Сгоревшие сказки

Как не любить кошек? Как не приносить им жертвы, не отвечать на ласку, не воздвигать храмы? Как не рисовать их изо дня в день, пока не кончатся краски, пока не измельчится уголь, пока вся кровь не уйдёт на линии на белой стене?

Конечно, здешние стены почернели от пожара — давным-давно здесь горели гобелены, стулья и людские судьбы. Ты слышишь их крики? От них звенит в ушах даже после стольких лет. Говорят, они умирали медленно, чувствуя, как слезает с костей их плоть и как плавятся их тени. В некоторых так много лжи, так много злости и зависти, что их тени весят так же много, как их тёмные мысли. Это тени приковали их к месту, тени не дали сбежать от разгорающегося в тронном зале огня, тени держали их крепко-крепко, как не держат иные цепи.

Крики — не музыка, хотя встречал я чудовищ, которые ими наслаждались. Если спросишь меня — мне они не нравятся. Но я привык. Это эхо прошлого. Я люблю прошлое, особенно если оно такое же тёмное, как полоски на моей спине.

Нравятся тебе мои кошки? Поверни-ка голову, дай, уберу со лба волосы... Нравятся?

Я их сам рисую. Углём, красками, чернилами... Кровью тоже, конечно. У меня она недавно закончилась. Стал бы я иначе притаскивать сюда кого-нибудь? Мне не одиноко. Я люблю тишину. Но новая кровь, особенно такая... Признаться, не ожидал найти хоть что-то подобное.

Как ровно ложится! Какие тона придаёт краскам!

Ты не дёргайся. Я же не глупый. Краски мне должно хватить надолго — значит, аккуратность нам обоим не повредит.

Хочешь послушать историю? Я люблю говорить, а ты... Что ж, ты только слушать сейчас можешь, не так ли?

Что? Этот заинтересовал? Признаться, я им горжусь. Смотри, какой красавец. Белым по чёрному, расправил когти, распушил хвосты... Что это у него в зубах? Это рыбка. Бесконечная рыбка, чтобы никогда не голодать. Не слышал о такой?

Что ж, я расскажу. И, пока я говорю, веди себя прилично. Мы же не хотим, чтоб моё вдохновение вдруг испугалось и убежало в самый неподходящий момент? Мы же не хотим, чтобы я ненароком расплескал твою кровь?

Слушай.

История о Кошачьем короле

Далеко на востоке, за владениями Ди-Цзюня, за Поднебесной страной Цинь-Ю, лежали земли, принадлежавшие богам. Было их на тех клочках земли так много, что многие божества сходили с ума и превращались в демонов, отрекаясь от своей светлой сути. Со временем люди привыкли, что однажды тот, кому молишься и приносишь жертвы, может обернуться против тебя. Сделались они угрюмыми и недоверчивыми, и стали среди них самыми почётными работа священника — чтобы усердно служил святому и не дал ему обернуться силами зла — и охотника на демонов, который появлялся тогда, когда священник уже ничего не мог сделать.

Самым известным охотником на демонов был Кошачий король. И вот его история.

Однажды по мосту, соединяющему острова с Поднебесной страной, тому самому, который построили из костей великого хранителя Севера, повадились шастать кошки. Поначалу обрадовались им жители островного царства: пушистые комочки пели свои мурчащие песни, тёрлись о ноги и грели своим теплом. Радовался кошкам каждый дом — и бедный, и богатый, и ломящийся от роскоши так, что легко его перепутать с дворцом.

Но потом кошек стало слишком много. В одной из южных провинций нельзя было и шагу ступить, чтобы не задеть какой-нибудь пёстрый, или рыжий, или белый хвост. Кошки занимали всё свободное место в доме, в сараях, на лужайках и в огородах. Однажды проснулся правитель царства и обнаружил, что на него смотрит огромный серый кот с зелёными глазами. Он нагло устроился на царской груди и зевал, словно так всё и должно быть. Словно на самом деле миром правят кошки, и каждая из них имеет право лежать, где ей только угодно. Даже на груди Жёлтого императора с востока или любого из правителей островных царств.

