Ободренные поддержкой столь важного союзника, бунтари решили немедленно захватить корабли и отправиться в Европу. Благодаря влиянию, которое имел Берналь Диас де Писа при дворе, их должны были благосклонно выслушать, и они надеялись, что их единодушные заявления восстановят против Колумба массу, весьма непостоянную в своих привязанностях и готовую внезапно, повинуясь мимолетному капризу, свергнуть даже самых обожаемых, боготворимых кумиров.
К счастью, заговор был раскрыт до того, как его привели в исполнение. Колумб велел немедленно арестовать зачинщиков. В ходе расследования на одном из кораблей в буе обнаружили клеветническое письмо, направленное против Адмирала, в котором искажалось множество фактов и событий. Оно было написано рукой Берналя Диаса. Адмирал проявил величайшую сдержанность. Из уважения к рангу и должности Диаса он запретил его наказывать, а запер Берналя на корабле, собираясь переправить в Испанию, дабы тот предстал перед судом, которому Колумб намеревался также переслать материалы дознания и подстрекательское письмо, обнаруженное в ходе следствия. Нескольких не столь важных заговорщиков также наказали по заслугам, но не столь сурово, как могли бы. Во избежание повторных мятежей Колумб приказал перенести все оружие и корабельные снасти с четырех кораблей на главное судно, вверенное заботам людей, которым он безгранично доверял.
Колумб впервые за время своего правления воспользовался правом карать преступников, и это сразу вызвало резкий протест. Хотя меры, принятые Адмиралом, были совершенно необходимы для общего спокойствия и отличались чрезвычайной мягкостью, это восприняли как произвол и проявление мстительного нрава. Явственно сказалась и уязвимость командира-иностранца. Даже самые благородные, широко мыслящие люди подвержены национальным предрассудкам. У Адмирала не было друзей, которые могли бы сплотиться вокруг него, а заговорщики имели связи в Испании, приятелей в колонии и пользовались поддержкой людей, недовольных результатами экспедиции. Таким образом, Колумб нажил себе врагов, и вражда эта все усиливалась, проявившись в целом ряде заговоров и мятежей, впоследствии потрясавших остров.
Глава 9
Поход в горы Сибао
(1494)
Оправившись, наконец, от долгой болезни и подавив мятеж, Колумб приготовился немедленно выступить в Сибао. Управление городом и командование кораблями он препоручил в свое отсутствие родному брату, дону Диего, а советчиком и помощником его назначил толковых людей. Лас Касас, лично знакомый с доном Диего, говорит о его многочисленных достоинствах: благоразумии, мягком и миролюбивом нраве; он пишет, что простодушие преобладало в душе дона Диего над проницательностью. Одевался он строго, почти как духовное лицо, и Лас Касас подозревает, что дон Диего втайне стремился стать священником; на то же намекает и Колумб в своем завещании.
Намереваясь построить в горах крепость и поселение для рудокопов, Адмирал взял с собой ремесленников, рабочих, шахтеров и необходимое снаряжение и инструменты. Поскольку он собирался проникнуть во владения грозного Каонабо, необходимо было создать сильный отряд, который бы не только защитил Колумба от воинственных врагов, но и нагнал бы ужас на окрестных жителей, показав им могущество белых людей, и вынудил бы их отказаться от проявлений насилия как по отношению к целым поселениям, так и по отношению к отдельным людям. А посему призвали всех здоровых мужчин, которые могли отлучиться из Изабеллы, собрали лошадей и приготовились доблестно сразиться с дикарями.
Двенадцатого марта Колумб вышел во главе четырехсот хорошо экипированных солдат в сверкающих шлемах и латах. Они были вооружены аркебузами, копьями, шпагами и арбалетами; за отрядом шла толпа индейцев, живших по соседству. Испанцы покидали город, выстроившись в боевом порядке, с развевающимися знаменами, под звуки барабанов и труб, В течение первого дня они двигались по равнине, простиравшейся от побережья до горного хребта, пересекли вброд две реки и шли по восхитительной зеленой стране. Вечером они разбили лагерь в прекрасной долине у подножья диких, скалистых гор.
