Не королева

О да, я бы с радостью так и поступила. Едва заглушила вновь дурниной голосящую гордость, глубоко вздохнула и как можно спокойней произнесла:

— Дарелл, разговор очень серьезный. Речь пойдет о судьбе Арвидии.

Мне кажется, с тем же успехом эту фразу могла сказать ему дверная ручка. И то бы он заинтересовался больше.

Опустился в кресло и снисходительно бросил:

— Даю тебе две минуты.

Первым порывом было гневно высказать все, что я о нем думаю. Впрочем, перечисление всех 'ласковых' эпитетов явно бы в две минуты не уместилось. Смесь обиды и злости упорно не давала собраться решимостью. И пока я нервно вышагивала по комнате, Дарелл наблюдал за мной с нескрываемой иронией и не менее откровенной скукой в серых глазах.

Невозмутимо констатировал:

— Одна минута.

С трудом сдержалась, чтобы не запустить ему в голову канделябром. Отвернулась к столу и сжала пальцы в кулаках так, что от впившихся в ладони ногтей в глазах потемнело от боли. Зато кое-как усмирила свои чувства. Страшно представить, насколько больнее все бы воспринималось, если бы не спасительное 'Ледяное сердце'.

Я очень старалась говорить спокойно. И, кажется, мне это даже удалось.

— Расторгнуть брак мы не можем и освобождать друг друга скоропалительной смертью тоже. Можешь мне не верить, но пытаться тебя убивать я все же не собираюсь. Впрочем, и ты, похоже, отправить меня оправдываться к богам не планируешь, иначе не стал бы тянуть. Но учитывая принадлежность к королевскому роду, наши с тобой отношения — это не только вопрос личной жизни. Как бы мы друг к другу не относились, судьба королевства важнее любой неприязни. Даже настолько сильной.

— И к чему ты клонишь? — ему надоели мои пространственные речи.

Озвучить свою мысль оказалось еще сложнее, чем я думала. Мне даже показалось на мгновение, что мой язык задеревенел и просто отказывается это произносить. С трудом собралась решимостью, да и то, вместо уверенного голоса, получилось робкое бормотание:

— Арвидии нужен наследник.

Конечно же, я заранее представляла его реакцию и готовила себя к самому худшему. Но одно дело, когда это происходит в воображении, и совсем другое — испытывать наяву.

Мелькнувшее в глазах Дарелла изумление мгновенно сменилось целой гаммой эмоций. В частности презрение и насмешка отобразились уж очень красноречиво. Складывалось такое впечатление, что он вот-вот готов расхохотаться. И если в собственном представлении я была благородной и самоотверженной девушкой, которая, заглушив собственную гордость, готова на подвиги ради любимого. То, похоже, Дареллом я воспринималась эдакой павшей портовой девицей, которая предлагает свои услуги пьяным морякам, но даже и те брезгуют. Это настолько открыто читалось в его глазах, что я чуть не задохнулась от жгучей обиды. Гордость уже не вопила, она орала так, что даже, наверное, даже в Ардане было слышно.

Но прежде чем клокочущая от злости я успела уйти, Дарелл снизошел до ответа. И столько в его голосе прозвучало откровенного презрения, что я очень захотела умереть на месте.

— Это, конечно, похвально, что ты так рьяно заботишься о будущем моей страны. Но есть одно чересчур весомое 'но': ты слишком мне противна.

Я закусила губу, чтобы не разреветься, и, не глядя на него, вышла из комнаты. Мысленно проклинала и его за жестокость, и себя за глупую слабость. Надо было заранее догадаться, что моя затея провалится, тогда бы хоть удалось избежать такого унижения. Правда, толку теперь было сокрушаться?

Прошло два дня. Сама не знаю, чего я ждала. По идее дальше оставаться во дворце было бессмысленно. Толку ждать, что меня вот-вот выставят. Уж лучше уехать прямо сейчас самой. Тем более обида во мне уже потихоньку перевешивала все остальное. То ли силы воли у меня не хватало, то ли мои чувства к Дареллу были ненастоящие, но упорно маячила мысль, что давно уже пора бросить все и уехать. Только почему-то не уезжала. Оправдывала себя тем, что из-за весенних дождей, наверняка, дорогу и в Северное графство размыло. Просто другой причины не придумывалось. А признаться самой себе, что все же на что-то надеюсь и, несмотря ни на что, не хочу сдаваться, я не решалась.

