"Это вам, паразиты, не Нуменор топить", — усмехнулся Лугарев. — "Утопить детей да стариков — доблесть невелика, — а вот попробуйте-ка одолеть киберноидов".
Манве понял, что остановить это может только тот, кто начал. Увернувшись от снаряда Т20, он закричал Лугареву:
— Останови их! Я дам тебе все, что захочешь, все, что в моей власти, только останови!
Лугарев поднял руку. Киберноиды и "Крестоносец" остановились, держа на прицеле Манве и остальных уцелевших. Наемники держали наготове ловушки. Сильмарилловый лазер получил недолгую передышку.
— Чего ты хочешь? Денег? — вновь крикнул Манве. — Я дам тебе все золото мира!
— На что оно мне? — ответил Лугарев. — Я же не дракон. И так не бедствую.
— Тогда власть? — предложил Валар. — Безграничная власть над людьми, эльфами, над всем миром?
— Власть — это ответственность, — покачал головой Лугарев. — К чему мне такое бремя?
— Может быть, женщины? У твоих ног будут прекраснейшие женщины мира!
— У меня уже есть прекраснейшая в мире женщина, — нагло соврал Лугарев, надеясь, что Селестиэль поймет его мотивы и не встрянет с возражениями.
— Хорошо, — сказал Манве, — Я предлагаю тебе вступить в Круг Вознесения. И взять с собой всех, кого захочешь.
— Это еще что за Круг?
— С его помощью любой — человек, эльф, гном, или механическое существо — обретает способность переходить в энергетическую форму и изменять свое тело по своему желанию, — пояснил Манве. — Вы будете равными нам в могуществе!
Лугарев задумался на минуту. Пилигрим сообщил ему важную тайну, но цена была неприемлема.
— Подумай, — убеждал его Манве, — Ты станешь таким же, как мы!
— Не дай мне Бог стать таким же, как вы, — медленно произнес Лугарев. — Это будет означать, что я предал свое тело, самого себя, и все человечество.
— Может быть, ты хочешь знания? — не унимался Манве, — Я отдам тебе все, что накопила наша раса за пятьдесят миллиардов лет, если ты отпустишь нас и дашь всего лишь убраться с этой планеты! Вся мудрость мира будет твоей!
У Лугарева перехватило дыхание. Знания за пятьдесят миллиардов лет?! Нет слов, наконец-то Пилигримы предложили настоящую цену. Но как быть с киберноидами, с множеством цивилизаций Галактики, пострадавших от безжалостных экспериментов?
— Во всякой мудрости есть много печали, ибо знания умножают скорбь, — процитировал он. — В любом случае, не мне решать этот вопрос. Сейчас у вас один путь, — он указал на ряд ловушек, выложенных наемниками на траве. — От вас зависит, пройдете ли вы его без принуждения, или придется загонять вас туда танком.
— Хорошо, — раздался спокойный голос Варды Элентари. Звездная королева поднялась и первой подошла к раскрытой ловушке. — Скажи только, почему ты сделал это? Сначала восстановил Деревья, а потом взял нас в плен? Какая у тебя причина так нас ненавидеть? Желать нам мести могут нолдоры, и эти механические существа, которым мы действительно причинили много зла. Но ты? И все эти люди из другого мира? Почему вы вмешиваетесь в нашу историю? Какая у вас причина для ненависти?
— Ненависти к вам у меня нет, — спокойно ответил Лугарев, с удовольствием наблюдая, как округлились от удивления глаза Пилигримов. — Мы все делаем свою работу. Она не доставляет нам радости. Мы — наемники Вечности, мы просто выполняем приказы и получаем за это деньги. Но это не мешает нам надеяться, что в результате нашей работы наша родная планета — или другой уголок Галактики — станет немного чище.
Такой ответ удивил Пилигримов куда больше, чем предыдущие события. Они довольно долго переваривали услышанное, и, видимо, так и не осознали до конца.
— Боюсь, что мысли людей вашего мира для нас непостижимы, — покачала головой Варда. — Ты прав, у нас лишь один путь, и я пройду его сама.
Исполненная достоинства, Звездная Королева шагнула к открытой ловушке.
