Беда была в первую очередь в том, что у Древних люди не только были привязаны к своей земле, они зависели от своих взаимоотношений с созданным ими же биоценозом. Того, кого хотели принять в семью, приходилось представлять биоценозу участка. Легче всего он воспринимал детей от восьми до двенадцати священных лет. Именно в этом возрасте для большинства Древних подыскивали семью, в которой им чаще всего предстояло провести всю жизнь. Но не для всех находились в деревне биоценозы, готовые их воспринять. Такие неполноценные становились ремесленниками, жрецами, целителями, учителями. Именно из них по очереди выбирались (почти что жребием) представители деревни перед внешним миром, называвшиеся внешними людьми старостами. А если уж даже более примитивный биоценоз общества деревни не гармонировал с человеком, ему или ей предстояло идти во внешний мир, где законы гармонии намного грубее.
* * *
Исключительно редко (тысячелетия отбора и тренировки) происходили случаи нарушения основного и непреложного правила ненасилия. Мальчику пришлось самому столкнуться с таким. Когда ему было четыре года, девочка Юлэхуо из соседнего хутора повздорила с ним из-за игрушки и неожиданно стала его бить по лицу. Аориэу растерялся и закрыл голову руками, а взрослые запели успокаивающую песню и бережно оттащили от него бьющуюся в истерике девочку, говоря, что они делают это, чтобы та не повредила себя. Один день прошёл, чтобы девочка пришла в себя и жители деревни успели "высказать" свое мнение по поводу случившегося чрезвычайного происшествия. Прямо никто ничего не говорил, Аориэу слышал какие-то странные рассуждения о том, что девочке не повезло быть зачатой подмастерьем мясника, что, вероятно, придется ей досрочно отправляться во внешний мир, а в этом возрасте ей придется быть исключительно везучей, чтобы там выжить.
На следующий день многие жители деревни собрались возле двора Юлэхуо. Девочка вышла в сопровождении своей семьи. Почтенный старик из числа наставников погладил её по голове и весьма ласково, но настойчиво, предложил ей пойти по тропинке, в конце которой её ждут лекарь, целительница и наставница, которые вылечат её от духовного недуга и обучат тому, что ей будет нужно в новой жизни. Девочка хотела взять с собой мать, но мать отвернулась и осталась стоять. И Юлэхуо, взяв любимого игрушечного медведя, пошла по тропинке.
Не успела она отойти двадцать шагов, как хлопнул замаскированный и взведённый самострел с дротиком, отравленным ядом кураре. Девочка, раненая в поясницу, обернулась назад, но увидела стоящих непреклонных жителей деревни, и попыталась пойти дальше. Через несколько секунд яд подействовал, её парализовало ниже пояса и она упала прямо на дорогу диких муравьев, пересекавшую тропинку. На вопли заживо поедаемой девочки жители лишь сокрушённо прокомментировали: "Исключительно невезучая. Попалась в первую же ловушку и влипла прямо на тропу муравьев". Все разошлись.
На следующий день жители дезактивировали свои ловушки и считали, сколько из них было взведено. Это в некотором смысле была форма голосования и вынесения судебного решения. Чем больше людей считало, что провинившийся заслуживает кары, тем больше западней взводилось. А дальше всё решало уже счастье либо несчастье провинившегося. Если он либо она избегала смерти, значит, повезло, а везучими разбрасываться нельзя. Но из деревни таких всё равно отправляли, и порою, что считалось самой тяжкой формой порицания, даже без предварительного обучения, как вести себя во внешнем мире.
А если чужаки пытались вторгнуться в деревню, взводились все ловушки. Поэтому такие попытки были исключительно редки.
* * *
Для Аориэу детство закончилось в четырнадцать лет. До этого он не сомневался, что останется в своей семье, и ему уже присмотрели девочку, которую начали вводить в биоценоз. Но тут у него стал ломаться голос, и он внезапно потерял контроль над высшими животными участка. Наоборот, они стали относиться к нему враждебно, как будто мальчик их обманул. А отношения с низшими животными ещё больше разладились.