Дарелла я эти дни не видела. К счастью. После того разговора, мне казалось, что его презрение ко мне многократно возросло. Если такое вообще возможно. А проверять это при личной встрече как-то не хотелось.

И, видимо, смилостивившись надо мной, провидение решило разбавить безысходную мрачность последнего времени более-менее радостными эмоциями. Меня навестила Мирта.

Мы встретились в одной из дворцовых гостиных. Не знаю, как полагалось принимать гостей нормальной королеве, но я решила, что Мирта в любом случае на меня не обидится за нарушения этикета, если таковые имелись. Справедливости ради, я так и не поняла, то ли она по мне так сильно соскучилась, то ли ей просто жуть как хотелось похвастаться перед мужем своей дружбой с королевой. Но я решила хотя бы по этому поводу не раздумывать и искренне подруге обрадовалась. Ведь кроме Лейфа и Лили мне и поговорить-то было не с кем.

— Элина! — с привычным воплем Мирта стиснула меня в объятиях.

Маячащий за ее спиной худощавый молодой человек с глазами испуганной лани и средней степени блондинистой лохматости смутился настолько, что даже запунцовел. Видимо, считал, что с королевскими особами такое панибратство недопустимо. Не знаю, насколько он походил на барона, но вот мое представление о поэтах вполне оправдывал.

Сама же Мирта никак не изменилась. По-прежнему походила на болтливое и очень милое розовое пирожное. Видимо, только на мне замужество сказалось столь удручающее. Что подруга, конечно же, не преминула заметить.

— Элина, что у тебя вид такой тоскливый? — в лоб поинтересовалась она, плюхаясь на диван, от чего расшитые воланами юбки ее розового платья взметнулись вверх, демонстрируя круглые коленки. И без того смущенный барон смутился еще сильнее.

— Просто королевой быть не особо весело, — я вяло улыбнулась.

Мирта только собиралась накинуться на меня с новой лавиной расспросов, но к счастью, вошла служанка с подносом. Вид золотого блюда с разнообразными пирожными мгновенно выветрил у моей подруги все расспросы. С прежней непосредственностью она уже принялась за лакомства, забыв и о моем тоскливом виде, и о собственном муже, который по-прежнему пунцовел у дверей.

Мне стало жаль скромного барона.

— Проходите, присаживайтесь, — с вежливой улыбкой я указала на диван.

Промаршировав к указанному месту, он сел и замер истуканом с неестественно прямой спиной. На бледном лице переживающего поэта открыто читалось, что он силится что-то сказать, но никак не может придумать, что именно.

Я опустилась в кресло напротив и взяла чашку с чаем со столика между нами. Оставалось терпеливо ждать. Насколько я знала Мирту, она была потеряна для общества, пока количество сладостей не сократится хотя бы наполовину.

— Эх, хорошо у тебя здесь, — она, наконец, откинулась на диванные подушки и с блаженной улыбкой огляделась. Взгляд замер на сидящем рядом бароне.

— О, кстати, — спохватилась Мирта, — Элина, знакомься, это Гард.

Тот тут же вскочил на ноги и поклонился мне, еще больше усилив неловкость.

— Ваше Величество, — невнятно пробормотал он и заглох, видимо, потеряв нить мыслей.

Удивительно, но при всем внешнем тщедушии голос у него оказался басовито-мощный. Таким только приказы войскам раздавать.

— Очень рада с вами познакомиться, — я улыбнулась.

Он пытался завернуть в ответ что-то витиеватое, но его хватило только на нечто невнятное 'И я'.

— Не обращай внимания, — Мирта махнула рукой, — он у меня всегда такой стеснительный. Давай рассказывай, как ты тут живешь.

— Вот так и живу, — врать не хотелось, а говорить правду уж тем более.

— Я вижу, что хорошо, — она потянулась за еще одним пирожным. — Эх, Элина, жуть как тебе завидую.

