Олег бы на моем месте послушно развернулся и вышел без слов. Но я не Олег. И было еще кое-что: пока говорил и слушал, пытался полностью прочитать эмоциональный фон собеседника. Получалось не то чтобы плохо, но как-то размыто. Я не мог понять, кто же сейчас передо мной — действительно серьезный человек, или просто декоративный болванчик, посаженый как ширма людьми из комиссариата, не желающими лишний раз светиться.
— Что по оплате?
Прозрачные, чуть навыкате глаза посмотрели на меня с нескрываемым удивлением.
— Мальчик, ты вместе с гражданством Конфедерации бессмертие купил?
"По акции в подарок дали, дядь" — мысленно ответил я.
— Сами сказали быть резким и дерзким.
— Не со мной, малыш, — мелькнула явная угроза в тоне.
Мне сейчас все же полагалось выйти, но я остался стоять.
Пауза. Уже целых несколько секунд.
Если он реальный душегуб... если забрался на столь высокий этаж и занял это кресло самостоятельно, то финита ля комедия — вдруг с необычайной четкостью понял я.
— Оплата деньгами. Все, свободен, — сказал, как плюнул, Мюллер.
Мне сейчас реально повезло. Я — по откровенной дурости, просто из чистого азарта сейчас будто сделал важную и необдуманную ставку. Без выгоды, на интерес причем — просто орел или решка. Зачем? Зверя подразнить? Давай подожжем и посмотрим, бомбанет или нет?
"Олега друг, что это было? Ты в натуре такой дурак?" — как обычно в таких случаях словно вживую раздался в ушах голос Мустафы.
Сам в это время, глядя Мюллеру в глаза, кивнул особым образом — вызвав дополнительный шквал негативных эмоций. Голову не то что не склонил, наоборот даже подбородок чуть вздернул, при этом медленно моргнув. Вроде как и подтвердил что понял-принял, но взгляд при этом получается как на... ну, на что-то неавторитетное, прямо скажем.
Показательный жест — это меня Мустафа научил факультативно. Как понимаю специально учил, чтобы я мог выводить из себя фон Колера на лекциях — который от подобного по-настоящему раздражался. Мюллер также мой жест оценил. Я, чтобы действительно не будить зверя, показательно вжал голову в плечи, а после и вовсе склонился в почтительном полупоклоне. По ярким эмоциям прочитал — Мюллер поверил, что я действительно забылся и только сейчас осознал грозящую от него опасность.
Мышь. Он просто серая мышь, которому насыпали в лоток немного власти. И от безнаказанности этот мышь начал считать, что почтительное, даже подобострастное отношение окружающих заслуга его и только его.
Следующие несколько часов я провел на диванчике в ожидании Зоряны. Расплачивался за свою проверку — девушка неожиданно оказалась нагружена внезапно появившейся кучей заданий и неотложных дел.
Вышли из Лярвы мы с ней только ближе к двум дня. Зоряна, взбодрившаяся энергетиками, сонной уже не выглядела — только темные круги под глазами выдавали ее хроническую усталость. Обитала она в Яме, как оказалось — на третьем этаже был отдельный коридор с жилыми помещениями. После обеда, не принимая возражений, отправил ее спать — несмотря на дозу энергетика, уснула она моментально.
Я время провел не зря — отлучился ненадолго из квартиры, купил подержанный планшет с левым аккаунтом и весь день серфил по Сети, впитывая информацию как губка. Ближе к девяти вечера Зоряна проснулась по будильнику, и развила бурную деятельность. Уже совсем скоро мы оказались — по ее пропуску, на четвертом этаже молла.
Здесь царили свет и цивилизация — я словно в Москве на Никитской улице оказался. Сверкающие витрины, магазины, салоны. С уклоном, конечно, в особую атмосферу — среди костюмов и платьев встречались целые секции секонд-хенда с подержанными вещами, экипировкой охотников в том числе. Оглядываясь по сторонам, рассматривая многочисленных прохожих, я понял теперь откуда на улицах Южных берутся парадно и дорого одетые прохожие, выглядящие среди трущоб словно знаменитые щеголи конголезских Киншасы и Браззавиля моего мира.
