"Чокнутый"

Хаос толкнул Брэндона на скамейку и плавным движением забрался ему на колени, запустив пальцы в светло-каштановые волосы. Для кого-то всего пяти футов и пяти дюймов роста он был на удивление силен. Его тело яростно прижало Брэндона к спинке скамейки.

— Ты уже твердый. — Теплое дыхание коснулось губ. — Нравится жесткий секс? — Несмотря на боль, которую вызывал Хаос, грубо тянущий его за волосы, несмотря на то, что оказался снизу, Брэндон в самом деле возбудился.

— Есть резинка?

— В кармане, — хрипло выговорил Брэндон. — В левом кармане куртки.

— Смазка?

— Упаковка в...

Конец ответа заглушили чужие губы, и язык Хаоса ворвался в рот Брэндона. Это было все равно что целовать инферно: обжигающе горячо и абсолютно неуправляемо. Губы Хаоса были сладкими с привкусом мяты. Их зубы клацнули, казалось, Хаос не успокоится, пока его язык не проделает дыру у Брэндона в горле.

В тишине парка послышался звук рвущейся ткани — Хаос дернул Брэндона за рубашку.

Пуговицы разлетелись во всех направлениях, и Брэндон почувствовал, как эти яростные губы прошлись по его груди. Ловкие руки занялись шипованным ремнем брюк, и Брэндон слегка передвинулся, чтобы Хаосу было удобнее.

Кейси слез с него и рывком стащил брюки Брэндона к щиколоткам. Один ботинок, затем второй, и Хаос запустил их куда-то в глубину деревьев, брюки последовали за ними. Следующими оказались боксеры.

— Какого черта ты творишь? Перестань разбрасывать мои... оооо, Боже! — Брэндон непроизвольно шевельнул бедрами, почувствовав, как его член почти полностью погрузился в горячий рот. Он стиснул затылок Хаоса. — Твою мать!

Между удовольствием и болью была очень тонкая грань. Хаос подошел к ней очень близко, втянув его член и задев нежную кожу зубами. Чем сильнее Брэндон вскидывал бедра, тем сильнее деревянная скамейка царапала его задницу. Но даже если ему всю неделю придется вытаскивать из нее занозы, Брэндон решил, оно того стоит. Хаос был первоклассным минетчиком, его язык ласкал член в самых нужных местах, иногда чуть надавливая, иногда замирая, при этом Кейси безостановочно работал головой.

Брэндон стиснул зубы, давя стон, ему вовсе не улыбалось, чтобы весь парк знал, чем они тут занимаются.

— Хватит! Я сейчас кончу... пожалуйста, остановись!

— Какая жалость, углеводы мне бы не помешали. Сперма, капучино со льдом.

Поняв, что снова остался в дураках, Брэндон уронил голову на руки и неровным голосом ответил:

— Ты в самом деле ненормальный, Льюис. — Он попытался унять дрожь в руках и ногах, хотя все еще был возбужден как никогда прежде. — Конченый псих!

— Я конченый псих? Кто из нас придурок, который повелся на это "я его брат близнец"? — Льюис расстегнул ремень и положил ладонь Брэндона себе на пояс, чтобы та завершила начатое. — Все еще хочешь меня?

— Боже, да!

К тому времени, как Брэндон натянул презерватив и встал, Льюис, широко расставив ноги и опустив голову, вцепился в спинку скамейки и ждал.

Брэндон подошел сзади и пробежался правой рукой по позвонкам Льюиса.

Тот вытащил смазку и протянул ему.

— Давай, намажься и трахни меня уже.

Он сказал это так спокойно, что Брэндон на мгновение замер. Он разорвал упаковку зубами, выдавил содержимое на ладонь и смазал член, как было сказано.

Брэндон раздвинул упругие ягодицы и направил член между ними — от открывшегося вида рот наполнился слюной. Льюис оставил его в напряжении после минета, но теперь он получит то, чего так хотел. Брэндон толкнулся вперед, и Льюис нетерпеливо подался к нему. Горячая плоть стиснула член Брэндона, заставив его резко вдохнуть. Он начал двигаться — от быстрого ритма кружилась голова.

Впившись пальцами в кожу Льюиса, он работал бедрами, толкаясь в твердую задницу. Каждый выпад возвращал его в скользкую горячую плоть, и Брэндон понимал, что долго не продержится.

— Черт, как здорово, — прохрипел он, двигаясь сильными быстрыми рывками.

Прерывистое дыхание и приглушенные всхлипы перешли в хриплые стоны. Он крепче сжал бедра Льюиса и, сделав несколько резких толчков, с криком кончил. Горячая сперма хлынула в презерватив, тело Брэндона содрогнулось, и он повалился на Льюиса.

Брэндон замер на несколько мгновений, пытаясь перевести дух, и позволил удовлетворенной расслабленности охватить его.

— Твою мать! — к нему, наконец, вернулся дар речи. — Это было здорово! Ты просто супер, хоть и псих!

Льюис выпрямился и отошел, чтобы поднять с земли брюки.

— По-твоему, это было здорово, да?

— Черт, да! — Брэндон вспомнил, что его одежда валяется где-то среди деревьев, и осмотрелся, пытаясь что-нибудь разглядеть. Один ботинок свисал со скамейки, но куда подевалось все остальное, понять было нелегко. — Теперь я знаю, почему тебе нравится секс в публичных местах!

— Нравится, но только когда я тоже кончаю. — Льюис натянул джинсы. — Я доказал свое, Брэндон. Ты эгоистичный придурок. — Он потянулся за рубашкой. — Может быть, я и странный, но, по крайней мере, я был серьезно тобой увлечен, пока не обнаружил, что ты пытаешься перетрахать как можно больше парней.

