— Я!? — Зольников попытался изобразить непонимание.
— Именно! — Нальдо кивнул на хоббитов. — Только что-нибудь мирное, приятное, без назгулов и властелинов, ясно?
— А при чём тут сказки? — С присвистом прошипел попадан Змеев.
— При том, что осваивается новая методика по коррекции реализации. Видишь, этих двоих? — Наль указал на хоббитов. — Так вот: еще совсем недавно эти два крепких и румяных парня были тощими серыми мутантами. Зольников, начинай!
— Талик, это подстава! — Заволновался демон.
— Подстава? Дракон в кустах!? Не смешите меня! Это признание наших магических заслуг! — Тут же встрял Бормотун.
— Кушать металл, какой ужас! — Морщился Бутончик.
— Ага! — Оборотень, как обычно, предпочитал пищевую тему. — Давай, Талик, сочини что-нибудь мирное, и поедим наконец.
— Пушкина доработали?! — Поинтересовался писатель Золотов.
— Там... не мирное. — Сознался демон.
— Значит, опять импровизация....
— А нам заплатят?! — Вампир зашебуршился и попытался пролезть на передний план. — Импровизация дороже стоит!
— Ага, догонят и еще раз заплатят. — Талик рассматривал морду, покрытую коричневой чешуёй. Интересно, как он говорит с такой пастью? — Ладно... — Ответил он уже вслух. — Вот только что бы такое прочитать?
Но никто как-то не спешил помогать. И этот... Змей-Егорыч всю планшетку ушастому искусал. А ведь наверняка там что-нибудь да было, чтобы с текстами не мучиться... И как тут не пожалеть о своём ноуте и интернете? Бывало, пишешь себе роман, вставляешь с десяток песен Высоцкого — и порядок: герой в шоколаде, вся аборигенская аудитория прониклась и аплодирует! Ну и где теперь брать тексты? Опять у Лермонтова прощения просить? Или у Пушкина... И не хочется, а придётся. А то этот оловянный дракончик уже на хоббитов засматривается. Как бы опять у него "жорик" не проснулся. "Бормотун, напрягись! Все срочно переделываем что-нибудь очень сказочное, но чтобы туда вписывалось слово "дракон!" — отдал приказ писатель Золотов.
— Сказка о золотом петушке! — Радостно возвестил Бормотун, подражая голосу ведущего из "Спокойной ночи малыши". У дракона даже челюсть отвисла. А эльф, кажется, вином подавился. Вот, Силь, оказалась не такой испорченной. Талик вовсе не собирался обращать дракона в петушка. Ни в какого. Кавайная сунула ему в руку стопку с вином, чтобы было чем горло промочить.
— В тридевятом царстве,
В Мутном государстве,
Жил-был славный наш дракон.
С молоду был грозен он.
И соседям то и дело
Наносил обиды смело. — Справился Бормотун с наличием дракона.
Демон принял вызов:
— Но однажды захотел
Отдохнуть от разных дел.
Чтоб концы своих владений
Охранять от нападений,
Должен был он всякий раз
Оловянный кушать таз.
Одноголовый Горыныч немедленно проникся важностью момента: о нём вряд ли кто поэмы сочинял. Да еще такие актуальные. Талик продолжил:
— Что за жизнь с такой диетой?
Вот он с просьбой о совете
Обратился к мудрецу
Заездочёту и скопцу.... — М-да, вот так вспомнишь классиков и задумаешься: это для рифмы, или астрономам так тяжко жилось когда-то?
С одной стороны, переделка оказалась лёгкой: меняешь "Додона" на "дракона" и — всех дел. Правда, дракон несколько удивился наличию двух сыновей, но успокоился как только обнаружилось, что "оба мёртвые лежат". Шамаханская царица тоже оказалась кстати — кормила она его как на убой приличной пищей прямо по тексту. Но никто из сущностей не помнил всю сказку дословно, да и куда в итоге деть Додона-дракона тоже было неясно. Ну не женить же его! А сказка как-то быстро шла к финалу. Уже дракон прикончил скопца "в лоб хватил его хвостом", золотой петушок обиделся, а идея всё никак не рождалась:
— К колеснице полетел
И ему на темя сел.
