Третий шаг. Книга 1. Магия Мериты

— Может, все же поговорим на улице? Я не голоден.

— А кто-то говорит о голоде? Я тоже сыт. Я не предлагаю вам насыщаться, я предлагаю наслаждаться новыми ощущениями. Право дело, вы не пожалеете. А потом поговорим. Никуда от нас не денутся наши земные дела и хлопоты. Пойдемте, прошу вас.

— Ну хорошо. Только ненадолго.

— Конечно! Через три часа будет открытие дней Блезира. Уж где-где, а там умеют брать от жизни все. Я не хотел бы пропустить сие мероприятие.

Когда они уселись за единственный свободный столик, Теренс полностью взял инициативу на себя.

— Сидите и слушайте меня. Я устрою вам настоящий праздник. Вы знакомы с ремитской кухней?

— Нет, не приходилось.

— Удивительное государство. Ремитское общество фактически вернулось в эпоху феодализма. Развело у себя графов-лордов, восстановило вассальные отношения, рыцарские турниры и дуэли. Конечно, расцвели и непременные атрибуты средневековья — дворцовые интриги, кинжальное право, реки крови и прочие поражающее воображение украшательства. И при этом Ремита прочно удерживает за собой место главного галактического поставщика специй и пряностей.

— Я не знаю всех тонкостей ее внутреннего устройства, но внешне она весьма достойный член Галактического Содружества.

— Да разве кто говорит про нее плохо? Отнюдь. Мои симпатии полностью на ее стороне. Вы что-нибудь слышали про ремитский щавель?

— Не помню.

— А зря. Многие почтенные люди утверждают, что это нечто бесподобное. На первый взгляд, ничего сверхъестественного. Так, зелень непримечательного вкуса. Если строго объективно — просто кислятинка. А копни чуть глубже, оказывается, у нее есть одна интересная особенность. Она усиливает вкусовые ощущения мясных блюд. Мелочь, не так ли? Но вот именно такие нюансики превращают нашу жизнь в праздник.

— Возможно, — неуверенно пробормотал Вэр.

— Вы что-нибудь закажете себе?

— Нет-нет, я сыт.

— Ну, право, даже не знаю, что мне делать с вами... — озадаченно протянул Гуго Ван Теренс.

— Вы заказывайте, что хотите. Я просто посижу.

Неодобрительно покачав головой, Гуго Ван Теренс взялся за меню.

— Искусство жить постигается с большим трудом, — назидательно промолвил он, закончив священнодействовать с заказом. Губы его трепетали в предвкушении. — Самое бесхитростное — погоня за количеством удовольствий. В молодости, когда сил невпроворот, а философское отношение к суровой действительности еще не выработано, мы, как правило, все такие. Однако с возрастом постигаешь простую истину, что все приедается. А если удовольствия много, оно надоедает с катастрофической скоростью. Начинают гнаться не за количеством, а за качеством наслаждений. Какие только изыски ни придумываются! Но тоже тупиковый путь: достигнув вершины, далее не знаешь, к чему стремиться. Мир становится пресным. Пропадает интерес. Есть ли выход? Да, есть. Надо научиться управлять своими желаниями. Порой от черствой корочки хлеба получаешь больше удовольствия, чем от любого пирожного. Все дело в умении чувствовать.

Принесли соусник с неприглядным зеленоватым содержимым и груду тарелочек с по-разному приготовленным мясом. Гуго Ван Теренс, отрезав микроскопический кусочек, обмакнул его в соус, долго изучал, затем поднес ко рту и, закрыв глаза, начал сосредоточенно жевать. Губы его отразили сложную гамму переживаемых чувств.

— Ух-ты, — наконец проговорил он, — никогда не думал, что это может быть так вкусно. Вы не желаете попробовать?

— Нет, благодарю, — отрезал Вэр. Собеседник раздражал его.