— Мне самому жаль, что все так сложилось, — сказал Лугарев. — К тебе у меня нет ни ненависти, ни зла, прекрасная Элберет. Как жаль, что ты — одна из них. Мы были бы счастливы встретиться с тобой в других обстоятельствах.
— Даже мы, Силы Мира, не можем противостоять судьбе, — покачала головой Варда. — Вам еще предстоит одолеть Мелькора и его армии. Достаточно ли вы сильны, чтобы им противостоять?
— Нет такой армии, которую нельзя было бы уничтожить, — пожал плечами Лугарев.
— Ну что ж. Желаю тебе удачи, — Варда подняла руки над головой, превратившись в сияющий силуэт, и скрылась внутри парастатической ловушки. Помедлив пару секунд, Манве последовал за ней.
Один за другим немногие уцелевшие Пилигримы, осознав бессмысленность сопротивления, уходили каждый в свою ловушку. Последней у крайней ловушки замерла Нэсса.
— Что будет с моим мужем? Он без сознания...
— То же, что и со всеми. Р8, займись им.
Вновь принявший конфигурацию робота киберноид подошел к лежащему Тулкасу. Валар, как оказалось, пришел в себя, но потратил слишком много энергии, восстанавливая свое тело, чтобы сопротивляться.
— Прошу тебя... — прохрипел он, — лежачего не бьют...
— Ошибаешься, — холодным металлическим голосом произнес киберноид, поднимая бластеры.
Две струи плазмы превратили тело Тулкаса в бесформенную, дымящуюся, обугленную массу. Над ней заклубился туман, смешиваясь с дымом. Р8 бросил ловушку. Туман закручивался спиралью и втягивался в нее, пока она не захлопнулась, всосав последний клочок энергии Пилигрима.
Киберноид поднял ловушку и бросил ее в кучу остальных, собранных наемниками.
— О' кэй, Игорек, — сказал он. — Мы их сделали.
До предела измотанные бессонной ночью и боем наемники собрались у подножия Эзеллохара, поближе к вертолету. Сюда же подъехали киберноиды и Левин со своей монстроподобной пушкой. Лугарев с удовольствием отсоединил скафандр от "Темпеста" и лег на траву, наблюдая за бесконечной чередой эльфов, поднимающихся на холм, поклониться своим святыням.
Бугров и Бэнкс приволокли из вертолета ящик пива, коробку с саморазогревающимися пайками и пригласили всех подкрепиться.
— Парни, чтоб после вас никакого мусора не было, — предупредил Митчелл. — Место здесь священное, так что ни одной банки чтоб не валялось. Все убрать в вертолет. По надобности — тоже к вертолету.
— Мик! Это тебя касается, — сказал Беляев. — Ты у нас любитель выпить пивка и привязать коня на ближайшее дерево.
Наемники заржали.
— Да, — сказал Бэнкс, оглядываясь на сверкающий Лауреллин. — К такому дереву я еще ни разу не привязывал.
С вершины холма к ним спустились эльфы. Ситуация разрядилась, и теперь можно было поговорить спокойно. Селестиэль подошла к наемникам.
— Я хочу поблагодарить всех вас, — сказала она. — С вашей помощью удалось совершить невиданное. Древний свет возвратился в мир. Жаль, что Валары пытались нам помешать. Наверное, без них этот мир действительно станет лучше...
— А мы что, мы — ничего, — сказал Беляев. — Если опять решишь совершить что-нибудь невиданное — свистни нас. У нас уже опыт есть.
Наемники снова заржали.
— А вас двоих, — повернулась она к Левину и Лугареву, — я должна поблагодарить особо.
Не долго думая, Селестиэль обняла инженера, застывшего от неожиданности с пивной банкой в руке, и поцеловала.
Наемники одобрительно загоготали.
— Вот это по-нашему, — сказал Беляев.
— Проси добавки, Арик, — на полном серьезе посоветовал Бейли.
Лугарев, сидевший на траве с пакетом дымящегося риса и банкой пива в руках, хотел было подняться, но Селестиэль ловко опустилась на траву рядом с ним, и он ощутил совершенно необычный, сладковато-терпкий вкус ее теплых мягких губ.
