И всё же, видимо, тот прошлый провал вызвал у махинаторов большой стресс, поэтому на семинаре они устроили подробный "разбор полетов", пытаясь понять, что и где было сделано неправильно. По мнению "Жанны Прокофьевой" и "замглавы" Павла Владимировича, главной ошибкой председателя злополучного участка Љ 1086 Сергея Тарбина стало то, что, растерявшись, слабовольный Тарбин позволил знакомиться с документацией посторонним — простым гражданам и наблюдателям от "вражеских" партий — "людям несостоявшимся, не знающим и не понимающим законодательства, приходящим на участок, чтобы самоутвердиться за счет членов участковой избирательной комиссии".
— Это невозможно допустить, чтобы список избирателей до вечера попадал в чужие руки, это нонсенс! — внушала "инструктор" руководителям избиркомов (хотя по закону это не так, и любой избиратель и наблюдатель вправе требовать ознакомления с такими документами). И подсказывала подручным контрприемы: заготовка с указанием ссылок на статьи закона, которой следует отгонять провокаторов, прибегая к помощи дежурящих на участке сотрудников полиции. И требовать от крикунов жесткого соблюдения социальной дистанции в связи с эпидемией коронавируса, то есть, всеми способами держать недовольных граждан и наблюдателей от "америкоских" партий как можно дальше от важной документации. А если попробуют качать права, — выдворять вон при помощи городской полиции.
Проинструктировала руководитель городского избирательного штаба "в законе" и насчет момента, когда лучше всего заменять реальные документы по голосованию на сфабрикованные:
— Сильно после 20 часов финального дня голосования. Как только ушел последний избиратель, вы начинаете: кто-то гасит неиспользованные бюллетени, кто-то уничтожает плохие бюллетени. А те, кто сидел на книгах (списки избирателей), — работают с книгами. И сидите с ними в обнимку, пока не появится момент их заменить.
Примечательно, что в канун приближающихся выборов и по итогам прошлых выборов Мособлизбирком принял решение о ходатайстве перед Центральной избирательной комиссией (ЦИК) во главе с Эллой Памфиловой о награждении почетным золотым знаком ЦИК РФ "За заслуги в организации выборов" членов подмосковных избиркомов. Королев представлен одной из самых больших "делегаций" — 12 человек во главе с заслуженным отличником выборов заместителем мэра города Королёва Жанной Прокофьевой. Фамилии всех кавалеров совпадают с фамилиями участников "шайки фальсификаторов" с обнародованной "Новой газетой" аудиозаписи тайного сговора шайки перед очередным большим кидаловом 19 сентября 2021 года...
И всё же перед выборами у власти оставалась, пусть небольшая, но проблемка: они не успели зачистить всю независимую прессу, отключить страну от свободного Интернета и забить посторонние шумы глушилкой госпропаганды. Впрочем, пока до выборов ещё оставалось время они очень спешили наверстать...
Суд Москвы запретил интернет-поисковым компаниям Google и "Яндекс" отображать в поисковой выдаче в ответ на запросы пользователей словосочетание "Умное голосование". Об этом говорится в решениях суда от 3 сентября 2021 года. Иски в суд подала ставропольская компания "Вулинтертрейд" по продаже... овечьей шерсти.
P.S. Остаётся добавить, что перед самыми выборами 2021 года одной лишь партии (понятно какой) были выделены из госбюджета в нарушении всех законов миллиарды народных рублей — фактически на подкуп целых категорий населения: родителей дошкольников и школьников, пенсионеров, военных, полицейских, которые получили разовые выплаты от щедрой власти.
Такое решение было принято дружным голосованием депутатов Госдумы РФ (в большинстве своём представляющих "Единую Россию"). Об этом с высокой трибуны партийного съезда единороссов торжественно объявил Владимир Путин.