Какому царю такое бы понравилось? Оскорбился и этот. Собрал он своих министров — каждый пришёл на заседание с кошкой, удобно устроившейся на квадратных шляпах — и приказал им понять, откуда вдруг взялось столько кошек.

Через четыре дня и четыре ночи главный советник вдруг воскликнул "Ага!" так неожиданно, что дремавшая на его шапке кошка подскочила и грохнулась на пол. Она принялась оскорблённо вылизываться, а потом сделала вид, что на самом деле всё это произошло по одному ей известному плану. В несколько прыжков кошка скрылась за углом и отправилась на королевскую кухню охотиться за королевскими мышами.

— Не знаю, — сказал главный министр. — Откуда взялись все эти кошки, но предлагаю простое решение — объявить их вне закона. Всё, что вне закона, не посмеет оставаться на нашей святой земле.

Так и порешили.

Назавтра на каждой кухне, в каждой подворотне, на каждой стене вывесили сообщение о новом законе — Законе против Кошек.

Все кошки — и пришлые, и местные — были зверьми грамотными и тут же прочли строки, под которыми стояла королевская печать. Прочли — и принялись смеяться, фыркая и прикрывая грозящийся перерасти в хохот смех своими роскошными усами.

Кошки вольны были ходить там, где им вздумается, как истинные повелители всего сущего. Хоть по святой, хоть по проклятой земле.

Кошки остались в стране и всё продолжали и продолжали прибывать по мосту из костей хранителя севера.

Тогда царь назначил нового главного министра и снова собрал совет. Думали они четыре раза по четыре дня и столько же ночей, пока новый глава совета не воскликнул "Эврика!" и не взмахнул руками, с которых тут же упали несколько пригревшихся в складках мантии котов.

— Не знаю, — сказал новый главный министр. — Откуда взялись все эти кошки, но предлагаю простейшее решение — раз идут они к нам по костяному мосту, нужно его сломать.

Так и порешили.

Отослал повелитель земель к мосту отряд плотников и несколько своих лучших воинов, чтобы спилили они одну из костяных свай и потопили мост в море. Но только разложили они инструменты, только подошли к костяной свае, которая уже почти превратилась в камень, ибо давно уже лежала в земле, как появился из тумана юноша в кроваво-красном кимоно.

— Что это вы тут делаете, честные работники? — поприветствовал он королевских плотников, поклонившись в пол.

— Приказано нам спилить мост... — начал было объяснять один из плотников, но его тут же перебил закованный в латы воин.

— Нечего, — сказал. — Посторонним тут шляться. Иди, куда шёл.

Улыбнулся юноша, поклонился так низко, что запачкал рукава своего яркого кимоно и исчез снова в тумане.

А когда туман рассеялся, нашли у моста кровавые следы, брошенные второпях инструменты и останки "честных работников" царя.

В ту пору оборотней много водилось на островах. Не всегда поймёшь, кто перед тобой на самом деле: человек, зверь или божество. Духи любили превращаться в птиц, а оборотням было всё равно, в кого обращаться: лишь бы поближе подобраться к своей добыче.

Собрал царь совет в третий раз, и главного советника среди лучших умов уже не было: сидел на его месте толстый улыбчивый кот с рыжей шерстью. А под ним лежала расплющенная квадратная шляпа.

Думали мудрецы четыре раза по четыре дня, а после ещё столько же ночей. Думали четыре раза по четыре недели, и тогда только вспомнил один из младших советников, которому едва-едва исполнилось шестьдесят, что живёт в паре лиг от дворца, у самого края света, священник, слава о котором бредёт впереди него, волнами окатывает любого.

Явно ведь дело нечистое — к кому, как не к святому человеку, обратиться?