Подъем в горы давался маленькой армии с превеликим трудом, ведь она была нагружена продовольствием и боеприпасами. Узкая тропка вилась меж скал по крутизне, через заросли. Несколько отважных юношей вызвались прокладывать дорогу. Вероятно, они научились этому на войне с маврами, там часто приходилось расчищать путь войскам и артиллерии в горах Гранады. Ринувшись вперед вместе с рабочими и другими поселенцами, которых они воодушевляли своим примером и обещаниями щедрых наград, юные кабальеро вскоре построили дорогу, первую в Новом Свете. В честь доблестных молодых людей ее назвали Эль-Пуэрто-де-лос-Идальгос, что значит Путь Идальго.
На следующий день армия продолжила нелегкое восхождение и добралась до горного ущелья в глубине острова. Внезапно их взору открылась поистине обетованная земля. Именно этот ландшафт пленил Охеду и его соратников. Внизу расстилалась просторная, уютная долина, густо поросшая тропической растительностью. Роскошные леса имели такой прекрасный, величественный облик, как бывает только в жарких странах. Удивительно высокие пальмы, раскидистые красные деревья возвышались над буйно разросшимися кустами и деревьями поменьше. Благодаря множеству рек, которые вились, поблескивая, по дну лесистого ущелья, в долине было свежо и зелено, кое-где среди деревьев виднелись деревушки, дымок, курившийся над лесной чащей, тоже указывал на жилье; создавалось впечатление, что долина густо населена. Повсюду, куда хватало глаза, открывались великолепные виды. Испанцы восторженно любовались страной, где все дышало негой и сладострастием, она казалась земным воплощением рая, и Колумб, пораженный ее красотой, назвал сей край Вега Реаль, или Королевская Долина.
Спустившись по крутой тропке, отряд двинулся вперед в боевой готовности, оглашая окрестности воинственными звуками оркестра. Завидев солдат в блестящих стальных латах, вдруг выступивших из-за гор на гарцующих конях, с гордо реющими знаменами, и впервые в жизни услышав среди скал и лесов гулкую барабанную дробь и трубные звуки, индейцы, должно быть, приняли это за чудесное видение.
Колумб всегда следующим образом строил свой отряд, приближаясь к большим селениям: впереди он ставил конницу, потому что лошади внушали туземцам ужас и одновременно вызывали восторг. По замечанию Лас Касаса, человек и лошадь для них составляли единое целое, и туземцы не могли оправиться от изумления, увидев спешивающегося всадника; это обстоятельство наводит на мысль, что, может быть, древний миф о кентаврах основан на вполне реальных вещах. При приближении отряда индейцы обычно в ужасе разбегались и прятались в домах. Простодушие их было так велико, что, поставив у входа легкую тростниковую загородку, они чувствовали себя в полной безопасности. В восторге от такой наивности, Колумб велел ни в коем случае не трогать непрочные заборы; пусть туземцы воображают, что они надежно защищены. Постепенно увещевания переводчика и розданные безделушки рассеяли их страх, после чего доброта и благодарность индейцев не знали границ, и гостеприимство жителей многочисленных селений, через которые проходили испанцы, существенно замедляло их передвижение. Отношения между людьми были здесь настолько просты, что индейцы, сопровождавшие отряд, бесцеремонно заглядывали в чужие дома, брали все необходимое, и это не вызывало удивления или гнева хозяев, напротив, последние предлагали делать то же самое испанцам, и, похоже, поражались, наталкиваясь на отказ. Однако, вероятно, подобное поведение касалось только еды; насколько нам известно, индейцы имели представления о собственности, и воровство считалось одним из немногих преступлений, за которое полагалось суровое наказание. Но к еде все дикари обычно имеют свободный доступ, и она редко становится предметом обмена, если, конечно, европейцы не успели обучить туземцев своим правилам торговли. Дикари, не испытавшие еще влияния цивилизации, почти в любой части света презирают попытки извлечь выгоду из гостеприимства.
