Третий шаг. Книга 4. Каждый выбирает

— Последний вопрос, Ваше Величество. Каковы истинные причины пожара в родиниловской обители? Не является ли это неуклюжей попыткой скомпрометировать Их Святейшество?

— Поверьте, что пожар — огромная неожиданность для королевской Службы безопасности. Сейчас ведется расследование первопричин возгорания и выявление виновника случившегося. Я планирую на днях посетить обитель, получить личные впечатления о произошедшем. Приглашаю вас сопровождать меня.

— Благодарю за приглашение. Обязательно воспользуюсь им, — послушно сказал Кутузов, давая понять, что закончил задавать вопросы.

Он спешно отошел на несколько шагов и бережно опустил телекамеру на землю. К нему подскочил его помощник, до этого снимающий общий план. Оказавшись в кадре, Кутузов завел скороговорку, комментируя приезд короля и только что состоявшийся короткий разговор с ним.

Олмир в это время выслушивал лейтенанта гвардейцев, начальствующего над выставленной у Сфинкса охраной. В завершение доклада, тот сказал:

— Здесь крутится масса очень подозрительных личностей. Мы никого не пускаем в зону оцепления, но сами плохо контролируем ситуацию. Не разобрались с системами жизнеобеспечения дворца, не отыскали пульт управления хадрайверами. Внутреннее освещение то зажигается, то гаснет. Происходят непонятные перемещения стен. Похоже, у Сфинкса полно загадок.

— Прошу вас сопровождать меня. Кто знает, как можно отключить хадрайверы?

— Вероятно, только барон Акумов. Он занимает здесь какой-то важный пост. То ли главный смотритель, то ли завхоз. Его мы на всякий случай тоже не пускаем внутрь.

— Придется взять его с собой. Его помощь не будет лишней. Где он?

— Я здесь, Ваше Величество, — выскочил Акумов, подобострастно согнувшись.

У разных людей реакция на одно и то же раздражение различна. Одни в минуты опасности краснеют — только из них, говорят, набирал солдат в свои железные легионы величайший полководец древности Юлий Цезарь. Другие при тех же обстоятельствах бледнеют, и не получаются из них хорошие воины, даже если они выносливее, сильнее и смелее первых. Причина тому чисто физиологические особенности. В критической ситуации кровь у них отливает от головы, подступает немочь, и ничего с собой они не в силах поделать. Так и в других сферах деятельности. Одни, получив оплеуху от властей, идут в революционеры, а другие становятся примером послушания. Акумов, очевидно, принадлежал к последнему сорту людей.

От барона веяло такой угодливостью, что Олмир не раздумывая сказал:

— Вы идете с нами. Укажете дорогу в покои, где сейчас находится герцогиня Луонская.

— Рад стараться, Ваше Величество! Их Высочество, наверное, в библиотеке.

— Так, с нами пойдет и Кутузов. Ну, лейтенант, давайте команду пропустить нас.

— Оп па! Мне показалось, что кто-то пробежал внутрь дворца, — сказал лейтенант, тревожно вглядываясь в темноту. — Ваше Величество, Вы ничего не заметили?

— Не заметил, меня ослепляют костры.

— Какая-то тень вроде бы мелькнула, — неуверенно сказал стоящий рядом гвардеец.

Акумов пожал плечами: он был готов согласиться с любым утверждением.

— Ваше Величество, позвольте, я пойду впереди. Барон, не отставайте от меня, — скомандовал лейтенант и заспешил вперед.

Через несколько шагов он перешел на бег, Акумов еле поспевал следом.

Олмир ускорил шаг, но бежать не решился: не к лицу это королю. Краем глаза заметил, что Кутузов в полуприседе обгоняет его сбоку. Сразу виден профессионализм: скользящий шаг журналиста позволял постоянно держать телекамеру на одной и той же высоте, не трясти ее, и качество снимаемого им не вызывало нареканий, вероятно, самого требовательного и нервного зрителя.

В итоге Олмир, соблюдая королевское достоинство, оказался последним у открытых настежь дворцовых ворот. Опутывающие его взгляды исчезли — и он припустил во всю прыть.

