Не герой. Совсем...

В центре зала, за столом, сложив перед лицом ладони, восседал сам хозяин кабинета — Гендо Икари. Его неподвижная фигура, излучающая спокойствие и непоколебимую уверенность, вкупе с плохо прикрытой угрозой, могла заставить дрожать колени у любого случайного посетителя...

Впрочем, случайные сюда не попадали...

Будь на месте Козо Фуюцуки кто-нибудь другой, он бы не раздумывая сказал, что сегодня Командующий выглядит так же, как и всегда. И только бывший профессор, который помнил Икари-старшего еще безбашенным студентом, мог точно сказать, что это не так. Сейчас в его внешнем виде было что-то неправильное, непривычное. То ли чуть сутулящаяся спина, то ли плотно сведенные вместе ноги, то ли кривящиеся изредка губы...

— Таким образом, повреждения полученные Первым Евангелионом, не являются тяжелыми. Разрушенную челюсть восстановят в течение недели, броню заменят уже сегодня ближе к полуночи, а внутренние повреждения регенерируются за три дня.

Монотонный голос Фуюцуки не мог обмануть Гендо — он прекрасно видел, что его бывшего учителя съедает любопытство, но утолять его не спешил.

— Но всё это не отменяет того факта, что у нас опять нет пилота...

— Третье Дитя обнаружить так и не удалось? — спросил Икари и опять заместитель почувствовал что-то необычное в ровном тоне его голоса.

— Нет. Отправленные на вокзал и автобусные остановки сотрудники ничего не обнаружили. От полиции тоже никаких известий.

— Он направился к себе домой, больше ему просто некуда пойти...

— Отправить сотрудников прямо туда?

— Мы можем привести Синдзи силой, но заставить его пилотировать Еву — нет. Нам необходимо его добровольное согласие. Нужно отправить к нему человека, который сможет убедить Третье Дитя.

— Кого именно? Капитана Кацураги? Они вроде уже неплохо ладят...

— Решим этот вопрос завтра, а на сегодня всё. Нам всем стоит отдохнуть.

Подождав пока за Фуюцуки закроется дверь, Гендо облегченно выдохнул, и его голова с глухим стуком соприкоснулась с полированной поверхностью стола. Он ничуть не соврал, когда сказал что им всем надо отдохнуть. Особенно ему... Вначале нервотрепка с нападением, потом встреча с сыном и... вторая встреча с сыном. А под конец этого тяжелого дня еще и грандиозная головомойка сначала от представителей ООН, а потом и от стариков из Комитета. Пожалуй, это был его самый худший день за последние десять лет...

Гендо поднялся с кресла и медленно, морщась и держась за пах, побрел к скрытому лифту в углу комнаты. Он вел на уровень ниже, в личные апартаменты Командующего. Приняв душ и переодевшись в темно-коричневый махровый халат, Икари растянулся в стоящем возле камина старомодном кресле и, неспешно потягивая дорогие виски, смотрел сквозь синеватое пламя. Будь здесь посторонний наблюдатель, он бы с уверенностью мог сказать, что с таким одухотворенным лицом человек может думать только о мире во всем мире, ну или хотя бы о равенстве и братстве всех народов Земли.

Вот только наблюдатель ошибся бы... Икари во всех подробностях представлял, как сдирает погоны с плеч своего сына, а его самого отправляет под трибунал за нападение на старшего по званию. К сожалению, все фантазии разбивались о тот факт, что Синдзи не был служащим Нерв, а значит и разжаловать его нельзя.

И этот маленький факт доставлял массу неудобств Гендо. Будь на месте Икари-старшего нормальный отец, и он бы не долго думая, достал ремень и выпорол своего сыночка за наглое поведение.

Проблема в том, что Гендо не был нормальным отцом. Он вообще с детьми обращаться не умел, да и не хотел учиться. Раньше воспитанием Синдзи занималась его жена — Юи Икари, а после её гибели Гендо позорно сбежал от своих обязанностей, оставив сына на попечение своего двоюродного брата.

