— Притворяешься?! — разъярилась Врени.
— Добрая, — упрямо повторил нагбарец. — Ваши женщины злые. Не... не... не подходят. Смеются. Зачем они смеются?! Эта добрая.
Марила вдруг расхохоталась.
— Врени тоже женщина, балбес!
— Почему балбес? — обиделся нагбарец и оглядел цирюльницу с ног до головы. — Нехорошо... Наши женщины не так. Плохо носить мужскую одежду. Ты не женщина! Ты...
Он перешёл на нагбарский и это был очень предусмотрительно с его стороны.
Марила хлопнула его по спине.
— Не смей так говорить! Врени хорошая, слышишь?!
Нагбарец беспомощно улыбнулся.
— В Нагбарии так не ходят. Только курейд. Это... когда женщина... с оружием... редко. Нехорошо.
— Тебя не спросили, — процедила Врени.
— Ты злая, — ткнул в неё пальцем Мюр, — она добрая.
Марила расхохоталась и одарила "дружочка" таким смачным поцелуем, что Полди мучительно покраснел и отвернулся. Нагбарец грубо обнял её в ответ, скорее даже схватил в охапку, но сумасшедшая только захихикала.
— Слушай, — нашлась Врени. — Брат этой женщины — кузнец. Сильный и злой человек. Руками гнёт мечи и подковы. Обидишь её — открутит голову.
...и мне — за то, что не уследила...
— Не обижать. Зачем? Хорошая.
— Эй, смотрите! — окликнул их Ланзо. — Что вы спорите, смотрите, какой выстрел! Какой стрелок! Какой самострел! Что за мастер делал!
Они посмотрели на ристалище. Мишени представляли собой плетённые круги, в центре каждого из которых была нарисована яркая птичка с расправленными крыльями. Марила, бросив нагбарца, шепнула на ухо Врени:
— Я знаю, самострел братец делал! Смотри! Он говорил — втрое дальше пролетит! Гляди, какой хороший!
— Тюфяки, — процедил Мюр. — Вы все в Тафелоне тюфяки! Стрелять из-за угла! Найти хвастаться! Мы в Нагбарии начинать турниры метать топоры!
Он с вызовом расправил свои не слишком широкие плечи.
— Я слышал, — мягко произнёс брат Полди, — от одного человека, который шёл в святые земли замаливать свои грехи на недавней войне, что самострелы причинили немало бед на полях сражений и что у нагбарцев не было от них ни защиты, ни помощи.
— Трусы! — возмущённо зафыркал нагбарец и принялся каркать на своём языке.
— Если ты не заткнёшься, — шепнула ему на ухо Врени, — тебя найдётся кому заткнуть.
— Мы состязаться метать топоры! А потом славные оруженосцы биться на дубинках, — зачем-то добавил нагбарец. — Я трижды биться!
Он потёр голову, явно что-то вспоминая. Марила заливисто расхохоталась.
— Это всё объясняет, — проворчала Врени.
— Заткнитесь! — потребовал Ланзо. — Вон там господин Вир стреляет. У него похожий самострел. Спорим, он лучше выстрелит?
Врени равнодушно проследила, как оборотень выходит вперёд, взводит самострел и прицеливается. Стрела попала нарисованной птичке в крыло. Чем этот выстрел лучше предыдущего, цирюльница не знала, но на трибунах восторженно закричали.
— Бедная птица, — вздохнула Марила. — Как она теперь летать будет?..
— Что это вы говорили? — повернулся к ним Ланзо. — Ты знаешь, кто такие делает, а, дура?
Марила состроила непонимающую рожицу и на всякий случай закаркала.
— Она ничего не знает, — вступилась за неё Врени.
— Жаль, — разочаровано протянул Ланзо. — В этом городе полно ростовщиков. Я бы всё заложил, но купил бы себе такой.
Врени решилась.
— Я знаю одного человека, он знает другого человека, а тот слышал, где найти мастера, — сказала она.
Ланзо поднял брови.
— Сколько за это хочешь? — прямо спросил он.
Цены на самострелы Врени не знала.
— Мне известен только человек, который... — мягко начала она.
— Который знает, которого знают, — перебил её кнехт. — Слышали мы эти сказочки! Завтра сможешь сказать?
— Завтра, — кивнула Врени, — послезавтра или третьего дня, идёт?
За это время она наверняка найдёт оборотня и предложил ему выгодную сделку. Не будет же Хрольф до того мелочным, чтобы ничего не отсыпать посреднице?.. На добрых делах долго не проживёшь.
Ланзо кивнул и снова уставился на ристалище. Вскоре оттуда послышался сперва спор, а затем хохот, который постепенно подхватывали и на трибунах. Нагбарец явно занервничал, а Марила обиделась.
— Над кем они смеются?! — вскинулась она. — Я же здесь!
— Да ты посмотри на этого шута! — предложил Ланзо.
Врени посмотрела на поле. Там стоял бедно одетый юноша с самострелом, вокруг него хохотали другие стрелки и судьи.
— Ну и что? — не поняла цирюльница. — Стрелок как стрелок. Или тебе его наряд не нравится?
— Враг с ним, с нарядом, — махнул рукой кнехт. — Вы не слышали? Этот дуралей явился со старым самострелом.
— Ну и что?
— А, чего с бабой разговаривать! — махнул рукой Ланзо.
— Старый, — внезапно встрял нагбарец, — лук сухой. Не натянется. Не взвести. Раз! — и развалится.
— А, то есть ты понимаешь в самострелах? — повернулась к нему Врени.
— Нет, — немедленно отказался Мюр. — Оружие трусов. Издалека. Плохо.
— Молчал бы лучше, — прикрикнул на него Ланзо.
Хохот прервался.
Вир сделал несколько шагов к бедному стрелку, взял у него из рук самострел, провёл рукой по луку, что-то прикинул и протянул юноше свой.
— Нет-нет-нет, — запротестовал тот судья, который громче всех потешался. — Это против правил! Один стрелок — один самострел. Вы не можете иметь общий.
Вир посмотрел на него долгим пристальным взглядом.
— Это его самострел, — кивнул он на тот, с которым пришёл. — Вот мой.
Он показал всем старый, с которым пришёл юноша.
Судьи заспорили. Вокруг восхищались и возмущались стрелки.
— Тогда вы должны стрелять заново, — сказал судья. — Вы должны пройти весь турнир с одним самострелом.
Вир пожал плечами. Подручные установили мишень. Оборотень взвёл самострел и повторил выстрел. Стрела попала птичке точно в голову. Все ахнули. Вир кивнул бедно одетому юноше и предложил ему занять своё место.
— Самострел стать целым нет! — заволновался нагбарец. — Такой самострел развалиться!
— Но он целый, — медленно произнесла Врени. Она следила за Виром, а не за юношей, и видела, как тот задумчиво оглаживает лук самострела. Зачем? Проверяет? Не колдует же в самом деле.
— Ставка... — закаркал нагбарец, — ставить серебряный против медь... медного... самострел развалиться! До конец состязаний!
Ланзо оглянулся и хлопнул Мюра по ладони.
— Идёт! — живо отозвался кнехт. — Господин Вир не ошибается, если взял эту развалюху, значит, справится.
Марила с важным видом закивала.
— Вир умный, — согласилась она. — У тебя много денег, дружочек?
— Зачем спрашивать? — насторожился нагбарец.
— Так проиграешься, дурень!
Нагбарец разразился речью, мешая разные языки. Врени с трудом разобралась в сути сказанного. Денег у Мюра было немного. Великий тан Сайолтакк был послан в Тафелон королём Нагбарии в качестве заложника. Тана приняли по-королевски, впрочем, он и был каким-то там родственником короля. Наследника тот не прислал, отговорившись малым возрастом и болезненностью, и бароны не стали настаивать. Того и гляди, принц помрёт, что же им, из-за такой малости, как полудохлый ребёнок, заново начинать войну? Хоть Тафелон и победил, это не было так уж легко и просто, особенно для севера страны, куда нагбарцы успели вторгнуться.
