Жертва

— Беатрис, — сообщил Зак, набирая код доступа. Хилари не успела даже удивиться. Тяжелая дверь отъехала в сторону, в коридор стремительно шагнула хрупкая темноволосая девушка в больничной одежде. Она легко оттолкнула Зака, и он отлетел к стене, чудом удержавшись на ногах. Кому как не Хилари было знать, как это происходит. Неподвластные человеческому глазу движение и сила. Ни с чем не спутаешь.

— Беатрис, — быстро произнесла Хилари, пристально глядя на девушку, — твоя мать здесь, и ей нужна помощь. Без нас ты будешь искать ее гораздо дольше.

Та замерла, а затем лишь спросила:

— Где она?

24

Ей вводили препараты, которые делали слабой. Последнюю инъекцию пропустили, и сейчас Авелин чувствовала себя значительно лучше: действие транквилизатора понемногу сходило на нет. Скоро силы восстановятся полностью, а пока она была готова довольствоваться малым.

Сирена, звуки выстрелов и топот ног за дверями говорили о том, что в саркофаге началась вечеринка. Все, что ей оставалось — только ждать. Она бы не смогла свернуть массивную дверь. Организм был отравлен препаратами, а голод сводил с ума. В таком состоянии кровь становилась жизненной необходимостью. До грани, на которой инстинкты возобладают над разумом, осталось совсем недолго.

После того, как Авелин швырнули в камеру к мальчишке, который больше напоминал звереныша, чем человека, и заставили с ним драться, она позабыла о своих принципах и даже хваленая выдержка дала сбой. Непонятно почему прервали поединок, но ярость и ненависть к тюремщикам искали выхода. Авелин слышала весь разговор пары за дверями, поэтому и не убила мужчину сразу. Она хотела разнести это место в пыль, но мысли о матери стали спасением, за которое Авелин уцепилась. Именно Беатрис научила ее тому, что по-настоящему важно — человечности.

Она не доверяла людям, но женщина с оружием тоже была пленницей. Чутье подсказывало, что пока они на одной стороне. Плутать по лабиринтам подземных коридоров и разбираться с электронными замками гораздо проще, когда рядом есть проводники и пропуск. В паре настроение задавала решительная брюнетка, и Авелин подумала, что у них может получиться.

— Начнем с моего друга. Его держат в камере напротив.

Под ее взглядом мужчина стушевался и вопросительно посмотрел на свою спутницу, та кивнула. В отличие от своей подружки доктор выглядел безобидным. Когда он трясущимися пальцами набрал код-ключ, она велела ему быстро отойти в сторону. Перехватила Энтони, с силой вжимая в стену и не отпуская его взгляда.

— Это я, — негромко, но твердо произнесла она, — все в порядке. Тони, смотри мне в глаза.

Авелин отлично представляла, через что ему пришлось пройти. Оставалось только надеяться, что Тони не сойдет с ума. Похищение, издевательства, постоянные потрясения и первые дни измененного без единой капли крови способны вывести из строя даже самую крепкую психику.

Он не вырывался, понемногу его взгляд становился осмысленным, ярость, которую она чувствовала в нем, отступала. Хорошее начало, но Авелин не спешила с выводами. Она многое повидала. В том числе и как измененные, перенесшие суровые испытания, вмиг теряли самообладание при виде человека. Не исключено, что он просто в ступоре, который может закончиться плачевно для их сопровождающих.

— Тони, у нас мало времени. Скажи, что ты в порядке.

Он молчал. Авелин приподнялась на цыпочки и впилась в его губы яростным поцелуем, который передал ее страх, волнение и радость новой встречи. Отпустила его она не сразу, только когда почувствовала ответ. Когда поняла, что Энтони действительно пришел в себя. Услышать его голос стало истинным облегчением.

— Прости, Крис. Я думал, что порву им глотки.

— Я тоже так думала, — облегченно выдохнула она, с трудом сдерживая слезы, — к счастью, ты этого не сделал. Надо быстро уходить, и они нам помогут.