И тут взрослые порадовались, что мальчика (теперь уже юношу) обучали языкам, хотя и считали это почти бесполезным: ведь он, как казалось, гармонировал со своим биоценозом. Поскольку юноша уже вышел из возраста, когда легко войти в биоценоз другого двора (там, возможно, его бы приняли, поскольку у животных не было связанных с ним обманутых ожиданий) пришлось срочно отправляться к наставникам и учиться методам выживания во внешнем мире Кришны.
Деньги всё время ходили в деревне, поскольку каждый двор был в известном смысле специализирован и поэтому если и не нуждался в продуктах из других дворов, то всё равно они были для него крайне желательны. Да и за попавшее в твою ловушку домашнее животное полагалось заплатить мёртвыми деньгами, а не живыми продуктами. Но для Аориэу было удивительным, насколько Внешний Мир поклоняется деньгам. Понятия теории вероятностей являлись базовыми в образовании детей-Ненасильников, а обучиться использовать статистику в двух направлениях: самому получать для себя выводы и наводить чужих на неправильные решения — было элементарно. Ясно было, и как ориентировать почитателей денег и насилия при помощи речи. Очень непривычно оказалось иногда говорить безусловно, но это можно было преодолеть. А главное: как создавать положительную атмосферу вокруг желательного решения многократными повторениями повторениями зомбирующих фраз в разных вариантах — стало даже увлекательно.
Психология Насильников также в корне отличалась. Они использовали такие извращённые понятия, как совесть, вера, душа, честь, закон, справедливость, жалость. Первые из них просто пустые, а последние имеют какой-то смысл, но полностью искажены Насильниками. Ведь закон мёртв по определению, а пытаются им регулировать жизнь! А справедливость — разве Случай справедлив? Поправлять Случай — это насиловать окружающий мир и общественные отношения. А что такое "жалость"? Уменьшить страдания невезучего существа часто полезно, когда это способствует достижению других целей. Увеличивать их — это уже насилие.
Среди обучающихся Аориэу был едва ли не самым старшим. Обучение женщин включало прежде всего гадание, привороты, отвороты, танцы, пение и сексуальную практику: они должны уметь соблазнить в случае необходимости любого насильника и не вызвать у него раздражения, если он во время соития начнет применять насилие, а заодно уметь ускользнуть от грубого насилия. Юношей учили в соответствии с ранее выявившимися их склонностями. Ученики имели право навещать свои бывшие семьи. Это было и гуманно, и целесообразно: они постепенно чувствовали, как всё больше отдаляются от родных и от биоценоза участка, и исчезали дурацкие желания когда-то вернуться на свой участок.
Паренёк Нгутэоэ быстро осваивал искусство присваивать то, что плохо лежит. Он иногда тренировался на своих односельчанах. Часто он навещал бывшую свою семью, и часто приносил им гостинцы, а на обратном пути столь же часто приносил кое-что наставникам и соученикам. Это не возбранялось, пока он не попадался: удачливость необходима! Как-то раз на пути домой он притырил у неосторожного соседа (тот по растяпистости своей уже не раз доставлял многообещающему вору добычу) баклагу прекрасного мёда. Он выпил её вместе с теми из семьи, кто был в доме (к счастью, их оказалось всего четверо). Почувствовав себя плохо, семейство Нгутэоэ поняло, что попалось в ловушку соседа, но спасти выпивших не удалось. Семья как целое всё-таки уцелела: участок оставшиеся могли удержать, и кандидаты на её пополнение уже были.