— Ну, наконец-то, — прокомментировал Беляев. — Исторический момент настал, товарищи. Не пропустите, следующего придется ждать еще пять тысяч лет.
Подошедшие эльфы уселись на траву рядом с наемниками. Бэнкс тут же открыл еще одну коробку, откупорил несколько банок с пивом и протянул одну Феанору. Тот понюхал, осторожно глотнул, и забавно поморщился.
— Вы, люди, многого достигли, — сказал он. — Но и мы вас тоже кое-чему научим.
Эльф коротко свистнул. Его серебристая лошадь послушно подошла и остановилась. Феанор снял притороченную к седлу кожаную флягу, похожую на плоскую цилиндрическую канистру, емкостью литров на двенадцать.
— Ну-ка, друзья эльфов, попробуйте нашего питья, — улыбнулся он, пустив флягу по кругу.
Лугарев с удивлением наблюдал, как менялось выражение лиц наемников. Селестиэль передала ему флягу, он глотнул... Небывалый вкус надолго остался у него во рту. Жидкость была прозрачной, в меру кислой, в меру сладкой, слегка терпкой и очень бодрящей. Она моментально утоляла жажду; еще долго после этого никому из наемников не хотелось даже пива.
— Что это? — удивленно спросил Топхауз.
— Родниковая вода, — улыбнулся Феанор. — Хотя я над ней немного поколдовал...
Сама собой завязалась неторопливая беседа. После боя, после бессонной ночи, полной не отпускающего напряжения, говорить о делах не хотелось. Сидевший почти напротив Лугарева Логан что-то показывал Хейвуду.
— Как думаешь, во сколько его оценят? — донесся голос Ларри. — Рубин-то наверняка настоящий...
— Откуда это у тебя? — удивленно спросил Элронд, не сводя глаз с массивного золотого перстня с крупным рубином, что держал в руках Ларри.
— А, это? ... Так... военный трофей... С покойничка одного снял, — нехотя промямлил Ларри.
Элронд и Галадриэль переглянулись.
— Этот перстень носил Митрандир, — сказала Галадриэль. — По-вашему — Гэндальф. Это очень ценная вещь, одна из реликвий нашего народа. Не могу ли я выкупить ее у тебя?
— Неужели ты снял его с пальца Гэндальфа? — вставил Элронд.
— Ну да. Когда мы с Джоном его труп дракону в хайло закинули, — буркнул Логан. — Не пропадать же добру...
Элронд вынул из поясной сумки плотно набитый мешочек, развязал его.
— Подставь руки, — сказал он Логану.
Ларри послушно протянул сведенные чашечкой руки, и из мешочка хлынул искрящийся поток крупных драгоценных камней. Алмазы, сапфиры, рубины, изумруды полной пригоршней лежали в руках Логана.
— Хватит ли тебе этого? — спросил Элронд.
— Ну... гм... я ж не грабитель... хватит, конечно, — промямлил ошеломленный Логан, уставившись на уютно лежащее у него в руках сокровище. — А они настоящие?
— Конечно, — Элронд придержал мешочек, пока Логан пересыпал камни обратно, затем осторожно принял в свои руки перстень с рубином.
На его собственном пальце был очень похожий массивный перстень, но с сапфиром. А на руке Галадриэли сверкал, переливаясь в смешивающихся золотых лучах Солнца и Лауреллина, точно такой же бриллиантовый перстень.
Смутная догадка шевельнулась в голове Лугарева.
— Ты прав, — ответил на еще не заданный вопрос Элронд. — Здесь собрались все три Великих эльфийских кольца. Мы думали, что после уничтожения Кольца Всевластия они тоже потеряют силу. Но это оказалось не совсем так. Долгие века они оставались разряженными, но вчера, когда засиял Тэлперион, наши Кольца зарядились вновь и приобрели силу еще большую, чем прежде. Они помогли нам выстоять в этой битве. Но еще сильнее Колец оказался браслет Селестиэль.
