Падающий

— На данный момент — наверное, да, — ответил доктор, озираясь с сомнением.

— Так, вас и пацанов я забираю. Мирон, Лэндон, вы — как?

— Остаюсь! — заносчиво сказал Мирон.

Лэндон медлительно раскрутил два витка верёвки и снова скрутил её на арбалете. Его замкнутое лицо хранило странное бесстрастие — человека, размышляющего о приснившемся.

— Меня будут искать. Но я остаюсь. Единственно...

Он пожал плечами, указав подбородком на своё допотопное, но действенное оружие. Я присмотрелся к охотнику. А ведь здесь он чувствует себя легче.

— Мы никого не бросаем, — сказал я. — Возможно, ещё вернёмся — и сегодня. А насчёт оружия... Мы так торопились, что немного подзабыли о конфискованном у знакомых профессора Легатты.

Открыв дверь в кабину грузовика, я вытянул охапку оружия — солидного и серьёзного. С трудом успел перехватить, когда, незакреплённое, оно посыпалось-поехало мне под ноги. Сзади подошли Лэндон и Мирон. Помогли вынуть всю кучу и опустить на землю. Ещё нагнувшись, они взглянули друг на друга — и я понял, что эти двое, если не сдружатся (Лэндону, примерно, столько же, сколько мне), то драться бок о бок сумеют. Прихватив каждый по охапке, оба скрылись в дверях, ведущих в метро.

Ладно, этих двоих можно оставить со спокойным сердцем.

Мальчишки не очень довольны. Но, когда я загнал их в фургон и предупредил, что стрелять они будут только по моему слову, глаза их разгорелись.

До лифта доехали быстро. Здесь я остановил машину, якобы глянуть, всё ли нормально у мальчишек. Гарм — за мной. Осмотрев фургон и ещё раз напомнив об осторожности, я отошёл в сторону, быстро открыл дверь в дом напротив лифта. Припрятанные меч и "Скорпион" таились на своих местах. Ремни с мечом пришлось здорово затянуть (тигр не преминул заметить, что хочет, кроме жратвы неосязаемой, что-нибудь и поувесистей), а ПП сунул за поясные ремни — напротив первого. Пёс сидел в двух шагах и внимательно наблюдал, словно понимал, в чём дело.

Первым в кабину прыгнул Гарм. Устроился уже привычно — между доктором и профессором. Едва я сел за руль, доктор забеспокоился:

— Вам не холодно?

— Куртка есть — хватит, — отстранённо сказал я. — Доктор, кого вытащил Виктор?

— Ильма. — Мы тронулись с места. Арнольд добавил, оглянувшись: — До того как вы спрыгнули, Лэндон выдрал из Ильма того зверя, который наполовину оставался в нём. Виктор объяснил.

— Ильм будет жить?

— Будет. Я хочу сказать, странный человек — этот Лэндон. Я ведь узнал его. Наследник крупной империи — и вдруг здесь. И так легко согласился остаться.

Я смолчал. Скорее, доктора Арнольда удивило не то, что Лэндон остался в Подполье, а то, что он приехал с оружием и получил от меня по физиономии. Но сейчас говорить о Лэндоне не хотелось. Меня интересовало другое.

— Профессор. Ваши друзья — стоит мне волноваться при встрече с ними?

— Думаю — нет. Перед отъездом из дома я объяснил им, что произошла ошибка.

Ошибка... Ха. Своеобразное объяснение — особенно для тех, кого я ранил.

— Дилан с вами всё ещё на связи?

— Дилан?

"Да, я здесь".

— Дилан, теперь, когда я поверил, что ты жив, — нерешительно начал Легатта, испытующе глядя мне в глаза, и закашлялся. — Как-то странно говорить в воздух... Дилан, тебе надо взять мою книгу — я тебе её когда-то подарил. Она называется "Человек перед лицом Вселенной". Забудь обо всех других книгах, которые ты читаешь в надежде вспомнить. В моей книге есть посвящение и... — Он вдруг забеспокоился. — В общем, я очень хочу, чтобы ты вспомнил её содержание в первую очередь.