Авелин раздражала необходимость передвигаться в темпе, который задавали люди, но она была не готова нести их на себе. Не оказалась готова и к тому, что увидела в медицинском блоке. Коридор с открытыми дверями, бесконечные вереницы палат. Людям ввели вирус несколько дней назад, и они умирали один за другим.

Когда появились вооруженные чужаки, выживших расстреляли охранники. Прямо в палатах, под капельницами. Авелин заметила выражение лица доктора, полное искреннего ужаса и сожаления, но не смогла заставить себя сопереживать ему. Легче всего сказать: "Мне жаль", — совершив преступление. Этот человек и все, кто работал под его началом — хладнокровные убийцы, какими бы благими целями и намерениями они ни прикрывались.

Взрывчатка недвусмысленно намекала на то, что скоро в подвалах будет братская могила. Нетрудно догадаться, почему их с Энтони оставили в живых. На измененных сил и патронов уходило в пять раз больше. Они просто оставили пленников в камерах, чтобы взрыв сделал черную работу. Не появись эти двое, они с Тони медленно подыхали бы, погребенные под обломками. С каждой подобной мыслью Авелин мрачнела все больше, и снова испытывала дикое первобытное желание сравнять это место с землей.

Чтобы попасть в другое крыло, им пришлось выйти на поверхность, и первого же боевика Авелин отшвырнула в сторону, как тряпичную куклу. Мужчина даже не успел опомниться, рухнув у стены. Они с Энтони передвигались молниеносно, избавляясь ото всех, кто мешал идти вперед, и парочка следовала за ними, ведомая инстинктом выживания.

Пункт назначения — отдельно стоящее здание — выглядело в лучших традициях ужастиков. В просторном холле, напоминавшем приемную больницы, не наблюдалось ни персонала, ни охраны. Тишина, нарушаемая лишь биением их сердец, оглушала.

— Где он? — женщина остановилась у стойки.

Авелин подозрительно взглянула сначала на доктора, потом на нее.

— Джеймс на втором этаже, палата 2F, но нам придется разделиться, чтобы...

— Даже не думайте! — угрожающе процедила Авелин, шагнув к ним.

— Не придется, — бросила та, — я пойду за Джеймсом, а ты отведи их к Беатрис. Потом возвращайся сюда. Встретимся у стойки, надо еще избавить тебя от браслета.

Женщина легко поцеловала доктора и бросилась к лестнице. Авелин проводила брюнетку взглядом, и поняла, что даже не знает ее имени. Она, в отличие от ее спутника, была Авелин симпатична.

Лестницы, коридоры и переходы, двери с отметками номеров сливались перед глазами в бесконечную безликую вереницу. Палата, в которую их привел Беннинг, оказалась пуста. На смятой кровати валялись провода датчиков: видимо, их срывали в спешке, ослепшие мониторы сигнализировали о тревожном состоянии несуществующего пациента. В углу валялась опрокинутая капельница.

— Она ушла? — в ужасе предположила Авелин, повернувшись к доктору. — Могла она уйти сама?!

В ее голосе звучал страх, смешанный с угрозой.

— Исключено. В ее состоянии она могла разве что сползти с постели.

— Тогда что?! — Авелин толкнула мужчину к стене, бесцеремонно вламываясь в его сознание, отбрасывая лишние кадры воспоминаний, как ненужный хлам. Она наткнулась на настоящее имя человека, с которым угораздило связаться Беатрис, на него же работала эта гиена в белом халате.

— Джек Лоуэлл, — выплюнула она, руки с силой сжались на отворотах халата доктора. — Он забрал ее. Ты отведешь нас к нему, или...

— Крис, — Тони легко сжал руку на ее плече, и его голос — мягкий, уверенный, родной — помог ей прийти в себя, — он отведет.

Она медленно разжала руки и отступила.