Отправил царь к священнику младшего советника, а с ним — сорок две кошки, которые успели обжить маленькую комнатку при библиотеке, в которой этот мудрец жил. Так и шли: шестидесятилетний мужчина в расшитом шёлковом платье и его кошки, поднявшие головы и распушившие хвосты от сознания собственной важности.

Двор священника встретил их тишиной. Только звенели поющие ветра над крыльцом, да тихонько поскрипывали старые половицы. Вокруг — надо же! — не было ни одной кошки.

Советник постучал в дверь четыре раза, как того требовал этикет, а после осторожно заглянул в окно. Там, на полу, в лучах яркого солнца лежала, вытянувшись, огромная пятнистая кошка. Морда её была в крови, и лапы были в крови, и даже кончик хвоста. Она спала на шёлковом одеянии священника как ни в чём не бывало, словно так и надо отмечать свои победы.

Советник со всех ног кинулся прочь с крыльца, но споткнулся об одного из сопровождавших его котов и упал прямо под ноги Кошачьему королю.

Были у него белые уши и четыре белых хвоста — по одному на каждую сторону света — и в руках он сжимал обнажённый клинок. Советнику было так страшно, что ему показалось, словно явившийся перед ним демон как две капли воды похож на царя.

— Я не демон, — сказал Кошачий король, словно прочитав в испуганном взгляде бедного старика его мысли. — А ты иди-ка спрячься.

Охотник распахнул дверь дома священника, словно был здесь хозяином, и пятнистая кошка, грациозная и опасная, поднялась ему навстречу.

— Сам Кошачий король, — промурлыкала она, потягиваясь и счищая с морды засохшую кровь. — Чему обязана такой честью?

Но охотник, казалось, и не слышал её вовсе. Он повернул лезвие своего меча, а глаза его из чёрных превратились в ярко-голубые, с вертикальными зрачками. Он сделал шаг, и все четыре его хвоста угрожающе задёргались, как у кота перед прыжком.

И Кошачий король прыгнул, но демоническая кошка тоже была проворна. Она со смехом отпрянула в сторону и вдруг обернулась девушкой — такой прекрасной, каких советник и всего коты никогда в жизни не видывали. На ней было пятнистые шелка, в её чёрных волнистых волосах сверкали жемчуга, а смех её был подобен звону серебряных колокольчиков.

Охотник на демонов ничуть не колебался — рубанул мечом снова, а кошка юркнула в сторону.

— Что, не люба? — её украшенные агатами серёжки сверкнули на солнце, а в следующую секунду на месте девушки оказался одетый в чёрную робу священников юноша. — А так?

Меч просвистел совсем близко от своей цели: один из широких чёрных рукавов порвался, а превратившаяся в священника кошка зашипела.

— Что же ты делаешь, глупый Кошачий король? Разве не этот священник всех нас когда-то нарисовал? Разве стоит винить меня за то, что я была голодна? Ты поступил бы...

Договорить она не успела — упала на крыльцо, поражённая клинком.

Охотник помолился над её телом, чтобы кошачья душа нашла дорогу в страну теней, и повернулся к советнику, который всё это время прятался за молельным камнем.

В храме великого священника все стены были увешаны бумагой, а с бумаги смотрели на советника и охотника тысячи кошек. Живший здесь настоятель был совсем юным: ничего он в своей жизни не умел, кроме как рисовать кошек, и однажды рисунки его ожили и помогли ему найти своё место в жизни. Он рисовал и богов, и демонов, и обычных кошек. А однажды даже нарисовал Кошачьего короля, и тот сделался знаменитым на всю округу охотником.

Жил он с кошками душа в душу. Но некоторые получались у него лучше остальных, а некоторые не получались вовсе. И одна из таких кошек, которая совсем не умела охотиться, потому что была нарисована только наполовину, съела священника.