"Среди моих книг — в клетке — этой книги нет, — сказал Дилан. И виновато добавил: — Я, конечно, постараюсь выйти, но, боюсь..."

— Профессор, с книгой придётся подождать. У Дилана приобретённая агорафобия. Он боится выходить из клетки. Даже будучи в своём кабинете.

Легатта сник и уставился в окно, о чём-то тяжело задумавшись. Правда, тяжёлые мысли не заставили его забыть то и дело украдкой бросать взгляды на запястье. Там — успел я рассмотреть — красовался (или прятался) какой-то прибор, очень похожий на старинные наручные часы.

Грузовик натужно взревел, поднимаясь. Доктор сообразил первым.

— Вадим, вы говорили, нам нельзя возвращаться одной и той же дорогой. Но мы, кажется, возвращаемся той же дорогой, что приехали сюда.

— Попробуем прорваться. Мне жаль, но вы оба снова вскоре должны будете присесть на пол кабины.

Спецы поёжились — наверное, вспомнили сирены, взвывшие при входе в Подполье, но промолчали. Перед последними двумя поворотами я остановил машину, чтобы предупредить мальчишек не слишком высовываться из фургона, а лучше вообще лечь на пол, поскольку нам предстоит опасный участок дороги — возможно, полный полицейских и солдат.

Перед тем как ехать дальше, я откинулся на спинку сиденья и представил, как вместе с тронувшимся с места грузовиком чуть впереди помчится невидимая волна злобы, сметающая со своего пути любое чувствующее существо.

Для меня это внове — использовать энергетические техники, но хотелось обойтись без лишних жертв. Я не Дэнил. Тем более я чуял: кое-что ждёт меня впереди. Что-то, что потребует усилий при встрече с ним.

Тем не менее, когда наш грузовик выскочил из Подполья, вокруг пробитой в бетоне дыры суетилась внушительная толпа. Но я радостно ухмыльнулся, видя, как почтительно она держится подальше от узкого пути, проложенного моей волной.

Правда, нас всё-таки обстреляли. Но грохочущий грузовик вылетел настолько внезапно, что собравшееся здесь военно-полицейское начальство просто не успело среагировать на его появление. Пока опомнились, пока сообразили, что неплохо бы выслать погоню, нас почти и след простыл. Почти — потому что спустя несколько переулков я резко затормозил и скомандовал выходить. Немедленно.

— В чём дело? — встревожился профессор.

— В нас успели выстрелить радиомаячком — из тех, что вплавляются в металл. С машины его быстро не снять. Сейчас здесь будут полицейские вертолёты. Слышите их? Уходим. Благо, что дом профессора неподалёку.

— Но в машине наши следы...

— Быстрее! Ничего не найдут!

Они подчинились. Спецы — обеспокоенно. Мальчишки — взволнованные и счастливые.

Грузовик угрюмо остался темнеть возле заброшенной бензоколонки. Мы прошагали от него два дома и небольшую площадь, прежде чем взрыв за спинами заставил обернуться.

Завернув за угол, я спросил Легату, в очередной раз взглянувшего на "часы":

— Профессор, вы можете попросить ваших крутых знакомых прислать за нами машину? Назовите им улицу — пусть подхватят.

Вот после этого звонка я поверил: Легатта и правда смог убедить своих знакомцев, что инцидент в его квартире случился из-за нелепой ошибки. Две машины подобрали нас минут через пять после звонка. И серьёзные ребята, сидевшие за рулём, ни одним движением не показали, что враждебно настроены к нам.

Профессор еле дождался, пока машина затормозит. Он выскочил из салона, будто в квартире вот-вот вспыхнет оставленный включённым утюг.

Едва наша маленькая компания вышла, обе машины укатили в неизвестном направлении.

И тут началось. Легатта ещё не добежал до подъездной двери — в доме погас свет. Свет погас на улице. В доме напротив. В следующем за ним. Мы словно растворились в кромешной тьме. Мальчишки успели скучиться вокруг доктора Арнольда.

"Что происходит, Вадим?"

— Пока только догадываюсь, так что свои соображения пока озвучивать не буду.

