Только сейчас Гердер понял, как многим они обязаны Кингаритте ди Марлинг. Пять лет относительного покоя, пять лет отсутствия дорогих любовниц. Пять лет он не думал, какой очередной фокус выкинет король. Нет, полностью утихомирить Генриха было не по силам даже ей, но вовремя предупредить Кира успевала всегда, ну почти всегда. Любовница, друг, лекарь, сиделка, товарищ по чисто мужским развлечениям — лошади, рыбалка, охота. Хозяйка замка в горах. Последнее время Кира увлекла отца занятиями магией — они вместе работали в лаборатории. Целительские артефакты. Гердер задумался — если бы ко времени, когда пришло сообщение о смерти матушки, королевы Инессы, отец жил еще с Кирой? Как он сам бы отнесся к возможности получить такую мачеху?

В конце аллеи появилась Ксения. Озабоченная: она готовила покои для новой королевы.

— Ксю, я должен тебе кое-что сообщить.

— Госпожа пресветлая, что еще?

— Я уверен, Кира и мальчик живы. Их душ нет среди мертвых.

Ксюша без сил опустилась на скамейку рядом, — Ты скажешь Генриху?

— Я уже говорил. Я не знаю, где они и слышали ли про женитьбу отца. Могу только догадываться, как спаслись. Одно хорошо — я уверен, те, кто желал им смерти, тоже считают их погибшими. Ты как, милая?

— Аманда невыносима. Первым делом бросилась к Кириным шкатулкам. Смотреть что в них и примерять. Не стесняясь никого. Я успела спасти все записи, отдала Гренсону. Карл еще и пейзаж взял, на память. Я не понимаю, Генрих ведь так любил Киру!

Муж думал, она, сидя рядом, держала его руку. И вдруг сказала несусветную глупость, которую можно было ожидать от романтической девчонки, но никак не от Её Высочества Кронпринцессы Ксении:

— Помнишь, как хороши они были на балу, тот торжественный танец, с поклонами?

* * *

Воспоминания о ярком мартовском дне шли за Гердером и во сне и наяву. Он и не гнал их. Снова и снова возвращался, в надежде увидеть что-то незамеченное. Память пахла гарью и смертью.

Как стояли, обнявшись, так втроём они и шагнули в портал. Но во дворце Генрих оттолкнул внука и сына, резко бросил Гердеру в лицо:

— Ты... Меня удержал, а сам не смог.

Стремительно прошел к себе. Оттуда сразу же донесся звук чего-то бьющегося и воющий крик. Лакей, как испуганная мышь, выскочил из дверей.

— Отец, почему ты велел мне его держать?

— Потому что это был единственный способ не пустить в огонь и тебя, и деда.

На молчаливый вопрос испуганной Ксюши ответил Эдвард:

— Пожар. Кира и Гер.

Но расплакаться ей не дали.

— Эдди! Срочно возвращаешься в академию и собираешь все вещи Гера, до единой. Переправляешь во дворец порталом. С тобой идут два телохранителя. Не спорь! Так надо. Ксения, то же самое во дворце. Как-нибудь собрать все вещи Киры. То, что может быть вне ее покоев. Я в Аррас. Но прежде позови ко мне Карла. В кабинет.

Обожженная рука горела все сильнее и обычные заклинания не снимали боль. А он должен вернуться.

Гренсон явился как всегда, мгновенно. Гердер угрюмо протянул руку.

Целитель начал накладывать обезболивание и лечащую повязку. — Невероятный ожог, чем это ты так?

— Черный огонь. Я о таком читал только в старинных книгах. Эту магию не использовали со времен великой войны, она запретна. Смыкается в своих основах с некромантией.

— Да, я понял, что дело нечисто. Лучше всего было бы тебе лечь.

— Не могу. Надо назад.

— Понимаю. Я пойду с вами, думаю, там еще кому-нибудь понадобится моя помощь. Да и обновлять обезболивание надо каждый час. Я могу спросить, леди не пострадала?

— Да. Нет ...Не знаю.