— Поверь мне, не стоит, — я мрачно улыбнулась и перевела тему: — Лучше расскажи, как твои дела.

— Да мои-то по-старому. Нас вообще чего в столицу-то занесло, — Мирта активно жестикулировала надкушенным пирожным, из-за чего нос рядом сидящего барона пару раз чуть не оказался в креме, — у тетушки Гарда вчера день рождения праздновали, вся родня съехалась. Ты же знаешь, я столицу не особо люблю, но тут подумала, почему бы и не съездить, тем более тебя навестить смогу. Ну и не зря, конечно, поехали, весело было, да и угощения оказались на высоте. Там таких фазанов подавали...ммм... — она закатила глаза, — Элина, ты даже не представляешь...

Я не удержалась от улыбки. Знала бы Мирта, как я-то ей завидовала. Как мне самой бы хотелось вот так же радоваться простым мелочам: вкусному пирожному, красивому платью, хорошей погоде... Да если уж честно, мне дико хотелось радоваться хоть чему-то! Можно было, конечно, списать на то, что из-за 'Ледяного сердца' я ничего не чувствую, но я прекрасно понимала, что дело вовсе не в заклятии. Не оно окрашивает мою жизнь в траурные краски. А ненависть Дарелла и невозможность что-либо изменить. От таких грустных мыслей пальцы инстинктивно потянулись к спрятанному под тканью на груди теплому эмельдиру. Если честно, мне уже иногда казалось, что все светлые воспоминания — всего лишь сны, которые я больше не вижу. И только этот удивительный камешек оставался единственным доказательством, что когда-то существовавшие ко мне чувства Дарелла были реальными. Хотя тут ключевым уже становилось именно слово 'были'...

Звонкий голос Мирты отвлек меня от мрачных размышлений.

— ...а какую Гард своей тетушке поздравительную оду написал! Ты бы слышала! Ой, Гард, и вправду почитай, а? Элина жуть как оды любит!

Мне оставалось лишь с вежливой улыбкой кивнуть.

Резво вскочивший барон как-то даже про свою скромность забыл и начал бодрым голосом декламировать нечто высокопарное. Я пила чай и делала вид, что слушаю, а сама в это время уныло в мыслях пересчитывала цветочки на обивке дивана. Не то, чтобы поэт из барона был никудышный, но я в свое время настолько наслушалась от Мирты его творений, что теперь мне дурнело уже и от пары строк сложенных в рифму.

Но как я ни старалась, полностью отвлечься не смогла, и особенно громкие отрывки длиннющей оды настырно слухом улавливались. От одного из них я даже чуть чаем не подавилась.

— Повторите, пожалуйста, эти две строчки, — лихорадочно попросила я, еще сама не понимая, что именно меня так зацепило.

Чуть растерявшийся барон послушно продекламировал:

— По-прежнему цветете Вы,

Как заросли дурман-травы...

— Какой травы? — пробормотала я резко севшим голосом. Мгновенно вспомнился рассказ Хедды о том, как в свое время мать Стиана приготовила на основе дурман-травы зелье для короля Аларда.

— Ну дурман-трава, Элина, — снисходительно пояснила Мирта, — чего ты не видела ее, что ли?

— Нет, — я мотнула головой. — А ты?

— И я не видела, — она виновато улыбнулась и тут же заворчала на Гарда: — Какая-то ода у тебя нереалистичная.

— Почему нереалистичная? — у глубоко оскорбленного поэта даже подбородок задрожал. — Я видел, как цветет дурман-трава!

— Где? — тут же спросила я.

— Так у моей тетушки в саду и растет, — он махнул рукой, видимо, в сторону сада тетушки. — Только вы не говорите никому, — понизил голос до шепота, — а то вроде маги раньше использовали дурман-траву для каких-то своих зелий и всю ее повыдергали. Тетушка-то моя страсть как любит всевозможные цветочки, а травка эта чудно цветет. Да и растет у нее всего кустик крохотный.

— Никому не скажу, — клятвенно пообещала я и как бы между прочим поинтересовалась: — А где именно ваша тетушка живет?

