Фируз

На панели заиграли яркие цвета. Вспыхнув, как от разорвавшейся световой гранаты, они вылетели с экрана монитора и устремились вверх.

Потери....Потери.... Раненые....Убитые.... Прорыв....

Все это буквально кричало о помощи. Буферные зоны по всему кораблю сигнализировали о массированной атаке с нижних этажей. Просили поддержки и разрешения на ответный огонь.

— Что вы прикажите? — решившись, спросил один из офицеров. — Там наши люди.

Сергей думал. Он продолжал думать о последствиях. Один выстрел. Один убитый паломник и все перевернется с ног на голову. Мария знала об этом. Он слышал ее разговор с Виктором и понимал, что все происходящее было полностью просчитано этой женщиной, которая поставила их жизнь и жизни всех существ на этом корабле на кон против заселения планеты. Кровопролитие неизбежно, значит нет и смысла пытаться отстраниться от всего этого.

— Передайте на все буферные зоны. — громко начал капитан. — Разрешаю применение оружия в целях самообороны и погашения возникшего бунта. Цели выбирать самостоятельно.

Офицеры выпрямились в струну и слушали приказ капитана. С каждым словом они будто менялись, понимая, что следующие несколько часов будут наполнены криками и смертью. Отдав честь, они быстро вышли за пределы мостика и направились к очагам прорыва. Сергей принялся отвечать на появившиеся запросы.

Разрешаю....Разрешаю....Разрешаю....

Всего более двадцати запросов были удовлетворены, и на экране монитора, транслировавшего картинку с камер видеонаблюдения по всем зонам, он увидел, во что вылилось его последнее решение.

Черно-белые экраны сверкали яркими вспышками от звучавших там выстрелов. Люди падали, поднимались и потом снова падали, вытягиваясь и скручиваясь как черви. Как бурный поток, сотни людей по всему кораблю рвались наверх, перемалывая под своими ногами отстреливающихся солдат.

Несколько буферных зон были полностью уничтожены и перешли под контроль этих людей. Паника начала подниматься на рабочих этажах. Люди спасались от бегущей в их сторону людской волны, поднимаясь все выше, забивая и без того переполненные помещения для приема персонала.

Хаос. Вот он и начался. Обидно, что все это произошло именно сейчас. В тот самый момент, когда, казалось, что вот-вот должно произойти чудо и черная смерть пройдет стороной это место. Но реальность.... Она была другой. Любила внести свои коррективы во все, лишь бы не видеть счастливого конца. Порой мне казалось, что она обиженная вниманием женщина, которую давным-давно обделили материнской любовью, представляя самой себе. Воспитываясь в суровых условиях и копя злобу, она поклялась, что никогда в жизни не позволит случиться тому, что хотелось больше всего.

Сергей прошел немного вперед. За огромным бронированным стеклом мостика, он увидел ее. Фируз — как много было в этом маленьком слове. Планета сделала свое дело. Она стала конечным пунктом не только в путешествии этих людей, но и в жизни всего корабля. Постепенно они захватят его — это лишь вопрос времени. Численность была на стороне паломников. Сейчас они захватили складские помещения с продовольствием и медикаментами, а завтра — арсенал. Этот поток было уже нельзя остановить. Последняя искорка надежды погасла вместе с провалом спасательной операции. Что теперь толку винить себя?

Панель управления вновь загорелась яркими вспышками. Доклады шли один за другим и требовали внимания. Экраны видеокамер сверкали от выстрелов. Наступало отчаяние.

Я провалил свою вахту. Позволил крови пролиться и не удержал ситуацию под своим контролем. Слишком много работы. Усталость. Вечное недосыпание и нервное напряжение. Все сошлось в единый момент в одной точке.