Лицо всегда спокойного и улыбчивого Гренсона исказилось. — Простите мне, Ваше Высочество, я сейчас, — закрыл глаза, сглотнул, сделал несколько глубоких вдохов: Да что уж теперь скрывать. Если бы не король, просил бы ее руки. И пусть бы отказала, никуда бы не ушел, был рядом.

* * *

Поиск по обычной ауре дал невероятный ответ. Не видно среди живых, по измененной то же самое. Невероятный, потому что магический договор не был расторгнут — маленькая крылатая змейка, знак богини, по-прежнему обвивала запястье.

Три ауры были человеческими, две принадлежали собакам. Хотя каким собакам, это были сущности, наделенные магией.

Куда они исчезли? След портала он не видел, но там был черный огонь. Скорее всего третий был маг, и маг, практикующий некромантию. Это уже страшнее. И он решился. С сегодняшнего дня он и Робби разбирают библиотеку и лабораторные журналы Инессы и срочно ищут все о защите от подобной магии. Ну вот, как не хотел заниматься порталами, а пришлось, как не хотел заниматься некромантией, а надо. Матушка, как всегда, была права, лишних знаний не бывает, даже если эти знания из ряда запретных.

Ирденнское посольство жило в обычном режиме. Долгожданные записи, разговор:

— Оба погибли при пожаре.

— Ты уверен?

— Да. Этот убийца был лучшим во всей Гильдии теней. Женщина и мальчик и невиданный огонь. Все сошлось — пророчество исполнилось, скверна очищена пламенем. Наш осведомитель говорит, там был принц Гердер, он вмешался, и, скорее всего, колдун тоже мертв.

— Вот как. Он не пришел за деньгами?

— Нет, но я подумал...

— Об этом докладывать не будем. От осведомителя избавьтесь.

Гердер велел сообщать обо всех случаях внезапных смертей среди прислуги дворца и их родственников. Ничего подозрительного. Человек пять. Но все или были уже в преклонном возрасте, или долго болели. На всякий случай Гердер список приказал хранить.

— Отец, я знаю, Кира жива, просто мы не видим ее ауру. Хочешь, я проведу ритуал вызова душ, чтобы ты убедился?

— Сынок. Там был черный огонь. В нем сгорает всё. Зачем вы удержали меня, я бы ушел вместе с ними. Я погубил и Киру и мальчиков. И не пачкайся в этой пакости — некромантии.

— Каких мальчиков, отец? — Гердер вдруг испугался, что королю плохо, и он заговаривается.

— Гера и твоих братьев. У нас с Кирой родились бы дети.

Генрих болел долго. Что это был за недуг, Карл не определил. — Упадок сил, нервное истощение, — сказал он. Король просто безучастно бродил по Кириным покоям, иногда останавливался, брал в руки по одну ее вещь, то другую. Или лежал, молча, неподвижно, закрыв глаза. Карл приходил каждый день, но Генрих отказывался от обследований — Души вы лечить не умеете, — и только раз попросил, — снотворное. Я слышу каждую ночь, как она зовет.

Гердер маялся, но сказать отцу о нерасторгнутой магической клятве не мог. И хотел бы, а не мог, клятва налагала обет молчания. В Туранском официальном вестнике дали крохотное объявление: "Леди баронесса Кирстен цу Риттербах, лорд Герман Хэмптон..." И пришли известия из столицы Ирденнского королевства. Эти новости Гердер постарался скрыть от отца. В Ирре была устроена публичная казнь. Два чучела с табличками провезли по улицам города и сожгли на одной из главных площадей. Народ ликовал. Было выставлено бесплатное угощение, бочки с пивом и вином, вечером устроили фейерверк.

Потом Генриху стало как-то легче, и он закрылся в мастерской. Писал по полдня, все остальное время сидел в кресле на балконе, с книгой по рунной магии и альбомом для набросков.

Одну картину он закончил и снял с мольберта. Второй холст загрунтовал, нанес разметку углем, положил первые мазки. В храме, в золотом сиянии, которое посылает богиня, стоял немыслимо прекрасный молодой король — лицо он выписал тщательно, остальное эскизно. В первый момент казалось — это сам Генрих, потому что регалии и облачение короля были туранские, но затем взор приковывали глаза портрета — синие, удлиненные, необыкновенные глаза Рутгера.