И вот что из этого получилось, а точнее выросло...

Он ожидал, что Синдзи будет кричать, обвинять его во всех грехах, может даже плакать, ну или вообще игнорировать, но никак не то, что сынишка сначала заедет ему коленом между ног, а потом еще и кулаком в глаз добавит. Гендо просто растерялся, не зная что предпринять и, наверное, его бы там в лифте и добили, но тут они доехали до первого этажа и Синдзи сбежал, напоследок пообещав 'договорить позже'. И его обещание несколько беспокоило Икари...

Но, так или иначе, ему придется еще какое-то время работать рядом с сыном и сейчас необходимо решить, кто отправится домой к Синдзи и вернет его в Нерв. А еще этот человек, скорее всего, станет его опекуном, поскольку за подростком необходимо присматривать. Его сын явно не похож на Аянами, которая слушается любого его слова.

Ну, так кто? Мисато Кацураги? Она первая кто приходит на ум. Общительная, умеет располагать к себе людей, правда, несколько взбалмошная, но эта черта характера порой бывает даже в плюс. Впрочем, это нисколько не меняло мнения Икари, что Кацураги совсем не место на посту начальника оперативного отдела, но игнорировать настойчивую просьбу Комитета в данном случае он не мог...

К сожалению, образ жизни у Кацураги был совсем не тот, какой нужен для воспитания Икари-младшего. Еще сопьется чего доброго, да и опасался Гендо раньше времени стать дедушкой...

Но, так или иначе, кандидатуру Кацураги Командующий не отбрасывал со счетов...

Его заместитель Козо Фуюцуки? Всем хорош: и исполнителен, и умеет хорошо вправлять мозги молодежи. В рабочее время... К сожалению, за границами служебного времени он превращался в престарелого мерина, периодически страдающего острыми приступами нарциссизма.

Гендо невольно содрогнулся, представив своего сына в кожаных обтягивающих брюках, что так любил Козо.

'Нет, такого нам точно не надо' — решил он.

Кто еще? Рицуко Акаги? Вроде Синдзи её немного опасается и вряд ли будет особо бузить под такой опекой, но... Перед глазами Гендо как наяву всплыла картина из далекого прошлого...

...Белокурая шестнадцатилетняя девочка, с глазами цвета изумрудов, и восторженным выражением на лице ловко вскрывала пятую по счету лабораторную мышь. Незадолго до этого были семь лягушек и один белый кролик с цифрой 6 на спине, которого Гендо иногда подкармливал морковкой. А рядом стояла её мать — Наоко Акаги и со слезами умиления на глазах наблюдала за своей дочуркой...

Гендо представил на миг Синдзи со скальпелем в руках и мечтательной улыбкой на лице, который говорит, что пришел закончить недавно начатый разговор. Командующий судорожно сглотнул и решил что и такого счастья ему не нужно.

Икари-старший еще некоторое время перебирал в памяти кандидатов, но так и не нашел никого подходящего, и уже решил было отправиться спать, когда взгляд зацепился за раскрытую папку, лежащую на его кровати. Он нахмурился, пытаясь вспомнить, что это такое.

'Ах да, новый сотрудник' — бегло пролистал её Гендо.

Он читал это досье, как раз перед нападением Ангела, и вроде там было что-то интересное...

— Они точно издеваются! — возмущенно воскликнул Икари, отыскав в конце свежую запись: 'довел до сердечного приступа своего непосредственного начальника, в связи с чем переведен под вашу ответственность'. Толще намека от стариков и придумать сложно...

Икари открыл досье на первой странице и пристально впился взглядом в фотографию рыжего, веснушчатого парня двадцати пяти лет, пытаясь заранее понять, каких хлопот он может доставить.

'А что если...' — пронзила Гендо внезапная мысль. И по мере её обдумывания на его лице появлялась улыбка.

'Так и сделаю' — решил Икари, и залпом допив виски, отправился спать.