Сейчас Авелин готова была свернуть слабаку шею. Что в нем нашла та женщина? Такая независимая, сильная, прямолинейная. Интуитивно или по каким-то собственным соображениям женщина доверилась ей, оставила с ними своего мужчину. Она любила доктора, и именно это спасло ему жизнь.

— Под корпусом находится бункер, — его голос дрожал, — убежище Лоуэлла на такой вот случай. Должно быть, они там.

В его сознании Авелин действительно заметила упоминание о бункере, но доктор был безумно напуган. Даже самый опытный измененный с трудом отыскал бы нужную информацию в его мыслях.

Вместо ответа она кивнула мужчине, указав на дверь. Тони перехватил ее руку и легко сжал.

— Все будет хорошо, Крис. Мы ее найдем.

Милый Тони. Он воспринимал все происходящее с ним по ее вине так естественно, будто она облила его брюки кленовым сиропом или прожгла любимую рубашку. Это едва не стоило ему жизни, а он не упрекнул ни словом, ни намеком, и поддерживал, как мог.

Авелин судорожно выдохнула, отвечая на короткую ласку. Они снова перешли на бег. Напряженная спина доктора выдавала его волнение. Он лишился своей главной поддержки в лице любящей женщины и вынужден бродить по коридорам больницы-призрака с двумя измененными. Несмотря на омерзение, Авелин не собиралась его убивать.

Обе комнаты бункера оказались пусты, и она от души выругалась. Энтони стоял рядом, закрывая обзор, поэтому она опоздала. Драгоценные мгновения были безвозвратно потеряны, когда Беннинг метнулся к столу. Авелин отшвырнула его в сторону, но поздно: он успел нажать кнопку принудительной блокировки. Дверь, через которую они пришли, захлопнулась, замкнув их в капкан.

— Я не позволю вам его убить, — прошептал доктор, прижимаясь к стене под тяжелым взглядом Авелин.

25

Лже-Вальтер в знак расположения отозвал охрану из его палаты и сказал, что Джеймс его гость. Слова прозвучали, как издевка — особенно после того, что тот ему показал. В перерывах между судорогами и болью его терзало другое: картина, где Хилари бесстыдно отдавалась другому. Джеймс слышал весь их разговор с тем длинным неряшливым типом. Она знала, что он здесь, но не пожелала даже увидеться с ним.

В его жизни уже случалось подобное: когда ты открыт людям, удар в спину не просто причиняет боль, он выжигает изнутри. Именно поэтому Джеймс никого к себе не подпускал, пока не появилась Хилари. Он принял ее такой как есть, а она искала в нем спасение, способ укрыться от прошлого, и постоянно упрекала в неискренности. Черт подери, он не мог и не хотел говорить о том что осталось за спиной ни с кем, включая себя.

Потом реальность размывалась, а боль сжималась сплошным раскаленным кольцом. Перед глазами вспыхивали кадры поединка с Вороновой, летящая клочьями земля и осколки, когда тварь пришла за своим журналистом, первая встреча с Хилари, разговоры с Рэйвеном, постоянное напряжение. Прошлое и настоящее мешались воедино, и Джеймс уже не мог сказать, где явь переходит в сон. Ненависть и отчаяние были повсюду.

Когда началась заварушка, Джеймс равнодушно прислушивался к выстрелам и крикам, к топоту ног за дверями. Их просто бросили, в открытых палатах, всех до единого. Он не пошел за остальными пленниками — свобода больше была ему не нужна, и еще меньше хотелось оказаться нелепой жертвой шальной пули.

Джеймс впервые оказался на линии огня несколько лет назад, и потом его трясло около часа. Когда он снова смог стоять без боязни выхаркнуть собственный желудок на пол, то больше напоминал привидение, чем человека. Давно это было. С каждым разом становится проще. Ты привыкаешь смотреть смерти в лицо и привыкаешь убивать. Чужая боль не волнует, жертвы перестают сниться.

— Джеймс, нужно быстро уходить. Я тебе помогу.

В странном полузабытьи он наблюдал, как Хилари подбежала к кровати, как положила пистолет на подлокотник и наклонилась к нему, предлагая опереться на ее руку.

