Ветер и крылья - 5

— Подожди, маленький. Я скоро вернусь.

Малыш послушно прикрыл глаза.

Адриенна вздохнула, и проследовала за супругом. Дотрагивалась она до его рукава. До кожи не хотелось... ощущение было такое, словно рядом с ней идет что-то очень гадкое. Скажем, двуногий слизень.

Вот и сад.

Придворные. Кто-то смотрит со страхом, кто-то с любопытством.

Предвкушение на лице кардинала, какое-то злорадство на лице эданны Франчески...

И — клетка.

А в ней большой черный волк.

Измученный, израненный, и... той самой породы. Ровно как и Леверранское чудовище. Один в один. То, о чем рассказывала Мия.

Адриенна выдохнула.

— И что вы мне хотели показать, ваше величество? Волка? Я видела их раньше.

— Даже таких?

— Я даже Леверранское чудовище видела, когда его убили, — равнодушно отозвалась Адриенна.

— А оно — вас? — парировал король.

Волк явно прислушивался. Привстал, смотрел мутно-зелеными глазами. Несчастное, изуродованное создание, искаженное в угоду негодяям.

А потом тихо-тихо заскулил.

Адриенна ахнула, схватилась за виски... после родов кровь запела еще громче, еще отчаяннее...

— Отпусти меня. Пожалуйста... за что? Мне больно, больно, я не хочу так...

Скулеж был ей так понятен, словно волк говорил словами. Но это — ей.

А остальные видели только, как потянулся к королеве страшный зверь, как он тычется носом в железные прутья, почти слЕпо, безрассудно...

Филиппо отшатнулся назад.

Адриенна выдохнула.

Вот что тут можно сделать? Как поступить? Только один путь у нее есть, как у Адриенны Сибеллин. И можно бы сказать, что она придет потом, но... она не сможет прийти.

Значит — здесь и сейчас.

Она расправила плечи.

— Кто-нибудь, дайте мне клинок.

И столько властности было в голосе королевы, что... кто-то из гвардейцев шагнул вперед. Протянул Адриенне на ладонях свой меч.

Женщина потянула его из ножен, не обращая внимания на то, что отшатнулся король, кардинал... их дело.

Тяжелый.

Неудобный.

Но ей не надо им махать. Надо просто протянуть его в клетку. Перед собой.

— Я не смогу тебя убить. Это твой выбор.

И волк понял.

Искра зелени в полубезумных глазах — и в следующий миг тяжелая туша нанизывается на острие всем телом, специально надавливая, чтобы насмерть, чтобы до конца...

— Я, Адриенна Сибеллин, по праву крови, отпускаю тебя. Ты свободен!

И на какую-то долю секунды... показалось людям? Да, но всем присутствующим и сразу.

Пахнуло сосновой иглицей, разогретой хвоей, лесом...

И бежит, бежит под соснами, по лесной тропинке, здоровущий волчара. Светло-серый, вовсе не черный, с умными желтыми глазами. Бежит к волчице с волчатами... у него еще все это будет. Скоро...

Чужая сила отпустила его душу. Заклятье спало.

На полу клетки лежала туша, которая уже не внушала ужас. Только жалость.

Адриенна пошатнулась. Тяжело?

Неважно! Надо довести все до конца.

— Так будет со всеми, кого изуродовала эта погань, — жестко сказала она. — Спрошу — за каждого. И невинные души обретут свободу в вечности.

Развернулась и ушла.

Не дожидаясь ни короля, ни разрешения... ничего.

Просто ушла.

Она знала, что ее услышали и поняли. Она понимала, что это провокация.

Время уходит. Времени уже почти не осталось.

Ей надо снять проклятие со своего рода. А потом...

Потом, Филиппо Эрвлин, мы посмотрим, кто и чего заслуживает. Ты ведь знал.

Ты понимал... и за все твои выходки Моргана бы давно сняла с тебя шкуру. А я пока не могу. Я пока не такая сильная... ничего!

Это — ненадолго.

* * *

— Кошмар какой!

— И эти клыки!

— И как она держала клинок...

— И...

Голос перекликались, переплетались, но именно того эффекта, на который он рассчитывал, Филиппо Эрвлин не получил. Если бы Адриенна испугалась... если бы защищалась, если бы волк кидался на нее. А так...

Всем было все понятно.

Адриенна просто освободила несчастное изуродованное создание. Какое уж тут ведьмачество?

Тихо-тихо подошел кардинал.

— Ваше величество... не Эрвлин. Сибеллин...

— Она тебя в открытую не уважает! — прошипела Франческа. — Вообще... как так можно? Филиппо, милый, с этим надо что-то делать! Она же подрывает основы твоей власти, расшатывает трон...

Филиппо был согласен с ними обоими.

С этим надо что-то делать. И побыстрее.

Осталось решить — за что его супруга пойдет на плаху. Потому что пока она жива... он помнил ледяной взгляд синих глаз. И тени за ее спиной. И не думал, что именно его клятвоотступничество и дает Адриенне такую власть над ним.

Нет. Пока она жива — он не сможет чувствовать себя в безопасности. И сегодняшний случай тому примером.

Адриенна Сибеллин должна умереть.

Мия.

— Уууууй! Ааааай! Твою мать!!!

Нельзя сказать, что роды у Мии выдались тяжелыми. Наоборот — отошли воды, начались роды, ньора Анджели и за повитухой послать толком не успела. Только-только сын убежал, а там уж и схватки пошли.

К моменту, когда повитуха пришла, все было кончено.

Мия родила девочку.

Эванджелину Феретти. Или — Эванджелину Демарко?

Этот вопрос Мия еще до конца не решила. Она еще обдумает все как следует... нет-нет, о прощении речь не идет! И о живом Рикардо тоже.

Тут есть два варианта.

Или Мия сразу его убивает, и девочка будет Феретти.

Или Мия сначала заставит Рикардо признать малышку, а потом убьет его. И девочка будет Демарко.

Ладно, это она еще посмотрит, и что, и как...

Девочка, приложенная к груди, посмотрела на маму золотисто-карими глазами. Обычно у малышей у всех глаза светлые, серые, голубоватые, но у Эванджелины глаза были золотисто-карие. Яркие, чистые, как у матери и у дяди...

А, и ладно!

Пусть будет Феретти...

И Мия осторожно погладила малышку по головке.

— Девочка моя, маленькая...

* * *

— Мия, тебе не пора возвращаться домой?

Мия удивленно поглядела на Лоренцо.

— Домой? Куда?

— Ну... ты можешь переехать к Лаццо.

— Это не наш дом, Энцо. В Феретти? В принципе, я могу потом поехать туда. Но как оставить Адриенну?

Лоренцо только головой покачал.

— Никак. Завтра крестины его высочества Чезаре Филиппо Эрвлина. Я обязан присутствовать.

— Я и хотела бы, но пойти не смогу. Как дела у Дженнаро?

— Отлично. Кушает, спит, пачкает пеленки. Очень спокойный малыш... от Динч в нем, похоже, ничего нет. Копия того арайца...

Мия пожала плечами.

— Что ж. И такое бывает. Как девочки?

— Серена ждет жениха. Он как раз по лесам носится. Джулия ходит тенью за Марко. Мария говорит, что это не слишком уместно, но... не возражает. Пусть девочка приглядится повнимательнее к своему жениху.

— И это правильно.

— Я рассказал про тебя только Зеки-фраю.

— Зачем? — не поняла Мия.

— Случись что, он сможет передать записку, тебе или от тебя. Понимаешь?

Женщина кивнула.

— Он не разболтает?

— Он мне жизнью обязан. И поклялся молчать.

С точки зрения Мии, это не было гарантией. Но... ладно уж!

— Хорошо. Действительно, мало ли что? Мало ли кто?

Энцо кивнул, закрывая эту тему. Вот именно! Всякое случается, к примеру, поскользнулся он на гнилом яблоке и ногу сломал. А Мия будет нервничать и переживать. Чем посыльных искать невесть где и неясно кого, проще своего человека попросить. Хоть письмецо отнести.