Ранее ему не приходилось бывать в Сфинксе, но Зоя достаточно точно описала внутреннее устройство своего родового дворца. Они вошли внутрь через боковые ворота. Здесь было "чрево" Сфинкса, и длинные, плавно изгибающиеся коридоры имитировали кишки. Мощная силовая конструкция дворца была упрятана под многометровым слоем материалов, напоминающих хрусталь. Обычные светильники не горели, но где-то в глубине стен и потолков мелькали разноцветные искорки. Из-за этого временами казалось, что не бежишь, а паришь в бесконечном пространстве.

Олмир быстро потерял ориентировку, и мчался туда, куда сами несли ноги. Когда он миновал огромные залы — "легкие" Сфинкса, — услышал шум, производимый бежавшими впереди Акумовым и Кутузовым. Лейтенант, видимо, передвигался без единого шороха. Олмир начал догонять их, но все равно пропустил главные события.

Георгий Пятнадцатый, молодой герцог Цезийский, всегда поступал правильно. Считал он необходимым оказать посильную поддержку Зое в трудные времена — вот и находился рядом с ней последние дни. Селена Бюлова, конечно, тоже не могла остаться в стороне. Сколько треволнений и бытовых неудобств они претерпели! И сейчас, расположившись в углу читального зала дворцовой библиотеки, они пили чай, разогреваемый на старинной спиртовке. Ее случайно нашла Селена в каком-то чулане. Темноту разгонял блеклый свет нескольких фонариков, не отказавших в хадрайверном поле потому, что в их конструкции не было логических устройств.

Неведомым образом почувствовав опасность, Георгий встал, подошел к выходу. Прислушался, что происходит снаружи. Постоял, потом рывком открыл дверь. Прямо перед собой он увидел темное пятно. Вспыхнул огонек, осветивший мужскую фигуру в черном одеянии. В руках незнакомца был зажат сверток.

Огонек стал ярче. От него с шипением начали разлетаться искорки. Горел бикфордов шнур, обмотанный вокруг таинственного свертка! Самодельной, собранной на скорую руку бомбы! А мужчина уже поднял руку, намереваясь бросить ее в зал!

Не раздумывая, Георгий ринулся ему в ноги.

Потеряв равновесие, незнакомец выпустил бомбу из рук, и она, крутясь, покатилась по полу в сторону девочек. Зоя мгновение смотрела на нее, потом что-то крикнула Селене и бросилась на пол. Запал догорел и жухнул жаркий взрыв. Грохот, треск, противный визг разрушающегося стекла.

Георгий не мог посмотреть, что произошло в зале. Он оказался придавленным телом диверсанта, и сверху на него обрушились тяжелые удары.

Противник молодого герцога в совершенстве владел искусством рукопашного боя, но Георгий тоже был не из простых. Убийственные удары, так и сыпавшиеся на него сверху, или натыкались на блоки, или попадали не в те точки, в которые были нацелены. Однако Георгий сам не мог атаковать противника, а лишь вязал его, глухо обороняясь. Так никогда не одержишь верх.

Когда незнакомец откинул от себя обмякшее тело Георгия, рядом с ним возник лейтенант. С криком "стой" гвардеец выхватил из ножен шпагу и сделал шаг, намереваясь приставить острие к груди диверсанта. Это было ошибкой.

Молниеносный взмах руки — и в переносице лейтенанта затрепетала метательная "звездочка". Однако недаром муштровали королевских гвардейцев. Лейтенант сохранил себе жизнь, чисто инстинктивно уклонив голову — коварный снаряд попал в него чуть под другим углом. Ослепленный, он не мог на равных продолжить борьбу с диверсантом, а потому просто ткнул его шпагой.

Завершил схватку Акумов. Подскочив к диверсанту, он старательно, чтоб мгновенно убить, вонзил ему под подбородок кинжал.

Кутузов метался рядом, жужжа телекамерой.

— Срочно за помощью! — крикнул ему Олмир. — Акумов, отключить хадрайверы!

— Есть, Ваше Величество! — браво воскликнул барон, осчастливленный возможностью выполнить еще одно приказание короля.

