Кожедуб и царь Пугачев

Емельян пораскинул головой и согласился:

— Верно в куче умение ходить на парадах не помогает. Но если отряд Михельсона построится в каре, и отобьет наши атаки?

Вопрос конечно хороший, но у Кожедуба на это заготовлен ответ:

— Можно пустить впереди себя телеги с сырой соломой и хворостом. Поджечь все этом, чтобы дымило сильнее. И еще атаковать ночью. В дыму особо не настреляешь, а горящие возы еще и каре подожгут. Возникнет свалка. Только нужно Чике поторопиться. Михельсон еще только подъезжает к войскам, можно его упредить.

Пугачев жестко приказал:

— Отправить самых быстрых скакунов. Успеем надрать Михельсону бока!

Не любил Кожедуб такой поспешности, но что делать? Не мог же он поехать к Чике, оставив главную операцию без внимания. Хотя можно было и рискнуть — все же план казался таким реальным для исполнения. А что до него раньше не додумались, то ни во время Великой Отечественной Войны обе стороны и советская и немецкая очень много ошибались. И тогда думаешь, а как же опыт прежних поколений и полководцев?

А теперь в самые сжатые сроки осуществление плана.

Численность гарнизона Оренбурга таяла. Он нес потери в различных стычках и вылазках, из города постоянно бежали и солдаты и казаки и мирные жители. Последняя крупная вылазка произошла во время похода Пугачева к городу Яику. Тогда эта авантюрная вылазка закончилась разгромом: три сотни было убито на смерть, потеряно восемь пушек, не считая еще и пленных.

После чего проходили только мелкие стычки. Так что возможно, вернее наверняка Емельян Пугачев был неправ когда отказался в дальнейшем от всяких серьезных приступов к Оренбургу. Последняя крупная попытка штурма была предпринята еще в начала ноября. Ударивший сильный мороз вызвал густой туман и пугачевцы успели расположить свои батареи на ключевых позициях. После чего начался обстрел города и попытки атаки. Но пожалуй мужицкий царь допустил ошибку, не бросив войска на штурм во время самого тумана. Кроме того, хотя конечно это не совсем достоверно, но Емелька приказал остановить штурм, когда повстанцы едва не ворвались в город.

После этого уже не было серьезных приступов: наверное казачий царь рассчитывал выморить противника голодом и сберечь себе силы, да поход зимой и во время весенней распутицы не казался Пугачеву хорошим решением. Однако еще во времена Ивана Грозного русские отлично вели боевые действия зимой, да летом во время страды, многие мужики будут покидать крестьянскую армию ради своих посевов и жатв.

Во всяком случае длительное сидение ничего хорошего не сулило, а Оренбург мог еще пару месяцев и посидеть. А если выморить мирное население то и дольше.

Сроки поджимали, и следовало решить проблемы одним хирургическим ударом.

Татищева пугачевцы покинули. Решили в случае успеха дать бой у сорочинской крепости, а может даже и под самим Оренбургом. На случай провала штурма, запасной план предусматривал отступление к Белозерской, и чтобы там держать в кулаке все силы.

Кожедуб конечно подумывал и об альтернативном варианте — не снимая осаду, дать бой в Татищево собрав тысяч пятнадцать бойцов. Из Берды вполне можно отозвать тысяч пять и там еще останется примерно столько же. Отбить при случае наступление потрепанных оренбуржцев хватит. Тем более в этом случае, оставались некоторые выгоды положения. А так если Голицын узнав о падении Оренбурга сам осядет в Татищего и начнет там ожидать подкреплений, то его так просто не выкурить.

Правда Кожедуб рассчитывал, что у самоуверенного князя — гордость окажется сильнее хладнокровного расчета и тот ринется отвоевывать Оренбург.