Пройдя по равнине пять лиг, испанцы достигли берегов большой, многоводной реки, которая на туземном наречии звалась Яги; Адмирал назвал ее Тростниковой рекой. Он не подозревал, что это та же самая река, которая, сливаясь с Вегой, впадает в море возле Монте-Кристи. На ее зеленых берегах заметно воодушевившиеся испанцы, которых привела в восторг красота здешних мест, разбили на ночь свой лагерь. Они купались и резвились в водах Яги, наслаждаясь видами и свежестью ветерка, дующего в это чудесное время года. "Ибо, хотя погода на этом острове и вообще в большей части Индий, — замечает Лас Касас, — мало отличается круглый год, все же период с сентября по май самый благоприятный, живешь, как в раю".
Наутро испанцы переправились через реку на плотах, в каноэ и верхом на лошадях. Два дня они продолжали путь по этому богатому, лесистому краю, где протекали полноводные реки; в некоторых из тех, что берут начало в горах Сибао, по слухам, находили золотые крупинки. Одну реку, в чьих прозрачных водах видны были круглые, гладкие камни, устилавшие дно, Колумб окрестил Рио-Верде, или Зеленой рекой — в память о ее зеленых, свежих берегах. На языке индейцев она звалась Никайагуа, название это сохранилось до сих пор. Испанцы часто проходили через селения, где их обычно ждал одинаковый прием. Жители при их приближении разбегались, загораживали вход в хижины легкими тростниковыми загородками, но затем испанцы быстро завоевывали их расположение, и туземцы, по мере своих скудных возможностей, оказывали гостеприимство чужестранцам.
И вот, проникнув в глубь большого острова, где на каждом шагу их поражала девственная пышность первобытной природы, они подступили вечером второго дня к высоким крутым горам, преградившим им путь к Веге, Колумбу сказали, что высоко в этих горах и находится золотоносный район Сибао. Местность стала суровой и дикой, люди — более воинственными. На ночь испанцы расположились в глубоком ущелье, откуда поднималась в горы узкая тропинка, и несколько первопроходцев принялись расчищать дорогу для отряда. Оттуда они послали мулов за хлебом и вином, поскольку их запасы порядком истощились, а они еще не привыкли к местной еде и лишь потом обнаружили, что легко усваиваемая пища, какую едят индейцы, очень подходит для здешнего климата.
На следующее утро они двинулись, ведя лошадей под уздцы, по узкой, крутой тропе, вившейся между скал. Вскарабкавшись на вершину, испанцы наслаждались видом на прекрасную Вегу, еще более величественным, нежели вид других долин: она раскинулась далеко в обе стороны и напоминала огромное зеленое озеро. По словам Лас Касаса, эта замечательная долина простирается на восемь лиг в длину и на двадцать — тридцать в ширину и отличается несравненной красотой.
Наконец, они попали в Сибао, знаменитый золотой край; с виду же, однако, он казался весьма скудным по сравнению с таящимися в его недрах сокровищами: похоже, природа любит контрасты. Вместо ласкающего взор зеленого пейзажа Веги испанцы увидели цепь скалистых, бесплодных гор, на которых там и сям торчали редкие высокие сосны. Деревья в долинах были не пышными, как в других местах на том же острове, а тощими, маленькими; исключение составляли лишь те, что росли на берегах рек. Название этих мест говорило само за себя: на языке индейцев "сибао" означает "камень". Однако в горах встречались глубокие лощины и тенистые долины, омываемые чистыми ручьями; зеленые луга и полосы лесов ласкали глаз, особенно по сравнению с бесплодной пустыней по соседству. Но испанцы примирились с суровостью здешних мест, разглядев в поблескивавшем песке ручьев золотые крупинки; правда, их было немного, но Колумб и его спутники расценили их как залог будущего огромного богатства, таящегося внутри скал.
