Подвенечное платье меня совершенно не тронуло. Нет, меня нарядили во что-то такое пышное и воздушное, что я десяток примерок едва отстояла на табуретке и силе воли. Я чётко осознала, что понты и здесь знают, и понимают, что понты — это наше ВСЁ. Словом платье было... Было оно тяжёлое, килограммов шесть, не меньше, плюс шлейф длиной метра четыре. Вместо уже привычных мне подушечек турнюра пришлось осваивать специальный кринолин, я ведь раньше думала, что подъюбник под широкий подол бывает только круглый из обручей, которые книзу становятся шире. Оказалось, что есть кринолины для подчёркивания S-силуэта и поддержания широкого подола. С моей точки зрения это конструкция из лент и китового уса, которую какой-то инженер специально рассчитывал. Она спереди от живота идёт почти вертикально, а вот сзади делает горб как от турнюра и расширяется в стороны и назад. При этом полосы китового уса идут не параллельно полу, а изгибаются по получившемуся куполу в области турнюра по линиям ожидаемых силовых нагрузок и мне кажется сидение в такой конструкции совершенно не предусмотрено. А ещё оказалось, что как не затягивай ленты завязок на талии, но этот кринолин вертится на теле и нужно постоянно смотреть, чтобы он не съехал в самый ненужный момент, и не оказалось, что горб "турнюра" не сзади, а уже сбоку. Тем более, что конструкция кринолина пружинит, а сзади на него самое большое давление нижних юбок, подола и шлейфа и он просто выдавливается в сторону, куда и норовит развернуться. Но это ещё не всё, вы бы видели, как этот наряд надевают. Сначала я даже не поняла, что происходит. Я стояла на табуретке, на мне уже был затянут корсет, надеты все положенные нижние сорочки и кринолин, и тут четыре девки с длинными палками и чем-то на них поднятым стали на меня надвигаться. Наверно я была не первая с такой реакцией, и портной вовремя закричал, чтобы я стояла и не убегала, дескать, ЭТО — не страшно, ЭТО — моё платье. У палок длиной не меньше двух метров на концах сделаны перекладины как у швабры и на них поднимают расправленное платье, чтобы его на меня по команде ровно опустить, чтобы я оказалась внутри него. Когда я стояла и изображала терпеливую статую самой себе, Наденька осваивала спортивное развлечение, которое называется — прицельное ползанье под юбками, чтобы барыне что нужно сделать. Чего ей там ползая, только не пришлось делать. От банального поднесения мне горшка, до поправления кринолина, подтягивания сползших чулок, расправления трущих складок и ещё много чего. Что бы я без неё делала, просто не знаю. Вы представляете, платье расшито настоящими драгоценными камнями. Я то думала... Ну, подумаешь, стразами украсили, а это изумруды, сапфиры, рубины, гранаты, яшма и жемчуга. Меня бы в наше время при таком платье в бронированной инкассаторской машине с ротой автоматчиков перевозили...
Никакого девичника не было, накануне свадьбы мы все уже так умурзались, что хотелось только спать, тем более, что в день свадьбы нам нужно было вставать до рассвета. К тому, что меня затянут в корсет, в котором моя талия стала меньше сорока сантиметров я уже привыкла, и что на швабрах на меня надвинут мой подвенечный наряд тоже. А вот к тому, что местные куафёры накинутся на мои волосы с раскалёнными плойками, при плевке на которые он шипел и испарялся, а волосы трещали, жутко воняя и сгорая, я оказалась совершенно не готова. А то, что пряди башни, которую делали на моей голове, будут приклеивать сахарным сиропом, было уже такой мелочью, что она не стоит упоминания. Жуткая вонь от сгоревшего сахара, муки и палёных перьев, мысли только о том, чтобы сознание не потерять. Короче самый-самый, в смысле дорогой, едва говорящий по-русски парикмахер прыгал вокруг меня и творил свой нетленный шедевр. Сволочь! Убила бы! Волос сжёг и выдрал у меня столько, что мне пару лет компенсацию отращивать. Возможности отбиться от него у меня не было никакой, успокаивала себя тем, что он просто полностью оправдал последний слог в названии своей профессии, который у него надо писать с большой буквы. Козёл такой! И когда он, наконец, от меня отстал, а через десяток минут после получения денег за свою работу вдруг увидел на моей голове какой-то изъян, я схватила для обороны какую-то палку, а Наденька его просто вытолкала не смотря на его крики. Но неожиданные неприятности на этом не закончились. Вы, конечно, видели фату на невестах. Я тоже видела и думала, что это предел того, что на голову могут натянуть. Оказывается здесь до фаты ещё не додумались, здесь при венчании используется покров. Это такой вышитый коврик, который на голову надевают и в нём надо всю службу отстоять, а в голове от сиропа, украшений и шпилек уже и так пара кило лишнего веса. Бедные мои спина и шея...