Для штурма нужно собрать значительные силы. Получалось, что всего вокруг столицы губернии около двадцати тысяч более-менее вооруженных и обученных бойцов. Среди них около полутора тысяч бывших солдат и два десятка офицеров, работные люди неплохо стреляющие из ружей, сибирские охотники, более двух с половиной тысяч казаков, как яицких так и илецких, оренбуржских и прочих. И еще немало казаков осталось в самом Яике в держа в осаде Семенова и Матюшу, а также раскидано по разным острожкам.

Кожедуба несколько раздосадовала слабая вооруженность пугачевского войска. Захватив массу крепостей, и главное уральских заводов, откуда пошли поставки ружей и пушек, иметь так мало солдат с огнестрельным оружием.

Пушек номинально больше сотни — приличный арсенал, но больше половины в неважном состоянии. Так что в принципе определенная закономерность в поражении пугачевцев имеется. Хотя царь и старается навести порядок.

Однако и сам Пугачев допустил несколько просчетов: в решающий момент устроил себе пышную свадьбу с казачкой Устиньей. Девчонка лет шестнадцати, правда рослая и белокурая красотка пошла под венец с самозваным царем. Гуляние на свадьбе, и пьянство войска, пришлось на самый критический момент. Если бы вместо этого Пугачев выступил навстречу, не успевшим собраться в единый кулак Царицыным войскам, то вполне мог бы разбить их или как минимум надолго задержать.

Эффективной могла быть и партизанская война, с набегами и отходами, тактика выжженной земли и нападений на фуражные обозы. Нет кое-что такое было, но не достаточно системно и направлено.

Короче превосходящие силы пугачевцев в очень опасном положение. Под Кунгуром их уже разбили. Атаман Белгородов откатился от заводов. Челябинск взятый повстанцами — наверное самый крупный успех в Сибири опять под осадой. Разбиты и толпы наступающие на Тобольск, Екаринбург, и к Лавре.

Но это не так страшно, у пугачевцев в Сибири все равно подавляющий перевес в силах, и Урал если врага побить здесь никуда не уйдет. Главное порядок держать и свой арсенал восполнить. Кстати, есть подозрение у Кожедуба, что во время гуляний на царской свадьбе часть ружей и пороха спустили казаки киргизам и прочим кочевникам. Иначе куда арсенал подевался?

Штурм конечно же наметили на ночь, что было вполне естественно, но так чтобы как раз наступил весенний рассвет и крестьяне с казаками не перестреляли друг друга. Но как раз все началось с активной и истеричной пальбы из пушек.

Губернатор Оренбурга Рейдскоп — тучный и малопривлекательный немец, не отличался военными талантами, да и управленческими тоже, но город пока держал. Правой его рукой стал прорвавшийся еще в ноябре бригадир Корф. Вместе с ним пришло пополнение полторы тысячи пехоты и тысяча конных. Но эти войска имели слабую боевую выучку, а скакуны сильно отощали за время перехода и сейчас почти все околели или бы пущены на солдатские похлебки.

В Оренбург голодно — пуд зерна стоит тринадцать рублей — хотя до осады цена колебалась в зависимости от сезона от двадцати до тридцати копеек. Казаков осталось меньше сотни и все или богатые или родственники толстого Матюши. Остальные под шумок обстрелов или по ночам уматывались. Перебегали и солдаты, и изредка офицеры. Гарнизон поредел и отощал, солдаты неохотно бегут на стены, мундиры на них колышутся словно мешки. Норму хлеба опять урезали.

Уже и случаи людоедства нередкие. Некоторые умники как например профессор Колобков предложили питаться перемолов старую кожу и покрошив её в муку. Оригинальная идея вылилась в массовый понос и болезни желудков.

Но Колобков сейчас спешит в стену, и кричит:

— Браво! Наконец-то Голицын прорвался к крепости!

Губернатор растерян... Комендант Оренбурга бригадир Синицын осторожно замечает:

— Тут может быть...

Корф перебивает, и бычиться, ревет:

— Мин Херц! Это наши прорвались! Сейчас бунтари разбегутся!

Губернатор тряся двойным подбородком, спросил:

— Может на вылазку или...