*
11 сентября, 2021 года. За неделю до парламентских выборов в Думе официальный представитель Министерства иностранных дел Мария Захарова заявила, что за компанией "Умное голосование" стоит Пентагон и американская разведка. Почти копируя стилистику передовицы "Правды" полувековой давности один из главных госпропагандистов режима увидела в попытках нарушить 20-летнюю монополию на власть пропрезидентской партии "Единая Россия" хищную руку ЦРУ.
Глава 568 "Сулико"
Сны были не лучше, чем реальность: он видел ветхие многоэтажки, в которых ютились люди в далеких уголках страны, брошенные своим правительством на произвол судьбы. Полуразрушенные временем многоквартирные дома в депрессивных городках и посёлках казались руинами. Однако в них жили люди, семьи, воспитывались дети. Эти дома имели такие щели в стенах, будто нищеты и безнадёга рвались наружу. Страшная нищета охватила его страну, после того как новые хозяева государства, понастроив себе роскошных дворцов за немыслимые деньги, вывезли из России и продали всё, что можно продать.
Потом шли картины войны. Одной, другой. Горы обгорелых гниющих трупов, стёртые в радиоактивную пыль города. Мёртвые леса и жёлтая пожухлая трава среди лета. Как президент он сумел спастись от мгновенной гибели в самолёте "Судного дня". На сколько можно оставаться в небе? В конце концов ему пришлось опуститься на чёрную землю. То, что когда-то было Россией превратилось в безжизненную холодную пустыню. И все обвиняли в этом его. Ему пришлось бежать. Много дней он уходил от погони, пока не достиг края бездны. Возле Бездны не бывает закатов и рассветов. Ждать солнца бесполезно. Даже во сне он чувствовал страшный голод, от которого страдал постоянно, и страх возмездия. Чтобы не быть обнаруженным он залез на высокое дерево и привязался верёвкой к стволу.
Крымов то проваливался в тревожный сон, то просыпался от шороха или воя. Внизу шныряли твари. Бывшие люди, которые давно перестали ими быть. Он сам во многом приложил к этому руку, решив поставить чудовищный эксперимент на своём народе. Они наматывали круги между деревьев, протяжно выли, а потом исчезали в лесу, оставляя после себя тошнотворный запах гниения...
Николай вздрогнул и открыл глаза. Огляделся: вокруг всё те же хари, — а иные здесь и не задерживались надолго. При том, что и сами постоянные обитатели сторожки тоже были жертвами — своих несчастных родителей, учителей, директоров "патриотических" клубов, самодуров-начальников, догматов религиозного воспитания, пронизанного идеями священной войны-реванша и нетерпимости к тем, кто не следует общепринятым правилам поведения и осмеливается мыслить свободно.
Но как же утомило его пребывание в этом террариуме! Крымов старался как можно больше времени проводить вне избы. Когда появлялся очередной новенький, он с надеждой бросался к нему — поговорить с нормальным человеком, который уже ближайшим вечером окажется на том берегу, — это было для него всё равно что припасть к источнику с чистой родниковой водой.
Когда вдалеке послышался звон колокольчика, Николай с надеждой повернул голову и стал вглядываться. В той стороне раздался крик: "Нечистый идёт! Нечистый". Те, кто находился снаружи хижины, стали возвращаться под крышу, явно не горя желанием встретиться с очередным пришельцем. Наконец, появился и он сам — невысокая старческая фигура с головы до ног закутана в грязное тряпьё, что делало путника похожим на живую мумию. Новичок двигался с явной опаской, звеня колокольчиком и то и дело громким криком предупреждая о своём приближении: "Нечистый идёт! Нечистый". Но ещё раньше носа Крымова достигло зловоние. Он тоже обрался укрыться в доме, однако что-то заставило его задержаться.