В мае Генриху принесли письмо от торговца из Лории, тот считал своим долгом известить короля — его конфидент, орк, сообщал о смерти Мэрген-Хатан — королевы Инессы. Король молча протянул письмо сыну. И показал руку — уже давно свободную от брачной татуировки, ожог сошел, оставив после себя чистую ровную кожу.

— Нет, как же? — первая реакция Гердера была ожидаема, он не поверил написанному, но потом, внимательно вчитавшись — убита, только горестно вздохнул, — ну как же ты так, мамочка! И ни разу за двадцать пять лет не свиделись. Была только печаль, ушел когда-то близкий и родной человек.

В июне король собрался в ежегодную инспекционную поездку по гарнизонам — на этот раз на границу с Лорией. Гердер упрашивал его не ездить, вскоре к уговорам присоединился Карл. Но все было бесполезно. Два камердинера и охрана, сопровождавшие короля, были дополнительно предупреждены — бдительность и осторожность. И Генрих уехал. И вот теперь...

Гердер не видел отца пару месяцев. Перед ним стоял обрюзгший старик с потухшим взглядом. Говорить с ним было невозможно: по малейшему поводу срывался на крик и даже не пытался слушать собеседника.

Мачеха была ужасна. Язва-Эдвард во время представления новой туранской королеве, заглянув в неприлично глубокое декольте, прошептал брату, — клянусь, с тех пор, как меня отняли от груди, я не видел ничего подобного. — Мерзавка еще взяла моду называть Ксению милочка, даже не так, а нараспев, в нос "ми-ивочка". К горлу подкатывала не то что злость, а желчь.

И как музыкальная шкатулка, у которой неисправный механизм все время соскакивает с резьбы и не дает возможности молоточкам и колокольчикам отстучать-отзвенеть мелодию до конца, Генрих твердил: "порочная кровь, новый наследник, невинная Аманда, новый наследник", — и далее по кругу. Ищущие взгляды новой королевы, да визит к Карлу для определения наиболее благоприятных дней для зачатия не оставляли сомнений в ее решимости выполнить желание мужа. Умница Гемма, вот кого бы главой дипломатического ведомства назначить, быстро поняла, что Аманде для ее целей сгодится любой мужчина королевских кровей, спровоцировала ссору между Генрихом и Олином, отправила мужа в дальнее имение с наказом носа оттуда не показывать, а дочку — к королеве, с жемчугом в бархатном футляре и извинениями. В себе Гердер не сомневался, впрочем, как и в Роберте. За юным Эдвардом следовало приглядывать.

Аура Генриха была странная. Не приворот, а что тогда? Карл допрашивал камердинеров, оба клялись богиней: не понимают, как девица приворожила короля. Да, Генрих не смог более обходится без женщины и решился на мимолетную связь. Физиология-с, извиняемся. Но они точно проверили — в комнате не было даже бокала с водой, и обыскали девицу, сняв с нее всё. И на Генрихе был перстень, определяющий яды и зелья, а она совсем лишена магии.

Отец был безумен, это становилось яснее с каждым днем, и Гердер наконец-то решился. Нет, не смерть, на такое он пойти не мог, никогда. Для начала — изоляция в Туре, домашний арест. Но богиня смилостивилась, и кошмар кончился сам по себе — полураздетая Аманда с воплем вылетела из спальни, немедленно явившийся лорд-целитель объявил: "Король умер!" и первым, встав на одно колено, присягнул новому королю.

* * *

Раздирающая голову боль пришла внезапно, и также внезапно утихла. Генрих смотрел на свое лежащее на полу тело, на деловито суетящегося лорда Гренсона, на застывших в смятении сына и внуков, на фальшиво рыдающую, эту, как ее, мельтешила рядом последние недели. Богиня, как же ее зовут? Додумать не успел, потому что вихрь подхватил его, и в следующую секунду он увидел бескрайнюю орочью степь и бесконечное звездное небо, а еще через мгновение пещеру и измученную худую женщину. Она, почувствовав взгляд, подняла голову и извечным оберегающим жестом положила руку на заметно выступающий живот. Но осознать ничего Генрих опять не смог, уже летел в темную, холодную пустоту. И кровавые звезды, к которым он стремительно мчался, оставаясь позади, таяли уже белым светом.