Глава тринадцатая

Происходящее казалось настолько абсурдным, что я едва сдерживалась от истеричного смеха. Ну правда, вот попадусь я стражнику местного сада и что скажу? Мол, здравствуйте, это я, ваша королева, решила вот травки у вас пощипать. В списке Дарелла моих злодеяний как раз, наверное, только воровства и не хватает. Впрочем, он все равно не удивится.

Я прижалась спиной к холодному каменному забору и перевела дыхание. Вот вроде бы весна в самом разгаре, а морозно совсем не по-весеннему. Хотя, быть может, мой озноб больше вызывало волнение, все-таки не каждый же день я залазала в чужие сады. Сад тетушки Гарда, кстати, казался просто огромным. Пока я обходила забор по периметру уже успела впасть отчаяние, что до рассвета ну никак не успею в нем найти этот единственный несчастный кустик дурман-травы. Оставалось надеяться на удачу. Да и перед тем, как отправиться на злостную прополку чужих цветников, я отыскала в травнике описание нужного мне растения. Вроде как дурман-трава цвела ярко-оранжевыми цветами, которые в темноте светились и источали характерный сладко-горький аромат. Если светящиеся бутоны я еще представляла, то уж с ароматом, который, по словам автора травника 'нельзя ни с чем спутать' обстояло сложнее.

Ночной сад выглядел донельзя угрюмым. Из-за купола над ним здесь было не только жарковато, но и как-то неестественно. Мне лично казалось, что я оказалась в стеклянной колбе, набитой травой. Очень хотелось поскорее перебраться обратно через забор в пусть промозглую, но настоящую весну. Уж слишком царящее здесь лето отдавало фальшью.

Я осторожно кралась по гравийной дорожке, готовая в любой момент умчаться назад. Но, к счастью, пока что не наблюдалось ни стражников, ни собак. Наверное, тетушка Гарда не допускала мысли, что в ее сад могут забраться воры. И уж тем более королевы.

Цветы на разбитых вдоль дорожек клумбах пахли исключительно цветами, безо всякой 'характерности'. Да и светиться не спешили. Я уже даже начала отчаиваться, пока вдруг в нос не ударил до тошнотворного сладкий запах какой-то гадости. И сразу же мелькнула догадка, что это то, что нужно. По крайней мере, 'сладко-горький' сюда подходило больше всего. И действительно, буквально за следующим поворотом тропинки на клумбе обнаружился довольно хилый пучок невнятной травы с мерцающими оранжевыми цветами на тонких стеблях. Мелькнула виноватая мысль, что это, скорее всего, последний представитель дурман-травы. Но жизнь Дарелла для меня была важнее разнообразия арвидийских растений. Без угрызений совести я сорвала этот маленький кустик. И только оранжевые бутоны качнулись с очевидным укором.

— Ну простите, пожалуйста, — я тихо вздохнула, — просто очень надо спасти жизнь одному безнадежно упрямому человеку.

Цветы больше не возражали. Я поспешила прочь из сада и обратно во дворец. Теперь-то я не сомневалась в успехе. Все-таки магия — куда более надежная штука, чем шаткая надежда на превосходство разума Дарелла над его ненавистью. И пусть я была сама себе противна, что, по сути, уподобляюсь той же Майре. Но я пока старалась об этом не думать.

За приготовление зелья я взялась на следующее же утро. Хорошо, хоть Лейфа не было во дворце, а то он бы непременно пристал с расспросами. А так, я спокойно обосновалась в его каморке и принялась за дело.

Рецепт приготовления зелья нацаренуса я нашла только в одной книге, хотя пересмотрела не меньше десятка описывающих разнообразные зелья. После перечисления ингредиентов и порядка их смешивания автор честно предупреждал о последствиях: 'Зелье нацаренуса вызывает однократное чувство притяжения к магу, сие зелье приготовившего. Не имеет вкуса и запаха, может быть добавлено в вино или воду, но ни в коем случае не в чай либо другие травяные напитки. По прошествии нескольких часов после готовности зелья у мага его приготовившегося проявляется возвратная реакция: частичная потеря последних воспоминаний, состояние телесной слабости, упадок душевных сил и кратковременное ослабление магических способностей. Это происходит в независимости от того, было применено зелье или нет'.