Оба бригадира замялись... Вылазку сделать большой соблазн, но и опасно. Вдруг пугачевцы одолеют Голицына? В свое время когда атаковали под боком Чернышева, и пальцам не пошевелили.

Губернатор зевая в тот момент произнес:

— Полковник либо сыграл ретираду или попал в плен!

Синицын обижено заметил:

— А третий вариант, вы ваше превосходительство не исключаете?

Губернатор несколько натужно расхохотался:

— Чтобы победа досталась Чернышеву? Да этого не может быть, с этой сволочью Пугачевым не могу справиться даже я!

Бригадир Синицын невысокого мнения об нравственных и человеческих качествах губернатора.

Но вот интенсивная пальба стихает и в отдалении слышится бой барабанов....

Не слишком стройные колоны, плохо выбритых и в мятых мундирах солдат, конвоируют связанных веревками и привязанных к шестам мужиков. Впрочем, то что солдаты уставшие и пыльные вполне естественно, после такого жесткого перехода, особенно когда подтаивает снег и полно грязи. Кавалерия выглядит более бодро, впереди знаменосцы и большой портрет царицы Екатерины. Едут также и на телегах попы, и палачи с клещами. Бьют барабаны... Несколько гладко выбритых людей в генеральскими эполетами.

Среди них и сам Кожедуб, чтобы при случае было что сказать. Офицер Горбатов, знающий несколько языков, и представительные казаки. Есть и подполковник Гриб. Не получивший широкой известности и уже в отставке, он один из самых высокий по званию офицеров Екатерины перешедших на сторону Емельяна Пугачева.

Вид у Гриба солидный, он даже лицом и статью очень похож на князя Голицына, так что сыграть балалайку может. Немного подгримировать и точно вылитый князь.

Казак Пустобаев зычным голосом ревет:

— Открывай князю ворота!

Еще до приказа генерал-губернатор солдаты приняли опускать, через ров мост и а из пушек победно палили в воздух!

Корф с немецким акцентом произнес:

— Как все хорошо закончилось! Инструментам конец, мы победили!

Губернатор тряхнув животом, добавил:

— Нет это я победил!

Все скривились от подобного нахальства!

Вот первые всадники и поцокали копытами по мосту въезжая в на плац. Кожедуб оказался в городе и с облегчением вздохнул... Грязный, голодный Оренбург показался землей обетованной. А в город вступали все новые и новые наездники и колоны.

Губернатор и его свита направились к Кожедубу и прочим переодетым пугачевцам. Настроение у всех было приподнятым. Одним казалось, что одержана крупная победа, другие её пока лишь предвкушали, но радовались. Кожедуб прикинул — что вряд ли гарнизон из которого не осталось и двух тысяч здоровых человек, сможет противостоять пяти тысячам отборных пугачевцев вошедших вовнутрь крепости. Особенно если ударить внезапно.

Да и снаружи должны подоспеть.

Неожиданно, когда князь "Голицын" уже подъезжал к Оренбургскому губернатору, бригадир Синицын рассматривающий генералов в подзорную трубу заметил:

— Что тот в синем мундире на капитана Горбатова похож...

Корф возразил ухмыляясь:

— Да-ну...Этот, да нет — поручик Горбатов куда тоньше и у этого щеки какие...

Конечно же Кожедуб загримировал перебежавшего к ним разжалованного в поручики капитана и добавил ваты, чтобы придать фигуре грузности. Но глаза все же слишком выразительные у этого столичного офицера. Можно провалиться.

Синицын вдруг ощутил сильное подозрение. Пленные пугачевцы выглядели слишком уж веселыми, для людей которых в лучшем случае ждало вырывание ноздрей и каторга в которой выживали лишь единицы. Да и связаны они похоже кое-как. И морды у гусар какие-то не холеные, хотя конечно в походе не побреешься как следует, но все же... И солдаты, пусть и после изнурительного перехода совсем не те... Никакого во взглядах почтения.