Свита великого тана пленниками не была и полагалась ему для чести и всяческой помощи. А потом что-то пошло не так. Мюр так усилено не вдавался в подробности, так славил правдолюбие своего господина (вернее, господина своего господина), что Врени заподозрила: шуточка с тюфяками была придумана самим Сайолтакком. Как бы то ни было, если сперва нагбарцам было положено щедрое содержание, их принимали у себя самые богатые бароны, а в городах для них обставляли самые богатые дома, то постепенно денег стало меньше, развлечения откладывались, дома оказывались ветхие и грязные и вообще заложники терпели всяческое бесчестие.
— Теперь благородный Грайогэйр, сеом... ка... камерарий двора великий тан, не выйти на три день турнир, — сокрушался Мюр. — Как он выйти? Он победить! Снять шлем? О, нет! Нет цирюльник! Нет честь! Не язычник! Нет! Не выйти! Нет цирюльник! Не хотеть! Злые! Злые! За что?
Врени и Марила переглянулись.
— Хочешь сказать, у вас нет цирюльника? — сообразила Врени.
— Злые! — посетовал Мюр и провёл рукой по своему лицу. Было оно и правда небрито, но, в силу юного ещё возраста, не очень уж и заросло, тем более, что так ходили многие, кто не мог себе позволить бриться у цирюльника каждый день. Но уважающие себя рыцари обычно ходили чисто выбритыми: считалось, что бороды отпускают одни язычники.
— Ну да! — оживилась Марила. — Они там все заросли — чисто медведи! Кабаны! Особенно один страшный — рябой такой, косолапый, брр!
Она сопроводила свой рассказ такой выразительной пантомимой, что её понял даже Мюр.
— Добрый Ичэнн, — строго сказал нагбарец, — оруженосец славный Грайогэйр. Мы уважать Ичэнн! Почитать Грайогэйр!
— Человечек говорил мне, что этот кабанище хороший, — сказала Марила цирюльнице. — Но я как погляжу! А он на меня как зыркнет! Брр!
Нагбарец заволновался и обнял Марилу, сильно прижав её под рёбрами.
— Нет смотри на Ичэнн. Ичэнн хороший. Ты нет смотри на него. Он драться мне — я проиграть.
Марила расхохоталась и обняла его в ответ.
— Не нужен мне твой Ичэнн! Мне с тобой хорошо!
Нагбарец прижал её к себе так крепко, что сумасшедшая едва не задохнулась.
— Мой женщина! — довольно сказал он. — Хороший женщина. Добрый. Моя драться на дубинках с кем скажи.
Марила кое-как высвободилась и каким-то неожиданно материнским движением жалостливо погладила его по взлохмаченным голосам.
— Не дерись, — посоветовала она. — Ты, небось, невкусный, а я ещё не нацеловалась.
— Почему вкусный нет? Зачем ты меня кусать?
Марила расхохоталась и объяснять ничего не стала.
— Вон, Врени цирюльница, — кивнула она на проклятую. — Денег нет, так, может, блестяшки дашь? Она со мной поделится!
— Добрый цирюльник! — обрадовался нагбарец. — Весь город говорить нет! Мы всего неделя не плати! А они обижаться! Ты добрый, а? Мы заплатить! Тан писать король, король прислать деньги. Скоро прислать, честь клянусь! А они не хотеть! Хотеть вдвое! Втрое! Все деньги хотеть! Мы нет плати! А они — не любить мы!
Врени сглотнула.
Всё стало ясно.
Нагбарцы отказались платить цирюльникам, а своих, видно, не было. Ремесленники в Тафелоне, как и повсюду, очень не любили, когда им кто-то не платит. Они подняли цену, а нагбарцы упёрлись. Теперь все цирюльники Сетора не будут приходить к нагбарцам, пока те не расплатятся за долги и за нанесённую обиду. Она — чужая, но, если она будет без спросу стричь на чужой территории...
— Я тоже хочу денег, — сообщила она.
— Мы заплатить! Хочешь — денег? После турнира заплатить! Хочешь — кольца? Есть кольца! На пальцы, на руки, в уши, на шею — всё дадим! Ты приходи! Втрое нет! Дадим много!
Врени покачала головой.
— Хоть славный Грайогэйр! — взмолился Мюр. — Перед турнир!
— Не печалься, дружочек, — "утешила" его Марила, — может, твой Грейяграй проиграет и ему не придётся снимать при всех шлем, а?
— Славный Грайогэйр! — строго поправил нагбарец. — Он победить!