Встрепенулся, клюнул в темя,
И взвился... и в то же время
С колесницы пал дракон,
Охнул раз и умер он.... — Так, героя успешно убили. Что дальше-то? — Тормошил Талик сущностей, глядя как Змей обморочно закатывает глаза.
— Но как только он загнулся,
Среди леса и очнулся. — Влез со своим жаргоном оборотень, но с ним никто не стал спорить. Зато лес навёл на ассоциации:
— Свет мой зеркальце, скажи! — Развил идею Бормотун. — Да всю правду доложи!
Я ль на свете... — Замялся маг.
— Круче тучи,
Всех сильнее и магучей? — Издеваясь над ним, продолжил демон.
Ирокез зашевелился, а оборотень опять пошёл в атаку на Пушкина:
— Ему зеркальце в ответ:
Ты — крутой, базаров нет!
Бормотун немедленно перебил конкурента:
— Ловишь рыбу в синем море,
Пашешь, сеешь на просторе,
Ты встаешь во тьме глубокой
Круглолицый, светлобокий... — "М-да, "светлобокий" вышло как-то случайно", извинился маг, — И обычай твой любя,
Звёзды смотрят на тебя.
То ли драконы повторно реализуются иначе, чем тёмные ельфы, то ли финал несколько расстроил змеемордое чудовище, но он подпрыгнул в воздух вместе с сосной и завертелся волчком. В образовавшуюся воронку чуть не затянуло скатерть с закусками. Сорвавшиеся с привязи хоббиты не дали еде улететь. Талик теперь был занят тем, как её отнять, а со смерчами пусть аборигены разбираются. Писатель Золотов вцепился в паштет и щекотал чудиком демоническим хвостом.
Вверху что-то ухнуло, шарахнуло и со свистом понеслось вниз. Громкий хруст возвестил об окончании полёта. Даже Силь кинулась посмотреть, что получилось. Талик всё-таки отнял паштет у хохочущих хоббитов, распихал закуски и стопки за пазуху и по карманам, и тоже пошёл посмотреть на результат своего творчества. Предыдущий результат — хоббиты — уныло топали следом.
Бывший дракон почти очеловечился. По крайней мере, у него не было ни хвоста, ни чешуи. Но...
— Светлобокий. — Констатировал Бутончик.
— Оловянистый. — Подтвердил оборотень.
— А кто он? — Рассматривал некий сплав человека с оловянным тазиком демон.
— Работник! — Гордо поведал маг.
— Угу. "Трактор Зольникова"! — Определил породу нового попаданца Талик. — Сейчас пахать начнет. На просторе. Сеять-то что будем?
-Ы-ы! — Задумчиво произнесло существо, рассматривая свою "литую" мускулатуру.
Внезапно в воздухе запахло озоном, и две ближайшие ёлки растаяли в туманной дымке. Из тумана выскочили шестеро, как успел заметить Талик — эльфов, подхватили свежего работничка под мышки и нырнули обратно в туман. Вот вам и оплата!
— А это кто? — Спросил он Баську, как самого задумчивого.
— Охотники. Его же эта... в драконьем виде так просто не возьмёшь.
— Ага. — Талик прикинулся всё понимающим. — А так он вполне компактный получился.
— Ну да! — Подтвердил гномыш. — Наверное, эта... сигнал прошёл, вот и...
— Ну, ясное дело! Он же планшетку-то пожевал, вот она сигнал и подала. — Продолжал прикидываться Талик, хмуро поглядывая на Нальдо. И так ясно, кто тут сигналы подаёт! Оказывается, в случае опасности остроухий может и подмогу вызвать. Сущности теперь всем скопом насели на Талика, как будто он один виноват:
— Раскрылись! Засыпались!— Стонал Бутончик.
— Причём задаром! — Вторил ему маг.
— Лучше бы мне имя придумали! — Рычал оборотень.
— И зачем нам подмога?! — Возмущался демон. — Я бы сам этого "светлобокого" запрессовал! А всё магуй виноват! "Талант, признание", — передразнил Витольд, перенося вину на мага. — Талик, скажи эльфу, что мы больше так не играем, сказок не помним. И вообще — у нас шок. Иди, ложись на травку и помирай. Пусть вином отпаивают!