Бригадир хотел поднять тревогу, но наткнулся на колючий взгляд Кожедуба. В карманах у аса два пистолета из двадцатого века и целы пояс запасных обойм. А Кожедуб непревзойденный снайпер не только когда палит из авиапушки. Может всадить навскидку и сразить и с куда большей дистанции. Тем более пистолеты у аса номер один сделанные по специальному заказу — дальнобойные и скорострельные. Это если придется отбивать будучи сбитым.

Кроме пистолетов, маленького компаса, именных, золотых часов с автографом Сталина, а также кинжала с усыпанной бриллиантами рукояткой, другого оружия прихвачено не было. Да и компас и часы не оружие вовсе. Конечно еще в поясе серебряная зажигалка на бензине, пачка "Казбека" и некоторые мелкие предметы.

Пистолет это серьезно в руках того, перед кем меркнут американские ковбои.

Синицын сразу понял, что это его смерть и... Что они уже проиграли. Бригадир растерялся — не видел выхода и его душил страх. Кожедуб приблизился к нему. Ас номер один тоже колебался: брать в плен начальство или грохнуть. Вокруг губернатора одни тевтонские физиономии, кроме Колобкова, и дворянина Синицына.

Последний конечно уже почуял опасность и вот-вот поднимет тревогу. Выстрелить в него можно и тогда начнется свалка. Исход которой уже очевиден. Тем более, тут собралось все старшее офицерство, а измученные голодом и осадой солдатики не будут сопротивляться. Тем не менее Кожедуб как хороший парень в Голливудском кино не хотел стрелять первым и без провокации. Не варвар же он.

Хотя конечно же Емельян не помилует тех кто откажется ему служить. Правда губернатор немец ради своей шкуры и может пасть на колени и признать Пугачева императором всероссийским. Но едва ли его это спасет — слишком далеко все зашло. Вот бригадир мог бы им и пригодиться. Он то сумел все же наладить оборону и отбить приступы многократно превосходящей пугачевской орды. Хотя царь ему может и припомнить это

Атаман Овчинников тоже тут. Второе лицо после Пугачева, хотя... может еще и граф Чика на эту претендовать. Кстати, Пушкин в капитанской дочке не совсем правильно описывает пугаческие табели об рангах. Не слишком самозваный царь разбрасывался генеральскими чинами. А уж фельдмаршалов у него точно не было. Хотя может и называл кого-то фельдмаршалом и генералом.

Овчинников посматривает на Кожедуба, он у царя в звании полковника, но ведь император повелел слушать во всем этого аса. Кожедуб уже показал себя в стрельбе, крепок в руках и заслужил уважение. Тем более, явно чувствуется что это такой же простой мужик как и они. Ну и когда же пора.

Кожедуб принимает решение и выхватывает пистолет, стреляя навскидку в фуражку Синицина восклицая:

— За Родину, за батюшку!

. ГЛАВА ? 3.

Нелегкая это задача сотворить ритуал. Тем более когда присутствует такое множество народа. Пасха в Назареи, десятки тысяч паломников и исполнение гимнов. А девушкам-рейнджерам впрочем не так сложно как интересно...

Заодно можно вспомнить и об своих прежних подвигах;

Много чего воительницы-терминаторы знали, а еще больше узнавали, путешествуя по разным мирозданиям. Есть им чего вспомнить и чем по настоящему гордиться!

Именно в той вселенной девушки-терминаторы добыли артефакты — которые сделали против них любое огнестрельное оружие бессильным. И тем самым помогли обрести репутацию богинь даже в фанатичном исламском мире! И конечно же то чему их утили ускорена с помощью компьютеров прогоняя информацию!

Вот теперь эти знания пригодились в иной параллельной вселенной. Девушки-рейнджеры как могли ими воспользовались.

Маруся стремительно навела дуло на ИС-5, стала на коленки, потерла ножку об ножку, и произнесла шепотом: