Евсения. Лесными тропками (общий файл)

— Та-ак...Так. Это еще не тупик.

— А что же это тогда, Стах? — по внимательнее пригляделась я к куче камней.

— Он наверное имеет в виду, что мы сейчас эти камушки очень быстренько растащим. И вдоль стенок разложим. Пока воздух не кончился, — скривилась в умственных потугах Любоня, чем заставила всех внимательно приглядеться уже к ней:

— Да нет, — после паузы произнес Стах. — Я имею в виду, что нам придется вернуться обратно, где-то, до середины пути. А потом, по смежным помещениям, перейти в соседний хвост и миновать это место уже по нему. Потому что и из соседнего хвоста тоже возможно вернуться на этот. Только, чуть подальше отсюда... Я сейчас понятно всем объяснил?

— Ну да, понятно, — кивнула ему подруга и посмотрела на меня. — Евся, а тебе?

— А мне, лишь бы куда-то идти. Ну что, пошли?

И мы пошли — двинули обратно в сторону родной, Ладменской стороны. Стах, идущий сейчас впереди, явно спешил и дорога до нужного нам места, лично мне показалась в несколько раз короче вчерашней. Даже, если взять в расчет, что она, действительно, меньше оной наполовину. И тогда все равно. А потом нам пришлось свернуть в примерно такую же комнату с каменным выступом у противоположной стены. Только здесь за ним скрывался не ларь с одеялами, а узкий проход:

— Всё, мы — в соседнем хвосте, — дождался меня с той стороны Стах. — Ты как?

— Нормально.

— Еще немного, любимая и мы будем под солнцем.

— Которое везде одинаково, — улыбнулсь я в ответ. — Хран, вы идите. Мы вас сейчас догоним.

— Что ты хотела? — притянул меня Стах свободной от факела рукой.

— Да. Вот именно так я и хотела. Пророчица сказала, что между мной и тобой... вечное притяжение, — обхватив мужскую шею руками, шепнула я ему на ухо. А потом осторожно поцеловала в мочку. Он вздрогнул от неожиданности и также тихо спросил:

— Любимая, что же ты делаешь? — и нашел своими губами мои, вмиг превратив темный каменный закуток в рай на земле... или под землей... или где мы вообще сейчас... И что там сейчас...

— Погоди, — отстранилась я, вдруг от мужчины. — Погоди...

— Ты чего? — выдохнул он мне в шею. — Я слишком увлекся, да?

— Нет. Мне показалось, будто крикнул кто-то, — выбравшись из мужских объятий, постаралась я снова прислушаться. Стах, подобрав с пола факел и сумку, вышел следом за мной в коридор и тоже напряженно застыл:

— Евсения... А ведь ты права, — распахнув глаза, через долечку пробормотал он и, ухватив меня за руку, ринулся вслед за мелькающим вдали Храновым огнем. — Там кто-то есть, и они идут сюда по этому хвосту. А если учесть, что дальше он — почти прямой, то...

— Нас очень скоро заметят, — еще быстрее припустили мы вдогонку своим компаньонам.

Мы их уже догнали. Когда услышали сзади себя пронзительный свист, вмиг отозвавшийся в душе порванной струной. Хран все сразу же понял. Да и Любоня тоже. Сколько дней прошло с той памятной ночи в заброшенной деревне? И один лишь Тишок сусликом замер в самом центре коридора:

— Мужики, это... чего?

— А-а, — зарычал в ответ Стах. — Как же он мне на-до-ел, — и рванул меня за руку к себе. — Послушай, только не спорь. Уходите. Все уходите. Здесь уже не далеко — Хран вас выведет, он знает, что делать. А я...

— А ты рехнулся, любимый! — дернулась я от него, разжимая в своей ладони вложенный туда медальон. — Я никуда не уйду. Пусть, сил у меня в этом каменном гробу совсем нет, но... Я никуда от тебя не уйду. А вы... — и обернулась к остальным.

— Дочка, уйди хотя бы в сторонку, — задвинул меня к себе за спину Хран. — Тишок, если понадобится, спрячет Омегу так, что ее никто не найдет. Кроме него самого. Вот на том и порешим.

— Любоня?

— А чёй-то сразу я? Я сама с вами напросилась. И лишь об одном сейчас жалею.

— Что нет здесь твоей сковороды? — обхватила я свою подружку... Так мы и встретили наших подоспевших "дорогих гостей".

Их было много. Слишком много для двоих, пусть вооруженных мужчин, двух упрямых женщин и одного маленького беса, нервно сидящего на горе сваленных за нашими спинами сумок. Но, сразу кидаться в бой наймиты не стали. А вскоре и вовсе отпрянули к стенам, пропуская вперед запыхавшегося по стариковски Ольбега и идущего рядом с ним... Жизнь моя, пожухлый лист...

— Русан... — осела в моих руках Любоня. Да он и сам ее заметил. И, потрясенно расширив глаза, качнулся вперед.

— А вот это уже совсем нехорошо, — глядя на нее же, сквозь зубы процедил Ольбег. — Это уже совсем... плохо.

— Ты мне говорил...

— Молчать!.. Молчать, — качнув головой, уже тише повторил бывший Любонин жених. — Да, я говорил. Но, что это сейчас меняет? — и многострадально закатил к потолку глаза. — Ты видишь, она все равно все сделала так, как сама... хотела.

— Ты мне говорил, что она у тебя безвылазно в опочивальне сидит! — набычившись, рявкнул главный грид. — А не вместе с ними по стране от тебя бегает!

— Да откуда я сам-то это знал?! И вообще, ты — мой слуга! И сейчас не место ворошить прошлое! Ты здесь зачем?!