Сергей вышел с мостика, прошел вдоль короткого, но широкого коридора, где в самом конце уперся в собственный кабинет. В нижней полке стола он достал свой наградной пистолет. В приглушенном свете настольной лампы, которая практически никогда не гасла в этом помещении, он едва смог прочесть несколько слов, выгравированных на нем.

Ему снова предстояло принять решение. Последнее в его жизни.

Металл холодил его руки — оружие было готово. Почему-то именно в этот момент он почувствовал облегчение. Приятная слабость растеклась по всему телу и напомнила ему о том, что он еще жив. Щелкнул курок. Наступило молчание.

Я сделал все, что было в моих силах. Надеюсь, они поймут меня, но нести это на своих плечах уже не могу, поэтому снимаю с себя всю ответственность.

18.

Крики и ор наполнили Площадь Веры, когда в момент ликования, Хаммонд вывел на трибуну согнувшегося старика. Он все еще дышал. Вопреки всем обстоятельствам, его сердце билось внутри него, проталкивая черную кровь от самых ног и до головы. Они все стояли перед ним. Запах победы витал в воздухе, перемешиваясь с приторной вонью от старых одежд и пота сотен людей, собравшихся в этот час прямо перед ним.

Они стали другими. Рукоплескали его позору и восхваляли человека, который всеми силами толкал их в бездну. Бессмысленно было обращаться к ним. Это уже не возымеет никакого эффекта. Холодное помещение вдруг наполнилось жаром от их тел. Старики поднимали детей, женщины и мужчины проталкивались вперед, чтобы еще раз, напоследок, посмотреть на того, кто всего пару дней назад был для них гораздо больше, чем просто полумертвый старик.

— Смотри! — кричал Хаммонд, стараясь поднять голову старика как можно выше и указать на ревущую перед ним толпу. — Они презирают тебя. Теперь они не твои дети, а мои. Я дал им то, что они хотели много лет. Осуществил их мечту, которой были преданы до самого конца. И все это благодаря мне.

Он вскинул руки над собой и будто дирижерской палочкой стал управлять многочисленной толпой по своему желанию. Взмах — и люди замолкали, еще один — и рокот подобный взрыву разлетался по всему ангару. Хаммонд упивался своей властью Тонул в ней и получал непередаваемое удовольствие, которое так и струилось сквозь него.

— Триумф! Бесподобный!

Люди так же вытянули свои руки и поплелись к помосту, на котором находились некогда преданные друзья. Как бессознательное существо, единое, но лишенное разума, они, шеркая ногами и толкаясь, медленно шли прямо на него.

— Видишь, старина, чего ты добился. Своими руками ты вырыл собственную могилу, оставив место для более знающих людей. Я поведу их на Фируз. Мы создадим рай вдалеке от проклятого мира. Будем жить так, как никто не сможет, и проведем через это всю свою жизнь, оставив воспоминания о старой планете далеко позади.

— Ты ничего не добьешься — пытаясь пробиться сквозь людской гул, ответил старик.

— Ошибаешься. Я уже победил. Корабль наполовину мой. Мы захватили все важные узлы этого корабля, и вскоре будем контролировать его полностью. Солдаты отступают под нашим натиском, многие сдаются, отдавая свои жизни в наше распоряжение. Они будут примером для остальных, а ты, той жертвой, катализатором, что даст импульс для всего дальнейшего движения.

Хаммонд издал оглушительный крик. Толпа подхватила его и начала скандировать имя нового Отца. Стены буквально вибрировали от звуковых ударов этого крика. Металл стонал и люди, охваченные экстазом, были целиком поглощены фигурой Хаммонда.

— Я обещал тебе, что ты увидишь триумф моего Пути и сдержу свое слово. Ты займешь самое почетное место во всем этом месте и своими глазами увидишь, как мы возвысимся, превратившись в нечто большее, чем люди.