Подъездная дверь, обесточенная, открылась сама. Я отодвинул профессора в сторону и пошёл наверх первым — лифт, естественно, не работал. Ладно, каких-то три этажа. С первой же лестницы предупредил:

— Доктор Арнольд, постоянно говорите с пацанами. Ребята, меня слышите?

— Ага... Слышим.

— От доктора не отходить. Защищать, если что, изо всех сил.

Таким образом я обеспечил себе свободное перемещение — без помех со стороны излишне любопытных детишек.

Легатта шёл по собственной квартире неуверенно, то и дело спотыкаясь. Я — видел всё. Вот сидит на моём недавнем "троне" Мартин Ли — тоже в проводах, только без "венца". Живой. Вот на столе вытянулось тело с тусклым свечением недавно умершего — второй соглядатай, которого я нечаянно убил.

И я видел, куда спешит профессор. Потоки энергии чужого мира вливались в квадрат на полу, недалеко от моей недавней темницы.

— Легатта... Остановитесь. Дальше пойду я один.

— Вы не понимаете...

— Профессор, я вижу.

— Но там...

Но я уже открыл дверь в подвал. Кажется, он скупил все квартиры вниз, чтобы проделать здесь незримый для других ход.

Если наверху я видел хоть что-то, то с каждым шагом вниз я слеп в живой чёрной мгле. В самом низу я мог полагаться лишь на слух.

Последняя лестница. Судя по ощущениям, под ботинками утоптанная земля.

Я встал, вслушиваясь в чёрный туман. Наверное, будь здесь что-то живое, я бы увидел. Нет, ошибся... Здесь кто-то был, но я его не разглядел. Я знал, что в темноте кто-то есть. Но — даже не почувствовал.

Чисто интуитивно я взялся за рукоять меча и потянул его, рассчитывая, что в этом плотном тумане никто не расслышит движения оружия в ножнах.

В ответ жёстко, несмотря на глушащий туман, лязгнуло оружие — причём так, что сразу можно определить: кто-то резко вынул два меча.

27.

Запрокинув голову, я на мгновение ушёл в странный, почти неосознаваемый транс — вернувшись, я слышал. И чувствовал движение. Уже прогресс.

Мимо по лестнице быстро простучали мягкие лапы. Гарм. Встал возле меня, сопнул — проверяя на нюх, что здесь да как. После чего деликатно отошёл в сторону. Всё правильно. Это не его бой.

Те, в темноте, то ли затаились, то ли выжидают, что я первым начну.

Осторожно выведя меч вперёд, я резко взмахнул им, чтобы они слышали. И — шаг назад. Второй в сторону. Чёрт, расстёгнутая куртка мешает. Шелестит, отмечая мой шаг в пространстве. И полы мотаются.

Нашёл, о чём пожалеть. На место, с которого только что ушёл, шуршанули оружием так, что я, пятясь, невольно попытался разглядеть космы перерезанного тумана. И лишь после сообразил, что мечей было не два, а три.

Это тяжело — напряжение и сосредоточенность во мраке. Одно хорошо: я тоже невидим для прячущихся в темноте.

Пять минут — длиною в бесконечность — прятки от невидимых противников в невидимом помещении. Урок ощущений и осязания.

Вскоре я знал, с кем буду драться. Девушка — или женщина — с двумя мечами. Высокая, гибкая. Мужчина — с двуручным. Кряжистый, но такой же стремительный, как она.

Как мне сказал профессор? "Вы не понимаете..."? Здесь не понимание нужно, а знание. Пусть скажет спасибо, что бездна нашла только этих двоих и привела их сюда ещё до нашего прихода. Знать бы ещё — живы ли они. Пока я ощущал их пустОтами в непроницаемом тумане... Внезапно вспомнилось, как, впервые гуляя в серых облаках, наткнулся на детишек — девочку и парнишку. Я ещё подумал, что парнишка гонится за девчушкой. Но убили его самого. Помнится, когда хотел подойти посмотреть на мертвеца, его уже на месте не оказалось. Только кровавый след. И, помнится, послышалась мне странная фраза: "Если только сам не ушёл..."

