— Я не умею... Я всегда устраиваю беспорядок, когда такое происходит. Не сильный. Совсем чуть-чуть, — периодически заглатывая воздух, сказал ребенок. — Только чтобы меня никто не трогал. Я не взорвусь, правда, может, только пару стекол выбью.
— Ты когда-нибудь пугался так же сильно? — у мальчишки вспыхнули щеки. — В этом нет ничего стыдного, наша сила защищает нас в меру своих возможностей, а как еще ей узнать, что пора действовать, если ты не подашь ей сигнал? Я могу научить тебя останавливаться. Если захочешь.
— Да, — согласился он.
— Сделай глубокий вдох и расслабься. И лучше закрой глаза, сосредоточься на моем голосе, а не внешнем виде. Я клянусь, что с места не сдвинусь, пока ты их не откроешь, — добавил Гарри, увидев расцветающую в глазах напротив панику. — Ты можешь доверять мне. Ты ведь и сам это чувствуешь, не знаешь, почему не хочешь мне верить — и все равно доверяешь. Поэтому сейчас просто закрой глаза и успокойся, пока все здесь не взорвалось к чертовой бабушке. Давай, успокойся, дыши медленнее: вдох... выдох... вдох.
— Откуда ты знаешь?
— То, что тебя сейчас распирает, ощущает меня и знает, что я не представляю угрозы. Ты легко сможешь положить конец своему состоянию, поскольку оно поддерживается исключительно твоими эмоциями, но, как только ты перестанешь бояться, принуждая силу вступаться за тебя, оно сразу утихнет.
— А как ты научился?
— Если тебя каждый раз после того, как устроишь «беспорядок», избивают до полусмерти, довольно быстро начинаешь щелкать мозгами, чтобы это предотвращать.
— Тебя...
— Да-да, и меня тоже. Ты не отвлекайся, дыши давай.
Некоторое время мальчишка усиленно дышал в заданном Гарри ритме. Напряжение в воздухе ощутимо упало на несколько делений.
— Получается! — радостно воскликнул мальчик.
— Ты просто молодчина, приятель. Тебя как звать-то?
— Джаред, — ребенок удобнее устроился на постели, усевшись по-турецки, и с энтузиазмом затараторил: — Ты сказал, мы одинаковые, а можешь сказать, кем я буду? Я бы хотел телепортом или кем другим из молекулярных: летуном или неуязвимым, хотя псионики — это тоже круто: телепатия и все такое. Но только не диким, ведь не знаешь, какое животное тебе достанется, станешь какой-нибудь мухой и потом радуйся тому, что ты особенный.
— Эй, спокойней, разогнался тут, — улыбнулся Гарри. — Продолжай дышать, еще не все устаканилось.
Джаред собрался было возразить, но Гарри опережающе поднял руку и понадеялся, что ему удалось ловко отвлечь ребенка, переведя разговор на другую тему, способную разжечь его любопытство:
— Я тебе расскажу, чтобы помочь отвлечься. Начнем с того, что мы больше Джедаи, чем Люди-Х, у нас у всех один дар — магия, просто у кого-то сильнее, а у кого-то слабее выражена способность ее использования.
— Хорошо, я бы свихнулся, если бы мне досталось что-то такое же жуткое, как вселение в чужое тело, — со вздохом облегчения признал Джаред.
— Ощущения тоже преотвратные, но знаешь, что я тебе скажу? Никакие способности не делают тебя изначально плохим или хорошим, важно только то, как ты ими распоряжаешься.
— А как распоряжается этот? — полюбопытствовал мальчик, презрительным кивком обозначив предмет разговора.
— Пытался захватить мое тело. Он вообще все стремится захапать.
— Оно и ясно, — Джаред понимающе усмехнулся.
— Тебе откуда знать, может, я урод почище него?
— Хуже этого быть не может, — категорично отрезал он, заставив Гарри рассмеяться.
— И то верно. Квазимодо на его фоне — писаный красавец.
— А ты всегда вселяешься в него, чтобы помешать? — в мальчике пробудилось природное любопытство, которое повисло в эфире едва ли не сильнее напряжения магии.
— У меня впервые получилось в него вселиться.
— Как это действует?
— Честно? Не знаю, он влез ко мне в голову — проверить, как прошло очередное нападение, я случайно выхватил картинку того, что он планирует натворить здесь, и жутко захотел не позволить ему обрушить здание на ваши маленькие головы. И вуаля, я здесь, а он заперт внутри и воет диким голосом, вызывая у меня кошмарную мигрень.
— Даже сейчас? Пока мы говорим?
— Ага.
— И что говорит?
— Маленьким детям таких слов знать не положено.
— И как мы себя называем? — с нескрываемым интересом спросил Джаред.
— Магами.
— Волшебниками, что ли?
— Мы и есть волшебники, Джаред, люди, владеющие магией и способные с помощью заклинаний совершать невообразимое. У нас есть волшебные палочки, мы ходим в мантиях и остроконечных шляпах — все, как полагается. И как ты уже имел возможность убедиться, мы вполне стереотипно бываем добрыми и злыми.
