Чертополох. 1 том.

— Как начнёт, так и закончит, племяш, да и чем ты можешь ей сейчас отплатить? Твоя очередная каверза только докажет всем, что Лиата права, крича о том, что ты злой, испорченный мальчишка! Нет, Олден, мстить надо совсем иначе — с холодным расчётом, жестоко и сразу за всё!..

Олден недоумевающее посмотрел на Дорита:

— Как это?

Дядя снова улыбнулся:

— Я научу. И не только этому. Не забывай,Олден, что твой дядя не только командует тремя тысячами тяжёлых конников, но и кое-что смыслит в колдовстве! — и тут Дорит заговорщецки подмигнул Олдену— Только запомни, что с этой минуты ты должен слушаться меня во всём, а о нашем разговоре ни одна живая душа знать не должна — уговорились?

-Уговорились...— Олден наконец то ответил на слова Дорита робкой и неясной, словно осеннее марево улыбкой, а дядя, уловив эту тающую на глазах улыбку сумрачного мальчика рассмеялся искренне и весело:

— Вот и хорошо! А теперь пойдём завтракать, а то там уже остыло всё...

... Своё обещание Дорит выполнил — Илит появился в его доме вскоре после обеда и долго о чём-то беседовал со своим упрямым шурином. Олден смог разобрать лишь несколько отрывков из того , что Дорит сказал отцу за плотно закрытыми дверями, но результаты этого разговора ощутил сразу же после возвращения в отчий дом. Несмотря на злое шипение Лиаты, его не наказали ни за удушенную кошку мачехи, ни за побег, а ещё через несколько дней Лиата оказалась полностью отстранённой от воспитания пасынка и встречалась с ним разве что во время семейных трапез: теперь обучением и присмотром за мальчиком должны были заниматься сразу два жреца Единого. И хотя эти высохшие от бесконечных постов фанатики искренне считали, что розга является таким же необходимым элементом учёбы как и книга, Олдену от них перепадало гораздо реже, чем от мачехи — у мальчишки оказались хорошая память и способность схватывать всё практически налету, и благодаря этим качествам ему вскоре удалось завоевать своеобразную симпатию суровых наставников, которые были при нём неотлучно. Илит хорошо помнил побег сына из дому и не желал больше оставлять его без контроля — один из жрецов сопровождал Олдена даже во время его визитов к дяде. Дорит смог выбить у Илита разрешение на встречи с племянником и теперь Олден раз неделю проводил в доме Дорита большую часть дня. Во время этих встреч дядя рассказывал ему о многочисленных схватках, в которому ему довелось участвовать со своими "Карающими", объяснял ему правила игры в Крепость или обучал зачаткам владения оружием — в общем, возился с мальчишкой, как с собственным сыном. Дом Дорита был гораздо скромнее и меньше жилища Илита , но казарменная простота его обстановки пришлась по душе наставникам Олдена до такой степени, что они составили себе о Дорите самое лестное мнение, несмотря даже на то, что дядя не являлся поклонником Единого. В домашнем святилище Дорита на стенах висели добытые в многочисленных походах семьёй Остенов трофеи, а в его центре среди клубов пахнущего можжевельником дыма стояла потемневшая от времени статуя Алого Мечника , которую дядя каждое новолуние щедро вымазывал горячей козьей кровью.

