Стальные псы - 2

— Да что стряслось — то? Где она?

Терехов взглянул наверх и я проследил его взгляд. Вот ч-черт...

На противовесной консоли крана, где — то рядом с лебедками, кто — то сидел — на самом краю, уже за пределами ограждения. Отсюда было плохо видно, кто это, но ясно было, что не кто — то из строителей.

Ката?!

— Давно она там?

— Не знаю точно. Тебе я позвонил сразу же, как сам сюда подъехал. Тебе и спасателям. Но, я боюсь, когда они к ней сунутся, она... спрыгнет.

Слово далось ему тяжело, будто кто — то схватил его за глотку.

— А я‑то тут причем? Я ж не психолог!

— Не знаю. Я хватаюсь за соломинку. Меня она не слушает. Вызовы по НКИ сбрасывает. Ты же... ты же вроде шаришь в таких вещах. Может, можноно как — то незаметно подобраться к ней и... не знаю, схватить, оттащить от края?

Уфф... Я еще раз взглянул наверх.

— Скоро там спасатели?

— Да не знаю я! Если вертолет вылетел, то должны уже быть здесь с минуты на минуту. Но я боюсь, что...

— Да понял я, понял... Ладно, я попробую.

Ч-черт, перчатки свои беспалые не взял. Не думал же, что лазать куда — то придется. Ладно, что уж теперь...

Конструкция у башенного крана мало менялась за последние лет пятьдесят, а то и сто. Во всяком случае, общий принцип устройства. Разве что раньше на вершине башни, в небольшой кабине, сидел оператор — крановщик. Сейчас в этом нет нужды — управляется эта штука автоматикой. Но кабина наверху все равно остается — для тех редких случаев, когда нужен ручной режим. Подняться туда можно на небольшом лифте, либо древним, как мир, способом — по длиннющей вертикальной лестнице.

Лифт я трогать не стал — его корзина была наверху, видимо, Ката ей и воспользовалась. Если вызвать ее вниз, девчонка это наверняка заметит. Психанет ещё. Придется карабкаться по — обезьяньи. Учитывая высоту конструкции, угрохаю я на это минут пять, не меньше, но деваться некуда.

Железные ступеньки были изрядно побиты ржавчиной — вряд ли ими вообще пользовались. Хвататься за них голыми руками было неприятно. Подумалось, что к концу пути явно натру кучу мозолей. Я тут же отбросил эту мысль. Нашел о чем беспокоиться! Там, наверху, девчонка свести счеты с жизнью собралась, а ты о мозолях.

Но что с ней случилось? Нет, конечно, если верить рассказам Терехова, она вообще по жизни психопатка, наркоманка и неуравновешенная особа. Как он там говорил — самое главное разочарование отца. Но кто знает, как там на самом деле. Я вот тоже вроде как разочарование моего отца. Но я ведь не бросаюсь с моста головой вниз. Не дождетесь.

После случившегося в Артаре я поневоле чувствовал себя в ответе за Кату. Ну, или, по крайней мере, мне точно было не плевать на нее. Даже закралась мыслишка, что это она из — за меня все это затеяла. Или что я мог как — то это предотвратить еще там, в таверне — разговорить её, выяснить, что её гложет, успокоить. Но нам там было не до разговоров.

Наверху было ветрено и, кажется, градусов на десять холоднее, чем на земле. Или это просто меня озноб одолел от волнения. Реально, зуб на зуб не попадает, хотя толстовка на спине взмокла, пока карабкался на эту чертову башню.

Сама стрела была треугольной в сечении, и карабкаться по ней было неудобно. А вот противовесная консоль — широкая, массивная, и на ней предусмотрена горизонтальная платформа, по которой можно пройти к лебедкам. По ней девушка и прошла до самого конца, перелезла через невысокие перила и уселась прямо на внешнюю балку, свесив ноги вниз. Сидела она спиной ко мне, и ветер трепал ее темные волосы — длинные, до плеч. На Кату она совсем не была похожа. Невысокая, полненькая.