Он развернулся и приказал своей охране вывести старика, проведя его под конвоем в диспетчерскую ангара, что находилась на самом верху, почти под потолком. Его балкон немного выпирал из общей конструкции корабля, но все это было продиктовано условиями, в которых принимались корабли. Заведя сгорбленного старика по крутой лестнице, двое здоровенных охранников кинули его на старое потрепанное сидение и вышли, предварительно закрыв за собой двери. Внутри послышался электронный голос Хаммонда. Он говорил по передатчику и динамики в помещении, шипя, воспроизводили его слова.

— Видишь все это? Ответь мне.

— Да — тяжело дыша, сказал старик.

— Подойди поближе и посмотри внимательней. Разве не этого ты добивался все эти годы? Разве не это ты хотел. Когда начинал свой Путь и отправлялся в долгое путешествие на край Вселенной,. Ты хотел создать идеальный мир. Рай для тех кто умеет ценить своих же детей, но вскоре сам перестал делать этого. Ты сошел с Пути и я был вынужден возглавить это шествие.

— Ты ничего не понимаешь, друг мой.

Хаммонд злостно прорычал.

— Я тебе уже не друг, а ты — не Отец. Теперь все это мое.

Он отключил связь и продолжил возбуждать толпу. Его руки описывали в воздухе извилистые фигуры и формы. То крича истошным криком, то переходя на едва различимый шепот, он как марионетками управлял толпой, заставляя ее беспрекословно подчиняться ему.

Старик посмотрел перед собой. На черной, покрытой изрядным слоем пыли, все еще виднелась рабочая панель. Энергия, восстановленная рабочими после захвата энергетической установки корабля, питала приборы, и отсюда можно было полностью управлять ангаром.

Это мой шанс все исправить.

Старик напряг уставшие мышцы, поднялся с кресла и прошел к двери. Ценой неимоверных усилий, он пододвинул огромный приборный шкаф к двери и заблокировал проход. Затем, пройдя обратно к панели, начала проверять ее.

Приборы примерно отвечали на все нажатия. Загорелся свет и внизу тут же заметили это. Люди притихли и вытянули свои руки к кабине диспетчера.

— Что ты делаешь? — удивленным голосом спросил Хаммонд.

— Исправляю свои ошибки, друг мой. Когда-то ты сказал, что все в наших руках, и что нет ошибки, которую нельзя было бы исправить. Вот и сейчас, глядя во что превратились мои дети, я считаю, что обязан исправить все это.

Его пальцы скользнули по маленьким кнопкам, после чего, несколько механизмов, встроенных во входные двери, закрылись, отрезав путь на отступление всей огромной толпе внизу. Потом прозвучал скрежет. Огромная стена, отделявшая открытый космос и ангар, начала опускаться. Воздух моментально исчез из помещения. Давление резко изменилось. Люди падали ниц, держась за свои лица и шеи. Пытались скрыться, спрятаться, но все безуспешно. На потолке, среди многочисленных труб пожарной системы замигала толстая, как груша, лампа тревоги. На панели засветился знак тревоги.

Разгерметизация! Внимание! Разгерметизация!

Все было кончено. Несколькими нажатиями, он привел в действие самоубийственный процесс, который, как святой огонь, должен был очистить это место от того безумия, что царствовал здесь уже продолжительное время.

Тела поднимались в воздух. Внутри образовалась невесомость. Сотни тел барахтались в воздухе как маленькие игрушки, цепляясь друг за друга мертвыми конечностями и улетая через образовавшийся проход в открытый космос.

Наступило молчание. Ужасное мертвое молчание. Крик ликования и смерти застыл на лицах этих людей. Они уже не могли говорить, но тела все еще хранили эмоции, которые замерли в них навсегда.

Сердце билось все медленнее.

Не может быть!

Его глаза широко раскрылись. Руки сжали в предсмертной хватки подлокотники кресел и больше не сдвинулись с места. Вдох... за ним еще один. По телу пробежался холодок, который вскоре превратился в ледяную волну, что охватывала его все сильнее и сильнее. Старик не сопротивлялся. Все встало на свои места. Он исправил свою ошибку. Пусть и таким путем, но сделал это в нужный момент.

