— Видите ли, Пётр Николаевич, без всякой лести сообщаю, что у Вас сложилась совершенно определённая репутация как в научном и инженерном сообществе, так и в среде обывателей. Все Ваши идеи оказываются очень успешными и полезными, а потому простое указание или даже намёк на Ваше авторство обеспечивает благожелательное отношение публики и врачебного сообщества.

— Ну раз так... Запускайте свой слух, не возражаю.

* * *

Франция оказалась крепким орешком, впрочем это не удивительно: по Великобритании мы ударили в разгар политического и национального кризиса, когда в метрополии подняли голову сепаратисты, мечтающие о независимости Шотландии, Ирландии и Уэльса. Политический кризис был резко усилен финансовым кризисом, что неудивительно: они всегда идут рука об руку. Военное поражение, не фатальное в других условиях, создало кумулятивный эффект, и пожалуйста: Великобритания развалилась.

Но во Франции этот номер не прошел. Да, нам удалось кое-где найти местечковых националистов, и эти мутные личности даже сумели организовать вокруг себя некоторое количество людей... Но это крохи. Основная масса французского общества осталась верна флагу. Но деньги нацикам мы всё равно продолжали платить: их услуги понадобятся, когда после военных поражений возникнет политический кризис. Но его время ещё не пришло.

Войска Испании и Германии вторглись во Францию с юга и востока, и повели наступление на Париж. Для немцев этот путь был знаком: совсем недавно они успешно били французов во время франко-прусской войны тысяча восемьсот семидесятого — семьдесят первого года. Французы тоже не забыли уроков той войны и желали дать достойный отпор тевтонам, вследствие чего лучшие части оказались на востоке. Испанцев, так уж получилось, сдерживали второсортные как по составу и выучке, так и по вооружению войска. В то же время Альфонс Двенадцатый, желая продемонстрировать возрождение былой мощи Испанской империи, провёл тщательную подготовку к войне, обратив самое пристальное внимание выучке солдат, а в особенности офицеров всех уровней. С нашей помощью, и с помощью Германии в Испании были проведено перевооружение на современные образцы вооружений, а офицеров обучали новейшим методам управления войсками, стратегии, тактике. Немалое время отдавалось вопросам обеспечения и снабжения войск в движении и в бою. По результатам аттестаций из армии были уволены десятки офицеров и генералов, причём некоторые с позором, без права ношения военного мундира.

И вот наступил главный экзамен: война.

Испанцы, сбив со слабых позиций французские войска, через горные проходы пошли в глубину Франции, и остановились на рубеже Гаронны, и осадили Тулузу. Пока испанцы приводили в порядок уставшие войска и подтягивали отставшие обозы, переброшенные им навстречу французские войска заняли оборону, и стали готовить контрнаступление. Но неудачно: испанцы не стали дожидаться готовности врага к бою, и нанесли свой удар вдоль побережья Средиземного моря. Для передвижения они активно использовали железную дорогу, которую французы почему-то не разрушили. В результате, спустя какие-то три недели, Марсель и Тулон оказались блокированы с суши и с моря.

Испанский флот был слабее французского, но Паскуале Сервера-и-Топете, командующий военно-морским флотом Испании совершил изящный, необычный для этого времени ход: он приказал авиации засыпать фарватеры Марселя и Тулона минами. Французские моряки, при попытке выйти из Тулона потеряли эскадренный броненосец и крейсер, после чего прекратили всякую деятельность. Они просто сидели на берегу и в своих кораблях, даже не пытаясь протралить фарватер. Кажется, именно так вели себя русские в Порт-Артуре, впрочем, я слабо помню этот исторический эпизод.

Как бы то ни было, испанцы вышли на границу Италии, и стали закрепляться на линии от Гайона на границе с Италией, до Бордо на побережье Бискайского залива. На большее у Испании не хватало сил и средств, да больше и не требовалось.

Немцы, тем временем, увязли в боях. В сообщениях мелькали очень знакомые топонимы: Седан, Верден, Реймс... Лично я для себя сделал вывод: немецкие генералы забронзовели почивая на лаврах минувшей войны, и им нужна хорошая порка. Эти мысли я держал при себе, но кайзер Генрих и сам пришел к такому же выводу: от снял с должностей десятой генералов, и назначил на их место новых, не всегда моложе, но назначенные им люди всегда образованны, энергичны и инициативны. Результат не преминул сказаться: спустя два месяца боёв немцы взяли Париж. Франция капитулировала.

Наше участие в войне выразилось в крейсировании нескольких ударных авианосных группировок вдоль обоих побережий Франции. Французы так и не решились не только вывести свои боевые корабли из гаваней, но даже атаковать наши отряды с воздуха. Моряки огорчились от такой пассивности противника, а лично я был этому только рад.