— Издеваешься? — мальчик надулся от обиды, по-детски оттопырив нижнюю губу. — Что-то я не видел таких людей на улицах.
— А это потому, что маги живут отдельно от обычных людей. Со своими школами, деревнями и даже целыми городами, спрятанными за сильнейшими чарами. Когда придет время, тебя найдут и возьмут в этот чудо-мир.
— А когда настанет это время?
— Тебе сейчас сколько?
— Почти десять.
— Тебе придет приглашение в магическую школу, когда исполнится одиннадцать, — лицо Гарри исказила горькая гримаса.
— Тебе там не нравится, — потрясено прошептал Джаред.
— Не так чтобы очень. Это не самое идеальное место, Джаред. Маг, который придет за тобой, покажет тебе пару фокусов, расскажет, что ты и сам сможешь научиться создавать бабочек, игрушки и мыльные пузыри, но забудет упомянуть об обратной стороне медали (некоторые магглорожденные выразили свое согласие, непроизвольно кивнув). О том, что с помощью тех же заклинаний можно сотворить с человеческим телом, или о том, что ты навсегда останешься второсортным человеком только из-за того, кем тебя угораздило родиться. Оставшись здесь, ты однажды вырастешь, если окажешься достаточно смышленым парнем, выучишься на какого-нибудь специалиста и станешь уважаемым человеком. Став же магом, как бы одарен ты ни был, никогда не выбьешься в люди.
— Не может быть все так плохо.
Гарри задумался на миг, разглядывая раскрасневшегося и слегка растрепанного ребенка, полностью открытого, наивного и с надеждой смотревшего ему в глаза, вспомнил, что сам не понаслышке знает, каково это — быть жертвой всеобщей лжи, решился рассказать ему всю правду.
— Одни тебя ненавидят, другие строят из себя чертов Гринпис (Несколько студентов хохотнули, и даже вечно невозмутимая Гермиона не сдержала смешок). Но и для первых, и для вторых мы в большинстве своем — удобные козлы отпущения, надуманная причина их бесконечных гражданских войн. И, что самое поганое, все мы неизбежно оказываемся втянутыми в их разборки, поскольку, как положено приличным людям, не способны оставаться в стороне, пока остальные борются за право нашего существования, — Гарри говорил спокойным, будничным тоном, будто разговор шел о погоде, но была в его словах какая-то усталая горечь. — Определенно, знай я о магическом мире то, что мне известно теперь, я послал бы магов далеко и надолго, едва они постучали бы в мою дверь. Поверь на слово, как бы погано нам ни жилось здесь, Джаред, какими бы фриками мы тут ни слыли, это ни в какое сравнение не идет с тем дерьмом, которое мы огребем там. Нам лучше оставаться на своем месте хотя бы потому, что в нашем мире не принято вести войны детскими руками.
«Он нашел меня, а потом обманул и бросил. Он обещал мне, что у меня будет дом, и я буду настоящим магом, а потом забыл обо мне. Я остался один в том ужасном месте, куда он меня позвал», — отголоском эха пронеслось в сознании Гарри, просочившись сквозь мощный блок идентичностью понимания. Гарри качнул головой, отбрасывая чужую мысль и одновременно укрепляя защиту. У него нет сейчас времени думать об этом. Позже.
— Кто нас ненавидит? — теперь мальчишка выглядит удивленным и немного взволнованным.
— Те, кто считает себя лучше прочих только потому, что способны проследить собственную родословную.
— Аристократия?
— Не обязательно, но, в основном, у всех них тот же снобизм и пренебрежение к рожденным в других условиях или обладающих другими способностями, — Гарри поднялся и, не спеша, прошел к окну, задумчиво разглядывая пейзаж. — Они считают себя самыми умными и сильными, но их с легкостью заткнула за пояс моя подруга, тоже родившаяся в обычной семье. У нее такая успеваемость и настолько высокие оценки, что этим павлинам, не считающим ее за человека, до нее — как до луны пехом. Да и вся их война, кстати, признаваемая худшей за последние столетия, свелась к противостоянию двух полукровок (легко сопоставившие факты маги пораженно замерли, не в силах поверить в открывшуюся истину).
— Полукровки?
— Дети от союза мага и обычного человека. Чистокровные — селекционные экземпляры, потомки исключительно магов в энном поколении. Магглорожденные — оба родителя люди. Магглами называют людей без магии. Последователи этого, — Гарри брезгливым жестом указал на свое нынешнее тело, — считают их вовсе недостойными жизни. Магов, заключивших брак с магглами, придерживающиеся подобных взглядов зовут предателями крови и считают достойными наказания. Меня, как полукровку — осквернением породы. Тебя они назовут грязнокровкой, низшей кастой, человеком, укравшим их магию, паразитом, которого необходимо уничтожить.
— Я ничего не крал, — Джаред дернулся, укоризненно взглянув на своего собеседника.
