Фанфик по Strongest Disciple Kenichi

Мастер джиу-джитсу кивал в такт словам Фуриндзи, а после подхватил, обращаясь к Сио:

— Точно. А тебе Сакаки не помешало бы внимательнее слушать то, о чем говорят старшие, и тогда не пришлось бы задавать такие детские вопросы...

— Ну, все! Пошли в круг! Узнаем, чье кунг-фу круче...

— Из вас кунг-фуисты, как из меня сумоист, — внес свою лепту молчащий до этого китаец.

Со стороны Старейшины раздалось легкое покашливание, прямо намекающее на то, что ответ на вопрос "чье кунг-фу круче" существует в единственном варианте при условии, что он его расслышал. До Сакаки дошло, что не стоило бросаться подобной фразой в присутствии Фуриндзи-доно, и молодой мастер каратэ, смешавшись, буркнул что-то неразборчивое и приступил к восстановлению душевного спокойствия, а именно — погрузился в медитацию на непочатую бутылку пива (обычно к концу оного действия янтарная жидкость прямо-таки мистическим образом заканчивалась, а медитировать на пустую емкость — это уже не комильфо).

— Лучше направьте излишки своей энергии на ученика, — посоветовал старик, поднимаясь с места. — И ему польза, и вы перестанете дурью маяться...

Перед тем, как скрыться в доме, великан бросил укоризненный взгляд на Сакаки, намекая, кому именно предназначался данный совет. Впрочем, его попытка призвать молодого разгильдяя к ответственности пропала втуне. Парень с отрешенным выражением лица пытался определить: "Бутылка наполовину полна или наполовину пуста?"

Сирахама недолго оставался без внимания мастеров, и едва он подтер последнюю яичную лужицу, как сразу же около него материализовался Акисамэ, из цепких рук которого вырваться удалось только под вечер, но лишь для того, чтобы угодить на прием к медсестричке Косаке...

"Убейте меня", — мысленно простонал парень, буквально заползая на свою кровать, — "Они опять взялись за пытки... Какие уж тут уроки, если я даже сидеть не могу! Нет, надо собраться. Сейчас полежу немного, а потом почитаю учебники хотя бы по диагонали, через одну страницу и с закрытыми глазами. Главное при этом — не заснуть ненароком".

Пока Кеничи героически боролся со сном, навеянным усталостью и ленью, мастера Редзанпаку в полном составе собрались на посиделки за трапезным столом. Вопреки ожиданиям, в отличии от минувших дней, главной темой разговора был вовсе не Сирахама: по ученику прошлись вскользь, отделавшись коротеньким экскурсом о степени его подготовки, перспективах его развития и планах на будущие тренировки. Причиной подобной смены настроения был Хаято Фуриндзи, принесший скверные новости, основной смысл которых уложился в трех словах:

— Тьма начала действовать.

— Слишком рано. Наши... разногласия не получиться уладить в старом-добром стиле "ученик vs ученик", придется самим участвовать, — с задумчивым видом констатировал Акисамэ.

— Только не говори, что испугался, — не удержался от подначки Сакаки, проводивший на пару с блондином "инвентаризацию" еды, оставшейся от ужина

Коэтсуджи ожидаемо проигнорировал выпад и продолжил свою мысль:

— А еще придется немало попутешествовать по миру...

— У-у-у... — раздалось в ответ.

— Хе-хе, а я еще когда говорил, что тебе надо растрясти жирок, а то так совсем обленишься на своей пивной диете, — в начавшуюся перепалку подключился третий участник послезастолья — китаец в зеленом костюме.

Старейшина слегка отпустил погулять свою КИ по комнате, возвращая беседу в конструктивное русло:

— Потом языками натреплетесь. Давайте вернемся к обсуждению наших ответных действий...

— Ответных действий на что? — разумно уточнил Кенсей, на долю секунды опередив своего усатого соседа.

— На сегодняшний день за ними числится немало всего: создание армии, угрозы, шантаж и подкуп политиков и чиновников...