По результатам войны Испания получила свой кусок, Германия свой, а остальное разделили на десяток независимых государств. Из них только Корсика и Бретань всегда стремились к независимости, а остальным придётся привыкать к 'свободе', впрочем, это уже их проблемы: 'горе побеждённым' — сказали ещё в Древнем Риме.

А колонии мы поделили по-братски.

Сложная ситуация сохранялась в Турции. В этой стране накопились многочисленные противоречия, которые сейчас выливались в виде беспорядков, побоищ, сепаратизма различных территорий. Арабы вдруг заговорили о независимости, в Сирии и Палестине были замечены агитаторы, толкающие речи 'за всё хорошее против всего плохого'. Призывали они к борьбе за независимость, за создание собственных арабских государств, хотя не могли толком объяснить — кто будет главенствовать в новосозданных арабских державах. Тут надо пояснить: арабы как и поляки — отъявленные индивидуалисты. Там где собралось два араба — непременно появится три политические партии и четыре религиозных течения, не считая ересей. Соответственно, каждый племенной вождь, у которого казна состоит из пары серебряных динаров, а армия — из трёх пастухов, вооружённых прадедовскими саблями, считает себя полноценным претендентом на сирийский или иракский трон. И он обязательно найдёт несколько приверженцев в своих притязаниях, а не найдёт, не беда. За малую мзду он сам примкнёт хоть к шайтану, лишь бы тот не забыл заплатить, а если при этом он сумеет доставить неприятность своему старинному врагу, вождю соседнего племени, сияющий абсолют будет достигнут. Впрочем, если старый враг заплатит больше, араб непременно объявит, что всегда любил того человека и примкнёт к нему. Это не значит, что абсолютно все арабы продажны, нет! Случаются среди них и принципиальные, твёрдые люди, но как правило, эти люди не имеют значительного политического и военного веса.

Турецкий посол, по поручению султана спросил у меня совета, как его державе преодолеть этот кризис. Пришлось мне рассказывать о том, как в Советском Союзе создавали межнациональную общность 'советский человек', разумеется, не произнося этих слов. Пропаганда дружбы, взаимопомощи и любви к ближнему — в этом нет ничего особенного, ибо того же требуют и все мировые религии. Но нужна ещё и межрелигиозная если не дружба, то хотя бы взаимотерпимость. А для того чтобы люди могли прочитать все эти призывы, нужно открывать сеть школ, где ребята разных национальностей будут жить и учиться бок о бок. Так возникнет уже личная дружба.

И не стоит забывать, что турецкий султан является главой мировой мусульманской общины. Он вправе дать указание всем священнослужителям вести проповеди о религиозном и светском мире. А ещё он вправе наказывать мздоимцев и проводить разумную внутреннюю политику.

* * *

За океаном, тем временем, всё только разгоралось. Эскадра адмирала Казнакова вернулась к родным берегам, союзники разошлись по домам, получать заслуженные награды. А в самой Америке шла лютая междоусобица, подчас принимающая совершенно дикие формы. Заживо сжечь всё население маленького городка, или кастрировать всех мужчин в крупном городе перестало быть чем-то необычным. Обе стороны с увлечением резали негров, но и негры не оставались в долгу.

Невероятно, но почти полтора десятка индейских племён заключили соглашение о совместной войне против оккупантов, и объявили о создании Свободного государства индейцев Америки. Претензию они предъявили на всю Северную Америку, но пока решили удовольствоваться полосой в пятьсот километров по обе стороны американо-канадской границы, избрав своей столицей городок Саалт-Сент-Мари, который находится на протоке между озёрами Верхнее и Гурон. Методы у индейцев были ещё те, но зная историю колонизации Америки и то, как белые обращались с индейцами, я индейцев не осуждал.

Мы же, по мере необходимости, плескали в этот костёр бензинчика в виде оружия, боеприпасов и снаряжения. Насчёт продовольствия не заморачивались: вооруженный человек найдёт у кого отнять кусок хлеба. Жаль что подобное оказалось невозможным для бывшей Британии, но мы и туда подбрасывали топлива, чтобы не гасло.

* * *

Серьёзнейшим вопросом для нас стали колонии. Колонию мало захватить, мало установить свой флаг и главного начальника. Главное — это колониальная администрация, управляющая сложным хозяйством, населением и собственными специалистами. Откуда нам брать такую тьму [31] администраторов?

Выход подсказала сама жизнь: многие служащие вновь обретённых колоний стали проситься к нам на службу, и я дал добро на их найм. В администрации колоний наше вновь созданное Министерство колоний ввело подразделения контроля, состоящее из толковых экономистов и специалистов широкого профиля, проверяющих правильную работу. Туда же были посланы русские, имеющие достаточное образование, для обучения работе, а впоследствии — приёма дел и должности. Впрочем, старых служащих никто не обижал, не прогонял, а главными критериями стали личные профессионализм и лояльность новой власти.