— Разумеется, нет, но не думаю, что они сами понимают абсурдность подобного утверждения, — Гарри обернулся с немного игривой усмешкой. — Ведь намного легче обвинить нас в своем вырождении, чем дать себе труд задуматься над тем, как это, в принципе, могло бы быть провернуто. Возьмем, к примеру, тебя. Ты изначально родился с магией внутри, ты сроднился с ней за период взросления, всю твою жизнь она была частью тебя, ты воспринимаешь ее таковой, и лишь придя в магический мир, вдруг узнаешь, что не имеешь на нее никаких прав. А знаешь, о чем еще никто из них не подумал?
— Ты мне сейчас скажешь, — легко улыбнулся мальчик, удивляясь, что совсем не чувствует ужаса и страха, а напротив, ему удобно и занимательно с этим человеком. Настолько, что он даже не замечает его уродливого вида. Этот второй, пришедший, чтобы спасти его от чего-то жуткого, виделся ему просто необыкновенным, словно светящимся изнутри.
— Вы уже проходили по культурологии традиции верхнего сословия и майората?
— Как они женились между собой, чтобы не делить состояния на части? Да. Наша училка по социологии даже рассказывала, что Англия является единственной страной в Европе, в которой майорат, как способ наследования, остался и в наше время. Никто из нас не понял, зачем нам про это знать: тут все сироты, вряд ли мы что-то наследуем, — криво улыбнулся Джаред.
— В магическом мире чистокровные не заводят детей — они растят наследников, и поэтому в семьях редко бывает больше одного ребенка. Даже если бы они не гробили друг друга в таком количестве, нужно минимум два потомка для поддержания стабильной популяции, а так — с их вечными войнами магов с каждым годом становиться все меньше. Это заставило меня задуматься и предположить, что если для самой магии необходимо иметь определенное количество носителей...
— В смысле — как Источнику? — мальчик неосознанно поддался вперед.
— Источник, — задумчиво повторил Гарри. — Да, что-то вроде. Если допустить, что я прав, и маги больше не удовлетворяют ее потребностей, соответственно, магии приходится самой изворачиваться, чтобы о них позаботиться, то где ей еще взять носителей, как не в соседнем, маггловском мире, имеющем в этом смысле неограниченные ресурсы? Они рожают одного ребенка, желая передать ему все богатства и магию рода, видя причину появления сквибов в нас, а не в себе самих, поправших древние традиции и тем самым нарушивших вселенский баланс. Какой прекрасный способ указать возгордившимся, решившим, что магия — часть их собственности, на их место, наводнив их драгоценный мир презренными магглокровками.
— Кто такие сквибы?
— Маги без магии.
— Слушай, а этот, ну, твое тело — что, тоже из аристократов?
— С чего ты взял? — искренне удивился Гарри.
— Я подумал, что ваши аристократы тоже должны быть такими же страшными, как и наши, ну и... — Джаред вскинул глаза, услышав, как Гарри впервые за время пребывания Волдемортом искренне рассмеялся, и его словно овеяло солнечным ветром.
— Лучшая шутка в моей жизни! Но я бы сказал, что в большинстве случаев их внешний вид отнюдь не отражает внутренней, подчас сволочной сущности. Хотя сейчас, когда ты упомянул, мне думается, что межродственные браки не прошли для них без последствий.
— Каких?
— Сквибы. Определенно, в этом что-то есть. Так, ладно, сейчас по-любому размышлять на такую тему не время. Ты наконец-то перестал фонить, и я буду рад, если ты согласишься мне немного помочь.
— А что я могу сделать? — спросил Джаред, нетерпеливо соскакивая с койки и бесстрашно перебираясь ближе к нему.
— Где могут держать остальных воспитанников приюта? — Гарри указал на раскинувшийся перед ними комплекс зданий.
— Господи! Они же их поубивают!
— С ними все в порядке, — максимально спокойным тоном осадил Гарри.
— Но ты сам сказал, что они хотят обрушить здание на наши головы! — от мальчика снова полыхнуло магией.
— Успокойся! Им приказано никого даже пальцем не касаться до прихода начальства. Почему-то очень важно, чтобы он присутствовал при «развлечении». Что ты задумал, Том? — пробормотал Гарри и, словно к чему-то прислушиваясь, чуть склонил голову на бок. Он попытался проникнуть глубже в помыслы Волдеморта, где наткнулся на мощнейший блок и дернулся, как от разряда электрического тока. — Ну и пожалуйста, все равно я тебе ни одного из этих детей не оставлю, как не отдал и хогвартских.
— Что это было? — Джаред рядом с ним поежился и потер руки, стараясь избавиться от неприятных мурашек.
— Весьма ощутимый ментальный удар — он все активнее пытается вышвырнуть меня из своего разума. Нам надо торопиться: у нас может оказаться мало времени.
— А кто такой Том? — не отставал тот.
— Так когда-то звали это чучело в его бытность человеком. Он это имя терпеть не может. Поэтому я зову его исключительно им. Не знаешь, сколько здесь детей?