— Так какая разница, с бородой он или бритый, если он победил? — заспорила с ним Марила.
— Глупый женщина! Нельзя с бородой! Позор! Добрая цирюльник! Помогать! Мы плати! Проси! Прось... просим!
— Да побрей ты его, — вмешался Ланзо. — Будет потом кричать, что только из-за бороды не выиграл. — А так мы ему живо...
Он покосился на Марилу и не стал заканчивать мысль.
— Откуда у него деньги? — засмеялся Большой Куно, который, наглядевшись на то, как сумасшедшая милуется с нагбарцем, успокоился и подобрался поближе. — Зря наша Врени с ними провозится!
— Неправда! Король посылать! — обиделся нагбарец.
— Ничего король не посылать, — передразнил его Куно.
— Зачем так говорить? — протестовал нагбарец.
— А давайте мы за него заплатим, — предложил Ланзо. Все расхохотались и принялись рыться в кошелях и за пазухой.
— Зачем так говорить? — всё обижался нагбарец. — Мы сами плати. Король посылать!
— Цыц! — прикрикнул на него Ланзо. — Не мешай людям развлекаться. Заплатите — так, значит, повезёт нашей Врени, а нет — так она не зря на вас время потратит, олухи.
— Нет обижать! — надулся Мюр и повернулся к Врени. — Ты приходить завтра нет, день после.
— Послезавтра, — подсказала ему Марила.
— Да, день после, перед турнир. Славный Грайогэйр не дерись в толпа. Дерись один. Третий день турнир. Ты приходить рано-рано. Брить его. Он плати! Честно плати. Эти пусть за себя плати! Ты приходить. Честно приходить?
— Приду я, приду, — неохотно пообещала Врени, принимая от развеселившихся кнехтов приятную тяжесть кошеля. Что-то ей не нравилось.
Человечек. Смешной человечек, который сказал Мариле, где найти дружка. Который указал ей на оруженосца этого самого Грай... Грей... как его... камерария, словом. А камерарий — это очень важный человек при дворе. Самый важный, может быть. Зачем проклятому — какому?! Вилю?! Но как он успел сбегать и туда, и сюда? Хотя... она шла, петляя. Он мог успеть напрямик. Но... зачем??? Зачем кому-то, чтобы Марила подобралась поближе — к кому? К человеку, который будет выступать на турнире от Нагбарии? Что за бред? Если бы не браслет, Врени бы думала, что человечек сумасшедшей привиделся. Мало ли что она может себе придумать?.. но браслет был настоящий. Может, Марила украла его у кого-то раньше?..
...может, и украла...
Стрелки закончили первую часть состязания и сейчас собирались выйти на простор, туда, где их не будут ограничивать трибуны. Вир был среди тех, кого допустили к следующей части, был среди них и ошарашенный своим везением бедно одетый юноша. А вот кто-то из тех, кто над ним потешался, не прошёл первой части испытания.
— Мы пойти туда? — с надеждой спросил нагбарец.
— Ты, — ткнул в него пальцем Ланзо, — иди к своим. Пустят их, пойдёте, а нет, так не взыщи.
Марила захотела было запротестовать, даже вскочила на ноги, но Врени её усадила обратно на скамью и сумасшедшая, подумав, промолчала.
Нагбарец запечатлел на щеке своей возлюбленной смачный поцелуй и с сожалением пошёл к выходу из трибуны.
— Я тебя потом найти. Ты не ходить одна к мы. Мы там много. Ты мой. Хорошо?
— Твоя, твоя! — заверила Марила.
— Мой! — гордо задрал нос нагбарец и ушёл.
Кнехты переглянулись.
— Он что — правда не понимает? — спросил Большой Куно.
— Он-то меня понимает! — надулась Марила.
Турнир закончился победой Вира, которую Врени, впрочем, вполне ожидала. Её не слишком всё это интересовало, а вот кнехты Фирмина были в восторге. Когда отгремели восторженные возгласы, поздравления и шутливые расспросы, что Вир будет делать с призовой тушей быка, к оборотню подошёл Мюр и указал на самострел.
— Твоя нечестно победить! — заявил он. — Сухой самострел! Дальше летит! Хитрил!