Туземцы, которых уже посетил предыдущий отряд под предводительством Охеды, встретили их с превеликой готовностью, принесли еду, а главное, золотой песок и крупинки, собранные в ручьях и источниках. Оценив количество золота, найденного в каждой речушке, Колумб предположил, что в округе, вероятно, залегает несколько золотых жил. Еще ему попадались янтарь и бирюза, хотя и довольно редко. А в какой-то момент Адмирал подумал, что наткнулся на медь. Он находился всего в восемнадцати лигах от индейского селения, но преодолеть даже такое расстояние по горам оказалось нелегко. Поэтому Колумб не стал, как задумывал первоначально, углубляться дальше, а решил построить форт прямо там; он намеревался поселить в крепости побольше испанцев, чтобы их хватило и для работы в рудниках, и для обследования провинции. Адмирал выбрал приятное местечко на холме, вокруг которого, едва ли не опоясывая его, протекала небольшая речушка Янике, вода ее была столь прозрачна, что казалась дистиллированной, и журчала мелодично, лаская слух. На дне Колумб увидел странные разноцветные камешки, множество осколков прекрасного мрамора и куски чистой яшмы. У подножья начиналась зеленая равнина, называемая саванной, свежая и плодородная благодаря множеству рек.
На холме Колумб велел соорудить деревянную крепость, способную выдержать любую атаку туземцев, и приказал вырыть ров там, где крепость не была защищена рекой. Он окрестил ее в честь св. Фомы, выказав благочестие и попутно упрекнув недоверчивого Фермина Седо и его сторонников, которые упорно отказывались поверить, что на острове есть золото, пока не убедились воочию и не подержали его в руках.
Услышав о прибытии испанцев, туземцы сбежались со всех сторон, мечтая заполучить какие-нибудь побрякушки. Адмирал объяснил, что отдаст все в обмен на золото; узнав об этом, некоторые побежали к соседней реке, набрали песка, промыли его и вскоре принесли довольно много золота. Один старик притащил два самородка весом в унцию и решил, что его щедро вознаградили, когда получил за них колокольчик. Заметив, что Адмирал поражен размерами самородков, старик скорчил притворно-презрительную гримасу, словно речь шла о чем-то пустяковом, и дал понять знаками, что в его стране, до которой полдня пути, испанцы найдут золотые самородки величиной с апельсин. Другие индейцы принесли золотые зерна весом в десять и двенадцать драхм и заявили, что на их родине можно встретить самородки с голову ребенка. Однако, как всегда, эти золотые жилы залегали в одной из отдаленных долин или же в бурной реке, протекающей где-нибудь в уединенном месте; а самое богатое месторождение наверняка было почти недосягаемо — ведь земля обетованная всегда за горами.
Глава 10
Поход в горы Хуана де Луксана. Характер и обычаи туземцев. Возвращение Колумба в Изабеллу
(1494)
Наблюдая в горах за строительством крепости, Адмирал отправил молодого кабальеро из Мадрида по имени Хуан де Луксан с небольшим отрядом вооруженных мужчин осмотреть местность, причем поручил ему обследовать весь тот край, который, если верить индейцам, равнялся по своей протяженности португальскому королевству. Луксан вернулся через несколько дней с самыми обнадеживающими известиями. Он пересек большую часть гор Сибао и убедился, что они гораздо более подходят для земледелия, нежели ему показалось на первый взгляд. Местность была, в основном, гористой, а земля покрыта большими круглыми валунами голубоватого цвета, однако во многих долинах Луксан обнаружил прекрасные пастбища. В горах часто лили дожди, поэтому трава росла удивительно быстро и пышно, лошади нередко утопали в ней по седло. Луксану показалось, что в лесах полным-полно пряностей (на самом деле его ввел в заблуждение запах ароматических деревьев и трав, которые на каждом шагу встречаются в тропических зарослях). Видел он и виноградные лозы, обвивавшие стволы до самой верхушки; спелые, сочные гроздья имели приятный вкус. В долинах и ущельях протекали реки, большие и малые — в зависимости от высоты окрестных гор, и везде Луксан находил частички золота, в одних местах покрупнее, в других — помельче. Очевидно, индейцы поведали ему немало тайн про горы, вероятно, ему показали и самые богатые месторождения и золотоносные реки. Однако он этих тайн не разглашал, а поделился ими только с Адмиралом.