Отрезая кусочек мяса из другой тарелки, Гуго Ван Теренс заговорил с придыханием:

— Я, пожалуй, готов открыть вам величайшую тайну человечества, над которой лучшие умы ломали голову не одно тысячелетие. А разгадка ее тривиальна. Как всегда, от великого до смешного один шаг. Точнее, нет никакого шага — это одно и то же. Так вот, давным-давно была сложена легенда о первородном человеческом грехе. Вроде бы первые люди оступились в чем-то, а все их потомки страдают от этого — купаются в несчастьях, страдают, болеют и все такое прочее. Умирают, наконец.

— Меня мало интересовал этот вопрос, — откровенно признался Вэр.

— А напрасно, напрасно. Почему мы, люди, не можем получить от жизни все удовольствия и блага — это очень важная тема. Ответ же прост, как гвоздь: мы просто не можем понять, что никто никогда и не изгонял нас из рая! Живем мы в том мире, в котором появились и рождаемся для наслаждений. Право дело, здоровому человеку доставляет удовольствие любое ощущение, все без исключения телесные чувства! Когда физически устал — приятно полежать, отдохнуть. Долго находился без движения — приятно размяться. Проголодался — можно с огромным удовольствием поесть. Причем наибольшее наслаждение приносят, как это ни странно, самые незатейливые вещи. Так, если испытываешь сильную жажду — нет ничего приятнее глотка обыкновенной чистой воды, при сильном голоде — кусочка хлеба... Наше настоящее проклятие в том, что мы просто-напросто не в состоянии понять эту очевидную истину...

Словесный водопад прервался из-за необходимости тщательного пережевывания очередного кусочка мяса. Вэр воспользовался создавшейся паузой.

— Я бы хотел поговорить о вашей квалификационной работе...

Гуго Ван Теренс замахал руками.

— Ах, прошу вас, не надо о пустяках, — сказал он, закончив пережевывание. — Я хочу попросить вас вообще забыть о моем труде. Как будто бы не было его, и вы ничего не видели. Хорошо? Давайте, сегодня вообще не будем говорить о своих заботах и проблемах. Право дело, то, что сейчас я пытаюсь постичь, для меня важнее тысячи диссертаций...

Вернувшись в "Асторию", Вэр разгадал причины внешне поведения Гуго Ван Теренса. Оказывается, защита его докторской диссертации уже состоялась. Прошла она, согласно ходатайству Конрада Белинского, по упрощенной схеме. В связи с переездом подобных ускоренных заседаний ученого совета было несколько, и для Гуго Ван Теренса не было сделано экстраординарного исключения.

Легко выяснилась и причина повышенного внимания Конрада Белинского к персоне Гуго Ван Теренса: светские хроники сообщали, что единственная дочка маститого ученого вышла замуж за молодого доктора социологии. До чего же противны эти закулисные истории!

Ладно, Вэр ничего не имеет против самого Гуго Ван Теренса. Из кожи вон лезть на брачном ложе — далеко не самый худший способ завоевать себе авторитет в ученом мире. Там попадаются экземпляры и похуже, готовые хоть топить своих соперников в погоне за славой. А у Вэра свой путь — труд и только труд. Кстати, лучший способ отвлечься от неприятных мыслей. Настала пора приступить к доработке статьи, начатой при возвращении с Элефантиды. Итак, в чем были рюоновские замечания?..

Несколько дней Вэр занимался составлением запросов статистических данных и их обработкой. Провел несколько серий новых расчетов, получая огромное удовольствие от работы. Статья явно получалась и должна была произвести настоящий фурор среди специалистов. Закончить бы ее до встречи с Ларой. Он показал бы ей первые восторженные отзывы...

Постепенно, впрочем, усталость брала свое. Стала раздражать роскошь "Астории". Приходилось совершать над собой усилие, чтобы не поваляться лишнее мгновение в постели, не поблаженствовать под мягким душем, отвлечься от приятной музыки. Пешие прогулки приносили новые соблазны.