— Покажешь малышку?

Мия расцвела в улыбке.

— Эви, познакомься с дядей Энцо...

Малышка знакомиться не собиралась. Она наелась, согрелась и упорно сопела носиком. Ей было хорошо и спокойно. Она спала.

— У нее нет... признаков? — тихо спросил Лоренцо.

— Нет. Но кровь у нее проснулась, это точно.

Энцо принюхался и кивнул.

— Да... я чувствую. Она пахнет почти как и ты.

— Мной? — уточнила Мия.

— Нет. Это ее собственный запах... но у вас он очень похож. А вот мой сын пахнет иначе. Эви точно унаследовала твои способности.

Мия кивнула.

— Я этому рада.

И вдруг накатило нечто холодное, страшное... Мия поежилась, крепче прижала к себе малышку.

— Мия?

— Энцо, прошу тебя... если со мной что-то случится, Эви...

К чести Лоренцо, он не стал говорить глупостей, уверять, что все будет хорошо и тому подобное. Вместо этого он просто кивнул.

— Если с тобой что-то случится, Эви станет моей дочерью. И я для нее все сделаю.

— Спасибо, — выдохнула Мия. — Завещание в банке, там же и мои деньги...

Там же и сундучок старой ведьмы. Дома такое хранить опасно.

Ничего! Все будет хорошо, и малышку свою она вырастит... надо только с Рикардо разобраться. А это... это просто приступ слабости. Все пройдет.

Все. Пройдет.

Адриенна

Адриенна не рассчитывала, что ей разрешат провести ночь в часовне. Тем более, с ребенком. Тем более, после крестин.

Эданна Франческа даже не пришла в церковь. Испугалась.

И правильно.

Если раньше Адриенна ее кое-как терпела, то после родов... да что там! Даже у животного меняется характер после родов! Тихая и милая кошечка рычит и кидается на любого, ласковая прежде собака готова напрочь отгрызть руку, которая тянется к щенкам, даже если это рука любимого хозяина. А человек... условно — у него есть разум. Но женщинами во многом после родов правят инстинкты. Вот, они и гласят, что рядом с твоим ребенком не должно быть ничего опасного.

Никого опасного!

Эданна Франческа опасна? Рвать ее! В клочья!!!

И немедленно!

Эданна это чувствовала, понимала и разумно не подходила близко к ее величеству. Особенно если рядом не было его величества. Жить хотелось...

Зато шустрил кардинал.

Именно он убедил короля разрешить ее величеству помолиться в часовне. Правда, приставил своих соглядатаев. Но главным было не это.

Главное, чего он хотел — спокойно и без свидетелей обыскать вещи ее величества.

* * *

Часовня.

Ночь.

Адриенна обвела взглядом присутствующих.

Спят. Все спят. И те, кто находятся рядом с ней, и те, кто в потайных ходах, подглядывает за ее молитвой... это не она. Это Моргана.

Сейчас, напитавшись ее силой и кровью, Моргана Чернокрылая способна на многое. Здесь, в месте ее средоточения.

Она может усыпить присутствующих, напугать, явиться едва ли не во плоти... да, потребуется много сил. Но разве это важно? Сейчас самое главное — другое. А именно — маленький сверточек, который посапывает в руках Адриенны, прижавшись носиком к ее плечу.

Женщина медленно спускается вниз по ступеням.

Вот и комната.

И алтарь.

Адриенна привычно касается рукой острой грани камня, но сегодня Моргану вызывать не приходится. Она уже пришла.

Уже здесь... и смотрит на малыша.

— Как он похож на Чезаре. Спасибо, детка...

— Ты уже знаешь?

— Второе имя, конечно, не слишком приятное, но Чезаре ведь, — Моргана улыбнулась так, что стало ясно — все хорошо. — Пожалуйста, приложи его ручку к кристаллу.

Адриенна вздохнула.

Вот свою кровь она проливала спокойно. А малыша...

— Это обязательно?

— Да, Риен.

Адриенна выпутала из пеленок маленький кулачок, и осторожно расправила стиснутые пальчики. Провела одним из них по грани кристалла.