В церковь меня везли в карете, но стоя и одну, а вы как думали, даже Наденька в карете не поместилась! Татьяна была моей посажённой матерью, а в качестве свидетельниц и подружек невесты были три какие-то родственницы Гуркина, я запомнила только его дочь Любашу, которая меня, кажется, искренне жалела. От кареты постелили ковровую дорожку, но когда я выходила гости радостно закричали, а кучер не удержал лошадей, которые дёрнулись. И если бы я не повисла на дверце кареты, то скорее всего покалечилась, ведь огромные колёса в железным ободом меня могли переехать. К счастью с лошадьми справились, а гости замолчали, и я потопала на каблуках (вот ведь дура, сама согласилась на каблуки больше восьми сантиметров), а под ковровой дорожкой мощённая круглыми булыжниками площадь перед храмом и мостили её очень нетрезвые люди. Но я не сломала ноги и не упала, не свернула себе шею от тяжести надетого на мою головку и вообще выжила, чем явно доказала, что я русская баба, которая решила выйти замуж...
Уже при входе внутрь меня пробило на "хи-хи", в голове стала крутиться дурацкая фраза "круче собственных яиц" и я под покровом периодически не сдерживалась и хихикала, что окружающие наверно считали положенным невесте рыданием. В руки дали свечу с каким-то хомутиком в цветах, а священник затянул свой речитатив. Я отреагировала, когда Гуркин рядом напрягся, а священник оказывается уже вопрошал его:
― Имаши ли, Григорий, произволение благое и непринужденное, и крепкую мысль, пояти себе в жёну сию Марию, юже зде перед тобою видиши...
Нас провели вокруг аналоя, сняли с голов венцы и мне, наконец, жених приподнял покров, и я смогла вдохнуть свежего (это внутри церкви и рядом со всеми свечами и кадилами, можете представить, как я уже удышалась и упрела под этим потником) воздуха. Гуркин надел мне колечко и поцеловал в губы... Всё! Я — жена! Можете начинать меня поздравлять... И ведь начали, блин...
К счастью за свадебным столом в покрове сидеть не требовалось, а умница Наденька прихватила или нашла табуреточку, на которую меня усадили, и кринолин при этом не поднял подол платья на уровень моей макушки. Наконец я смогла отдышаться и осмотреться. Порадовала сидящая рядом Татьяна, практически единственное здесь родное и знакомое лицо, ведь Наденьку к столу не пустили. Я порадовалась за Татьяну. Ещё в Имении я показала ей, как можно аккуратно и почти незаметно краситься. Она обычно, как положено приличным дамам совсем не пользовалась красками, только мукой пудрилась, а красилась только на работе. При её довольно грубом мужском лице выглядела она ужасно, а тут я показала, как можно краситься чуть-чуть не заметно и при этом скорректировать некоторые вещи. Вернее подчеркнуть, её роскошные большие тёмно-карие глаза. Выщипала ей мохнатые чёрные брови, подправив форму, поделилась своей находкой, я ещё на станции стала мазать губы жиром на соке клюквы или черники. Сока там получалось чуть, но получалось, что губы из-за жира блестят и защищены от ветра, а оттенок едва проглядывает, скорее, только чуть добавляет тона полтора-два. Потом оказалось, что в продаже здесь есть масло какао, на котором помаду делают, да и пахнет приятно и для губ полезно. И последнее, это путём нанесения разных оттенков пудры сделать лицо немного уже, нос и подбородок меньше. Пудрой пользоваться можно, это не возбраняется, так, что результат превзошёл все ожидания. Я и сама чуть подкрашиваю ресницы и губы, нужды корректировать овал лица не вижу, а пудры, если только чуть, для ровного тона кожи. Но в сумме и на общем фоне моё лицо выглядит очень выигрышно, меня за столом все разглядывали ОЧЕНЬ разными взглядами, а мой молодой уже муж был на верху блаженства...