... Кажется, они тоже приноровились различать меня в насторожённой мгле. И, кажется, не подпускали к определённому месту. Но я и без них знал, что не смогу к нему подойти, не уничтожив их. Как, впрочем, знал и их цель — убить меня. Не больше и не меньше... Вру. Я знал, что цель не их. Они марионетки, зомби, в умирающие мозги которых вложено определенное задание.

Ещё я пожалел, что не оставил огнестрельное оружие наверху. Здесь, в атмосфере, перенасыщенной чуждой энергией, — оно бессильно. И помеха мне: засунутое за пояс, мешает нормально поворачиваться, когда надо.

Страшнее всего оказалась девушка. Она первой обнаружила меня.

Я стоял, затаив дыхание, стараясь расслышать, кто где. И — услышал. Мягкий шаг босых ног по полу. Издалека. И странный звук — редкое, нежное постукивание металла о металл.

Вкрадчивый звук гипнотизировал. Прежде чем сообразил, что таким образом выстукивают меня, девушка оказалась близко, почти рядом. Когда одно лезвие свистнуло мимо моего уха, а второе сунулось мне под мышку, шарахнулся назад — едва не наступив на ногу мужчине. Задел его локтем. Тот среагировал как брошенная граната, чуть коснувшаяся поверхности. Он не видел меня. Но место, где я только что был, исполосовал так, что, останься я здесь, в течение этой сумасшедшей рубки не смог бы коснуться земли даже изрубленным. Девушка помогала ему, на удивление метко не касаясь его самого и даже не дотрагиваясь до его оружия.

Возможно, эти двое чувствовали друг друга. Ведь их объединяла бездна.

Я ушёл от атаки, в первые же секунды упав под ноги мужчине, а уж от него перепуганной лягушкой сиганул в сторону.

До них не сразу дошло, что они рубят пустоту. Но прочувствовали — и разом встали на месте, застыв статуями — вслушиваться во мрак. Слишком быстро угомонились. Я ещё не успокоил дыхания, слишком частое и прерывистое. Лишь сунул руку под куртку, зажимая бок, горящий и влажный от крови. Вытащить руку не успел, когда они встали. Пытался перевести беспокойное дыхание — всё ни к чёрту.

Выяснилось, что дыхания они не услышали.

Во тьме снова раздался тихий певучий звон.

Девушка выстукивала меня, как летучая мышь выискивает добычу, испуская в пространство ультразвуковой писк.

Сначала я хотел держаться подальше от этого чем-то завораживающего зова. Но металлический звук раздавался словно со всех сторон. Сбитый с толку, начиная воспринимать звон как слуховую галлюцинацию, я быстро понял, что теряю чувство пространства. Хуже того — ощущать собственное тело я мог, лишь благодаря ране.

Если раньше я думал драться во тьме, руководствуясь чутьём на движение, сейчас, раненый, я мог думать только о насущном — не расслышали бы моего частого дыхания.

Мозги, блин... Вместо того чтобы трястись, использовал бы то же, что и они. Только не для поиска.

Медленно вынул руку из-под куртки, раздражённо слушая шелест одежды, соприкасающийся с кожей и "Скорпионом". Громкий шорох одежды — тем более для меня — и я швырнул бесполезный ПП в сторону.

Девушка оказалась азартной. Она сразу помчалась вслед свистящему шелесту. Лёгкий бег её босых ног не заставил усомниться.

Мужчина, насторожённый, остался на месте. Один. Он почти не дышал. Но теперь, успокоившийся, чуть отстранившись от боли в боку, я почувствовал его. По разгорячённому телу. Тепло толчками шло от него — я ощущал их, словно в волне лёгкого прохладного ветерка несло разогретые солнцем воздушные струйки.

Он таился справа, медленно поворачиваясь на месте, — прислушивался ко мне.

Я сделал три шага — два на мгновения бега девушки, один на стукоток покатившегося с наклонной плоскости ПП.

Чёрт, не надо было сомневаться! Мне причудилось, противник встал на месте лицом ко мне. Руки с мечом подняты, конечно. Я чутью не поверил: ударил так, чтобы сбоку снести голову. Результат — всего лишь длинная царапина по плечу и руке противника. Одно утешение — глубокая. Правда, он орудует обеими руками...