— Я тебе — не слуга. Я никому не слуга.

— Послушайте, — хмыкнул на это дело Стах. — Может, начнем? У нас нет времени вникать в ваши внутрисемейные разборки.

— А ты вообще заткнись, сопляк! Тебя здесь тоже быть не должно! По тебе придорожная канава в Букоши скучает! Русан, приступайте!

— Пошел ты к хобьей матери! — зло хмыкнув, сделал тот несколько шагов вперед и, оказавшись лицом к лицу со Стахом, вдруг, резко развернулся, а потом вскинул в сторону своего бывшего хозяина меч. — А вот теперь можно и приступать.

— Русан... любимый, — громко выдохнула Любоня, чуть не захлебнувшись слезами не то счастья, не то горя. А я лишь изумленно открыла рот, потому что, уже через долечку...

— Всем стоять на своих местах, Прокурат! — эхом пронеслось над нашими пригнувшимися головами. А еще через долечку между нами и преследователями, прямо из ниоткуда (ну, мне так показалось), вынырнули трое мужчин в совершенно черных доспехах. И одним из них оказался... мой Медянский знакомец.

— Танас? — получилось у меня, правда, не так проникновенно, как у подруги, но, Стах, все ж, оглянулся. — Так я...

— А мы, кажется, вовремя? — по мальчишески, расплылся мне рыцарь, но, встретившись взглядом со Стахом, вдруг как-то сразу "повзрослел". — Все ходы из пещер перекрыты и за вашими спинами мои бойцы. Так что... Господин Ольбег Бус, вы подлежите немедленному взятию под стражу и препровождению в столичный департамент Прокурата за незаконное хранение исторически ценных и запрещенных предметов, кои были изъяты из вашего дома и полностью описаны. И я так думаю, этим вы свой "культурный досуг" не ограничили? Коллектив себе собрали "ценителей — единомышленников"? Значит, они вам и дальше компанию составят. Правда, уже по другой статье закона, — и, кивнув одному из рыцарей, развернулся к нам, найдя глазами опять же, исключительно Стаха. — Это...

— Да, это всё мои люди.

— Ясно... — вдруг, растерянно замолчал Танас, а потом, будто решившись, проговорил. — Уходите так, как и планировали. Но, знайте, что этот проход отныне будет перекрыт. Больше ничего сделать для вас не могу. Но, и препятствовать вам полномочий тоже не имею, — и, усмехнувшись, глянул на меня. — У вас к Прокурату претензии есть?

— Не-ет, — расплывшись, покачала я головой. — Спасибо.

— Пожалуйста.

— Благодарю и прощайте. Русан, все уходим, — подхватив меня за руку, направился Стах к нашим брошенным сумкам. — Ну, ты даешь, Евсения, — буркнул мне, уже склонившись над своей.

— А я что? Просто, случай подвернулся, — еще озираясь назад, скользнула я глазами по внимательно смотрящему нам вслед Танасу и Ольбегу, облокотившемуся сейчас на стену, а потом и их посчитала частью своей прошлой жизни... Попыталась так сделать...

Дальше мы шли уже гораздо спокойней. Хран с Тишком — впереди. О чем-то в полголоса переговариваясь и периодически крякая (Хран, конечно, но, думаю, скоро и бес научится). Следом за ними — мы со Стахом. Он, хоть и не крякал, но, тоже был слегка озадачен. Я же пока просто помалкивала, вертя в памяти на разные лады картинки последних событий. И, пусть была у меня парочка вопросов к своему любимому, но, пока я их вслух задать никак не решалась. Последними шли "воссоединенные" влюбленные и вот с их стороны как раз звучало бурное разноголосье, иногда, правда, прерываемое недолгой тишиной. После чего нам приходилось останавливаться и терпеливо отставших ожидать. Но, как бы там ни было, до "заветного места" мы, все ж, дотащились.

— Любимая, дай мне медальон, — подхватил свою болтающуюся на порванной цепочке защиту Стах и принялся с пристрастием водить факелом вдоль тупиковой стены, которой окончился нужный нам коридор. — Угу...

— А что это...

— Погоди, сейчас, — наклонился он вперед и ковырнул пальцем камень в совсем неприметном месте, тут же обнажив пред наши удивленные очи маленький золотой круг, похожий на монету с овальным оттиском в ее центре. — А теперь смотри, — и приложил к этому месту свой медальон. А потом с силой надавил... Щ-щёлк...

Через мгновение вместе с лучами солнца нас окунуло во множество запахов и звуков живого мира. И чем больше открывалась отъезжающая в сторону каменная "дверь", тем шире открывался мой собственный рот. Потому что с другой ее стороны...

— Мокошь — кудесница... Сколько их тут... кентавров. И что, они все...

— Кх-хе, торжественная встреча Кентаврийской Омеги, возвращенной домой после долгих скитаний.

— Хран, я же просил тебя именно об этом не сообщать по голубиной почте... Любимая, дай свою руку. Тут уже ничего не поделаешь — выходим сдаваться.

— Добро пожаловать на Родину, Неос Сивермитис! Добро пожаловать, герои Тинарры!

— Стах, а что это значит?

— Что именно?

— Обращение к тебе?

— А-а... это?.. Руд, я надеюсь, отец сюда не прибыл?

— К сожалению, нет, но он ожидает вас всех у себя.

— Стах... Ты меня слышишь?..

— Евсения.

— Да, Русан?

— Неос Сивермитис в Тинарре, это тоже самое, что в Ладмении — Ваше Высочество.

— Жизнь моя... пожухлый лист...