Кстати, я буквально обалдел, когда выяснилось, какое количество сырья, продовольствия, драгоценных металлов и камней вдруг хлынуло в Россию из колоний. На этой волне мгновенно возникли десятки новых заводов и фабрик, бешеными темпами расширялись старые. Фабриканты и промышленники бросились в государственные учебные заведения нанимать выпускников, но получили жестокий отлуп: выпускник обязан отработать от трёх до пяти лет по распределению, и лишь потом имеет право самостоятельно выбирать место работы. Да и не стремились выпускники работать на частника: условия труда и быта на государственных предприятиях значительно лучше. И никто не виноват, что частники оказались обиженными: когда их призывали и даже заставляли улучшать условия труда, они противились, и даже саботировали. В образовательные программы частники тоже не вкладывались, разве что иногда кидали жалкие подачки. А раз так, то и требовать рабочие руки частник не имеет права. Начался бурный отток 'лишних ртов' из деревни — теперь работа есть для любого, только учись и получай новую специальность. И народ учился — а куда деваться? Ирина Георгиевна докладывала, что по результатам широкомасштабных проверок установлено, что уровень грамотности среди жителей Европейской части достиг тридцати восьми процентов. Под грамотностью понималось умение бегло читать печатный текст, бегло писать и умение считать в пределах четырёх действий арифметики.

Россия в одночасье превратилась в один из крупнейших экспортёров мира, и для нас в полный рост встала проблема вывоза товаров. Срочно понадобилось расширять портовые мощности, строить новые верфи, расширять и модернизировать железнодорожную сеть. Ну и конечно, строить новые железные дороги на десятки направлений. Две из них стали первоочередными: через Персию к Персидскому заливу и через Среднюю Азию и Афганистан — в Индию. В самой Индии мы принялись возрождать уничтоженную было англичанами лёгкую промышленность. Строили фабрики, завозили станки, нанимали индусских ткачей, обучали новых. Как результат — уровень жизни индусов резко повысился, резко снизилась смертность среди них. Важными оказались и государственные меры по повышению уровня жизни: налоги, которые собирали в пользу англичан, а теперь в нашу пользу, единовременно снизили от пяти до семи раз, и вскоре оказалось, что общее поступление налогов возросло чуть ли не вдвое. Это сказался эффект внутреннего перераспределения денежных потоков. Люди, не боясь грабительских поборов под видом налогов, стали развивать собственные предприятия, что дало взрывной эффект роста экономики.

В Индии мы сразу столкнулись с проблемами кастового общества, но вторгаться в эту сферу общественной жизни не стали: со своими тараканами индусы пусть борются сами.

Неожиданно легко решился вопрос с Афганистаном: мы решительно заявили, что вторгаться во внутренние дела страны в целом и отдельных племён в частности не станем, но на любой удар ответим предельно жёстко. А потом, в течение года-двух уничтожили около сотни банд, совершивших нападения на железную дорогу или её сотрудников. На Востоке уважают силу и решительность, поэтому нападения как отрезало. К тому же народ мгновенно оценил удобство железнодорожного сообщения и разнообразие выбора товаров в станционных лавках. А потом к тому списку добавились школы, возможность получить средне-профессиональное или высшее образование в России.

Мировоззрение элиты невозможно изменить, зато можно воспитать новых представителей элиты с нужным мировоззрением. Поэтому Россия стала в массовом порядке обучать в своих учебных заведениях ребят из самых разных стран. Не только в университетах и институтах — многие техникумы и профтехучилища стали принимать учащихся-иноземцев. Для многих из них пределом мечтаний стало получение русского подданства, но и тех, кто получив диплом возвращался в родные пенаты тоже хватало. Именно они становились элитой своих стран, вставая на места своих отцов, и принося с собой благожелательное отношение к России.

Во всех колониях, доставшихся России, мы стали внедрять образование, медицину и передовые методы ведения сельского хозяйства и промышленности, с максимальной опорой на местные ресурсы. Причина проста: вечно держать колонии на коротком поводке мы не сможем, ибо людские ресурсы России более чем ограниченны. Класть мужиков в бесконечных колониальных войнах? Увольте, не нужно нам такое счастье. На всех уровнях мы разъясняли: как только будет поднят образовательный и культурный уровень населения, и созреет собственная правящая элита государства, мы уйдём из бывшей колонии. Разумеется, экономические интересы останутся, как и неприкосновенность граждан России, а мы будем жёстко их охранять, но за политическую власть Россия не держится. У бывшей колонии будет выбор: пускаться ли в самостоятельное плавание, либо стать союзником России, либо стать одним из свободно присоединившихся государств в составе большого союза, чем-то напоминающего систему доминионов Британии, памятных мне из моего будущего. И теперь тьма аналитиков разных ведомств ломала голову, каким образом нам строить будущую внешнюю и внутреннюю политику в резко изменившемся мире.