"Действительно ли это то, чем мы занимаемся? Чтобы Совет принимал эти решения за всех нас в своей бесконечной мудрости? Что произойдет, если он решит, что ему больше не нужны случайные вариации? Что произойдет, если единственные дети, которым он дозволит появляться, это те, которые были специально разработаны для его звездных геномов?"
Он сделал еще один, более глубокий глоток виски, и его пальцы сжались вокруг стекла.
"Лицемер, — подумал он. — Ты гребаный лицемер, Джек. Ты знаешь — знаешь на протяжении сорока лет — что это именно то, что Совет имеет в виду для всех "нормальных" людей. Конечно, ты не думал именно таким образом, не так ли? Нет, ты думал о том, сколько пользы это принесет. Как их дети, их внуки и их правнуки будут благодарны тебе за то, что ты позволил им воспользоваться преимуществами систематического улучшения вида.
Конечно, ты знал, что многие люди будут несчастны, что они не будут добровольно отдавать будущее своих детей кому-то другому, но это глупо с их стороны, не так ли? Это только потому, что эти ублюдки с Беовульфа промыли им мозги. Потому что они автоматически относились с предубеждением к любому, несущему клеймо "джини". Потому что они были невежественными, бездумными нормалами, а не представителями альфа-линии, как ты.
Но сейчас — сейчас, когда ты видишь, что такое происходит с кем-то еще, кто тоже является представителем альфа-линии. Когда ты видишь, что происходит с Херландером, и понимаешь, что, возможно, это может случиться с твоими родителями, или с твоим братом, или твоими сестрами... или в один прекрасный день с тобой. Теперь ты внезапно обнаруживаешь, что у тебя есть сомнения".
Он глубоко, судорожно вздохнул и задался вопросом, как тепло, любовь и забота его семьи смогли перекристаллизовать в нем эту темную, бесплодную ночь его души?
"Это всего лишь усталость — эмоциональная и физическая усталость", — сказал он себе, но сам не поверил этому. Он знал, что все гораздо глубже и больше. Точно так же, как он знал, что любой, кто оказался вдруг испытывающим подобные сомнения, задающим вопросы, которые он обнаружил, спрашивая себя, должен немедленно обратиться за консультацией.
И точно так же он знал, что не собирался делать ничего подобного.
Глава 21
В любом случае, те недели, которые Брайс Миллер и его друзья провели, беспокоясь о своей предстоящей встрече с пресловутым Джереми Эксом, оказались бессмысленными. Когда они, наконец, познакомились со страшным и свирепым террористом после того, как прибыли на Факел, оказалось, что реальность не имела никакого сходства с легендами.
Начнем с того, что он не был двухсот двадцати сантиметров ростом, и его телосложение не было схоже с огровским. Напротив, к удивлению и облегчению Брайса, бывший глава Одюбон Баллрум и нынешний министр обороны Факела был не более ста шестидесяти пяти сантиметров в высоту, а его телосложение было скорее жилистым и стройным, но не массивным.
Он также казался довольно жизнерадостным парнем. Даже плутовски-злым, можно сказать — по крайней мере, если, как Брайс, вы еще недавно встречали этот термин и ухватились за него, но еще не читали достаточно литературы, чтобы понять, что "плутовски-злой" отнюдь не то же самое, что "безобидный".
Джереми Экс также не хмурился. Ни разу. Даже после как Хью Араи — гораздо более прямолинейно и точно, чем ему было нужно, по мнению Брайса — объяснил, каким образом клан Брайса выживал на станции Пармли за последние полвека.
К сожалению, в то время как Джереми Экс не хмурился, кто-то еще в зале аудиенций королевы Берри — во всяком случае, они его так называли, хотя Брайс думал, что это больше походило на большой офис без стола и с небольшим числом стульев — наверняка нахмурился. И она восполнила все, чего не хватало Джереми, и кое-что еще.
Ее звали Танди Палэйн. Оказалось, что она была командиром всей армии Факела. Брайс был удивлен, услышав это. Если бы кто-нибудь попросил его угадать род занятий этой женщины, он сказал бы, что это либо профессиональный борец или боевик преступной организации. К черту униформу. Эта женщина было просто пугающей. Даже без этого хмурого вида.
К счастью, сама королева Факела, похоже, не разделяла позицию своего военачальника. На самом деле, она казалась очень дружелюбной. А уже через несколько минут Брайс понял, что хмурый взгляд Палэйн все равно был направлен не на него. По-видимому, она хмурилась только по поводу общего состояния вселенной, ее моральных недостатков.
К тому времени, однако, Брайса перестало волновать, о чем думает или не думает Палэйн. На самом деле, он почти полностью забыл о ее существовании — и даже существовании Джереми Экса. Это было потому, что, не проведя и пяти минут в присутствии королевы Факела, Брайс влюбился в молодую женщину. Действительно, действительно очень мощное увлечение, вроде тех, что прогоняет все другие мысли из мозга подростка, как горячий пар очищает все поверхности.