На Эзеллохаре собралось множество народу. Все эльдары Валинора и Эрессэа; и здравствующие ныне, и только что вернувшиеся из Залов Мандоса, шли сюда, чтобы поклониться священным Деревьям, а заодно и взглянуть на тех, кто вернул им жизнь и победил предавших их жестоких Богов.
Наемники, отдыхающие после веселой ночи, продолжали беседу с сыновьями Феанора.
— Когда эта чушь кончится, — сказал Митчелл Маэдросу, — я тебя к нашим докторам отвезу. Они тебе новую руку приделают. Не ходить же тебе до второго пришествия с этим крюком...
Феанор вдруг поднялся навстречу подходящим эльфам.
— Брат! Вот поистине добрая встреча! И племянники мои здесь!
Наемники повскакали с мест. Все эльфийские властители, прославленные в войнах Белерианда, стояли сейчас перед ними.
Финголфин и Финарфин, братья Феанора, их дети, вернувшиеся из залов Мандоса, наконец-то встретились с отцом, дядей и со своей сестрой Галадриэлью. Величайший королевский клан нолдоров соединился вновь, как в далекие дни Предначальной эпохи.
— Обалдеть можно, — прошептал Лугарев на ухо Митчеллу, — Хоть иди и проси автографы у всех подряд...
— Они сами просили бы автографы у нас, если бы знали, что это такое, — так же шепотом ответил Митчелл, ловя на себе и прочих уважительные взгляды эльфов.
— Как знать, будет ли эта встреча доброй? — прозвучал вдруг среди радостных приветствий мелодичный, но резкий и в то же время печальный голос.
— Кто ты? — удивленно спросил Феанор.
— Это Эльве Синголло, бывший король Дориата, — тихо сказала Галадриэль. — Синдары называли его Элу Тингол. Муж мой, Келеберн, приходится ему родственником.
— Да, бывший... Бывший король, бывший муж, бывший отец... — с горечью проговорил Тингол. — И виной тому созданные тобой Сильмариллы и черная Клятва твоих сыновей, Феанор!
Тень легла на лицо Феанора, и Лугарев испугался, как бы гордый эльф не схватился снова за меч. "Только второй междоусобицы нам тут не хватало", — подумал он, решив во что бы то ни стало предотвратить столкновение, даже если для этого придется растаскивать противников. По знаку Лугарева наемники приготовились вмешаться.
— Все мы здесь бывшие, — неожиданно печально ответил Феанор. — Каждый из нас потерял своих близких. Лишь благодаря этим людям мы встретились снова. Разве не нашел ты своих жену и детей? Я не знал их, а то помог бы тебе. Что до Сильмариллов и клятвы... Я сам пострадал от нее первым, и та же участь постигла моих сыновей. Восемь тысяч лет провел я в темнице Мандоса. Не в Чертоге Ожидания, а в холодной тюремной камере, в одиночестве. У меня было время подумать обо всем. Сыновья мои расплатились за свои грехи так же сурово, как и я. Род мой, говорят, пресекся в черные дни Второй эпохи... и лишь благодаря Сильмариллам и этим отважным людям мы все встретились сейчас здесь, живые, со спокойной душой и совестью. Благодаря им вновь светят эльдарам священные Деревья.
— Люди! — перебил его Тингол. — Такой же отважный человек принес мне когда-то твой проклятый Валарами Сильмарилл и отнял у меня мое единственное сокровище, мою Лутиэнь!
— Разве не сам ты поставил ему такое условие? — возразила Галадриэль. — Ты сам возжелал Сильмарилл и навлек злой рок на себя, на свою семью и свое королевство. Тот человек, которого ты проклинаешь, Берен, совершил вместе с твоей дочерью великий подвиг: он принес тебе Сильмарилл, вырвав его из железной короны Моргота! Ты многого не знаешь, король Тингол, и не торопись бросать обвинения, пока не узнаешь всей правды! Твой род никогда не прерывался, и твои потомки правили королевствами и империями в течение семи тысяч лет! Без подвига Берена и Лутиэнь и ты не стоял бы сейчас здесь, под возрожденными древами. Селестиэль, покажи ему тот портрет, что показывала мне, — попросила Галадриэль.
— Игорь, дай мне портрет принцессы Сильмариэнь, — попросила Селестиэль.