— Постой, — придержал я Зоряну, которая целеустремленно тащила меня в дальний конец коридора с элитными секциями.
— Олег, нам надо уже...
— Подожди немного, — мягко произнес я, при этом потянув ее за руку и останавливая.
— Но...
— Я недолго.
Зоряна осталась стоять в проходе, как вкопанная. Да, удивилась — по моим ощущениям, в ней бушевали чувства предвкушения, как у ждущего Новый Год маленького ребенка. При этом я ей воспринимался словно нечто бессловесное — действительно как послушный младший братик, и сейчас сумел удивить.
Сам, не оглядываясь на девушку, зашел в ближайший магазин. Пиджаки, брюки, рубашки и футболки, многое из натуральных тканей. Хм, даже носки в продаже, бессистемно разные.
Прет-а-порте принтеры никто не отменял. И костюмы из натуральных тканей стоят нереально дорого, смысл их печатать заранее?
Поведя руками по одной из вешалок, словно перебирая колоду карт, наткнулся взглядом на эмблему своего "бывшего" калифорнийского колледжа. И понял — прет-а-порте принтеры никто не отменял, да. Но натуральные ткани слишком дороги для протекторатов, к тому же есть ограничения — подобную футболку может распечатать только тот, у кого есть допуск базового аккаунта к такой одежде. А это значит, что камеры переработки в отельных принтерах элитных районов не работают на уничтожение, а одежда потом изымается и продается в магазинах.
И после моих измышлений и догадок сейчас остался сейчас остался всего один, самый главный вопрос. Зачем мне это знание сейчас, когда впереди светский раут, а после смертельная схватка, условия которой для меня пока полностью неизвестны?
Покачав головой, немного злясь на себя, я вышел из торгового павильона. Успев поймать полупрезрительный взгляд продавца — который видимо подумал, что я расстроился из-за стоимости одежды.
Зоряна вновь подхватила меня под руку и потащила по коридору. Совсем скоро мы оказались в хорошем салоне, и меня приняли в оборот. Парикмахер и пара стилистов, работавших с настоящим, причем разлоченным прет-а-порте принтером. Не спрашивая ни об оплате, ни о пожеланиях, меня очень быстро переодели в классический костюм. Причем баснословно дорогой — для Южных, и полученный из принтера по моим размерам, так что сел идеально. Яркий красный галстук мне не очень понравился, но выбора не было — мои пожелания на этот счет оказались проигнорированы.
— Волосы или линзы? — томным голосом поинтересовался командующий процессом стилист с несуразной высокой прической и грубым имплантом вместо одного глаза.
— Что волосы или линзы?
— Ваш идентификационный цвет на сегодня алый, — томно произнес собеседник. — Кроме галстука необходим еще один элемент, это или красные линзы в глаза, или покраска нескольких локонов в красный, как отличительный знак. Выбирайте уже, поскорее, — чуть истерично закончил стилист.
Ходить с красной гривой — перспектива, конечно, далеко не лучшая. Но позволять устанавливать себе в глаза непонятные линзы еще хуже. Согласившись на покраску, совсем скоро я был полностью подготовлен — причесан и одет с иголочки. С прической, кстати, не все так плохо — действительно всего несколько прядей, и не сильно аляповато даже. Стильно, модно, молодежно.
Когда из соседнего помещения появилась Зоряна, не сдержал восхищенного восклицания. На девушке было ярко-алое бальное платье, обтягивающее до бедер, а дальше спускающееся вниз пышными оборками. По атласу летящими узорами выделялись лепестки цветов. Платье длинное — в пол, но полностью оголенные плечи и смело приоткрытая упругая грудь девушки притягивали взгляд, создавая иллюзию полуобнаженности. Руки Зоряны скрывали шелковые перчатки до локтей, на белоснежной шее каплями крови поблескивало рубиновое ожерелье; в пышной, уложенный профессионалами прическе, волнами спускающийся на плечи, вплетены ярко-алые, под стать платью, цветы.