Возле воды путник снял с себя тряпьё, собираясь войти в реку, и открыв искажённое лепрой лицо с чёрной дырой вместо носа. Всё тело его покрывали ужасные язвы. Прокажённый! Лицо мытаря заросло густой растительностью. Но глаза! Крымов даже издали узнал эти глаза, хотя встречи их происходили словно во сне и были короткими. Сталин! Николай Николаевич мгновенно забыл и про вонь, и про проказу, ведь перед ним был его кумир! Собственной персоной! Крымов даже готов был обнять прокажённого, но старик сам испуганно уклонился от объятий. Впрочем, бывший вождь был благодарен незнакомцу, ведь обычно люди в ужасе бежали от него.
И началось это очень давно. Его забальзамированный труп ещё только с почётом водворяли в Мавзолей, где он восемь лет пролежит рядом с Лениным, а для души его уже начались горестные мытарства. В то время, как над лицом мёртвого фараона, с молодости покрытого лишь язвочками от оспы, трудилась целая бригада лучших визажистов, прошедших обучения у самого Макса Фактора в Голливуде: ретушировала, ежедневно гримировала, ухаживала за ним, как за драгоценнейшей реликвией — увлажняла и красила. В то же самое время в другом месте по священному фейсу без всякой жалости молотили все кому не лень.
— Как коммунист я не мог верить в Бога, следовательно, загробные миры всех мастей и реинкарнации тоже были не для меня, — откровенно делился с Крымовым мытарь, соскучившийся за сотни лет от общения. — Но и бессмертие символическое — меня категорически не устраивало: жить в памяти близких, в генах детей, в делах, которые совершил, в книгах, которые написал, и в музыке, которую сочиним, — что за чушь! Мысль, что, когда я умру — мне будет уже всё равно, тоже никогда не служила мне утешением. Самое меньшее на что я был согласен — стать самыми почитаемым святыми мощами. Стать, как Ленин. Священнее Ленина.
Только напрасно я полагал, что, если не желаешь кормить собой червей и даже в некотором смысле намерен победить саму смерть, — добейся, чтобы тело твоё удостоилось быть сохранённым по обряду фараонов и стало бы на века предметом поклонения для народов. Поистине, у природы оказалось чудовищное чувство юмора! Непомерное эго моё распространялось на весь земной шар, а получил, как и все, три куба земли. Разве что возле Кремлёвской стены. Только лучше бы это было кладбище на горе Мтацминда, рядом с матерью, чем среди этих упырей лежать.
Надо было стать повелителем половины мира, заставить всех благоговеть при одном упоминании твоего имени, чтобы тебя снова с размаху били сапогом по роже, как в детстве пьяный сапожник-отец! Да и бог бы с ней — с рожей! — сокрушался тот, кто некогда был Сталиным.
То, что сотворили с ним, трудно представить обычному человеку. А он это пережил и боль его не заживала, совсем как язвы, покрывающие его плоть. Небольшим облегчением было поделиться с кем-то своими страданиями: Только представь, пока в центре твоей бывшей столицы некогда принадлежавшее тебе тело каждый день бережно купали во всяких физрастворах (секрет которых до сих пор хранят как величайшую государственную тайну) в особой ванне, кололи разными препаратами для поддержания "розовости" и упругости. Пока с твоей восьмидесятилетней оболочкой возилась целая бригада талантливых людей с учёными степенями, придумывая как сшить расползающиеся ткани особыми шёлковыми нитями, в ином месте тебя заживо поедала проказа и люди швыряли в тебя камнями и гнали прочь, едва завидев вдали!
А потом настал день, когда и с твоей мумией решили поступить так, как ты того заслуживаешь. И дату ведь выбрали кощунственно — 7 ноября — в день, когда ты принимал с мавзолея парад в роковом для страны 1941-м. Тебя вытащили из хрустального гроба, словно надоевшую куклу, стащили маршальский мундир с орденами, обрядили в какое-то старьё, положили в простой ящик, для порядка обтянутый красной материей; под прикрытием фанерных щитов донесли по вырытой накануне ямы и закопали, будто не молились на тебя как на бога. И лежать тебе в той могиле ещё сотни лет нетленным, ибо ты настолько пропитался физрастворами, что даже черви брезгуют к тебе приближаться. Хотя лучше бы о нём поскорее забыли! И уж тем более не пытались вновь поклоняться, ибо тем только удлиняют его мучения... Лучше бы его гниющий труп расползся, как расползлась империя, которую он сшил при помощи железной окровавленной иглы.