— Ну, это издавна было присуще "сацуджинам" в той или иной степени — рамки мира боевых искусств всегда были для них слишком тесными. Что изменилось?

— Они начали активно переманивать на свою сторону различные течения боевых искусств, причем зачастую уговоры проходили в форме "по праву сильного", — пояснил Фуриндзи.

— "Уничтожение слабых" началось, да? И как проходит "вербовка? Без эксцессов? А то по миру бродит немало индивидов, могущих дать прикурить любому попытавшемуся взять их под крыло.

— Не без этого, — усмехнулся в бороду рассказчик, — но далеко не все школы могут похвастаться наличием таких умельцев. Те, как правило, в основном являются отшельниками-одиночками и не относятся к каким бы то ни было школам.

Сио, почувствовав к чему все идет, тут же перестал играть стейком в тяги-перетяги с Апачаем и не замедлил возмутиться:

— Фуриндзи-доно, только не говорите, что нам придется мотаться где ни попадя и защищать одних слабаков от других! Ведь вербовкой и уничтожением наверняка занимаются не девятка мастера в полном составе, а всего лишь их ученики или последователи, а то и вовсе какие-нибудь наемники!

— Апа-па, никакой развлекухи, — поддакнул блондин, предварительно попробовав отвоеванный стейк.

"Как будто вас так легко заставить съездить куда-нибудь хотя бы за пределы города. Тут же находится куча причин, и у всех одна уважительнее другой: пациенты, дети, помощь полиции... А для некоторых выехать за пределы страны — и вовсе беспримерный подвиг", — подумалось Старейшине, а вслух он произнес:

— Нет, ничего такого, разве что по случаю. Захотят выжить и остаться независимыми, объединятся или уйдут в подполье. Хотя, конечно, не хотелось бы однажды проснуться и обнаружить, что во всей Японии ни осталось никого, кто бы следовал по пути Кулака Жизни. Однако меня больше беспокоит, что они слишком рано начали претворять в жизнь свой план по искоренению боевых искусств, не удовлетворяющих критериям Сацуджин Кена. А еще это непонятное шевеление в политических кругах... В общем, настала пора и нам выйти из тени и начать действовать.

— Мы не будем ждать завершения первого этапа обучения Кен-тяна? — поинтересовался Кенсей.

— Пока что столкновений не предвидится, да и потом — он же вроде как под вашим постоянным присмотром?

— Ну, не то чтобы постоянным...

— ...Но где-то близко, — закончился за него Старейшина. — Ладно, думаю, нам придется форсировать и его тренировку — ему нужно нарабатывать опыт реальных поединков с сильными противниками, то бишь практика, практика и еще раз практика.

— Пока что его навыки, оставляют желать лучшего. Простейшими техниками и их отработкой мы начали заниматься с ним только несколько дней назад, до этого много времени пришлось потратить на банальную физическую подготовку, — сказал Акисамэ и с сожалением резюмировал: — Он все-таки в самом начале пути.

— Истинный потенциал раскрывается только в схватках, в которых оппоненты вынуждают действовать на пределе, а то и за гранью возможных сил, — справедливо заметил дед.

Его собеседники и не думали подвергать сомнениям данную сентенцию, а потому просто кивнули в ответ, но мастер джиу-джитсу счел нужным добавить:

— Вынужден согласится с Сакаки — Кеничи-кун еще слабоват для таких испытаний.

— А как же пресловутая вера мастера в своего ученика? — Фуриндзи спрятал в усах усмешку. — К тому же никто и не просит бросать его сразу в садок с аллигаторами — пусть для начала потренируется на аквариумных рыбках.

На этом обсуждение ученических проблем окончательно угасло, и разговор вернулся к исходной теме.

Следующий день.

Вопреки ожиданиям Сирахамы на утро вторника он был разбужен не Акисамэ, который на добровольных началах ежедневно выгонял его на утреннюю разминку и последующую тренировку, а другим мастером — обладателем шикарных усов и шляпы.