Я тоже аккуратно перебрался через ограждение и пошел прямо по балке — она была широкая, в три ладони. Старался двигаться тихо, так что подобрался буквально на расстояние вытянутой руки. Свист ветра и поскрипывание железной конструкции сыграли на руку, заглушив мои шаги. До земли здесь было метров сто. Может, и больше. Хотя, это уже неважно. После определенного порога уже без разницы, с какой высоты падать — хоронить все равно будут в закрытом гробу.

Девушка, сгорбившись, смотрела вниз. Вряд ли разглядывала копошащихся на стройплощадке людей, скорее просто уставилась в одну точку. Заметив, наконец, меня, вздрогнула и ухватилась за ограждение. Хороший знак. Инстинкт самосохранения действует. Если бы хотела спрыгнуть — давно бы уже это сделала.

— Ка... — начал было я и запнулся. — Аня?

Единственное, что было общего у этой девушки с Катой — это, пожалуй, взгляд. Черты лица же были более округлыми, мягкими. Кожа бледная, нездорового оттенка, под глазами залегли темные круги. Веки покраснели и припухли — не то от ветра, не то от слез. Но сейчас она не плакала. Взгляд был спокойный, но какой — то отрешенный.

— Мангуст... — с едва заметной усмешкой сказала она.

— Ага.

Я уселся рядом с ней, тоже свесив ноги в пропасть. Высоко. Люди внизу — едва различимые фигурки. Вон тот, с белым пятном вместо башки — тот самый прораб. Терехов, похоже, так и стоит рядом с ним. Вертолета спасателей пока не видно. Сердце, как всегда на такой высоте, бьется, будто стиснутое невидимой ладонью, временами вовсе замирая.

О чем говорить в такой ситуации — я совершенно не представлял. Я не психолог, не спасатель. Да и вообще — почти не знаю эту девушку. Поэтому мы довольно долго молчали, сидя рядышком, как воробьи на проводах, и покачивали ногами в воздухе. Кеды у неё были забавные — ярко — розовые, с мультяшными аппликациями, и совершенно не сочетались с остальным прикидом, довольно — таки мрачноватым. Черные штаны, темно — синяя мальчишеская куртка с откинутым на спину капюшоном, свободная черная футболка с абстрактным рисунком. Ни макияжа, ни украшений. Только в вырезе футболки виднеется краешек цветной татуировки. Кажется, настоящей, а не виртуального скина, показываемого через НКИ.

В целом, если бы не блеклый нездоровый вид и лишний вес, ее можно было бы назвать симпатичной. С возрастом, правда, не совсем понятно. Может, примерно моего, а может, и все 25, а то и больше.

— Ну, и как тебе? — наконец, спросил я, кивая на раскинувшуюся под нами картину.

— Поначалу — очень страшно, — призналась она. — Я думала, или свалюсь со страху, или в штаны наделаю.

— Ну, по первому пункту вроде все в порядке.

— По второму тоже, не надейся, — огрызнулась она.

Ну, наконец — то, вот они, знакомые интонации Каты. В Артаре можно кардинально изменить внешность своего аватара, даже пол поменять. Но поведение — то не изменишь, это нужно быть настоящим актером.

— Терехов сказал, что ты прыгать собралась. Спасателей вон вызвал, сейчас вокруг такой переполох поднимется.

Она поморщилась и мотнула головой, давая понять, что даже разговаривать об этом не хочет. Потом подняла лицо к небу, разглядывая облака.

— Знаешь, ты когда рассказал про эти свои ощущения на высоте... Про страх, смешанный с восторгом. И про то, что здесь, на краю, острее чувствуешь желание жить... Мне захотелось попробовать.

— Помогло?

— Не особо.

Она опустила голову, и глаза влажно заблестели.

— Слушай... — я неловко приобнял ее одной рукой за плечи — аккуратно, будто опасаясь обжечься. — Я, конечно, понимаю, что не в свое дело лезу. И вообще я тебе никто. Но ты расскажи, что случилось — то? Даже если помочь не смогу — так просто выговоришься. Иногда это помогает.

Она поджала губы и смахнула слезинки с ресниц.

— Мама у меня умерла, Стас. Сегодня, в полпятого утра.

— Уф...