* * *

— Мама? Что с тобой? — проснулся Рутгер.

— Я видела Генриха. Он приходил,был здесь. Он умер. Нет, не говори ничего. Я точно знаю. И всё.

Я сидела на голом камне у входа в пещеру. В ночном небе звезды, равнодушные и холодные, светили мне. Туда, ввысь и неизвестность, ушел Генрих. Было просто больно, очень. Нет, я ни в чем не каялась. Не было моей вины, что исчезла из Турана и попала в эти пещеры, что не смогла быстро выбраться, что оставила Генри одного. Видит богиня, я билась не только за свою жизнь.

Навсегда, страшное слово, ядовитая горечь от невозможности что-либо изменить. Мой любимый, мой муж. Легковерный, отважный, слабый человек. Давший приют и заботу, разглядевший во мне женщину. Страстный любовник. Из глупого тщеславия выдавший палачам.

Как же ты посмел, как посмел уйти, не дождаться? Как же ты дал себя убить? Опять предана, если смерть есть предательство. И не только я. Дочка, моя, наша малышка. Ну да ладно. Голова есть, руки тоже, выживем, прокормимся. Надо только понять, куда мы теперь, наверное, в Гарм. Опять бездомные, опять нищие, опять одни. Контракт с Тураном расторгнут, змейка истаяла и пропала, кольнув сердце напоследок.

Я вспоминала и без конца повторяла строки, написанные чужим царем из чужого мира: "Отперла я возлюбленному моему, а возлюбленный мой повернулся и ушел. Души во мне не стало, когда он говорил; я искала его и не находила его; звала его и он не отзывался мне".

Часть III. Кавалер Мальфет

что означает рыцарь, совершивший проступок.

Глава 1`В Гаэрру, в Гаэрру!

Старенький священник читал погребальную молитву "Душа его во благих водворится, и память его из рода в род..."— из восьми пленников спастись смогли лишь трое.

— Альфред Обер-Ризен, Гизелла Ризен, младенец Ульрих Ризен, Кирса Ризен, Геральд Ризен... Да упокоятся с миром.

Они завалили неглубокую могилу камнями. Уходить с места боя надо было срочно. Рутгер подхватил на руки девчушку подростка, как сказал священник, она повредилась рассудком, парень лет шестнадцати тоже явно был не в себе — трясся и икал непрерывно. Сам священник держался молодцом, трусил рядом, дергая за руку парнишку, чтобы не отставал. Кира ждала за большими камнями, в ложбинке под нависшей скалой. Её охраняла Наль. Орков положили всех, но не дай святые, на место боя наткнется орочий разъезд. Сейчас Рутгер был совсем вымотан, и не мог стереть следы, хотя бы полдня отдыха! Идти в горы, только там можно скрыться от возможной погони. Они, по любимому словечку матери, вляпались. Опять. Аккуратно обходя и орочьи дозоры, и отряды гармских егерей, мать и сын шли по ничейным землям . Идти быстро мать не могла, он накрывал их пологом невидимости, Наль и Сульяр вели разведку. Известия об орочьем отряде принесла Наль. Показала картинку — жертвенник, руна, обозначенная углублениями-канавками в степном черноземе, кровь по ней должна течь и впитываться в землю, готовились, изуверы. В центре лежали священные камни, которые потом шаманы вставляли в навершия своих посохов. Пленники, среди них дети, младший лет восьми, сидели в стороне, обреченные и уже ни на что не надеющиеся.

Он сразу сказал матери, может быть, жестковато — не вмешивайся. Мне одному проще будет, из тебя сейчас боец никакой. Тем более и оружия у тебя нет, а магией, кроме щита, да огнешара, ты не владеешь. Наль оставил рядом. Киру трясло от ужаса, одно дело самой идти в бой, другое — смотреть, как это делает сын. Но Рутгер справился. Да и было этих орков всего человек десять.