Дыхание стало натуженным. Сердце ударило в последний раз. Глаза закрылись и голова устало опустилась на грудь.

19.

Выстрелы доносились всего в нескольких десятках метрах от меня. За упавшим металлическим ограждением еще можно было укрыться от напирающей безумной толпы фанатиков. Захватив склады с боеприпасами и отобрав оружие у убитых. они рвались вперед несмотря на ответный огонь. Проход был почти полностью завален телами убитых паломников. Взрослые мужчины и молодые парни бросались на верную смерть, собственными костями продавливая оборону горстки солдат, что все еще удерживали это направления, не давая пробиться им к главному арсеналу.

Я пытался держать себя в руках. Еще никогда в своей жизни я не видел такого противника. Ему была чужда смерть, страх не владел ими. И эти глаза. Широко раскрытые от безумия.

Гильзы падали прямо под ноги. Последний магазин был заряжен в автоматическую винтовку и был готов опустеть всего через несколько секунд.

— Их слишком много! — кричал один из бойцов, медленно отходя к следующему рубежу обороны, что пришлось возвести бойцам из подручных средств. — Сколько еще спасательных капсул должны вылететь?

— Не знаю! Связи с мостиком нет. Я вызываю каждые десять секунд, но никто не отвечает.

Я прижал винтовку к плечу и слегка наклонился, давая зрению приготовиться к точной стрельбе. Несколько смельчаков вынырнули из черного, как бездна, проема. Они смогли сделать всего каких-то пару шагов, после чего, скошенные очередью, упали на холодный металлический пол и закричали от боли. Бой становился еще ожесточеннее. Взрыв с правой стороны разрушил крепежные балки, на которых держалась вся система электроконтроля. Искры разлетелись в сторону, накренившись, несколько крупных коробов с еще работавшими системами, упали в пятнадцати метрах от нас, раздавив своим весом несколько гражданских лиц, помогавших нам отбиваться от нападавшим.

Крики.

— Отходим, Виктор. Здесь мы уже не бойцы. Назад! Назад!

Офицер МакКоллин командовал отступлением прямо посреди горящих обломков. Его фигура то появлялась, то пропадала среди многочисленных языков пламени, что с огромной скоростью охватывали помещение и сжигали все на своем пути.

Я был вынужден уйти. Кругом все заволокло дымом. Не защищенные глаза начали слезиться.

Бег был не долгим. Добравшись до опорного пункта, где собрались последние из бойцов в этом месте, я с ужасом понял: это все, что осталось от сорока человек. Горстка безумцев находилась прямо передо мной. Кто-то тяжело дышал, кто-то просто наблюдал за тем, как разворачиваются трагические события на корабле, но было понятно одно. Все осознавали кончину этого старого судна.

— Будем стоять здесь! — громко говорил МакКоллин. — Стрелять только наверняка, беречь патроны и не геройствовать. Противника хватит на всех.

Высоко, под самым потолком, прогремел мощнейший взрыв. Несколько черных ракет, вылетев со свистом из переносных установок, пролетели прямо над нашими головами. Пробив перегородку и оставив на ней характерный след, они разорвались далеко позади, но ударная и звуковая волна донеслись до нас и ударили в спины. Двое солдат схватились за уши.

Потом началась атака. Как непрерывный бурлящий поток, прорвавший плотину, сдерживавшую их многие года, люди ринулись в образовавшийся проход и помчались прямо на нас.

Выстрелы заглушили крики бойцов и вопли безумцев. Автоматные очереди били по барабанным перепонкам. Сплошной, как стена, ливень из пуль обрушился на рассыпавшуюся в стороны атакующую толпу. Паломники падали один за одним. Кричали от приступов боли и держались руками за пробитые места на своем теле.