— Тяжело вам пришлось, товарищ генеральный секретарь, — с почтением посочувствовал Крымов.
— Зови меня просто "человек", — неожиданно кротко попросил бывший генсек. — Или лучше говори мне "брат", в молодости я учился на священника в семинарии.
— Хорошо, брат.
В благодарность за редкую доброту старик решил поведать ещё не сгнившим окончательно языком про свою только что закончившуюся очередную жизнь:
— Я был ещё не стар, когда в моей семье и в городе поняли, что у меня симптомы проказы. Вначале пропала чувствительность в некоторых частях тела, а потом проступили роковые пятна, быстро превратившиеся в незаживающие язвы. Как только болезнь обнаружилась, меня немедленно отвели в религиозный трибунал, который осудил меня на смерть. Я пытался говорить им, что прокажённым был даже праведник Иов, за что пострадал при жизни и сидел в пепле и в навозе, а святой Лазарь даже на иконах изображался в струпьях от лепры. Но муки почитаемых святых не смягчили сердец судей и горожан. Священники объяснили пастве, что святые страдали за простых грешников, а я заболел потому что преступник.
Меня положили в гроб и отпевали как покойника. Затем отнесли на кладбище, опустили в могилу и забросали комьями земли, говоря: "Ты не живой, ты мёртвый для всех нас". Потом меня вытащили из ямы и отправили на остров в лепрозорий. Там надо мной ужасно издевались, морили голодом, потому что у меня не было чем заплатить. Мои тюремщики никогда не дотрагивались до меня руками, зато охотно били ногами по лицу; там на острове я лишился почти всех зубов. Едва не умерев, я сумел сбежать. Но домой я больше не возвращался. От меня все отреклись, даже самые близкие. Ни детей, ни жену свою я никогда уже не видел и мог передвигаться только по безлюдью. Везде меня проклинали и швыряли вслед камни. Прокажённых ненавидят там, откуда я пришёл, и гонят прочь.
*
Необычный концерт, посвященный Дню учителя, устроили в красноярской школе Љ 3 еще 1 октября 2021 года. В актовом зале учебного заведения, где проводились торжества, вывесили большой портрет Иосифа Сталина.
Глава 569 "Жертва самого себя"
Вечером, когда пришла лодка Джугашвили тоже встал в конец очереди. Для этого он спрятал свой колокольчик и полностью замотался в свою накидку, оставив только узкую щёлку для глаз.
Но когда до него дошла очередь перевозчик оттолкнул его и сурово произнёс одно лишь слово:
— Рано!
Старик не стал спорить, клянчить, оправдываться, он понуро свесил голову, согнулся пуще прежнего и отошёл прочь. Вслед ему орали:
— С ума сошёл! Совсем лишиться остатков души захотел, безумец!
Оказывается, больше всего тут боялись быть сброшенными на середине реки в тёмные воды, что означало полную гибель души, от которой буквально не оставалось ничего. Но сломленный бывший генсек кажется дошёл до такого состояния, что даже угроза полного стирания его уже не пугала.
Через какое-то время Крымов нашёл его уныло сидящего на берегу вдали от всех и с тоской вглядывающегося в другой берег, который смутной полоской чернел над молочно-белой поверхностью реки.
— Как же так! Вы же столько сделали для страны?! — возмутился Крымов.
— Всё это прах, — кротко отозвался бывший повелитель половины мира. — Людских жизней много я растоптал. Россия из-за меня надорвалась...