Подготовка к Генеральной ассамблее шла полным ходом. Каждый день прибывали новые и новые делегации, и Вэр постоянно сталкивался в фойе гостиницы с незнакомыми людьми. Улицы заполнились красочными павильонами, демонстрирующими достижения далеких миров, осваиваемых человечеством. Необычайно разнообразной была культурная программа.

Убедившись в невозможности объять необъятное, Вэр по примеру Гуго Ван Теренса сосредоточился на одном — на дегустации экзотических блюд. Фабрики кулинарии организовывали непрерывную серию конкурсов. Как пройти мимо этого?

Вернувшись в гостиничный номер после очередной трапезы — делегация с Диснейды запекла целиком огромное чудище, отдаленно напоминавшее земного осьминога, и приглашала попробовать его всех прохожих — Вэр вновь получил послание от администрации "Астории". Его еще раз просили освободить номер. Гостиница ведомственная, предназначена главным образом для размещения сотрудников Межзвездного Флота. Пока Вэр работал в Инспекции, он имел полное право проживать здесь, но сейчас, когда он стал безработным...

А он и забыл про свое обещание съехать отсюда. Надо подыскать себе новое жилье. Не такое роскошное и более приспособленное для творчества.

Оказалось, что зря Вэр медлил с переездом — весь жилой фонд Зоны был уже занят. Пожалуйста, свободных мест для проживания на территории, находящейся под юрисдикцией Содружества, пока еще много. Но все они далеко от космопорта. А это неудобно. Вот прибудет Лара — что, придется для встреч с ней перелетать через всю планету?

Вэр отправил гостиничной администрации свои извинения. Он готов освободить номер, но, к сожалению, другие гостиницы в Зоне также заняты. Уезжать же далеко он не может, так как ждет звонка одного очень известного и уважаемого человека. Тот не будет разыскивать его неизвестно где.

В тот же вечер Вэру позвонил Конрад Белинский. После обязательных, но ничего не значащих приветственных фраз, учитель перешел к главному.

— Прочитал я тут твои опусы. Занятно.

Поскольку молчание затягивалось, Вэр позволил себе нескромность:

— И каково ваше впечатление?

— Мое впечатление в том, что ты совершенно напрасно полез в политику. Я же неоднократно повторял тебе: мы экономисты. Наше дело — консультировать, давать рекомендации. Мы должны брать на себя ответственность только за правильность наших советов. В качестве координатора того или иного производственного проекта мы ответственны только за грамотность принимаемых организационных решений. Ты не внял моим советам.

Вот так. Всяк сверчок знай свой шесток. Вэра обвинили в том, что он занялся не своим делом. Однако кто укажет, где свое, а где чужое дело? Кто очертит те рамки, в которых тебе надлежит существовать?

— Так уж вышло. Я не виноват.

— А кто виноват? Как всегда, старик Белинский за то, что плохо учил? Не ожидал я от тебя такого. Считал лучшим учеником...

— Извините за доставленные... неудобства.

Подходит ли здесь это слово — "неудобства"? Отчасти Белинский прав. Нечего лезть в большую политику. На то есть другие люди, профессионалы. Вэр выполнил свою работу, и совесть его должна быть чиста. Что же не дает ему угомониться?

— А видели ли вы мой отзыв на работу Гуго Ван Теренса?

Белинский возмущенно почмокал губами.

— Видел, не видел — какая разница? Одним доктором наук больше или меньше — разве что меняет? Гуго, конечно, звезд с неба не хватает. Он сам это понимает и не стремится занять какой-либо руководящий пост в научных кругах. Так что особого вреда он не причинит. А вот польза от него может быть. Кто-то ведь должен освобождать таких, как я... да и ты, от рутинных дел.

И вновь замолчал. Когда выдерживать паузу стало невыносимо, Вэр повторил свой первый вопрос:

— Учитель, так каково ваше мнение по поводу моих новых изысканий — я имею в виду свои выводы о неуправляемости Содружества.