Свадебные торжества проходили в снятом на неделю особняке под Москвой принадлежащем когда-то какому-то теперь разорившемуся роду, а теперь новые хозяева усадьбы эксплуатировали старинную историю поместья и неплохо на этом зарабатывали. Особняк содержали в очень приличном состоянии и богатое убранство не выглядело аляповато или вычурно. На местную кухню привезли какого-то знаменитого Московского повара с командой и роскошный стол ломился от еды и закусок... Я не ела и не пила, оказывается на свадьбе невесте не положено, да и в корсет меня затянули, а в туалет в моём наряде не сильно сходишь, вдруг Наденьки рядом не окажется. И часа через четыре меня и жениха, или теперь уже мужа, проводили в опочивальню...
Молодожёнам выделили целое крыло, в котором Наденька уже успела освоиться, и встретила меня, встревожено заглядывая в глаза, словно спрашивая всё ли у меня в порядке. От её заботы стало так тепло в душе. Она помогла мне раздеться и, наконец, избавиться от целый день придавливающей меня тяжести. Счастье ещё, что мне не пришлось в этом наряде выплясывать. Я и на третий этаж поднялась стиснув зубы и хватаясь за перила, не думая о приличиях, от усталости спина словно одеревенела, а ноги в неудобных ботиночках были словно в раскалённых углях. Но для меня сегодня еще ничего не закончилось. И хоть больше всего на свете хотелось залезть в тёплую ванну или хотя бы полежать, закинув повыше мои бедные босые ноженьки. Назвалась груздем, что называется, нужно приводить себя в порядок и идти к мужу исполнять свой супружеский долг. По хорошему бы навести порядок на голове, но времени нет, успела только быстренько сполоснуться в тазике от пота, всё-таки под этим похожим на потник покровом чувствительно взмокла. Надела удобные разношенные домашние туфельки на каблучке, нарядную сорочку, кружевные панталончики, тонкие шёлковые чулочки, сверху пеньюар, всё в белом цвете, который разбавляет только тонкая синяя вышивка по обшлагам пеньюара и пояска, который его перехватывает на талии.
Что удивительно, когда шла в спальню к жениху совершенно не волновалась, самым сильным чувством была досада, что не могу отдохнуть от суеты этого дня. Да и вообще, свадьба вышла какая-то не радостная. Хотя супруг был откровенно счастлив и то, как горделиво он посматривал на гостей, говорило само за себя. Но перед дверью в спальню я взяла себя в руки, собралась и радостно улыбнулась. Я уже наработала этот приём, стоило мне вспомнить тот день, когда мы все вместе фотографировались, как в груди вспыхивала радость и улыбка выходила какая нужно. В таком светлом настрое я открыла дверь и вошла...
Не знаю, о чём думал Гуркин или у него до такой степени зашкалило чувство превосходства, что просто перестал соображать, а может просто вообще не считал меня за человека и ставил меня даже ниже какой-нибудь приблудившейся к дому собачонки. Словом, войдя я словно об стену споткнулась об его брошенное сквозь зубы:
― Ну, давай! Начинай...