— Вт так?

— ДА!

Алтарь засветился голубым светом. Ярким, чистым, как глаза Морганы... как глаза самой Адриенны и малыша Чезаре...

Моргана развела руки в стороны.

— Да будет так! Чезаре, маленький мой, я люблю тебя! Пусть развеется старое проклятье!

Над дворцом грянул гром.

Синие молнии били в землю, ветер рвал кровли крыш... сухая гроза. Страшная, на самом деле, штука. Одна из молний ударила в крыло дворца, и то загорелось.

Шум, гам, крики...

Моргана хохотала, запрокинув голову. Но Адриенна не боялась. Она смотрела с восхищением...

А еще...

Как это можно описать?

Когда ты всю жизнь живешь в клетке, стиснутая по рукам и ногам? И вдруг тебя достают оттуда... и ты расправляешься и вдыхаешь полной грудью.

И это так восхитительно...

Голова кружилась от счастья.

В пеленках верещал малыш Чезаре. Не от страха, нет! От восторга! Он ведь тоже родился еще под проклятьем. И сейчас, когда это все слетело, словно опавшие листья, упало...

Ему тоже было легко и весело...

Прошло несколько минут, прежде, чем Моргана опомнилась.

— К новолунию и следа не останется. А теперь — спеши наверх. Что-то мне подсказывает, что наведенный сон долго не продержится. Минута, может, еще две...

Адриенна ахнула, перехватила ребенка и как могла быстро побежала вверх по лестнице. Получалось пока не слишком хорошо, ну хоть как-то...

Моргана смотрела ей вслед.

Призраки не могут плакать?

Призракам не бывает больно?

Как же мало, господа ученые, вы знаете о призраках! Но одно точно — просвещением они заниматься не собираются.

Адриенна вылетела в часовню, запыхавшись, почти упала на скамейку... фууууу!

Успела?

Вроде бы да!

Никто не орет, не прыгает, не пытается найти ее величество... только вот ранки на ладонях и у нее, и у ребенка еще не зажили. Рубцы видны...

Ничего, рассосутся.

К новолунию?

Две декады еще ждать. Так много...

Так мало по сравнению со ста годами.

* * *

— Смотрите, ваше величество!

Покои королевы обыскивал лично кардинал. Король присутствовал.

Все же это не обычный обыск, это намного важнее и серьезнее. Это королева. Мать наследника. И.... как ни горестно самому себе это признавать... король попросту побаивался.

А рядом с кардиналом ему становилось легче. Спокойнее.

Появлялась рядом более сильная личность, на которую можно было спихнуть и ответственность, и решения... опять же, получить совет, помощь, уверения в своей правоте.

Женишься, вот так...

И ведь отец все знал!

Вот все!

Знал!

И все равно подсунул ему в постель эту гадюку! Да лучше б Филиппо на Ческе женился! А эта... эта... нечисть! Вот она кто!

Сибеллин!

Кости твоих Сибеллинов давно истлели!

НЕНАВИЖУ!!!

Филиппо пересек гардеробную и склонился над ларцом, который оставила Адриенне дана Кавалли.

— Это записи ведьмы. И зелья ведьмы.

Филиппо едва за голову не схватился.

— ВЕДЬМА!!!

Кардинал покачал головой.

— Полагаю, ваше величество, вину королевы можно считать доказанной?

— Еще бы!

— Ее надо судить.

Филиппо замотал головой.

— Кардинал, как вы себе это представляете? В чем ее можно обвинить? В ведьмовстве? В супружеской неверности? А как это отразится на моем сыне?

Ребенка он не любил. Но... если это и правда единственный наследник, который у него будет?

— Конечно, нет, ваше величество! В покушении на вас!

— Покушении? На меня?

— Разумеется! Вот яды, вот записи... плюс этот... которого взяли во дворец... Феретти! Наверняка, он наемный убийца...

— Хм!

— Если взять его и допросить, он во всем сознается! Я уверен!

Еще бы! Если допрашивать на дыбе, или с помощью раскаленного железа! Тут всякий сознается! Мгновенно!