Журналист отвечал, что за помощью бежать не надо — у него постоянная видеосвязь с помощником, а тот уже направил сюда гвардейцев. Олмир ничего не слышал, ворвавшись в разгромленный зал.

Наспех сделанная бомба обладала малой мощностью. Непосредственное действие ее взрыва, тем более случившегося почти посреди помещения, не угрожало ничьей жизни. Но не выдержали стилизованные под хрусталь облицовочные материалы. Вероятно, они были сделаны из напряженного гетерогенного стекла и от взрыва лопнули, образовав тысячи острых осколков, с бешеной скоростью и визгом разлетевшихся во все стороны.

Селена, упав за стол, отделалась в общем-то легко, лишь несколько самых мелких и потому вездесущих кусочков стекла порезали ей руки. Зоя же, до взрыва сидевшая по другую, ближнюю к дверям сторону стола, не имела спасительной защиты, и ее тело, обильно нашпигованное осколками, все кровоточило. Олмир подскочил к ней, приподнял.

— Зоя, Зоенька, как ты? Слышишь меня?

От жалости и испуга за нее он готов был расплакаться. Несколько слезинок у него, наверное, все же сбежало. С огромным облегчением он услышал тихий стон. Девочка отняла ладони от лица, потерла глаза.

— Вижу, — с облегчением сказала она, — глаза целы, но как все болит!

— Ты можешь встать? Давай, я помогу.

С невольным стоном Зоя, опираясь на руку Олмира, поднялась, осмотрелась.

— Селена, с тобой все в порядке?

— Какой порядок!? Все руки порезаны. Кровь так и хлещет. Я, наверное, истеку кровью и помру. Страх какой...

— Ой, я тоже в крови. Стеклышко вон из руки торчит... а вон еще одно... я вся продырявлена осколками! Олмир, не смотри на меня!

— Я не смотрю, — успокоил Олмир, — пойду, гляну, что с Жорой.

Георгий пришел в себя. Олмир помог ему присесть у стенки и вернулся к девочкам.

Зал внезапно заполнился людьми. Появились врачи, захлопотав вокруг пострадавших. Один из них подскочил к Олмиру:

— Ваше Величество, Вы ранены?

— Я? Нет.

— Но Вы весь в крови... на лице, на руках...

— Это не моя кровь. Займитесь пострадавшими, — ответил Олмир и сморщился от переживаний, увидев, как из Зоиной щеки вытаскивали пинцетом длинный осколок.

Вячеслав Кутузов бегал вокруг, стараясь максимально полно запечатлеть происходящее.

Как только первая медицинская помощь была оказана, Олмир скомандовал вынести пострадавших из дворца. Сам он, подхватив Зою на руки, понес ее, с трудом удерживая равновесие на ковре из битого стекла.

Зажегся общий свет — Акумов наконец-то отключил хадрайверы. Забегали киберы. Все, можно вздохнуть с облегчением. Кончились средневековые сумерки, на помощь пришла могучая техника...

Медики настояли, чтобы пострадавших отправили в ближайшую больницу, в Конду. Олмир пробыл рядом все время, пока Зое делали операцию и накладывали повязки на многочисленные раны. Покинул больницу тогда, когда его уверили, что девочке надо уснуть после пережитого.

В Мифополь он вернулся перед рассветом.

Канцлер постарался побыстрее закончить церемонию встречи монарха, чтобы сообщить очередные сногсшибательные новости.

— Ваше Величество, — воскликнул он, — новое чрезвычайное происшествие: злоумышленник, бросивший бомбу в Сфинксе, не имеет на теле меток! Впервые в нашей истории Большой Дом, организовавший покушение на сиятельные особы, незаконным и неэтичным путем постарался остаться неизвестным. Вопиющее нарушение принятых правил! Если подобные попытки не пресечь в зародыше, то нас ждут черные времена. Вот уж действительно мир катится в тартарары! Даже не представляю, что делать. Надо немедленно бить во все колокола, взывать к совести нации!

Олмир, до сих пор мысленно находящийся рядом с Зоей, не сразу понял озабоченность канцлера. Когда же до него дошел смысл сказанного, он невольно остановился, пораженный.

