орк переступил порог шатра. Выглядел он изрядно помятым, лицо в синяках и царапинах, некогда белая волчья душегрейка теперь была заляпана кровью. Краска на лице и теле стёрлась. На левой руке была рваная рана, словно бы от зубов. За плечами висел кожаный вещмешок с неизвестным содержимым. Но при всём этом выглядел он достаточно бодро. От прежней задумчивости и меланхолии не осталось и следа. Он тяжело протопал к шатру, где нашёл свободный стул и с грохотом присел на него. Благородные господа скривились от такого нарушения этикета, но пока молчали, ожидая, что скажет король. А Эдмунд не стал дожидаться приглашения и, поискав глазами короля, повернулся к нему и, твёрдо и членораздельно, проговорил одну фразу:

— Орда. Воевать. Не будет.

— Вот как? — удивился король, — значит, можно сбросить со счетов пару тысяч твоих соплеменников?

— Да, — спокойно ответил орк, — только они не могут уйти без добычи, разрешите им собрать оружие после боя. А волкам отдайте трупы лошадей.

— Не такая уж большая плата, — ответил король деловито, — но мне нужны гарантии. Это тебе их вожак пообещал?

Эдмунд, с тем же невозмутимым видом, не говоря ни слова, развязал мешок и вывалил его содержимое. На земляной пол с глухим стуком упала голова пожилого орка с седой шевелюрой и обломанными клыками. Срез шеи был неровным, что заставляло думать, будто голову оторвали, или отгрызли зубами. Хотелось верить в первый вариант.

— Теперь я их вожак.

— Серьёзно? — король, тщательно скрывая отвращение, улыбнулся, — так значит, все эти дикари теперь подчиняются тебе? Господа, напомните мне, какой титул у человека, командующего двухтысячным отрядом?

Господа нервно заёрзали на месте. Насколько помню, самый крутой из герцогов привёл отряд в пятьсот копий. Теперь они смотрели на орка с уважением и завистью.

— Титул здесь ни при чём, мне он не нужен, — успокоил всех Эдмунд, — вожак — выборная должность на время похода, в следующий раз они же выберут нового вожака. Я пообещал им добычу, причём, без боя. Это их устроило. Оружие и доспехи, что можно снять с убитых. На Срединном хребте не так много железа, да и мало кузнецов среди орков. Железо ценится высоко. Вот они и получат, что хотели. При этом все вернутся домой живыми. Вожак, который обеспечит такой исход, будет пользоваться уважением.

— А за законного короля они повоевать не хотят? — забросил король пробный камень, — тогда добыча была бы ещё больше, да и после войны я бы дал кое-какие льготы. Эльфы, вон, прекрасно работают, за это получат автономию.

— Я говорил об этом, но ничего им не обещал. Не могу ведь я знать настроение короля. — Я отметил, что Эдмунд, всегда скрывавшийся под личиной тупого головореза, на самом деле вполне грамотный и воспитанный орк, видимо, человеческая мать его учила. То, как он сейчас строил предложения, наводило на мысль о количестве прочитанных книг.

— Ну и ладно, — подвёл итог король. — Мне достаточно и того, что врагов у меня стало меньше. Надеюсь, твои родичи потом уйдут к себе в горы и не подвергнут окружающую местность разорению.

— Кратчайшим путём отсюда до отрогов Срединного хребта, примерно, сто пятьдесят миль. Они пройдут это расстояние за сутки. Еда у них есть. Думаю, что всё обойдётся.

— Ты сделал большую работу, орк, как твоё имя?

— Эдмунд.

— Странное имя для орка, но это неважно. Завтра будет большая битва, надеюсь, мы все останемся живы. Тогда тебя ждёт награда. Награждать сейчас не вижу смысла.

Эдмунд кивнул, встал и вышел из шатра. Следом отправился и я, довольный тем, что ценная боевая единица осталась с нами, и завтра прикроет меня в бою. Когда я вернулся к своей палатке, увидел, как Ян, прыгая от радости, пытается задушить Эдмунда в объятиях. Я подошёл, обнял их обоих, что было непросто с такими здоровыми парнями, и посоветовал ложиться спать. Завтра будет тяжёлый день. Парни вняли моему совету и отправились по койкам.

Сам я прошёл в свою палатку, там было темно. У едва тлевших углей очага сидела одинокая фигура, завёрнутая в шаль. При моём появлении она встала, подошла ко мне и прижалась.

— У нас мало времени, — напомнил я, — завтра тяжёлый день.

— А разве что-то изменится, если мы проспим не четыре часа, а три? — философски заметила она.

— Да разве ж меня на час хватит? — жалобно проговорил я.

Она хихикнула и, крепко поцеловав, потянула меня к кровати. Я разделся и лёг под одеяло. Сон в постели, на чистых простынях и с мягкой подушкой (спасибо Алисе) был той роскошью, которая вполне доступна и в этом мире. Но, до сна было ещё долго, горячее тело, прижавшись ко мне вызвало бурную реакцию, которая привела к тому, что спать нам в итоге осталось не три часа, а только два.