Да уж, я тут и правда ничем не помогу. Да и никто не поможет.

— Извини, я не знал.

— Да брось. Тебе — то к чему извиняться...

— А... как? Что вообще произошло?

Она снова ненадолго отвернулась, утирая слезы. Потом продолжила.

— Она заболела. Сильно. Онкология. И... быстро как — то все. Сгорела буквально за несколько недель. Последние дни — постоянно в реанимации. Меня к ней пускали только пару раз в день, да и то на несколько минут. А сегодня... Я почему — то... Я прямо чувствовала, что это произойдет именно сегодня. Хотя вроде бы ей даже немного полегчало. Вчера мы даже с ней разговаривали...

— И что, неужели ничего нельзя было сделать? Отец у тебя вроде бы богатей, можно же было в какую — нибудь крутую клинику ее отвезти, за границу...

— Отец? — фыркнула она.

Так... Брякнул лишнего, конечно, но ладно, чего уж теперь. Сказал "а" — говори и "б".

— Ну... Я знаю, что ты дочка Молчуна.

Она развернулась ко мне так резко, что я невольно крепче прижал ее к себе — так ведь можно и вниз кувыркнуться.

— Чего?! Что за бред вообще?

— Э... Ну, это Терехов мне сказал. И пригрозил еще, чтоб я держался от тебя подальше. Вроде как у тебя того... с головой не все в порядке.

— Это у него с головой не все в порядке! — прошипела она.

— Ты извини, я же не знал...

Она сгорбилась, вытянула ноги, рассматривая носки своих смешных кедов.

— Хотя, может, не так уж он и неправ...

— Он еще говорил, что у тебя с наркотой проблемы. Тоже вранье?

Кивнула. Потом тут же помотала головой.

— Это все уже в прошлом. Когда мама заболела, я... Как будто пелена с глаз спала. Что же я творила?! Почему я не была рядом? Почему я...

Она спрятала лицо в ладонях и разрыдалась. У меня и самого на душе было тяжело. Все мои собственные проблемы вдруг показались мелочными и глупыми — и в реале, и тем более в Артаре.

— А как ты вообще оказалась в Артаре? — спросил я, когда она немного успокоилась.

— Он потащил, — Ката кивнула вниз. — Вообще — то он и есть мой папаша.

— Кто — Терехов?!

— Ну да. Я, правда, сама об этом узнала чуть больше месяца назад. Да и он тоже. Мы с мамой, сколько я себя помню, жили вдвоем. Кто мой отец, мне не очень — то и интересно было. Ну, когда маленькая была, спрашивала. Мама сказала, что он умер. Обычная, наверное, история. Все так говорят.

— А дальше что?

— Когда она попала в больницу, я...

Губы ее снова предательски дрогнули, но она совладала с собой.

— Я как раз была в загуле каком — то, она не могла меня найти. И связалась с Тереховым. Рассказала, что у него есть такая вот непутевая дочь, и что нужна его помощь. Я тогда тусила с друзьями за городом. Дэн за какие — то смешные деньги арендовал коттедж старый, полузаброшенный, в какой — то деревне или дачном поселке. Я слабо помню. Мы не просыхали тогда больше недели...

— И что дальше? — спросил я, видя, что она остановилась и вот — вот снова расплачется.

— Ну, Терехов явился туда, устроил целый погром. Кто — то из парней на него рыпнулся, наверное, так он им всем в итоге морды разбил, Дэну вообще руку сломал. А меня закинул в машину и увез. В какую — то клинику. Я очнулась под капельницами. Дня три меня там чистили, а потом он отвез меня к маме...

— Это на него похоже. Ну, он вроде неплохой мужик же. Резковат, конечно, временами. Но, как это... Суров, но справедлив.

— Наверное, — пожала она плечами. — Мне тогда было все равно. Я его знать не знала. А тут — является какой — то хрен с горы, мутузит моих друзей... Ух, как я ненавидела его поначалу! Но потом все это на второй план отошло, из — за мамы. Я тогда замкнулась, с ней целыми днями в палате сидела, пока разрешали... Ну, и он меня в итоге утянул в Артар. Чтобы я немного отвлекалась. А то я уже не ела, не спала толком...