По Кодексу чести все ремитские дворяне в знак вассальной зависимости обязаны были накалывать под правой подмышкой эмблему своего герцогства. Эта метка могла быть какой угодно величины. Могла, чтобы не травмировать эстетические чувства носителя, наноситься прозрачными красками. Но должна была быть обязательно. Это правило касалось и прочих, постоянных или временных служащих каждого Большого Дома. Особенно тех, которые направлялись для выполнения щекотливых заданий — проучить кого-то, устроить какую-нибудь каверзу и прочее. Даже наемные "разовые" убийцы были обязаны иметь на теле метку пославшего их Дома.

Действовал и соответствующий закон, за выполнением которого испокон веков строго следили. Наверное, в основном из-за чувства самосохранения: ясно же, что должны быть какие-то пределы коварству и кровожадности. Канцлер же утверждает, что этот столп здравомыслия рухнул. Нет, без тяжелой артиллерии не обойтись, подумал Олмир и сказал:

— Зою надо срочно перевезти сюда, под более надежную охрану.

— В Конде за ней наблюдают с особым тщанием. Врачи против любых ее передвижений.

— Как это — против? Даже если она сама захочет уехать из Конды? Или если я прикажу?

— Ваше Величество, ни Вы, ни герцогиня Луонская не вправе вмешиваться в медицинские предписания. Речь идет о будущей королеве Ремиты. Она должна быть совершенной во всех отношениях, на теле ее не должно быть никаких шрамов и прочих изъянов. Ее красота — достояние всего королевства. Так что не перечьте, пожалуйста, врачам. Они знают, что делают.

— Ладно, не буду. Хорошо, каково состояние герцога Цезийского?

— Надеются, что все обошлось, и через день-два его можно будет выписать. Дольше всех придется лечиться Веселко.

— Кто это?

— Лейтенант, что сопровождал Вас в Сфинксе. Левый глаз у него вытек. Правый тоже сильно поврежден. На регенерацию тканей потребуется почти полгода. Чудо, что получив такие ранения, он сумел обезвредить убийцу.

— А я даже имени его не узнал, — повинился Олмир. — Его надо достойно наградить.

— Несомненно, Ваше Величество, — живо откликнулся канцлер, — я лично прослежу за этим. Барона Акумова тоже следует как-нибудь поощрить.

Олмир сделал вид, что не расслышал окончания реплики.

— Так, а этого... бомбиста можно допросить?

— К великому сожалению, он умер, — ответил подошедший Ламарк. — Препарат, препятствующий гибели мозга в отсутствие кислородного питания, был введен чересчур поздно. К тому ж кинжал барона Акумова не только перерезал важные артерии, но и повредил нервную ткань.

Конечно, в горячке схватки трудно рассчитать последствия своих действий, подумал Олмир. Однако диверсант уже был ранен лейтенантом и, проткнутый в грудь шпагой, практически лишился способности двигаться. Барон мог бы и смягчить удар. От чрезмерного рвения выслужиться нельзя ждать ничего хорошего. Кокроша говорил, что научи дурака поклоны бить — он и лоб расшибет.

— Но какие-нибудь, хоть малейшие зацепки остались?

— Да, кое-что есть. Можно смело утверждать, что погибший диверсант ранее служил Дому Павлина — соответствующую метку он вытравил совсем недавно. Антропометрические параметры сняты, и через пару часов мы узнаем его имя по общепланетному медицинскому банку данных. А там примемся анализировать круг его связей и знакомств. В общем, следственная машина вот-вот заработает на полную мощность и что-то обязательно выдаст. Интересно иное: диверсант имел при себе необычайно редкий прибор — окосс.

Материальный обмен технологическими изделиями между расами разумных прозябал в зачаточном состоянии. От снуссов человечество получило мало артефактов, самыми загадочными из которых были устройства сверхбыстрой связи — окоссы. Было создано множество теорий, адаптирующих к человеческому пониманию описания снуссов их представлений о пространстве-времени и созданных ими технологий мгновенной передачи информации. Но, как всегда, когда на один и тот же вопрос существует несколько ответов — значит, он так и не получил подлинного объяснения.