— Кен-тян, пора на пробежку — свершать подвиги во имя милой Косаки Сигурэ!

— У-у-у, — исторг из себя страдальческий вздох парень, измученный ночными кошмарами.

— Что такое, Кен-тян? — с заботливостью любимого дядюшки поинтересовался Кенсей, — неужели тебе не хочется посвятить пару десятков кругов во славу Ее?

— Кен-тян, имей совесть! — возмутился китаец, не получив от Сирахамы ожидаемой реакции. — Ну, не могу же я своего любимого ученика мотивировать кнутом, как это делает тот тип с поддельными усами! Не спорю — это эффективно, но точно не мой метод.

— Не в этом дело, мастер, — вздохнул ученик и наконец-то соизволил скинуть с себя одеяло, а пока поднимался на ноги выдал неожиданное признание: — Кажется, вчера Косака-сенсей превзошла саму себя в попытках привить мне чувство страха.

— Хм, с этого момента поподробнее, — утренний гость покамест пребывал в недоумении, припоминая подробности вчерашней тренировки мастера оружия с их общим подопечным, и, не найдя в них ничего примечательного, предположил: — Ты, наконец-то осознал Ее истинное величие и будешь теперь замирать от восхищения лишь при одном упоминании Ее имени?

— Не совсем... — уныло откликнулся ученик. — Мое подсознание столь впечатлилось от близости тела к остро отточенным железкам, что всю ночь подвергало меня массированному налету эротических кошмаров.

— Кен-тян! Побойся бога, то есть я хотел сказать, побойся гнева Ее! — китаец не прекращал дурачится. — Эротика и кошмары — два не совместимых понятия! Как у тебя язык-то повернулся такое сказать! Запомни, мой юный и пока неразумный ученик, самый страшный кошмар — это отсутствие в сновидении какой бы то ни было эротической составляющей!

— Ага, а как тогда еще называть такое: сначала тебя окружают мило улыбающиеся полуобнаженные и пышногрудые красотки, а спустя несколько мгновений их улыбки превращаются в оскалы, у них в руках появляется колюще-режуше-дробящее оружие и они начинают гонятся за тобой, и что самое печальное иногда догоняют и начинают колоть, рубить и дробить, — с кислым видом Кеничи вкратце изложил содержание его кошмаров, параллельно с этим занимаясь заправкой постели и натягиванием спортивного костюма на себя любимого.

— А груди? Груди остались? — тут же Кенсей проявил дотошливый интерес.

— Какие груди? — не догнал ученик.

— Ну, ты сказал, что "улыбки пышногрудых красоток превратились в оскалы", а от этого превращения они не перестали быть пышногрудыми? — нетерпеливо уточнил главный извращенец Редзанпаку.

"Кто о чем, а сенсей о сиськах", — мысленно вздохнул не выспавшийся, а потому усталый Кеничи, оборачиваясь к утреннему посетителю.

— Нет, не перестали, — ответил он, примерно представляя следующую реплику мастера-извращенца.

— Так это ж самое главное! — как и ожидалось тут же воодушевился Ма Кенсей. — А эти твои железки в данном случае — всего лишь декорации для раскрытия истинного величия этих прекрасных...

Тут в голове Кенсея словно щелкнул переключатель: сложив три ключевых фразы из описания ученика, а именно: "полуобнаженные", "пышногрудые", "красотки с оружием" — он пришел к интригующему результату.

— Скажи, Кен-тян, — вкрадчиво поинтересовался взбудораженный китаец, — а в той толпе обнаженных прелестниц, случайно не было кого-то знакомого тебе? Например, малышки Сигурэ?

Глядя в источающие неподдельный энтузиазм глаза немолодого мастера, Сирахама подумал, что новость о целой толпе клонов вышеозначенной Косаки приведет к преждевременной кончине учителя по причине захлебывания слюной от такой картинки или из-за остановки сердца от зависти, а потому парень попытался сохранить жизнь своему любимому наставнику.

