— Я это понимаю!
Профессор задумался, в его пристальном взгляде Лизе привиделся скорее отказ. И она не ошиблась.
— Нам нужны настоящие профессионалы, — отрезал он.
Заявить такой Ласточкиной означало примерно то же самое, что начать размахивать красной тряпкой перед быком. Конечно она не собиралась утверждать что чересчур крутая, однако резонно заметила профессору, что он сам, как и большинство его людей, в юриспруденции вообще дилетанты. Чеботарёв сразу запыхтел, завибрировал:
— Мы имеем право! Мы заслужили своей борьбой с диктатурой! Народ имеет право узнать правду! Власти давно всё живое и здоровое выжгли из юриспруденции, кто-то же должен вычистить эти Авгиевы конюшни.
— Владлен Николаевич, к вам приходит человек и добровольно предлагает свою помощь, но он не имеет право? — спросила Лиза. — Может, потому что вы предвзяты к нему?
Чеботарёв задумался, видно было, что переваривает, и произнёс всё ещё с сомнением:
— Вы слишком женственны, а это мужская должность, вы сами об этом только что сказали, поэтому и не должны на меня обижаться. По крайней мере, мне нужна на этой позиции "вираго", что по-итальянски означает женщина с мужским характером.
— Но я имела дело с преступниками!
— Ваши разбойники и душегубы — дети по сравнению с нашими клиентами! Будущие подсудимые вас просто уничтожат. И сделают это сразу и с большим удовольствием, на первом же заседании суда! И даже раньше, когда обнаружат, что перед ними неопытная девочка... Да поймите же! У нас даже закалённые мужики не выдерживают с ними! Психологически стачиваются! Кто-то вдруг уходит в запой, с кем-то внезапно случается нервный срыв или приступ депрессии.
— Дайте мне хотя бы шанс! — упорствовала Ласточкина. — Устройте самый жёсткий тест! Я готова на любые испытания. Поверьте, я всё обдумала, для меня это вопрос всей жизни!
Так как Чеботарёв продолжал молчать, и на лице его Ласточкиной по-прежнему виделись лишь сомнение и неверие, она дерзко воскликнула:
— Но у вас же всё равно больше никого нет на примете!
— Ничего себе аргументец, — присвистнул профессор; и с иронией поинтересовался: — Это что, "на безрыбье и рак рыба?".
— Пусть так! — дерзко заявила Лиза.
— Хм, ну скажите мне, у вас есть хотя бы один настоящий аргумент за то, почему я должен взять такой заточенный под всё, что мы ненавидим и с чем боремся, продукт системы, как вы? — напрямик, колюче глядя ей в глаза, поинтересовался Чеботарёв. Очевидно этим профессор рассчитывал отделаться от навязчивой просительницы. Но он прогадал. Лиза была готова и ответила, не задумываясь:
— Меня долго учили: "Хорошо изучай инструкции и наши закон, чтобы быть хорошим слугой государству". Теперь же я могу переиначить вторую часть усвоенной мною заповеди: "чтобы знать, как им эффективно противостоять и использовать против".
Снова последовала пауза, которая длилась вдвое дольше предыдущей.
— ...Хорошо, пойдёмте, — наконец сухо произнёс немолодой мужчина и первым вышел из кабинета, широким быстрым шагом направился по коридору. Лиза приходилось бежать, чтобы поспеть за ним.
Чеботарёв первым зашёл в комнату юристов. Когда она вбежала следом — запыхавшаяся, покрасневшая, с растерянным лицом — Владлен Николаевич взял её за руку, повернулся к своим и ровным деловым голосом объявил:
— Елизавета Семёновна Ласточкина, наш общественный обвинитель в процессе "Народ России против хунты". У нас на фирме она буде числиться юрисконсультом. Могу сказать, что она закончила юрфак университета с отличием.