Блестящие от волнения глаза девушки сверкали, влажные губы чуть приоткрыты. Я теперь понял причину ее восторженного ожидания — видимо каждого участника турнира сопровождает на торжественный бал одна из девушек-эскортниц.
Ну да, меня как ни одень на светское мероприятие, я буду привлекать внимание только своей серостью и незаметностью. Если иметь ввиду обычную одежду, конечно, а вскользь сказанное Мюллером определение "великосветский" павлиньих нарядов и номерных роб не подразумевает. Так что яркая спутница вполне логична — для того, чтобы в толпе предстоящего мероприятия всегда можно было заметить, обсудить, и даже пощупать будущих гладиаторов. Осмотреть и обсудить для того, чтобы сделать ставку — ведь это кровавый спорт. А ставки на нем популярное развлечение не только в нижнем мире.
Вот только странная правда-ложь об аристо наблюдателях все еще не давала мне покоя.
— Ты великолепна, — улыбнулся я взволнованной Зоряне.
Легкий румянец на скулах налился ярче, уже естественной краской. Девушка просто засветилась восхищением и тщеславием, предвкушением счастья касания небосвода, на который она раньше могла лишь смотреть.
Да, это для меня предстоящий выход в свет... в полумрак, скорее, просто очередная проверка своих способностей и грязное дело, которое нельзя доверить никому другому. Для нее — возможно один из самых ярких моментов в жизни.
Когда мы с Зоряной покидали салон — через заднюю дверь, я заметил, как внутрь зашла очередная пара. Девушку узнал — одна из проституток Лярвы. Спутник ее, невысокий коренастый крепыш, был мне не знаком. Нюхом чую — такой же участник, как и я.
Постаравшись забыть, насколько это возможно, о предстоящем турнире, попытался вести себя легко и непринужденно. Зоряна очень хотела праздника, так пусть получит свою минутку счастья.
Без лишних глаз мы покинули Яму, и сели в глухой минивэн, припаркованный к выходу вплотную боковой дверью. Конфиденциальность гостей Республиканского дворца обеспечивалась вполне на уровне. Пусть даже это гладиатор и эскортница, вызванные лишь для борьбы со скукой представителей высшего света.
Минивэн кружил по району довольно долго, после чего заехал в одну из глухих арок. Я знал это место — старый дом на границе южных и центральных районов. Ограждающая стена проходила прямо через него, и строение использовалось как своеобразное посольство — в том числе для провоза грузов и путешествия важных гостей нижнего мира в верхний, и наоборот.
Судя по наклону салона, мы заехали в подвал, где, в полумраке, очень быстро пересели в самый настоящий лимузин. Зоряна при виде белоснежной, блестящей хромом машины совсем расцвела.
Лимузин степенно выехал из подвала — словно покидая шлюзовую камеру связи двух миров, и мы оказались на освещенных улицах центра. Несколько минут езды по пустынным проспектам, и лимузин покатил по узкой дороге парка.
Совсем скоро деревья расступились, и мы выехали на широкую, заставленную многочисленными машинами площадь. Искрящийся огнями дворец даже мне показался центром погруженного во тьму парка, его бьющимся светящимся сердцем. Восторг Зоряны при виде всего сверкающего великолепия вообще был трудно описуем.
Открылась дверь лимузина, и слуга в ливрее склонился в предупредительном поклоне. По широкой лестнице поднимались десятки прибывших на бал людей, и мы с Зоряной влились в их поток. Девушка с возбужденным любопытством озиралась по сторонам, то и дело сжимая мою руку. При этом старалась держаться с показательным высокомерным достоинством — и не выглядеть впервые попавшей на прием такого уровня провинциальной девочкой.