— Ну, да, он говорил, что это для тебя что — то вроде терапии. Чтобы было, куда агрессию твою выплескивать, например.

— О, да, — невесело усмехнулась она. — Этот план удался. Первые дни там я, правда, вообще с катушек съезжала. Дралась и трахалась со всем, что попадало в поле зрения. Но потом Лео меня урезонил.

— Ну — ну, — покачал я головой. — С Берсом, кстати, что за история?

— А, — отмахнулась она. — Ну, подкатил он ко мне, я не отказала. Потом, правда, Лео ему чуть голову не оторвал. И тоже сказал держаться от меня подальше. Наверное, как тебе. Хотя, я и сама потом жалела.

— А чего так? — спросил я и сам удивился, сколько ехидства было в этом вопросе. Ревную, что ли? Да с чего бы?

— Ну... Просто не мой вариант. Да и вообще меня вся эта компания со временем стала подбешивать. Я тебе уже говорила.

— Почему?

— Да все они там сплошь очень мутные типы. И далеко не безобидные. Знаешь, это как собраться за карточным столом с отъявленными бандитами. Вроде всего лишь игра, и одеты все в приличные костюмы. Но хрен знает, что случится, когда что — то пойдет не так. Ты, к примеру, выиграешь и потянешься за своей долей, а тебе ладонь к столу ножом пригвоздят.

— Ну у тебя и фантазия!

— Какая уж есть. Просто я иногда реально там себя чувствую, как кошка среди бульдогов.

— Не скромничай. Ты им нисколько не уступаешь.

— Да я же не только про игру, Стас... Тот же Терехов не такой уж и рыцарь на белом коне. Ты думаешь, я так легко и просто кинулась к нему с распростертыми? Я же в жутком раздрае была, на фоне ломки. Да и вообще... тут с мамой такая жуткая история, а я еще и узнаю, что у меня папаша объявился.

— Представляю...

— Ну, он со мной особо сюсюкаться не стал. Сначала в клинику сдал для детокса. Потом, когда я немного оклемалась, потащил меня в полицию. Оказалось, что ОБНовцы устроили целый рейд, загребли друзей моих. Наркоты у них обнаружилось столько, что не отбрешешься, будто это для личного пользования. Подбросили наверняка. Дэн, конечно, мутил что — то, но сроду бы не стал так подставляться.

— И что? Посадили их?

— Нет, потом отпустили. Это специально для меня спектакль был. Терехов дал понять, что, если не буду его слушаться, он закроет и меня, и всех друзей моих подставит. Снял квартиру недалеко от клиники, где мама лежала. Это тут, в паре кварталов. И с тех пор я около месяца там безвылазно сидела, под присмотром его дружков. Отпускал он меня только с мамой повидаться. Ну, а по ночам — в Артар. Хоть какая — то иллюзия свободы.

Вот оно что... Выходит, Терехов мне не настолько уж и солгал. Только утаил, что Ката — его дочь, а не Молчуна.

— Жестко, конечно. Хотя... Теперь — то ты, наверное, поняла, что это для твоего же блага.

Она скривилась, будто даже мысли об этом ей были неприятны.

— Может быть... Даже скорее всего. Хотя сейчас, когда мамы не стало, вообще многое видится по — другому. А что — то и вообще потеряло смысл...

Слева донесся шум лопастей — к нам приближался большой белый квадрокоптер с надписью "911" на борту.

— О, это за нами, — мотнул я головой в его сторону. — Что скажешь? Достаточно впечатлений на сегодня? Или хочешь еще и полетать?

— Да ну их нафиг! Помоги мне лучше спуститься. У меня что — то ноги затекли. Как бы не свалиться...

Квадрокоптер завис метрах в десяти от нас, и через громкоговорители раздался голос:

— Оставайтесь на месте, мы сейчас спустим страховочные тросы!

Ката показала в их сторону неприличный жест.

— Эй, ну ты чего! — одернул я её. — Это невежливо. Ребята свою работу делают. И, между прочим, пока они тут с нами возятся, где — то еще есть люди, которым их помощь требуется.