Лиза почувствовала, как её лицо вспыхнуло от радости. Но страх отказа никуда не делся, пока она не услышала от профессора, что изменило его мнение о ней, толкнуло поверить в такую зелёную девчонку, фактически "с улицы", и дать ей шанс? Сам Чеботарёв чуть позже мимоходом объяснит это так: "Потому что я вдруг почувствовал, что ты "наш человек". Наш — то есть, не фальшивый, искренний.
Вероятно профессора подкупило, что она не трусиха. И романтик. Потому что большинство в этих стенах были романтиками, не побоявшимися творить историю...
Глава 57
Люди в комнате при объявлении нового члена их команды стали переглядываться. Одновременно Лиза чувствовала на себе их изучающие, озорные взгляды.
— Может, прежде устроим новому юрисконсульту экзамен? — шутливо предложила Екатерина Гордеева, молодая женщина с глазами девчонки, хотя и мать четверых детей, которых им с мужем чудом удалось переправить вместе с бабушками и дедушками через Стену на Запад в Рим. По слухам супругам удалось добыть билеты на так называемую "подземную железную дорогу свободы".
Хотя эмиграция из Россия давно была запрещена, а побеги через строго охраняемую границу считались делом практически невозможным (чтобы не потерпеть окончательный крах Российская федерация всячески пыталась предотвратить бегство своих подданных за Стену, которое становилось ответом на несвободу, жесточайший политический террор, культурную убогость и экономическую отсталость и как её следствие голод, эпидемии и тяжкий налоговый гнёт). Тем не менее ходили упорные слухи будто членам некой таинственной организации из глубокого андеграунда удалось прокопать на Запад целую сеть подземных туннелей и даже проложить в них рельсы и пустить настоящие поезда. Естественно, что "подземка" была строго засекречена, чтобы до неё не добралось ФСБ. Многие люди, ощущающие себя рабами, спасающиеся от репрессий и мобилизаций, втайне мечтали сесть однажды на поезд, везущий в счастливую страну свободы...
— Это не обязательно, — улыбнулся профессор Чеботарёв в ответ на предложение Гордеевой проэкзаменовать новоявленного прокурора, — я, как гендир нашей "фирмы", протестировал уже нового сотрудника, и считаю, что этого достаточно.
Но молодёжь непременно хотела убедиться, что у новенькой боевой характер и она умеет держать удар.
— Предлагаю викторину из десяти вопросов! — тряся вытянутой рукой со своего места, словно школьник, задорно выкрикнул муж Кати Гордеевой Николай Солодовников, 38-летний бородатый мужчина, тем не менее сумевший сохранить немного наивный, пытливый взгляд юного правдоискателя и такую же искреннюю душу (правда этот бородач имел так же страсть к крепким напиткам, с которой приходилось мириться не только его ангелоподобной жене). Особое и очень ценное для общего дела свойство этой замечательной супружеской пары заключалось в том, что Катя и Николай могли быть трогательными, наивными, даже беззащитными, и одновременно решительными и сильными.
До того, как стать важной частью команды профессора Чеботарёва они издавали газету "Зажигалка", которую печатали в подпольной типографии из суррогатной бумаги на типографском станке 19 века. Издание подпольных газет относилось к категории самых тяжких государственных преступлений. Минимальное наказание подразумевало 25 лет каторги, а вообще-то за такое полагалась виселица. Так что первое впечатление от Кати Гордеевой и её мужа Николая, как от "людей без кожи", было обманчивым, эта семейная пара входила в когорту самых стойких "железных" бойцов.
— Ладно, давай свой вопрос, Николай, но только один, учти Лиза серьёзный человек, с неё и одного хватит в качестве "символического экзамена", — снисходительно позволил Чеботарёв и краем рта успокаивающе прошептал своей протеже. — Не бойтесь, они вас лишь немного пощиплют "для порядка".
"Ядерное оружие и лучшие в мире ракеты позволят нам защитить страну и наказать Америку и загнивающий либеральный Запад", — процитировал Солодовников. — Эй, умница-отличница, кто это сказал?