— Нет, — насколько мог твердо ответил он, правда, если голос не подкачал, то взгляд вильнул в сторону.

— Кен-тян, нехорошо обманывать своего мастера и вдвойне нехорошо попадаться при этом! — укоризненно покачал тот головой и тут же пытливо уставился на Кеничи, присовокупив к проницательности взгляда давление КИ.

— Ну... как бы... — замешкавшись на пару секунд, школьник все же сдался и сознался, покраснев при этом. — Там были одни Косаки-сенсеи.

— Оу! — Глаза извращенца со стажем заволокло мечтательной пеленой, а сам он ушел в нирвану секунд на пять, не меньше.

Все это время над обладателем воспоминаний о таком сне ярко сиял золотистый нимб, а откуда-то сверху падал конус света, и звучала прямо-таки ангельская мелодия скрипки. А вот на толпу полуголых брюнеток фантазии Великого извращенца уже не хватило.

— Так, — сбросил с себя наваждение китаец и безапелляционно заявил, — жду от тебя подробнейший рассказ о твоих похождениях по райской стране грез.

— Да, какие там похождения! — наконец взорвался Кеничи, готовый уже не то на пробежку, а на целый марафон, лишь бы отделаться от приставучего мастера и не вспоминать о своих эротических кошмарах. — Это поначалу они трясли голыми сиськами, а вот потом шинковали меня на...

Внезапно комнату проморозило, словно стоящая по центру парочка попала в центр южного полюса. Эффекту поначалу поддался даже Кенсей, который просто-напросто был обязан как-то прореагировать на словосочетание голые сиськи, да еще и применимое к "малышке Сигурэ".

— Вот как?.. Значит, трясли... сиськами? — сверху мягко прошелестел вопрос-утверждение.

Кеничи к концу разговора и так уже мог похвастаться изрядной краснотой щек, а уж когда он задрал голову вверх и увидел на месте одной из потолочных панелей девичье лицо с горящими фиолетовым светом глазами в обрамлении ниспадающих черных волос... И эти прожекторы "почему-то" уставились именно на него.

От лица школьника можно было не то что прикуривать, а запросто использовать его для приготовления омлета из целой дюжины яиц, а если бы на него в тот момент сел комар, то чтобы найти кровь на теле насекомому пришлось бы немало постараться, потому как большая ее часть циркулировала в голове Сирахамы, о чем явно свидетельствовала свекольно-бордовая окраска лица (со стороны даже казалось будто русые волосы парня одномоментно покраснели).

Каким бы ни было смущение, охватившее парня, эффект заморозки подействовал и на него. Щеки Кеничи поначалу медленно, а потом все быстрее и быстрее по нарастающей возвращали свой естественный цвет. Впрочем, надолго этот цвет на его лице не задержался, и процесс откачки крови из головы продолжился.

— Сигурэ-сан, какими судьбами? — Кенсей пришел на выручку ученику, разбив своим голосом сгущающуюся вокруг того тишину.

Кеничи вздрогнул и отвел взгляд от гипнотизирующих глаз, но лишь для того, чтобы снова опасливо покоситься в ту сторону.

— Я это... — промямлил было попавший в переплет парень, пятясь в сторону двери, но потом все же сумел взять себя в руки и развязать запутавшийся язык. — Извините, мне пора на пробежку.

Едва за ним закрылась дверь, как раздался топот, и всего лишь через пару секунд хлопнула и входная дверь.

— Эх, я так и не услышал подробности, — пригорюнился оставшийся в комнате мастер. — Вот зачем ты так? Теперь он тебя будет смущаться, а я только-только отучил его от этой вредной привычке не краснеть каждый раз при виде твоих голых фоток...

Сверху послышалось металлическое звяканье, и Кенсей принял намек, не став углубляться в тему: разгром комнаты Кен-тяна не входила в его планы.

— Пожалуй, и мне пора — надо проследить, чтобы Кен-тян не филонил — хе-хе, если сумею его догнать, уж больно сильно ты его замотивировала своим вопросом.