А еще очень, очень, очень глупое увлечение, даже по меркам четырнадцатилетних подростков. Брайс не зашел так далеко, чтобы не осознавать этого, по крайней мере, какой-то частью своего мозга. Большое дело. Он представлял неврологам самые яркие доказательства, вероятно, когда-либо обнаруживаемые, того, что мозг подростков — подростков мужского пола, наверняка — не был полностью развит, когда дело доходило до тех частей, которые оценивали риски.
Судя по отвисшим челюстям на их лицах, он был уверен, что его друзья Эд Хартман и Джеймс Льюис поражены тем же увлечением. И, увы, — в отличие от Брайса, у которого все еще было несколько функционирующих нейронов в коре головного мозга — теперь полностью управлялись их лимбическими системами. С таким же успехом их можно было назвать первым и вторым миндалевидным телом. Он мог только надеяться, что они не делали ничего по-настоящему глупого. Слишком сильно, конечно, надеясь, что они не будут пускать слюни.
Это было странно. Брайс был уже достаточно самокритичен, чтобы понять, что его привлекало, когда дело касалось девушек...
Если честно, наверное, не то, чтобы зрелость. Хорошая внешность была на первом месте, скажем так И до этого момента он мог бы поклясться, что для его друзей Эда и Джеймса приятная внешность была на первом месте, на последнем и на всех промежуточных.
Но все же правда была в том, что королева Берри на самом деле не была хорошенькой. Она, конечно, не была и уродливой, но лучшее, что можно сказать о ее тонком лице, это то, что все было на нужном месте, ничто не деформировано, а цвет ее лица был в некотором роде хорошим. У нее были красивые глаза, конечно. Они были лучшей чертой ее лица. Яркие, бледно-зеленые, почти полностью компенсировавшие серо-каштановые волосы. Правда, те были здоровыми на вид и блестящими серо-каштановыми. Именно такими, как ни приглядывайся.
Верно также и то, что ее стройная фигура — совершенно очевидная в повседневной одежде, которую она выбрала, даже сидя на своем троне (который был в действительности просто большим, удобным на вид креслом) — была безошибочно женской. Тем не менее. Различные вторичные половые признаки, которые обычно выделялись в оценке Брайсом женской привлекательности, и, насколько он мог судить, полностью доминировали у его друзей — большая грудь, если назвать один из них — здесь заметно отсутствовали.
Так почему же он был сражен наповал? Что такое было в открытом и дружелюбном лице молодой королевы, которое казалось каким-то ослепительным? Что такое было в ее-безусловно-здоровой-и-не-более-того фигуре, что вызывало гормональные реакции более сильные, чем те, которые он когда-либо испытывал, глядя на пышную фигуру кузины Дженнифер?
Частично это объяснялось тем, что Берри Зилвицки была просто первой незнакомой молодой женщиной, с какой Брайс Миллер когда-либо сталкивался, если не считать кратких представлений о перевозимых рабах или о наблюдавших за процессом работорговцев, которые иногда также были женщинами. Одним из многих недостатков его воспитания в небольшом клане людей, весьма изолированных от остальной части человеческого рода, было то, что к тому времени, когда мальчики достигали половой зрелости, они уже знали каждую девочку вокруг. И то же самое было верно для девочек.
Не было никаких тайн, никаких неизвестных. Правда, немного помогал тот факт, что некоторые девочки — для Брайса это была Дженнифер Фоли — внезапно развились таким образом, что стимулировали новые и примитивные реакции со стороны противоположного пола (или, иногда, того же пола — клан Ганни не был слишком ханжеским или узколобым в таких вещах). Тем не менее, в то время как способность кузины Дженнифер пробуждать фантазию в мыслях Брайса была новой, кузина сама по себе такой, безусловно, не была. Он все еще носил небольшой шрам на локте с того времени, как она ударила его туда подвернувшимся предметом в отместку за то, что он стащил одну из ее игрушек. И она все еще держала в себе что-то вроде обиды за кражу.
В то время им было по семь лет.
Королева Факела, с другой стороны, была действительно незнакомой. Брайс вообще ничего не знал о ней, за исключением голых фактов, что она была на несколько лет старше его — не имеющих значения в данный момент — и командовала легионами вооруженных и опасных солдат. Тоже неуместно в данный момент. Все остальное было неизвестно. Это, в сочетании с ее дружелюбным поведением, открыло шлюзы четырнадцатилетних сексуальных фантазий таким образом, с каким Брайс никогда не сталкивался и против которого у него почти не было защиты.
Но здесь было замешано нечто большее. Смутно Брайс Миллер начинал понимать, что отношения полов были намного сложнее, чем казались. Он даже был на грани великой истины, что большинство мужчин были довольно счастливы, даже когда вторая половинка в их жизни была не особенно хороша собой. Так что, возможно, Брайсу все-таки не было суждено вести целомудренную жизнь. Учитывая, что его прежние стратосферные стандарты, казалось, рушились с каждой минутой.
— ...что с тобой, Брайс? И вами также, Эд и Джеймс. Это достаточно простой вопрос.
Подлинное раздражение в тоне голоса Ганни Эль наконец проникло в гормональный туман.
Брайс дернулся. Какой вопрос?
К счастью, Джеймс прикинулся дурачком, поэтому Брайсу не пришлось спрашивать.