Насчёт сказок Витольд был абсолютно прав. Что с бабушкой в детстве разучивал, то в памяти и застряло. А остальное — сплошные отрывки, порой пара фраз. Знал бы, что детская литература такое мощное средство, учил бы наизусть километрами...
— Смотрите-ка! — Отвлек от размышлений Бормотун. — А спасать нас никто не собирается.
У заново расстеленной скатерки сидел эльф и колдовал над своей помятой планшеткой. Хитрая штуковина хрустела, скрипела и постепенно приобретала прежний вид. По мере того, как она выправлялась, остроухий конвоир то стонал, то закатывал глаза к небу, но как-то не слишком горестно.
— Баська, — всхлипнул гномий начальник, — ты в следующий раз бей драконов обратной стороной!
— А я эта... — Начал запинаться гномыш, — как вышло...
— Вышло! — Эльф даже глаза рукой прикрыл.
Баська перестал нарезать хлеб и перебрался поближе к остроухому, посмотреть, что это там у него "вышло".
— Эта... восстановление текста. Гдырьшпф! — Прочитал он с выражением. — Атырхбырлк! А-а... вот... твыргф.... Твари... крбнтые кршпфы... кабинетные крысы! Ой! Эта...
— "Эта"... отчёт! — Вздохнул эльф. — Вот, то что ты об голову дракона набил, восстановилось и ушло по назначению. Да... За исключением совсем нечитаемых слов, конечно. Но в целом! Надо же так: хоть бы один приличный эпитет!
— Ой, а что там еще получилось? — Присоединилась к ним празднично-веселая Силь.
— Тут.... Не для девушек. — Покраснел Баська. — Надо опровержение! Нальдо, торн Ворган расстроится!
— Да он уже расстроился. Раза два. — Сообщил эльф. — Никак не могу опровергнуть твой отчёт одной фразой, поможешь, Бась?
Насколько Талик разобрался в здешних именах, большое начальство Нальдо не имело отношения к остроухому племени. А жаль. А то он тоже повеселился бы.
— Надо... эта... вот: — мучился с задачей Баська, — сим уведомляем, что текст составлен путём восстановления... из произвольных знаков... — Гномыш выдохся и умоляюще воззрился на эльфа.
— Возникших в результате оборонительных действий посредством нанесения неприцельных ударов, — смиловался остроухий, — по твердому предмету. Примечание: голова попадана в реализации дракон-оборотень.
— А я — прицельно! — Вдруг обиделся гном.
— Так и написать?
— Неа... — Сдал позицию Баська. — Лучше не надо!
Остроухий понимающе хмыкнул, отложил планшетку и выдал:
— Так, с делами покончили! Ну, что? Кто первый поздравит Силь?
И кто его за язык тянул? Мирно рвавшие траву хоббиты тут же бросили работать и рванули к столу с воплями: "С днём рождения, Бильбо!" М-да, что-то книжное или киношное в их головах точно застряло. Демон тут же выдвинул предложение:
— А что если их спросить: "А кто помнит наизусть....", ну, всё равно что?
— Неплохая идея. — Одобрил Талик. — Может сработать. Как-нибудь проверим при случае. Когда остроухий от нас отвяжется.
Глава 15
Талик целые сутки размышлял над особенностями своей писательской магии. Как ни прикидывай, а правильно рассчитать результат колдовства можно было только экспериментальным путём. Но где же столько живого материала-то для эксперимента взять? Кто же его даст? Совсем не ко времени экспериментаторская страсть пробудилась... Тут не знаешь, как отбиться от подозрений, причём, более чем обоснованных, а всё равно еще разок свои силы попробовать хочется. Вот она — тяга к писательству. Таким боком выходит!
Кое-как Талику вроде удалось откреститься от запретной деятельности. Бормотун правильно подсказал: Талик же — демон! А демонам как раз свойственно прельщать, сбивать с пути истинного, морочить голову и обольщать. Вот и получилось — немножко классики в демоническом исполнении и... что вышло, то и вышло: то хоббиты, то трактористы драконистые. Эльф или поверил или сделал вид, что поверил.