— Путлер Первый, — неуверенно ответила Ласточкина.
— Двойка по истории, — весело объявил провокатор. — Адольф Гитлер, 1940 год.
— Ну ладно, мальчики и девочки, порезвились — и будет, — подвёл черту профессор, и предложил всем приступить к спаёвке. Впервые Лизе тоже было предложено встать в общий круг. Всё было очень необычно. А объятия с новыми товарищами оказались настолько братскими и платоническими, что ей даже понравилось...
Глава 58
На следующий день Ласточкина проснулась в новом качестве прокурора. В восемь утра она позавтракала вместе со всеми, и через двадцать минут вошла в кабинет профессора.
Чеботарёв уже сидел за рабочим столом и что-то просматривал в компьютере. В кабинет к нему Лиза явилась в футболке с принтом организации "Свобода найдёт выход!". Профессор широко улыбнулся:
— Что ж, рад...очень рад что вы теперь с нами.
Владлен Николаевич буквально излучал энтузиазм, — решившийся накануне вопрос с фигурой общественного обвинителя, казалось, вдохнул в него новую энергию. Он обратился к своей личной помощнице, которая тоже присутствовала в кабинете:
— Нинель Петровна, я вас вчера не успел заново познакомить, так как вас не было в убежище. Это Елизавета Ласточкина, юрист с совестью. Будет главным обвинителем на Процессе.
— Неужели? — с удивлением и отчётливой неприязнью блеснула будто стеклянными глазами мадам Комиссарова.
Профессор не заметил или решил проигнорировать лёд отчуждения со стороны своей помощницы и продолжал:
— Пусть ребята как можно скорее введут Елизавету Семёновну в курс дела, познакомят с документами.
— С чего ей начать? — несмотря на антипатию, деловым тоном уточнила помощница.
— Может для начала дать ей почитать папку о преступлениях армии РФ и лично министра обороны Шайгуна в марте-апреле 2022 года в украинской Буче, — предложил Чеботарёв. — Это преступление сравнимо с "Бабьим яром", косовской Серебряницей, чешской Лидицей, белорусской Катынью. Сергей Шайгун у нас на процессе планируется одной из "звёзд" и с его обвинительным кейсом всё в общем понятно. А вот с другими обвиняемыми могут возникнуть сложности...
— Хорошо, — кивнула Нинель Петровна и сделала соответствующую запись в своём органайзере.
— Елизавете Семёновне предстоит войти в работу прямо "с колёс", при этом объём информации, которые ей нужно быстро перелопатить, огромен, так что подберите ей помощников, — попросил Чеботарёв.
— Хорошо, — сухо ответила референт.
Вместе с Нинель Петровной Лиза перешла в её небольшой кабинет.
— Хм. Ну, давайте попробуем, — не скрывая скепсиса, холодно произнесла ассистент профессора, едва они остались с глазу на глаз. Эта холодность мадам Комисаровой по-прежнему не сулила Елизавете ничего хорошего: камня в её лице не стало меньше, губы по-прежнему неприязненно поджаты и взгляд...всё будто предупреждало Ласточкину, чтобы она ни в коем случае не расслаблялась с этой фифой, которая с любой момент может запросто сорваться в гневный крик или уколоть в самую болевую точку уничижительным сарказмом.
— Как я понимаю, вы у нас пока на стажировке? Ну что ж, для начала ознакомьтесь с документами, а там поглядим какой из вас прокурор, — продолжала она высокомерным тоном, заодно надменно поучая: — И чтобы голос не дрожал перед присяжными, потому что умение держаться перед аудиторией в зале суда — не всякому дано. Профессионалы учатся этому годами. Прокурорский талант должен быть замешан на харизме, убеждённости, высокой морали.
Лиза фыркнула и пожала плечами, вызвав новую порцию едких насмешек "правой руки" профессора Чеботарёва:
— Далеко не всякий юрист по образованию, особенно вашего пола и возраста, для этого годится, так что не слишком пока надейтесь, что мы вас вот так прям с ходу покупаем, — пообещала Нинель Петровна с мрачноватой усмешкой. — Придётся очень постараться, чтобы нам понравится.