— Э-э... какой вопрос, Ганни? Я не слышал его.
— Ты внезапно оглох? — Бутре указала на одного из мужчин, стоящих недалеко от королевы. Он был невысокого роста и таким широкоплечим, что казался немного деформированным. — Мистер Зилвицки хочет знать, готовы ли вы провести несколько месяцев...
Зилвицки откашлялся.
— Может быть, даже год, миз Бутре.
— Двенадцать считается "несколько", когда вы достигнете моего возраста, молодой человек. Чтобы вернуться к сути, Джеймс — и вы тоже, Эд и Брайс — у мистера Зилвицки есть работа для вас. — Она посмотрела на Зилвицки маленькими и блестящими глазами. — "Несколько" опасная, как он сказал. Слово мудрым, молодежь. Это одна из тех ситуаций, когда фраза "несколько опасно" является гораздо ближе к "немного беременна", нежели... о, давайте скажем, версия "несколько опасно" — это то, что говорит добросовестный работник игровой площадки матери, провожающей своего ребенка на качели.
Это начало рассеивать гормональный туман. В первый раз, с того момента, как он положил глаз на королеву, Брайс сосредоточился на ком-то еще в комнате.
Зилвицки. Он был отцом королевы, или, может быть отчимом. И его имя было Энтони, верно? Брайс не был до конца уверен.
Удача снова улыбнулась. Танди Палэйн нахмурилась — хмурый взгляд помог еще больше развеять гормональный туман — и сказала:
— Ты уверен в этом, Антон?
— Они ужасно молоды, — добавила королева с сомнением.
Это окатило холодной водой. Она сказала "ужасно молоды" таким тоном, каким заботливый взрослый обращается к детям. Нет, к сожалению, не в том смысле...
Ладно. Что Брайс воображал, как опытные пожилые женщины говорят о молодых людях, к которым их необъяснимо влечет. По общему признанию, в этом он тоже не был уверен. Учитывая, что на самом деле в такую ситуацию он никогда не попадал.
Заговорил один из других мужчин в комнате. Он выглядел гораздо менее эффектным, чем Зилвицки. Обычный мужчина среднего роста, с почти квадратным лицом. И тоже с достаточно широкими плечами.
— В этом-то все и дело, ваше вели... — ах, Берри. Добавьте их в смесь, какими бы молодыми они ни были, и с кораблем, и кем-либо на нем без какого-либо отношения к Факелу или Баллрум — или Мантикоре, или Беовульфу, или Хевену — все они будут настолько невидимыми, насколько это возможно там, куда мы направимся.
— А где это точно? — потребовала Ганни. — Я не могу не заметить, что вы до сих пор об этом не упоминали.
Квадратнолицый человек взглянул на Зилвицки.
— Меза. Если быть точным.
— О, что ж. И почему бы нам не содомить всех демонов во вселенной, пока мы этим занимаемся? — Эльфрид Маргарет Бутре посмотрела на него. — Что вы хотите, чтобы мы сделали на бис, Каша? Совершить обрезание дьяволу?
Снова удача. Брайс тоже забыл имя этого человека. Его звали Виктор, и он был из Республики Хевен.
Ка-ша. Молча Брайс повторил имя несколько раз. Это было произнесено на французском языке, на котором часто говорили хевениты. КА-ША, рифмуется с "паша?", за исключением того, что ударение падало на второй слог вместо первого.
До него, наконец, дошло, что ему интересно, что делает хевенит, входящий в ближайшее окружение королевы Берри. Особенно учитывая, что Зилвицки — нахлынуло еще больше воспоминаний, поскольку гормональный туман продолжал рассеиваться — был из Звездного королевства Мантикора. Несколько бессистемное и всегда крайне практичное образование, получаемое молодежью клана, не тратило много времени на тонкости межзвездной политики. Но оно было не так поверхностно, чтобы упустить из виду самую упорную, ожесточенную и продолжительную войну в галактике.
Хевен. Мантикора. И сейчас... Меза.
Внезапно Брайс пришел в возбуждение. Возбудился настолько, что даже забыл на мгновение, что он находится в присутствии самой удивительной женщины вселенной.
— Мы сделаем это! — сказал он.
"Да!" и "Да!" эхом отозвались Джеймс и Эд.
Плечи Ганни немного опустились, но ее взгляд, брошенный на Каша, ни в малейшей степени не угас.
— Ты сжульничал, ублюдок.
Каша выглядел скорее любопытным, чем обиженным.
— В чем же я обманул? — Затем он пожал плечами. — Но если это заставит вас чувствовать себя лучше...
Теперь он посмотрел на Брайса и двух его друзей.
— Миссия, которую мы будем выполнять, на самом деле очень опасна. Я не думаю, что вам самим будет угрожать большая опасность, по крайней мере, до самого конца. Если на то пошло, вы можете вообще даже не участвовать в "самом конце", так как вы будете там главным образом только в качестве резерва на случай, если что-то пойдет не так. Тем не менее, это нельзя исключить — и тот факт, что что-то пойдет не так, если вы будете вовлечены, означает, что это, вероятно, будет довольно опасно.