— Свое мнение я скажу ученому. С политиком разговаривать не буду, — отрезал Белинский. Потом добавил: — Приезжай сюда, на Ценотри. Здесь и поговорим.

— Но мне сказали, что я исключен из преподавательского состава факультета.

— Института экономики, мой мальчик. Наш факультет получил статус отдельного учебного заведения. В этом, кстати, есть и твоя заслуга. И кто тебе сказал, что ты исключен?

— Его имя, кажется, Рональд Грей.

— Он не прав, — Белинский никак не прореагировал на Грея. Не ясно, был ли известен ему этот человек, или нет. — Уволить тебя может только общее собрание преподавателей института. Так что приезжай быстрее. На базе твоей кафедры организуется целый факультет. Работы невпроворот. К тому ж затерялась большая часть наших архивов.

— Хорошо. Я приеду. Чуть позже.

— Это когда же — позже?

— Я должен встретиться с одним человеком.

— С кем?

— Он скоро прилетит сюда. И пробудет немного времени. Я должен подождать его на Ценодва.

— Когда я сказал "приезжай", я имел в виду твой немедленный вылет. Мне жаль, что мои просьбы игнорируются. Прощай.

Последние слова Белинский бросил, как гранату в амбразуру дота, и отключился. И почти сразу от администрации гостиницы опять пришло напоминание о нежелательности его дальнейшего проживания. Вроде бы позвонил ему уважаемый человек, и далее нет причин откладывать переезд. Вэр стал искать другое пристанище. Вне Зоны. На территории, не подвластной центральным органам Содружества, были обязаны предоставлять приют любому человеку.

Неприятности

Утром следующего дня Вэр нашел подходящее место проживания — маленькую квартирку в рыбацком поселке почти на границе с Зоной. Оттуда всего несколько минут пешком до ближайшей остановки общественного транспорта. Лучшее из того, что осталось незанятым.

Много времени ушло на формальности. В иммиграционной конторе Вэру предложили заполнить пространные регистрационные бланки. При этом его на все лады уведомляли, что хозяйство Ценодва находится в упадке. Арендная плата, выплачиваемая местной общине за использование территории планеты, мизерная, а безвозмездная помощь Содружества крайне мала. Лучшие работники перебираются в Зону, и все другие районы испытывают крайнюю нужду в квалифицированной рабочей силе. От него ждут внесения достойного вклада в создание общественного богатства. Вэр не хотел связывать себя обещаниями и потому в ответ повторял, что решил поселиться на Ценодва временно. Местное подданство принимать не желает. Вступать в то или иное профсоюзное объединение не собирается, хозяйственной или иной общественной деятельностью заниматься не намерен. Планирует полностью посвятить себя науке.

Наконец, последний необходимый документ был оформлен, и Вэр со своим нехитрым багажом разместился на новом месте.

В тот день, гуляя по Зоне, он случайно увидел вывеску "У Брайана". Вспомнив слова Рюона, зашел. Вечер прошел прекрасно. Хозяин клуба, проявив к нему повышенное внимание, долго развлекал интересными байками о собственных приключениях. Истории были неправдоподобные, но забавные. Вэр вдоволь насмеялся. До хрипоты поспорил с другими посетителями, правду или нет рассказывал им Брайан. Впервые в жизни попробовал вина. Тягучую темную жидкость, чуть терпкую, вяжущую и ароматную. Приятно закружилась голова, и смешно было наблюдать за своими ставшими непослушными конечностями.

Новое жилище, конечно, было не столь комфортабельно, как его апартаменты в "Астории". Никакой звуковой защиты. Соседи снизу оказались, наверное, музыкантами новой волны и почти круглосуточно производили громкие звуки, даже при сильной фантазии не укладывающиеся в какую-либо гармонику. Шум поначалу сильно мешал. Однако через день-другой Вэр приноровился и смог сосредоточиться на работе.