Нгутэоэ и его родным не повезло, а поступок соседа неделю обсуждали, затем вызвали его на суд на Внешнюю площадь, оправдали, поскольку он не заставлял вора красть отравленную медовуху, и отправили к Советнику на другой конец деревни получить совет, как снять с себя невольный грех. По дороге сосед сразу понял, в чём дело, увидев на всех боковых тропках демонстративно вытащенные наружу и взведённые общедеревенские смертельные ловушки, активировавшиеся лишь в крайних случаях. Он обошёл несколько ловушек, увернулся от нескольких других, но, наконец, ему не повезло. А из обсуждений Аориэу понял, что многие взвели свои ловушки не из-за того, что сосед подложил отравленную медовуху, а из-за того, что он подложил её рано: если бы не повезло хоть всем обучающимся вместе с наставником, ущерба деревне почти не было бы, а так была опасность появления дикого участка.
На выходе из деревни юноше дали новое имя, содержащее одну букву из имени Князя, чтобы он не раздражал властителя внешнего мира: Хотиэу. Юноша отправился в столичный город вместе с караваном товаров из деревни, поскольку его лингвистические способности могли оказаться полезнее всего именно там, где собирается множество людей разных национальностей. В кошельке у него был один золотой и несколько медяков. Такова стандартная помощь деревни отправляемым во внешний мир.
* * *
В столице Аориэу быстро понял, что переводчиком ему не заработать, хотя он оказался одним из сильнейших лингвистов. Все выгодные места были уже расхватаны. Но он не зря проходил подготовку по косвенным путям. Зарывшись в библиотеку, он нашел там описание древней игры с мячом и вдруг понял, что это может быть использовано для гармонизации дисгармоничной экосистемы столичного общества. Наёмники из многочисленных мелких народностей степняков и горцев всё время заводили ссоры и драки между собой, часто переходившие в маленькие побоища и в лучшем случае в поединки. Почему им не предложить выяснять, кто круче, на пустыре с мячом? Аориэу (тогда ещё Хотиэу) немного видоизменил правила, поскольку у этих народностей была очень популярна борьба, и уговорил две команды горцев, у которых были свои грубейшие и примитивные игры с мячом, но различные, попробовать счастья.
Суть игры состояла в том, что надо было приземлить овальный мяч за чертой города соперников либо забить его в ворота, имеющие вид буквы "Н", так, чтобы он пролетел над перекладиной. Забивать разрешалось всем, кроме ступней ног и кистей рук. Точно таким же таким способом разрешалось отправлять мяч вперёд. А руками либо ступнями можно было лишь назад. Игрока с мячом нельзя было бить, но можно было таранить. Впрочем, таранить можно было и других игроков, но так, чтобы это казалось случайным (ну попался он на моем пути!) А после тарана допустимо было бороться.
Горцы страшно увлеклись игрой. Те, кто не бегали на поле, активно поддерживали своих. Вскоре каждая национальная община наёмников, слуг и купцов имела свою команду, и на некоторое время стычки и поединки резко упали. А затем они приняли более организованный характер, вылившись в форму межнациональных счётов. Тем более что Аориэу держал контору по заключению пари на результаты игр, и, чтобы его не обвинили в жульничестве (чего, казалось, невозможно избежать, особенно если бы он на самом деле был честным), успешно создавал впечатление, что договариваются заранее о результатах игр сами команды. Да порою так и было на самом деле. Нажившись на этом, он, сохранив среди всех Насильников прекрасную репутацию компанейского и честнейшего Древнего, был отправлен Советом в деревню передавать свой опыт (прежде всего потому, что Совет почувствовал, что ситуация выходит из-под контроля). Продемонстрировав умение управлять биоценозами Насильников и везучесть, он получил новое имя: Хориэу.