Советник рассказал Кошачьему королю о постигшей царство беде, и тот решил, что теперь, когда нет больше священника, а значит, и дома, ничему ему не остаётся, кроме как путешествовать и бороться с такими же голодными демонами. Исправлять ошибки своего хозяина.

Младший советник вернулся во дворец и получил от островного царя награду. А Кошачий король до конца своих дней помнил, каким счастливым выглядел священник, когда рисовал, и до конца своих дней боролся с обезумевшими богами и обезумевшими кошками.

2.

Хороша история? А была бы ещё лучше, если бы ты знал, что случилось сразу после того, как священник нарисовал Кошачьего короля. Было бы лучше, если бы ты видел те летние дни, полные кошек и урчащего счастья, и сверкающих глаз Кошачьего короля, и смеха. Было бы лучше, если бы ты заглянул в кошачью душу и увидел там чувства, неприкрытые, почти человеческие. Но кем бы я был, если бы рассказал нечто настолько личное?

Ведь важны только кошки, а не тот, кто их рисует. Если кошек слишком много, всегда можно найти того, кто их сотрёт. Или того, кто съест их создателя.

Как ты думаешь, часто ли пытались съесть меня?

Иногда я думаю, что мне стоит нарисовать своего собственного короля. Было бы весело однажды встретиться с ним лицом к лицу и сразиться. Было бы забавно вырастить свою смерть... Да только это невозможно

У меня ещё много в запасе кошек. Вон та, чёрная, как грех, когда-то забирала у семей первенца — но только если ему было суждено умереть. Тёмными ночами с зарождающимся месяцем она смотрела в небеса и видела будущее, но никому о нём не рассказывала. Однажды она встретила кота, который носил с собой бесконечную рыбу. Всякий раз после того, как он её съедал, рыба вновь возвращалась, целая и свежая. Чёрная кошка знала, что этот кот подарит ей ребёнка, и судьба у него будет не самая завидная.

Я ведь обещал рассказать о белом коте с бесконечной рыбкой в зубах?

Слушай. Я расскажу тебе о ребёнке белого кота и чёрной кошки. Я расскажу о Кипе, заколдованном коте.

История о принцессе

Случилась эта история в те времена, когда любой правитель ещё держал в своём жилище кошек, чтобы те охраняли запасы в кладовых и преумножали королевскую казну. У императрицы той была любимая кошка, чёрная, как смоль. У неё был третий глаз, которым она видела будущее, и лучшие умы империи часто советовали с кошкой по тому или иному поводу.

Однажды императрица спросила у своей любимой чёрной кошки, за что прогневались на них боги, если лишили их первенца. Кошка не могла признаться, что это она проглотила душу нерождённого ребёнка, потому что увидела его судьбу и не могла позволить такому чудовищу появиться на свет. Поэтому она ответила, что императрица не должна волноваться: вскоре она родит прекрасную дочь, которая будет отрадой для родителей и счастьем для всей страны.

У подножия высокой горы, на котором стоял дворец Жёлтого императора, жили драконы. Их стаи, как косяки рыб, пестрели в воздушном пространстве, в океанской толщи: их чешуя отражала закатное Солнце, а гривы ловили восточные ветра. Они были так прекрасны, что новорождённую принцессу тех мест назвали Луной — в честь грациозных лент драконов, снующих в небесах.

Луна росла прелестным ребёнком. Она радовалась жизни и радовала всех вокруг, а больше всего — свою мать.

Когда исполнилось принцессе тринадцать лет, чёрная кошка императрицы пришла в королевские покои и открыла свой третий глаз.

— Мне осталось жить совсем недолго, — промяукала она, и императрица побледнела. — И я хочу предупредить об опасности, что ждёт в будущем маленькую принцессу. Но вы должны пообещать мне, что присмотрите за моим потомством.

Императрица поклялась в этом страшной клятвой, и чёрная кошка прошипела, что Луне нужно держаться подальше от горы, на которой стоял дворец Жёлтого императора.