Род Остен был гораздо древнее и знатней, чем род Имлов, но представители этой семьи никогда не были жрецами — Остены предпочитали добывать славу исключительно на поле боя и действительно сыграли важную роль во многих судьбоносных для княжества сражениях, но потом удача отвернулась от них. Два загородных имения семьи были сожжены до тла во время крестьянского восстания, охватившего центральные провинции Амэна, брат Дорита погиб во время короткой, но кровавой вражды с Триполемом, а глава семьи остался после войны с неожиданно показавшим волчьи клыки Лаконом калекой. Некогда гордый род всего за год оказался на грани разорения и начал стремительно терять прежнее влияние, а потому против брака с Илитом из рода Имлов возражал только упрямый Дорит, прочивший Алти замуж за своего воинского друга... Но в тот раз его горячие протесты ни к чему не привели , и на свадьбе сестры Дорит был мрачнее тучи. Его неприязнь к Илиту была настолько велика , что из вена, выплаченного им за Алти , Дорит не взял себе даже медяка, а потому не только по сей день жил в простоте, граничащей по меркам Амэнской знати с бедностью, но и не женился — для этого ему просто не хватало средств. Впрочем, на самом деле аскетом Дорит не был — весёлые девушки припортового квартала хорошо знали главу "Карающих" и могли бы немало рассказать о его пристрастиях в постели, но ночные подруги хорошо знали, что платят им не только за ласки , но и за умение держать язычок за зубами...

В общем, в глазах большинства, Дорит был лишь не ведающим для себя иного предназначения воином, готовым служить князьям Амэна до последнего вздоха. Даже хитроумный Илит считал, что привязанность дяди к племяннику объясняется отсутствием у Дорита собственных детей, тем более что тот недвузначно намекнул Илиту, что собирается переписать на единственного сына Алти своё скромное имущество и — что заинтересовало жреца гораздо больше — со временем передать племяннику старшинство в роде Остен, унаследованное самим Доритом после смерти отца. Ради будущего объединения семейств Илит готов был на многое — в том числе и терпеть постепенно учащающиеся визиты Олдена к дяде, но со временем его настороженное внимание к Дориту ослабело , тем более , что наставники сына не находили в общении дяди и племянника ничего крамольного ,да ещё и периодически рассказывали жрецу об успехах Олдена в учёбе. Через полгода Илит и сам с удивлением отметил, что влияние дяди на мальчика оказалось неожиданно благотворным: постепенно Олден перестал дичится людей и ,совершенно забыв о своих проделках, начал впитывать новые знания, словно сухая земля воду. По вечерам его с трудом удавалось оторвать от книг , и накатывающую иногда на Олдена дневную сонливость учителя объясняли как себе, так и Илиту тем, что мальчишка читает по ночам. Конечно ,портить себе глаза при свечах не самое лучшее занятие, но и ничего дурного в этом увлечении не было ,а потому новую привычку мальчика наставники пытались использовать себе во благо, подкидывая Олдену чтение по своему вкусу и как бы между прочим спрашивая его через время о содержании этих книг. Ведь сказано в учении: " Да отвратится сердце отрока от зла и прилепится к знаниям..." Ответы мальчика лишь подтверждали правоту этой поговорки и наставники не тревожили его по вечерам...

А зря! Если б строгие наставники проявили хоть немного больше любопытства и внимая, то убедились бы что Олдена интересуют не только книги, а единственным и непреклонным авторитетом для него является Дорит... Примерно пару раз в месяц, дождавшись, когда в доме все уснут, мальчишка выбирался через окно на улицу и мчался к дому дяди, ведь печатка Дорита открывала ему доступ в жилище тысячника в любое время. Именно во время таких ночных визитов дядя и племянник общались свободно и притом о таком, что вряд ли пришлось бы по душе Илиту. Дорит не только советовал мальчику как лучше водить наставников и отца за нос ,но и посвящал Олдена в то ,что тому не полагалось знать ни по возрасту, ни по вере! Дядя без тени сомнений рассказывал мальчику о кровавых обрядах, до сих пор практикующихся в некоторых семействах Амэна;о тёмных веках ,из которых ирийцы вынесли страх перед подземельями Аркоса и чёрное , опустошающее душу и разум колдовство; об интригах , вечно плетущихся вокруг престола Амэнского владыки и постоянной борьбе за власть среди жрецов, в которой подкуп, яд и кинжал были самым популярным оружием. Тысячник словно специально выбирал истории, в которых люди представляли из себя животных , подчиняющихся самым низменным страстям и инстинктам , а подлость и злой умысел торжествовали над честью и благородством...

Если бы Дорит знал, каким толковым учеником окажется Олден, то ,возможно, поостерёгся бы так щедро сеять в неокрепшей душе мальчика столь ядовитые семена, но при всех своих талантах тысячник не был провидцем, а между тем за несколько месяцев наставники настолько свыклись с дядей , что во время гостевания Олдена у Дорита стали пренебрегать своими прямыми обязанностями, предпочитая не вслушиваться в разговоры дяди и племянника, а греться на солнышке во внутреннем дворике, пока Дорит и Олден сидели над разбитой на чёрные и белые клетки доской...

— ... Запомни, мальчик мой, для достижения цели все средства хороши, и судят всегда проигравших, а не победителей... Поэтому можешь не верить ни отцу родному ,ни лучшему другу, но никогда не сомневайся в своей правоте — только так можно достигнуть желанного... И ещё — не давай себя забалтывать! Видишь — ты уже потерял конника, хотя отвлёкся всего на несколько мгновений! — Дорит замолчал и с минуту понаблюдав за тем ,как племянник нервно покусывая губу смотрит на доску, пытаясь понять куда делась одна из его ключевых фигур, выставил на стол ловко стянутого им с белой клетки конника.— Будем считать, что ничья . Только больше не попадайся на этот фокус! — А затем дядя посмотрел через широкое внутреннее окно на дремлющего возле заполненного зеленоватой водою бассейна жреца и презрительно скривил губы.. — Ты только взгляни на это воплощение лени, племяш... Твой наставник по своему развитию не далеко ушёл от вьючного скота, и тем не менее спит и видит, как будет указывать Владыкам свою волю...

Олден, всё ещё переживающий свой промах, недовольно дёрнул плечом:

— Ошибаешься, дядя. Эгртен вообще ни о чём не думает, а только повторяет, как сорока , одно и тоже: " В учении сказано... Правилами предписано..."

Дорит едва заметно прищурился:

— Все люди жаждут власти, а Эгртен мечтает о ней даже больше прочих, ведь кроме этого у него ничего не осталось. Младшим жрецам Единого запрещено иметь семью и имущество, дабы они ещё с большим рвением служили своему божеству... Кстати, насчёт предписаний. Твои наставники уже говорили тебе, что верным поклонникам Единого запрещено вопрошать судьбу у оракулов и заниматься даже самым безобидным колдовством?

— ... Да они постоянно что-нибудь говорят ...— мальчишка, не понимая к чему клонит дядя, вопросительно поднял брови.— А что?..

— А то...— Дорит внезапно помрачнел. — В отличии от других , жрецы Единого не будут просто строить презрительные мины при виде деревенских колдунов и гадалок или терпеть рядом с собою тех, кто поклоняется иным божествам. А всё потому, что колдовство — это та же власть, и они не желают ею ни с кем делится... — дядя чуть склонился вперёд и пристально взглянув в глаза Олдену, добавил.— А у тебя , мальчик мой, есть магические способности, которые являются ключом к этой власти, и теперь самое время начинать учиться их использовать!

Дорит на миг замолк, но ещё раз пристально взглянув на замершего в напряжённом внимании Олдена, снова заговорил — тихо и уверенно:

— Колдовство даст тебе то , чего иначе не добиться. Ты не будешь пресмыкаться у ног божества, а сможешь сам взять то, что тебе необходимо, исполнить свои заветные желания... Конечно , для этого не достаточно одного мановения руки , а нужен долгий и кропотливый труд, но оно того стоит — можешь мне поверить...

При последних словах дяди, мальчишка поднял на Дорита внезапно озарившиеся робкой надеждой глаза , и едва слышно шепнул :

— Моя единственная мечта — избавиться от горба на спине... Это возможно?..

Услышав вопрос, Дорит помрачнел и, помедлив с минуту , нехотя произнёс:

— К сожалению , даже магия не сможет сделать твою спину ровной — в этом мире есть вещи , которые невозможно изменить...

Получив такой вердикт, мальчишка едва слышно вздохнул и принялся молча переставлять фигуры на доске, а внимательно наблюдающий за его реакцией Дорит, спросил:

— Что с тобой творится, племяш? Только честно!..

Мальчишка на миг оторвался от своего занятия, но встретившись с пристальным взглядом дяди, тотчас же снова опустил глаза и едва слышно шепнул:

— Спина болит... Уже вторую неделю...

Дорит встал со своего места и подойдя к окну, ещё раз взглянул на мирно дремлющего жреца, а затем , повернулся к племяннику:

— А раньше ты не мог мне этого сказать?..

Мальчишка ещё ниже опустил голову:

— Да я уже привык почти... Только в этот раз не отпускает долго и болит сильнее обычного...

— Привык он... — недовольно проворчал дядя и решительно направился прочь из комнаты, на ходу слегка коснувшись плеча Олдена .— Кажется, я знаю как тебе помочь . Пойдём...

В полутёмном святилище как всегда пахло можжевельником, а тёмную статую озаряли языки старательно поддерживаемого пламени. Дорит склонил голову и наскоро произнес несколько вступительных слов молитвы, подошёл к подножию статуи и , надавививши на едва заметный каменный выступ, открыл старательно замаскированный тайник. Заинтригованный непривычной для Дорита таинственностью, Олден подошёл к дяде и заглянув ему через плечо увидел покоящегося на куске промасленной кожи металлического паука. Фигурка размером в пол-детской ладони была исполнена с необычайным мастерством— поблёскивающее на сочленениях лапки и брюшко твари были густо покрыты тонкими золотыми волосками а восемь крохотных рубиновых глаз паука излучали плотояность и злобу.

— Это творение нечеловеческих рук и на самом деле оно не бессмысленный кусок металла, а живое существо...— Дорит легко провёл пальцем по спинке твари и продолжил свой рассказ...— Я узнал об этом создании из одной старой рукописи, посвященной Бледным Призракам, а потом много лет охотился за ним по всему Ирию. К сожалению паук попал ко мне слишком поздно и я не успел помочь ни Алти, ни отцу , но тебе эта тварь сослужит добрую службу... Возьми его в руки, не бойся...

Мальчик бережно взял на ладонь паука и , подражая дяде, провёл пальцем по спине твари — на первый взгляд хрупкая скульптурка оказалась довольно увесистой, а под холодным металлом ощущалась едва заметная пульсация . Олден ещё раз осторожно огладил мохнатую спинку паука и спросил Дорита:

— Если он и вправду живой, то почему не двигается.. Он что — спит?

— Именно так... А сейчас пришло время разбудить твой талисман, чтобы он познакомился со своим новым хозяином... Смотри и запоминай , племяш...— Дорит склонился над пауком и прошептал на странном щипящем языке несколько слов с абсолютно чужеродным и диким звучанием.

В воздухе ещё не успел стихнуть последний слог древнего заклинания, как по крошечному тельцу твари прошла хорошо заметная дрожь, глаза вспыхнули, точно уголья, а в ладонь мальчика глубоко вонзились острые крючки , которыми заканчивались восемь лап паука. В ту же секунду Дорит удержал руку готового стряхнуть с ладони металлическую тварь Олдена и успокаивающе шепнул на ухо племяннику:

— Терпи. Так он знакомится с тобой...

Олден молча кивнул, хотя лапы твари вонзились ему в ладонь ещё глубже и из ранок на руке потекла кровь... Несколько алых капель упали на пъедестал Мечника, но большей потери металлический паук не допустил — плотно приникнув к коже мальчика , он стал впитывать в себя человеческую кровь всем телом и через минуту не только немного увеличился в размерах, но и поменял цвет — на его брюшке появились тёмно-красные разводы...