* * *

За месяц до нападения Ангела на Токио-3...

— Как! ...Бум!.. Можно было! ...Бум!.. Их перепутать! — шеф в очередной раз долбанул кулаком по столу, и чашка с недопитым кофе подпрыгнула и застыла на краю, грозясь вот-вот сорваться вниз.

Отчаянно покрасневший парень понуро опустил голову и занимался тем, что разглядывал свои замызганные весенней грязью ботинки. Несмотря на то, что за последние семь лет Джон Смит успел побывать, пожалуй, во всех горячих точках, которые периодически появлялись на карте этого бренного мира, как и много лет назад, перед отчитывающим его начальством, он чувствовал себя нашкодившим котенком. И хотя Жан Журден в его глазах уважением никогда не пользовался, уши все равно предательски горели.

— Что общего между рукой и задницей, Смит? — рявкнул Жан.

Когда Джон только покинул родительское ранчо в Техасе, при слове 'Франция' перед взором восемнадцатилетнего наивного паренька представлялась Эйфелева башня, странноватая, но очень изысканная кухня, и, разумеется, многочисленные кварталы красных фонарей. Ну и конечно жители этой далекой страны должны быть все как на подбор стройными, красивыми и невысокого роста. Увы, полгода назад, будучи переведенным во Французский отдел Нерв, он вынужден был признать, что в большинстве своем его фантазии не имели ничего общего с действительностью. Да, кухня у французов действительно была странной, и кварталов красных фонарей было действительно много...

На этом сходство реальности с тем образом, что сложился в голове Смита, заканчивалось. Увы, знаменитая телевизионная башня была разрушена сильнейшим землетрясением в 2001 году (на том месте сейчас стоял мемориал в честь погибших в результате Второго удара), в борделях он разочаровался после того как его бывший напарник подцепил там какую-то вредную заразу, а миф о поголовно стройных французах развалился сразу после знакомства с начальством.

— Ну, так в чем, Смит? — неожиданно тихим голосом спросил шеф, видимо приняв молчание подчиненного за задумчивость.

— Не знаю, сэр, — уныло произнес Джон. Он предпочитал прикинуться вешалкой, ожидая пока начальство хоть немного остынет и сможет рассуждать здраво.

— Правильно, не знаешь, — все так же тихо произнес Журден, а потом вдруг сорвался на визг, — Потому что ты идиот, лейтенант! — и сопроводил свой крик еще одним ударом, от чего кружка все-таки сорвалась со стола и с мелодичным звоном разлетелась на осколки, попутно забрызгав остатками кофе светлый ковер на полу.

— Да ты знаешь, что я с тобой сделаю?! Я тебя под трибунал отправлю, лейтенант! — бешено вращая налитыми кровью глазами, проорал Журден, смотря при этом почему-то на разбитую кружку.

Джону было невдомек, что это подарок от одной очень красивой особы, сделанный почти двадцать лет назад и с тех пор бережно хранимый, как память о былой юности, когда он был красив, силен и безрассуден. Увы, те времена давно прошли, и кабинетная рутина прочно затянула Жана, сделав его толстым и лысым чинушей. За это, а также за весьма злобный и мстительный характер Журден получил от русских Иванов, работающих в Нерв, очень точное прозвище — "Бешеный колобок". И за какую-то неделю все подчиненные между собой его никак иначе не называли, чем доставляли измученной душе своего шефа немыслимые страдания.

Он до сих пор мечтал о том, что когда-нибудь станет богатым, известным и всеми любимым и последнее дело, которое он скрупулезно распутывал уже три года, должно было стать существенным вкладом в счастливое будущее, если бы не его криворукий подчиненный...

Будь на месте Жана кто-нибудь другой, он бы, наверное, восхитился доблестью и мастерством Смита сумевшего проникнуть в логово наркоторговцев, обойдя многочисленную охрану и видеокамеры, и незаметно выкрасть оттуда человека. Но в голове Журдена просто не укладывалась мысль: 'Как?! Как можно было перепутать главаря бандитов с его ближайшим помощником?'.