Человек, устроивший здесь цирк, был прав. Воспоминания обжигают не хуже раскаленных ножей. С этим стоит завязывать. С воспоминаниями и с людьми, вытирающими об тебя ноги.

Джеймс резко подхватил оружие, снимая с предохранителя и нажимая на спуск. Один раз, в упор. Ни капли сожаления, холодный точный расчет. Он перехватил ее растерянный взгляд, когда Хилари сползла на пол, зажимая руками рану в животе.

Ей было больно, но и ему не меньше. Предплечье свело судорогой, бок жгло. Она что-то шептала, но Джеймс не расслышал и не стал наклоняться. Положил пистолет на кровать, бросил сверху подушку. Тяжело опираясь о подлокотник, поднялся, перешагнул через нее, направляясь к выходу. Реальность расплывалась перед глазами: коридор, стены, палаты, лестница.

Он спустился вниз и вышел из корпуса. Выстрелы стихли, что говорило о победе одной из сторон. Повсюду валялись тела охранников, Джеймс натыкался на персонал и пленников, которым не повезло нарваться на пулю. Тишина, воцарившаяся над Островом, больше напоминала минуту молчания. Даже глухой гул океанских волн сейчас казался зловещим.

Огибая корпус, Джеймс наткнулся на вооруженный патруль. Лже-Вальтер утверждал, что он был гостем, но браслет на руке говорил о том, что он здесь не по своей воле. Последнее оказалось кстати: его отвели к остальным узникам подпольных лабораторий. Их собрали в холле, в другом крыле. Восемь человек, не считая его: красивая афроамериканка, экзотичный латинос, двое азиатов, остальные европейцы. Все, кому удалось выжить. Присутствие четверых солдат говорило о том, что до свободы им еще далеко.

Они старались держаться, но судя по выражению лиц, готовы были наложить в штаны. Вот они, венец эволюции, некогда всемогущая раса измененных. Трясутся за свои жизни, потому что не способны даже на то, чтобы себя защитить. Интересно, где держат здешний персонал? Он бы не отказался посмотреть в глаза доктору, с которым развлекалась Хилари.

Джеймс чувствовал себя лучше, как если бы вколол дозу-другую стимулятора, а в последнее время он только на них и держался. По венам бежал огонь адреналина, а мысли о том, что Хилари сейчас умирает в его палате, не вызывали никаких чувств, как если бы кто-то сорвал предохранитель. Джеймс напоминал себе гранату с выдернутой чекой.

Чтобы не оставаться наедине с собой, он подошел к штурмовику.

— Что с нами будет?

— Не переживай, парень. Вас вывезут с острова и проведут разъяснительные работы. Предложат выгодное сотрудничество.

— Замечательно, — Джеймс отошел, успев перехватить удивленный взгляд штурмовика.

Он обратил внимание на привлекательную рыжеволосую женщину: она выделялась из остальных, весь ее облик не вязался с поведением жертвы. Если кто-то из персонала решил спастись таким образом — умница. Выберется отсюда и будет вспоминать судный день, как страшный сон. Словно прочитав его мысли, та отделилась от группы и подошла к нему.

— Пожалуйста, не раскрывайте меня, — произнесла она одними губами, приближаясь почти вплотную. Рыжая была значительно ниже его, казалась хрупкой и беззащитной, но Джеймс мысленно усмехнулся. Пиранья в человеческом обличии. Умная пиранья.

— Что мне за это будет? — фыркнул он. — Расслабьтесь, я не собираюсь восстанавливать справедливость. Робин Гуды дальше по коридору.

— Дальше по коридору все умерли.

— И я о том же.

Она ему нравилась. Интересно, что рыжая в нем рассмотрела? Такие обычно подпускают к себе, только если видят выгоду. Джеймс не стал упоминать, что с большей радостью пустил бы в расход не местный персонал, а измененных-счастливчиков.

— Что вы делаете среди пленников? — она говорила так, будто знала, кто он такой.