Моя юная и красивая спутница, в своем броском алом платье, притягивала взгляды. Похотливые в том числе. На меня также обращали внимания — особенно учитывая, что я по виду младше и ниже ростом. В главном зале собралось множество гостей — и на меня обрушилась какофония эмоций, перекрестных взглядов, перешептываний. Кто-то и вовсе не скрываясь обсуждал мои перспективы — я понял это по обрывкам фраз, пусть и завуалированно смягченных.
Гости восседали за столами — светское мероприятие началось уже давным-давно. Это наш приезд был к назначенному времени — мы тут не гости, а декорация.
Присесть нам было негде, смотреть как другие поглощают еду и питье тоже не очень интересно, и я потянул было Зоряну гулять по залам. Но она в этот раз сама повела меня — на балконную галерею. Наверняка по инструкции — догадался я, увидев в толпе яркие платья эскортниц. Платья все были практически одинаковые, различаясь только разным спектром цвета — в тон галстуков, покрашенных прядей волос и ярких глаз сопровождающих спутников. Я скользнул взглядом по собравшимся в разных местах будущим соперникам. На восемнадцать и старше почти никто не выглядит — старшие школьники, студенты максимум.
Будущих участников собирали в одном месте — как на стенде. Гости благотворительного бала прохаживались мимо, и интересом нас осматривая. Ажиотажа не наблюдалось — мы, завтрашние гладиаторы и сопровождающие эскортницы, не были гвоздем программы. Просто одно из многочисленных развлечений. Как мимы и огнедышащие факиры в парке, акробаты, соблазнительные танцовщицы в укромных альковах... Да вот хоть парусные лодки в пруду — присмотрелся я на горящую фиолетовым отсветом поверхность водоема. Ветра не было, паруса лодок безвольно обвисли, и рулевым приходилось галанить — активно дергать пером руля туда-сюда, чтобы лодки кружились по воде, как заказано.
— Что? — отвлекся я на слова Зоряны, в которых сквозила неожиданно неприкрытая злость.
— Экворея виктория. Дискосома красная, — повторила девушка, чуть сжав мою руку и показывая вдоль перил. Поодаль от нас расположилась пара с двумя высокими бокалами шампанского. Дама была в платье, полностью открывающем спину — и на ее коже люминесцентным светом блистала живая татуировка в виде красно-зеленого, расправившего крылья дракона.
— Осама Симомура, профессор Дальневосточного университета, — негромко проговорила Зоряна. — Первый, кто вывел люминесцентный зеленый белок из медузы Эквореи виктории. И я знаю, каким образом сделана живая татуировка вон у той... дамы. Олег, почему так? Я умнее, красивее, слышала о теории де Фриза и Коржинского, а эта дура даже слово "флуоресцентный" с первого раза не выговорит! Но почему-то ноги перед всяким дерьмом мне приходится раздвигать, а эта соска на татуировку тратит столько, сколько я за всю жизнь не заработаю!
Вот что ей сейчас ответить?
Дама с татуировкой в этот момент засмеялась, некрасиво запрокинув голову. Вдруг она резко, как галка, повернулась в нашу сторону, почувствовав взгляды. Смотрела как... как я совсем недавно на Мюллера, что уж там. Даже хуже — я хоть в нем человека видел, а эта как на противных зверюшек, вызывающих брезгливый интерес.
Такая же эскортница как Зоряна, только уровень выше. А вот спутник ее одаренный — смотрит желтыми, как у Анны свет Николаевны глазами. Татуированная дама между тем презрительно фыркнула, и показав на нас пальцем что-то сказала спутнику, еще раз обидно засмеявшись. При этом она широко открыла рот — будто невзначай демонстрируя язык с популярным в определенных кругах пирсингом.
— Хочешь, убью ее для тебя? — негромко поинтересовался я, прикрыв рот рукой, чтоб по губам никто не прочитал.