Сам Смит мог многое рассказать на этот счет. И про слепую разведку, что не смогла разглядеть нестандартные отношения между теми двумя, и про то, что отличить двух голых корейцев примерно одного роста и комплекции, да еще и слившихся в страстных объятиях, просто невозможно. Про полный идиотизм начальства, не желающего связываться с военными и передавать им столь аппетитную добычу, он бы тоже мог многое рассказать, но, увы, его никто не спрашивал...

Джон чуть слышно вздохнул и уже набрал в легкие побольше воздуха, чтобы хоть как-то заткнуть шефа, который уже час не замолкал, но внезапно в кабинете воцарила тишина. Точнее сначала замолчал Журден, потом раздался глухой удар и странный плюх, который бывает, когда на пол падает шарик с водой.

Смит поднял голову и не обнаружил начальство на своем законом месте.

— Сэр? — осторожно позвал он, гадая, как могла незаметно исчезнуть двухсоткилограммовая тушка босса.

Джон потоптался на месте решая, не стоит ли незаметно свалить отсюда, пока начальство не видит, но все же обошел стол и заглянул за него.

— Шеф, вы в порядке? — спросил он у Журдена, развалившегося возле своего кресла, а потом поискав у тела пульс и не найдя его, с отчаянием прошептал, — Вот дерьмо...

* * *

Смит снова стоял, понуро опустив свою рыжеволосую голову с покрасневшими ушами. В уголке рта у него тлела сигарета, про которую он, впрочем, почти забыл, погруженный в размышления о своем будущем. А оно виделось ему исключительно в мрачных тонах, ведь учитывая его репутацию в кругах командования и проваленного задания, умершего на его глазах шефа, ему не простят...

— И что, ничего не успел сделать? — сочувственно спросил его мужчина лет сорока на вид, с некогда черной, а теперь за исключением нескольких прядей седой шевелюрой.

— Ничего, — уныло покачал головой Смит, — Инсульт сердца, и готов труп...

— Мда, дела... — собеседник сделал глубокую затяжку и, выдохнув, сказал, — Слушай, а может, к Кравченко обратишься? Он тебя наверняка с Ирака еще помнит, вдруг сможет чем-нибудь помочь?

Джон задумчиво почесал затылок. С майором, а в последствии и генералом Кравченко он познакомился пять лет назад, когда в той, жаркой во всех смыслах стране, ООН искало ядерное оружие (в очередной раз). И что самое паршивое нашли, но немного поздновато, когда ракеты уже летели в сторону Нью-Йорка. Смиту, в то время в звании сержанта, и его отряду, стало очень весело, когда от командования пришел приказ любой ценой уничтожить эти ракеты...

— Не знаю... — задумчиво протянул Джон, но потом добавил, — Хотя, почему бы и нет...

И вот, спустя месяц, лейтенант стоял на вытяжку перед пожилым мужчиной и слушал новый приказ.

— ...Надеюсь, вы понимаете, с учетом последних событий, насколько важно ваше задание. Без пилотов, Евангелионы просто ненужный хлам, интересный только ученым. Вам необходимо доставить Икари Синдзи в Геофронт, и желательно сделать это без применения силы...

— То есть, если не получиться склонить к сотрудничеству, привести силой?

— Да, — кивнул Козо Фуюцуки.

* * *

— Ну вот, как-то так... Пришлось, правда, почти два часа по полям драпать, но зато не поймали.

— Да тебя просто и не хотели ловить, — скептически хмыкнул Казуки, — Или думаешь, смог обмануть опытных оперативников?

— Ты просто не видел, что в городе в это время творилось: жителей из убежищ выпустили, а порядок организовать не смогли. Там же несколько десятков домов в пыль превратились, а остальные для жилья стали непригодны. А людям жить где-то надо... Короче, хаос такой, что найти кого-нибудь нереально.