Умом-то Талик понимал, что впору не об экспериментах думать, а о том, как бы случайно чего не ляпнуть, а то вдруг у Силь что-нибудь реализуется нечаянно... Вот тогда точно конвоир прибьёт без суда и следствия. Если уж остроухий хоббитов замочил, которые к его кавайной попаданке сунулись с объятиями, то уж на Талика-то он водички не пожалеет. И откуда он её столько взял? Мохноногие еле отплевались. Зато теперь хоббиты мытые, и что совсем страшно — ещё и высушенные. Не утопит, так спалит. Но, несмотря на здравые размышления, избавиться от творческого зуда никак не получалось.
Пока Талик предавался невеселым размышлениям о превратностях писательской жизни, другие четыре сущности устроили консилиум. Раз уж есть возможность — думать раздельно, так отчего же ей не воспользоваться? Писатель Золотов поставил перед сущностями задачу: найти, наконец, объяснение зубастости мерина. Клыкастый феномен время от времени фыркал и напоминал о своей загадочности.
Загнав мысли об эксперименте куда поглубже, Талик сосредоточился на первостепенных нуждах. Что-то надо было решать с маршрутом. Демоническое упрямство и так уже завело всю компанию на прямой путь к Рублёвке. Так и до орков недалеко, а воевать Талику пока не хотелось. С отсутствием боевого задора удалось разобраться быстро: в противовес кровожадности демона Витольда и личных Таликовых мечтаний о славных победах, в нём жила парочка пацифистов — Бутончик и Бормотун. Оборотня зачислить в воины не представлялось возможным, поскольку битва и драка — совершенно разные вещи. К тому же оборотень был по-волчьи трусоват, и в одиночку без стаи даже не мечтал кидаться на врагов.
Однако, не давала покоя еще одна интересная особенность попаданческой жизни. Талик прекрасно помнил ту конфету-тянучку, которую ему "не по инструкции" скормил Баська. Сладкое Талик не любил, но... Мёд в Мутном Месте имелся в большом количестве и почти везде, равно как и медовуха. А вот конфеты-пряники-леденцы-мармелад — ничего подобного Талик здесь не видел. Памятуя реакцию эльфа на Баськино самоуправство и последующее отрастание крыльев, не требовалось наращивать ещё и лоб в семь пядей, чтобы понять: то ли сахар, то ли нечто такое, что добавляют во всякие там сладости, очень сильно ускоряло или же быстро усиливало степень реализации. Получалось, что не только книги были в Мутном Месте под запретом. Но заниматься тайным разведением сахарной свёклы и строить заводик по перегонке этой свёклы в сахар... — задачка посложнее, чем втихаря писать книги. А вот Силь где-то (хотя и так понятно где — в бутике) раздобыла засахаренные фрукты...
Кавайную как союзницу пришлось списать со счетов. Не исключено, что остроухий нарушил все инструкции и сам помог попаданке с десертом. Обозначилась еще одна стратегическая задача: найти побольше сладкого, для начала — мёда — и съесть. Давиться, но есть, а потом посмотреть, что получится в результате. Раз уж других возможностей поэкспериментировать не предвиделось, Талик решил ставить эксперименты на себе. И всю эту гору проблем различной степени сложности и срочности венчала еще одна проблемка: Талик уже был демонически прекрасен, а путешествовал в компании существа непонятного пола, гнома, эльфа и двух чудиков-двоеросликов. Если не считать крикливую попаданку, зацикленную на эльфах, ни одной девицы достойных пропорций, мечтающей о крепких мужских объятиях, Талик так и не встретил. По всему выходило, что падкие на демонов попаданки должны обретаться именно в Инферно или в его окрестностях.
Списав прежние сомнения "куда податься" на многогранность натуры, писатель Золотов, наконец, определился с маршрутом. Наверняка же, можно как-то срезать путь, чтобы не поворачивать назад по той же дороге — несолидно как-то туда-сюда метаться... Демон Витольд как будто подслушивал:
