— Во сколько ты прилетаешь? Да, записал, — он поддержал меня за талию, заставив изогнуться и прижаться к его груди тугими, болевшими от желания сосками. Я отчаянно выдохнула и почувствовала, как горячая ладонь накрыла мой рот. — Я запомнил, угу.
Первое мое движения, и мы оба беззвучно застонали. Я оттолкнула в сторону мешавшую руку, с зажатым в ней телефоном, поставила локти Марату на плечи и начала медленно раскачиваться. Неосознанно укусила его за ладонь, и мужчина откинул голову, упершись затылком в стену. Ему приходилось стискивать зубы и напрягаться так, что его тело напоминало гранит, камень. Он словно весь дрожал от сдерживаемых эмоций. Этого я и добивалась.
— Хорошо, Ксюш, — в голосе скользнула нотка нетерпения и злости. Не в мой адрес. — Да. Я тебя тоже. Угу. Обязательно передам. До встречи.
И он просто отшвырнул телефон не глядя, двумя руками обхватил меня за бедра, с неимоверной силой насаживая на себя. От так долго и тщательно контролируемых эмоций, шквалом рухнувших на меня, я громко закричала, укусив Марат за плечо, а он гортанно застонал мне в волосы.
— Идиотка, — поршнем двигаясь во мне, проскрежетал мужчина.
— Оттолкни, — волнообразно задвигав бедрами, парировала я со стоном.
Он толкался в меня так мощно и яростно, что я почти отрывалась от дивана, а все, что могла — это сцепить руки на его шее. И когда Марат ущипнул твердый от прилившей к нему крови сосок, я неожиданно для нас обоих громко кончила, сжимая мужчину изнутри так сильно, что он, не выдержав, присоединился ко мне, лишь в последнюю минуту успев резко выйти из меня и излиться мне на живот.
— И когда она приезжает? — я все еще содрогалась, не в силах пошевелиться.
Марат судорожно выдохнул и растянулся на диване, бережно уложив меня сверху.
— Через два дня.
— Отлично.
Глава 23.
Оксана.
Тот год оказался одним из самых насыщенных, самых сложных в моей жизни, но тем не менее, одним из самых счастливых. Моя поездка, хоть и носила развлекательный характер, выдалась напряженной и плодотворной. Я, наверное, объездила всю Европу в поисках лучшего повара, лучшего дизайнера и лучшего организатора. Пару раз ко мне приезжала мама и Машка.
Машка, кстати, тоже готовилась к свадьбе, которая должна была состояться после моей. И параллельно, помогая и поддерживая меня, подруга присматривала отдельные варианты для себя, совместив приятное с полезным.
В отличие от Машкиного Никиты, который с облегчением скинул на плечи своей невесты все формальности и обязанности, — подруга даже сама кольца покупала! — Марат мне помогал. На самом деле. И хотя он не мог быть здесь со мной из-за своей работы, которой его загрузили буквально под завязку, любимый каждый день мне звонил, искренне интересовался делами, моим самочувствием и моими желаниями. Однажды я заметила, с какой завистью и озадаченной обидой смотрит на меня Маша, особенно после моих долгих разговоров с Маратом. Мне было неудобно напрямую выяснять с подругой отношения, и я пошла к маме.
— Я не понимаю ее обиды, мам, — убито сгорбилась в мягком кресле и начала ковырять пальцем дорогую обивку. — Она на меня так смотрит...
Мама тяжело вздохнула и покачала головой.
— Вот куда вы, девчонки молодые, спешите? Только за двадцать перевалит, и вы уже быстрее под венец. Вот Света ваша — умненькая девочка. Все правильно: сначала учеба, потом карьера, и только потом семья. А вы с Машкой...
Она с досадой махнула рукой.
— Ну что мы? И причем тут это?
— А притом, Ксюнь. Машка твоя выбрала себе жениха, а теперь локти кусает. Надо отдать должное твоему Марату — он хотя бы о тебе волнуется. Звонит вон, каждый день, интересуется твоими делами. А Никита этот, особенно по сравнению с нашим мальчиком — ни рыба, ни мясо. Мне бы тоже обидно стало.
По крайней мере, чем ближе свадьба, тем толерантнее мои родители относились к Марату. Даже папа перестал бурчать, давно смирившись с нашим решением, а маме мой жених вообще с самого начала понравился.
— Вот видишь. А вы все бурчали на Марата.
— Мы не бурчали, а волновались, — мама разгладила на коленях бежевую юбку и поправила браслет. — Это, дочь моя, вещи разные. А может быть, ты бы нашла себе второго такого Никиту. Что нам прикажешь тогда делать? А?
— Марат не Никита, — я почти оскорбилась.
— Вот поэтому твоя Машка и обижается, — грустно улыбнулась мама, кивая каким-то своим мыслям. — Очень тяжело осознавать, что, мало того, твои мечтания не сбылись, так еще и вокруг тебя все счастливы.
Мне действительно было жаль Машку, но она не хотела ничего менять. Она поставила перед собой цель и к ней шла. И я подругу совсем не понимала. Она же видит, что это совсем не то, о чем она мечтала, так зачем же сознательно коверкать себе жизнь? Но она с упорством танка стремилась к собственной свадьбе, и ее ничего не волновало. Иногда я чисто случайно взглядом выхватывала ее обиженное лицо со скорбно поджатыми губами, опущенные вниз глаза...И мне легче было уйти в другую комнату и поговорить с Маратом там.
Это был единственный неприятный момент в поездке, а в целом все прошло прекрасно. Домой я ехала счастливая, загорелая, полная сил и задора. Оставалось каких-то жалких три недели до моей свадьбы. Хорошо, что организационной стороной вопроса занималась мама. И к моему приезду банкетный зал был готов, приглашения разосланы, меню составлено, а платье почти пошито. А мой любимый и самый лучший жених с нетерпением ожидал меня в аэропорту и, увидев, сразу же поднял на руки и закружил.
— Ай, ай, отпусти, — весело засмеявшись, я заболтала ногами в воздухе и обвила крепкую шею руками. Вдохнула знакомый, привычный запах, по которому так соскучилась, и почувствовала разлившееся внутри тепло. Я дома. — Отпусти, Марат, уронишь!
Все мои возражения прервали долгим уверенным поцелуем. Первый перетекал во второй, а второй — в третий. Толпа людей огибала нас расступающимися волнами, и мне стало так хорошо, так спокойно, что лучше нельзя и представить.
— Я скучал, — пробормотал Марат, поглаживая меня по спине и изредка наклоняясь, чтобы поцеловать в шею. Мы с ним долго не виделись, не касались друг друга, и мне хотелось наконец-то быть с ним рядом, заняться любовью и целовать до потери пульса. — Еще день, и я поехал бы за тобой.
— И искал меня по всей Европе.
— Нашел бы, — с ухмылкой заверил Марат и, перед тем как положить чемоданы в багажник, снова меня поцеловал. — Можешь не сомневаться.
Эти вроде бы ничего не значащие моменты проходят с тобой через годы, остаются, выжигаются в памяти. И чем сильнее ты понимаешь, как тебя жестоко обманывали, тем ярче такие милые и такие противные воспоминания. Он улыбался мне, он целовал меня и обнимал, занимался со мной любовью и вроде как внимательно слушал. И все только для того, чтобы после этого вернуться к ней, улыбаясь уже ей, обнимая ее и рассказывая о своих планах и мыслях. Ей. Не мне.
Я ненавижу свои воспоминания, потому что начинаю чувствовать себя ничтожной и жалкой. Вспоминаешь эти улыбки, поцелуи, и кровь стынет в жилах. Это ведь я. Я самая смешная из них. Жалкая. Никакая. Они оба надо мной смеялись...Почему-то спустя годы я отчетливо помнила, как Сашка обнимала меня, поздравляя с замужеством. Ей приходилось слегка наклоняться, потому что она давно переросла меня. Она искренне улыбалась, переводила взгляд с меня на Марата, и желала нам долгого счастливого брака. Я помнила каждый момент, каждую деталь, и накатывала такая безысходность, что хотелось кричать.
Только вот тогда мне все казалось правильным и вставшим на свои места. Я приехала домой, мне были рады, меня ждали, по мне скучали, и Сашка даже что-то приготовила к моему возвращению. Для девушки, которая ни разу добровольно не становилась к плите, у нее получилось довольно вкусно.
— Надо же мне привыкать к взрослой жизни, — пожала плечами Сашка. — Скоро я буду жить одна, готовить придется самой, так что...
— Я тебе книгу куплю. Кулинарную, — отозвался Марат, придирчиво рассматривающий пирог. Наклонился, чтобы понюхать и настороженно поинтересовался: — Ты там ничего не подложила? Мышьяк, например.
— Больно надо на тебя деньги тратить и мышьяк переводить, — она шутливо высунула язык и откусила немного пирога. — Если бы я хотела от тебя избавиться, нашла бы менее затратные способы.
— Какая честь, — картинно ахнул парень, заставив нас обеих рассмеяться.
— Да хватит вам, — миролюбиво улыбнулась обоим. — Пирог очень вкусный, Саш, ты молодец.
— Я знаю, — кивнула девочка и, чуть прищурившись, оглядела меня с ног до головы. — А ты загорела. И похудела.
— Есть такое дело. В Италии жара — страшная. Притом я же не специально. Я все время где-то бегала, и пока бегала, — окинула взглядом свои загоревшие руки, шею и грудь, — вот так вышло.
— У нас тоже жарко было, — вставила в разговор Сашка, прервав меня на полуслове. — Правда, Марат?
— Угу, — кивнул жених.
Через два дня после моего приезда, мы с Маратом переехали в новую квартиру. Сначала я съездила туда, внимательно все оглядела и удовлетворенно кивнула. Именно так и хотелось. Оставалось лишь уют создать, но это со временем придет, когда мы начнем жить. В тот же вечер Марат перевез туда часть моих вещей.
— Я сразу тебе говорила, что там круто все, — отметила Сашка. Табуретку принесла, залезла на нее и принялась выискивать себе какую-то книгу. — Марат каждый день туда мотался, контролировал.
— Да, я знаю, он мне говорил. Но все равно проверить надо. Саш?..
— Ммм? — отозвалась девушка, не отрывая взгляда от заинтересовавшей ее книги.
— Ты...ты не обиделась?
— На что?
— На то, что мы...уезжаем.
Все-таки, ей нет даже восемнадцати. И я сама привыкла к ее постоянному присутствию в нашей жизни. В конце концов, мы вырастили ее, сделали из нее человека, а теперь...неформально ее бросаем здесь совершенно одну.
Сашка со смешком фыркнула, так и не посмотрев на меня.
— Нет, не обиделась. И даже не собиралась. С чего мне обижаться? Я буду жить здесь одна, самостоятельно. Вы же не выгоните меня на улицу?
— Нет конечно, — ужаснулась подобной мысли. — Что ты говоришь такое?
— Я и говорю, что не выгоните. В конце концов, Ксюш, я уже не маленькая девочка, — она ловко спрыгнула с табуретки, выпрямилась и разгладила задравшуюся майку. — Я все понимаю прекрасно. Вы скоро будете мужем и женой. У вас должна быть своя жизнь, свой дом. Не все же меня рядом держать. Спасибо уже за то, что вообще потратили на меня деньги и время.
Я смутилась и неистово покраснела. Можно было по пальцам пересчитать благодарность Сашки, а уж благодарность мне...Она редко говорила спасибо, иногда лишь кивала, и эти слова...Я ждала их три с лишним года, но, наконец, услышала. Было приятно осознавать, что нелепая затея, казавшаяся вначале невыполнимой, принесла такие плоды.
— А хочешь...хочешь со мной потом поехать на примерку свадебного платья? Ко мне скоро дизайнер приедет. Итальянка. Потрясающая женщина, точно тебе говорю. Хочешь?
Она задумчиво постучала пальчиком по подбородку, думая о чем-то своем, и бесшабашно кивнула.
— А давай!
Светка уехала заграницу. В Париж — делать карьеру. Машка старалась меня избегать, занимаясь собственной свадьбой. И хотя у меня было много подруг и друзей, на заключительном этапе мне помогала именно Саша. Она ездила со мной на примерку, по бутикам, в салон красоты. Помогала со списком гостей, когда не могла моя мама. И даже предложила свою помощь с переездом.
Сашка стала совсем другой, наконец-то женственной и милой, и я не могла за нее не порадоваться.
— Ты знаешь, я могу тебя с кем-нибудь познакомить. Или ты с Лешей на свадьбу идешь?
Сашка перебирала вешалки с одеждой.
— Нет. С Лешкой мы решили просто дружить.
— Вот как?! — удивленно присвистнула. Почему-то мне казалось, что они достаточно гармоничная, милая пара, и жизнерадостный, веселый Алексей растопит невозмутимую и сдержанную натуру девушки. — Я думала, он тебе нравится...
— Нравится. Но не сильно.
— Это что значит?
— Это значит, что кто-то мне нравится сильнее.
— Ты... — я расплылась в довольной улыбке, уже предвкушая, как обрадую Марата такой новостью. И я действительно была уверена, что обрадую. Саша не безответственная, а очень вдумчивая девушка, и скорее всего, человек, которого она выберет — тоже очень хороший. И интересный, раз сумел ее зацепить. — Ты с кем-то встречаешься? Как его зовут? А где вы познакомились?
Она встрепенулась и передернула плечами.
— Да никак его не зовут. Я просто увидела одного молодого человека в университете, и он меня заинтересовал.
— Он с тобой учится?
— Да. На экономе тоже.
Пока меня не было, оказалось, что Саша удачно поступила, ни куда-нибудь, а в тот же университет, где учились и мы. Правда, на платное, но она три года назад и читать не умела. Ей можно было гордиться собой.
— А почему не познакомишься? Я уверена, он очень милый и добрый человек.
Несколько мгновений Саша молчала.
— Я стесняюсь.
Я ободряюще погладила ее по голове. Ее можно было понять. Я вот, например, когда с Маратом познакомилась, тоже стеснялась и робела.
— Ничего, это пройдет. А с кем ты на свадьбу тогда пойдешь?
— Одна.
— Так не годится. Давай я тебя с кем-нибудь познакомлю?
Она взяла три платья, повернулась ко мне спиной и слегка насмешливо ответила:
— Ну попробуй. Можно я это примерю?
— Да-да, иди, — в мыслях я перебирала наших общих знакомых молодых людей, которым могла бы понравиться Александра, и которые, в свою очередь, понравились бы ей.
Вечером, лежа в своей постели, я потянулась к Марату, удостоверилась, что он не спит, и вкратце описала ситуацию. В темноте нельзя было разгадать выражение его лица, но голос у любимого оказался достаточно настороженным.
— А зачем тебе это? Пусть одна идет.
— Ну как же? Марат, мы ее и так одну оставили там...
— Поверь мне, она не расстроилась.
— Все равно, — продолжила упрямо гнуть свою линию. — Она же молодая девушка, ей надо с кем-то общаться. Конечно, она говорила мне, что ей какой-то парень в универе понравился, — Марат заерзал и подтянул к себе одеяло, которое я успела основательно перетянуть на себя. Пришлось делиться. — Но Сашка даже стесняется с ним познакомиться.
— Стесняется?
— Марат, ей надо общаться. Она же как в клетке сидит и кроме нас никого не видит.
— Вот тебе ночью поговорить не о чем, да? — угрюмо спросил парень, снова заерзав. Неожиданно притянул меня к себе, заставил повернуться к нему лицом и поцеловал. — Давай тогда...
— Ну подожди, — я попыталась вывернуться из его рук и увернуться от поцелуев, что оказалось очень сложным. Мне нравилось, как он меня целовал, я хотела продолжить. И Марат это прекрасно понимал. — Подожди. Стой. Давай поговорим.
Он страдальчески застонал, лег на спину и закрыл лицо подушкой.
— Ты не отстанешь, — скорее сказал, чем спросил любимый.
— Не отстану. У нас свадьба через три дня. А мне еще теперь надо успеть Сашку с кем-нибудь приличным познакомить.