Сам он развалился в широком мягком кресле. Придя, успел только расстегнуть жилетку, и развязанная бабочка повисла вдоль оборок нарядной манишки. Позже я увидела и брошенные в угол по английской моде накладные манжеты и воротничок сорочки. Пьяный масляный взгляд упёрся в меня и мне он вдруг стал так противен, что меня встряхнуло ознобом. Нет, я понимаю, что он меня фактически купил, и я была готова играть по принятым правилам, но при этом даже если он меня не ставит в грош, но хоть изобразить толику уважения или хотя бы соблюсти приличия он мог. А так меня как дешёвую шлюху просто ткнул, чтобы знала своё место? Так я и не собираюсь себе чего-то отвоёвывать. За что меня так? Слёзы брызнули сами, и уже ничего не видя, я шагнула к постели, скидывая на пол нарядный пеньюар...
Тут он вдруг быстро встал, в пару шагов обогнул меня и из какой-то склянки побрызгал на простыню чем-то красным, что я сквозь заливающие глаза слёзы видела фрагментами. Тем временем он растёр пятно по простыне и сдёрнул её с кровати на пол, а из комода достал другую простыню, и резко взмахнув руками, не стал её застилать, а просто накинул на кровать. Наверно недоумение отразилось у меня на лице...
― Ты же у меня девочка, хе-хе... Вот и сделал отметку, вдруг кто захочет завтра доказательства поглядеть, хе-хе...
И неприятно заперхал сдерживаемым смехом, и хоть вроде это показатель того, что он молодец, подумал о такой вещи, но всё вышло так похабно и пошло, что никакой благодарности к нему не возникло. Но, на фиг эмоции, я теперь жена и должна принадлежать мужу! А всё остальное не существенно! Чего там сегодня говорил священник, что-то вроде "найдёт себя жена в муже своём"...** Я сделала шаг, спустила панталончики, задрала сорочку и вскарабкалась на высокую кровать и замерла на четвереньках. Заставить себя делать ещё хоть что-то не могла, было такое ощущение, что меня помоями облили. Дырочку я смазала ещё у себя, а готовить себя пальчиками сейчас было выше моих сил. Может неосознанно я делала и вела себя назло в ответ на отношение ко мне.
Не знаю, чего ждал муженёк, но ко мне он приближаться не торопился. А я ничего не делала, как замерла на четвереньках, так и стояла в позе "собачки". Не нравится, пусть сам говорит. Наконец, кровать качнулась под его весом и он сильной рукой чуть подвинул меня, чтобы было удобнее, а я почувствовала, как скользкая от смазки мягковатая головка тычется, но не может войти... Минут десять попыхтев и ничего не добившись, он, наконец, обратился ко мне:
― Ты... Это... Давай, в смысле помогай... — Я повернулась и постаралась вложить в свой взгляд всё, что я хотела бы сказать и что я думаю, но не скажу. А что собственно? Я не шлюха, а жена...
― Супруг мой. Я пришла и не препятствую вам в исполнении супружеского долга. Про немощь вы не говорили...
Нет, я наверно должна бы его поласкать руками или ротиком, ну, выпил, перенервничал, чай не мальчик. Вот только не нужно было ко мне как к скотине бессловесной. Как ты ко мне, так и я в ответ...
Дальше он ещё с час с перерывами пытался пристроить свой мятый отросток, но никуда он лезть не хотел, кажется, в конце он уже совсем протрезвел и начал нервничать, а это тоже совсем не помогает в процессе. Потом он уже просто упал на спину рядом, а я как ни в чём не бывало продолжала стоять на четвереньках рядом. Моя злость уже прошла. Я пыталась понять, как же теперь из уже возникшего конфликта без ущерба выйти? Ведь гад такой! И путей для отступления не оставил. Но в любом случае это всё не сейчас. А сейчас лучше тихо уйти. Тем более, что спальни у нас разные, а то ведь пришибёт на фиг. Здесь кулаками жену поучить — как позавтракать...