Возвращаться в свою деревню было нельзя. Аориэу провел полтора года как наставник в другой деревне, и опять, теперь уже с некоторым азартом и с большой охотой, вернулся во внешний мир. На сей раз он использовал свою репутацию исключительно честного Гадкого (как называли Древних Южные Насильники из числа грубых степняков и горцев) для того, чтобы завести торговлю. Он не обманывал людей примитивно, он создал систему перепродажи низкосортных товаров Древних, рассказывая всем на их собственных языках чистую правду, но с добавлением скрытых элементов модерации подсознания. Эти продукты действительно были абсолютно безвредны и благоприятно влияли на людей, но рассказ создавал у наивных Насильников впечатление исключительно сильных снадобий, повышающих иммунитет и половую функцию, защищающих от болезней и неудач.
Когда наш герой почувствовал, что репутация его среди Насильников стала чуть ли не самой высокой, он сам пришёл в Совет и предложил направить его в качестве теперь уже Наставника с большой буквы в деревню, избегая тем самым возможных последствий зависти остальных Древних. После того, как среди Гадких исчез единственный честный и благородный экземпляр, горцы и степняки образовали союз. Союзники пригласили агашского царя и восточные княжества: первого возглавить войско, а этих в качестве членов союза — и смели все три города Древних и три деревни: две приморские и одна в полустепной зоне. Эти поселения лежали на слишком открытых местах и Насильники, в жажде пограбить и понасиловать, их уничтожили, не считаясь с потерями. Остались целыми лишь шесть лесных деревень. В леса даже самые отморозки не осмелились сунуться.
То, что Аориэу ушел из города перед его разрушением, было воспринято в деревнях как ещё один признак его исключительной везучести. Разрушение городов в деревнях восприняли как закономерное невезение из-за того, что зазнавшиеся и зажравшиеся горожане стали пренебрегать обычаем наставничества и оторвались от корней. А когда ученик Наставника отправился к возвращавшимся с добычей остаткам горцев, перессорил их между собой, но сам оказался невезучим и был убит. Наставника поблагодарили за прекрасную работу (отлично обучил и одновременно избавил от невезучего) и дали ему имя Аориэу. После того, как он прошёл по остальным уцелевшим деревням, передавая опыт, отверженного опять отправили во внешний мир, где как раз появилось новое племя: старки.
И закончим главу мы неприличной частушкой, сочинённой Древними, чтобы спровоцировать обычных людей на тщетные попытки их обмануть:
Нынче в городе своём все нас поздравляли:
Я с дружком моим вдвоём Гадких об..бали.
— Глава 11. Новая земля
В двадцать девятый день седьмого месяца царь Лиговайи Атар вновь вывел флот в море и пошёл на восток, надеясь достичь назначенных ему земель за один переход. Ветер всё время менялся, но с северо-западного то на юго-западный, то на западный, так что был попутным. Несколько раз появлялись пираты, но движения шлюпов и военных кораблей в их сторону было достаточно, чтобы они быстрее поворачивали куда-нибудь, лишь бы подальше. Корабли шли ещё три дня вдоль берегов, покрытых лесами, виднелись устья рек и города. На четвёртый день горы подступили близко к берегу. Вдоль гористых берегов, где порою на узких полосках плодородной земли виднелись поселения, ветер нёс переселенцев ещё шесть дней. Затем горы отступили, и через день перед старками открылся пролив, ведущий на север, в Пурпурное море, на старкских картах называющийся Локара. Здесь, на западном берегу, и предстояло, согласно благословению Монастырей, обосноваться колонии.
Перед полуднем одиннадцатого дня восьмого месяца, последнего месяца весны в Южном Полушарии, флот бросил якорь в бухте, которая казалась подходящей для постройки поселения. Заливчик был небольшой, но достаточный, с грехом пополам, для стоянки старкского флота. А главное, что дно оказалось средней глубины и песчаным с камнями, так что, пока корабли не вытащили на берег, их можно было прочно заякорить. На западе виднелись горы, на востоке за морем тоже еле различалась полоска гор. Местность лесистая, но вокруг бухты расстилалось каменистое поле, удобное для постройки если не города, то крепости. На самом деле развалины крепости здесь уже были.