— Кому это вам? — дерзко поинтересовалась стажёрка.
— Прежде всего шефу. И мне, как его заместителю... Ну и другим.
Но как оказалось, хрестоматийно-стервозная внешность помощницы профессора Чеботарёва оказалось маской, за которой скрывалась вполне неплохая себе тётка. В их первую встречу она показалась Лизе страшно свирепой, что оправдалось всего процентов на пять. По ходу разговора лицо её вдруг сделалось усталым и даже беспомощно-добродушным, и голос неожиданно зазвучал мягко, без нажима, даже доверительно:
— Вообще-то вы не бойтесь: команда нас дружная, ребята в основном мировые подобрались. Отзывчивые бессребреники.
— Я и не боюсь, — заверила новичок.
— Вот и отлично.
Они легко перешли на "ты", хотя Ласточкина всё равно то и дело сбивалась в разговоре с солидно выглядящей собеседницей на почтительное "вы".
— Теперь насчёт бойни в Буче марта-апреля 2022 года, — вводила её в курс Комиссарова. — К сожалению, непосредственных "героев" тех событий — майоров, полковников и генералов у нас на процессе не будет, так что Шайгуну придётся отдуваться за подчинённых. В конечном итоге благодаря именно ему и ещё тройке главных преступников тысячи путлеровских солдат, которым позволили убивать на Украине, или которых заставили сделать это, превратились в хищную нежить, бешенных от крови псов. Вернувшись с той войны некоторые из них стали пьяницами и наркоманами, другие подались к в криминал, быстро пройдя путь духовного разложения и животного подыхания. И многие ветераны продолжали с удовольствием убивать, ибо ничего другого уже не могли, да и не любили... к чему это привело, мы с вами уже знаем.
— Понимаю.
— Да что ты заладила, как механическая кукла: "понимаю, понимаю"! Расслабься! Ты пока не в зале суда и не в прямом эфире.
Лиза присела в указанное ей кресло, откинулась на его спинку, вытянула ноги. Нинель Петровна плеснула ей в бокал сладкой газировки, добавила немного виски и льда и протянула со словами симпатии:
— Вообще-то ты мне тоже сразу приглянулась, как и моему проницательному шефу. Ум, характер и благородство — вот черты, которые Влад видит в человеке за версту. Он прекрасно отличает дешёвку от подленника. И мальчишка у тебя классный. Ты уж прости, что я с вами так себя вела. Не привыкли мы доверять людям в твоей форме.
— Я понимаю, — Лиза улыбнулась, мол, всё нормально, без обид.
— А раз так, прими дружеское напутствие, — предупредила более взрослая и умудрённая прожитыми годами женщина, — если согласишься участвовать в нашей затее, твоя жизнь изменится бесповоротно и навсегда. Твоего мальчишки тоже. И всех твоих близких это коснётся. Не хочу тебя специально пугать, но ты должна ясно понимать, на что соглашаешься... Вам будет угрожать каждую минуту смертельная опасность. Никто не сможет гарантировать вам стопроцентную безопасность и надёжное убежище...
Лиза слушала не перебивая.
— Ты ещё можешь подумать до завтрашнего утра, прежде чем примешь окончательное решение. И не бойся разочаровать своим отказом Влада...Владислав Николаевич — он мужик мировой, поймёт.
Сделав паузу, Нинель Петровна предложила:
— Но если всё-таки решишь, то можешь взять псевдоним, чтобы хоть как-то дистанцироваться от дорогих тебе людей.
Лиза немного подумала и ответила, что в таком случае пусть её будут называть именем одной её знакомой.
— Хорошо, — без обсуждения приняла Нинель Петровна и записала себе в блокнот. — Будешь старший советник юстиции Жанна Болотова. Конечно защитой это можно назвать лишь чисто символической, но всё же.