Голый, с раскрасневшимся лицом, Брэндон смотрел, как Льюис одевается. В животе вдруг похолодело.

Льюис рассерженно сунул ноги в туфли.

— Энигма, Хаос, Экстаз... все они — это я. — Теперь, полностью одетый, он подошел к скамейке, лицо его исказилось от гнева. — Ты разговаривал со мной три месяца! Три месяца врал мне, говорил, что неравнодушен ко мне, посылал романтические сообщения, убеждал меня, что ты хороший парень, и я тебе верил. Пока не узнал, что ты мной играешь. Да ты вообще помнишь меня? Индиго. Звучит знакомо?

Верно. Брэндон осыпал Льюиса комплиментами, делая то же самое со всеми парнями "Хрустального Двора". Вот только Льюис, или Индиго, как его тогда звали, всегда был другим. С ним было приятно разговаривать, он был умным и веселым, единственным, с кем Брэндону в самом деле было хорошо. Загадочным, но не скучным. Он был единственным в чате, кто заговаривал и приветствовал новичков. С самого начала Брэндон хотел от Индиго одного — соблазнить онлайн, а потом переспать по-настоящему. А как только ему удалось найти парней, которых было легче развести на виртусекс, чем Индиго, Брэндон выбросил его как вчерашнюю газету.

Он внимательно посмотрел в фиалковые глаза, блестевшие в лунном свете.

— Мне очень жаль.

— Нет, тебе не жаль! — Льюис уперся руками в бока. — Я втюрился в тебя по уши, а ты выставил меня полным идиотом. — Брэндон не заметил колена, пока оно не заехало ему в пах. — Даже сейчас тебе не так больно, как было мне!

Глава Пять

На стальном столе лежал полосатый кот с раздвинутыми лапами. Обычно веселая обстановка в клинике сегодня по настроению напоминала морг. Дома было так же уныло.

— Если ты не придешь в себя, я уложу тебя на этот стол и отрежу яйца!

— Пожалуй, это неплохая идея, Тарин, — раздражающе спокойно ответил Брэндон, откладывая скальпель. — Кастрация избавит меня от множества проблем.

— Каких проблем? Да ты уже две недели из дома не выходишь.

Брэндон со щелчком содрал с себя перчатки из латекса.

— Я закончил.

Брэндон вяло прошаркал из операционной на кухню в глубине здания. Взяв кофейник с подставки, он налил черную жидкость в кружку. Льюис не отвечал на его сообщения. Они вернулись, так и не дойдя до адресата.

Засунув кота в клетку, Тарин присоединился к Брэндону за столом.

— Над тобой просто посмеялись, ну так переживи это. Даже великий доктор Фолкнер не может все время выигрывать.

Прищурив глаза, Брэндон уставился на него поверх кофейной кружки.

— Хватит.

— В конце концов, это же мне приходится жить с тобой, и, честно скажу, сейчас это так же приятно, как терпеть восковую эпиляцию зоны бикини. — Хорошенького понемножку, Тарин не собирался позволять Брэндону и дальше хандрить.

— Льюис не отвечает на мои письма.

— Да ты шутишь! Ты ходишь всюду как сомнамбула из-за этого чокнутого?

Брэндон тут же ощетинился.

— Он не чокнутый.

— Хорошо, выражусь по-другому. Он не чокнутый; он — психопат.

— Льюис ищет то, что никак не может отыскать.

Тарин фыркнул и закатил глаза.

— Может, свои антидепрессанты?

Брэндон никогда не претендовал на звание самого заботливого любовника. В прошлом секс был лишь для его собственного удовольствия. Он считал достаточным вознаграждением для своего партнера то, что в эту ночь выбрал именно его.

— Ты не видел его глаза. — Брэндон не обратил внимания на сарказм Тарина, задумавшись о том, что произошло две недели назад. — Он был зол, и у него было на это право. Да, он напугал меня до чертиков, но я это заслужил.

— Чем? Это было просто свидание вслепую, ничего больше.

— Нет, это было нечто большее. Это и сейчас большее. — Взяв кружку, Брэндон встал и пошел к двери. — Я соблазнил его, заставил поверить, что влюбляюсь в него. Я эгоистичный ублюдок и расплачиваюсь за это.

— Боже, ты ведь не втюрился в него, Брэндон?

— Я не знаю! — Брэндон прошелся по кухне. — Я перечитал все сообщения, которые мы посылали друг другу. Я не знал, что их было так много. Я столько ему рассказывал, Тарин. — Он вылил горький кофе в раковину. — Когда у меня был дерьмовый день, я говорил об этом ему. И ему было не все равно. Он давал мне советы, выслушивал, хотел помочь.

— Или просто притворялся, что хочет помочь, так же как ты. — Насмешка исчезла из голоса Тарина. — От него одни проблемы. То, как он повел себя, пусть и для того, чтобы отомстить, доказывает, что у него не все в порядке с головой.

Брэндон удрученно пожал плечами.

— Может, он и больной. Но не думаю, что Льюис опасен, и я не могу перестать думать о нем именно потому, что он ненормальный.

Всю следующую неделю Брэндон угрюмо бродил по дому, надеясь, что хотя бы одно из его сообщений не останется без ответа, но они продолжали возвращаться. Брэндон решил, что это его Карма — за всех парней, с которыми он переспал, и про которых потом благополучно забыл. Двадцать семь лет, а он до сих пор не встретил никого, кто бы заинтересовал его дольше, чем на пару часов. Брэндон понимал, что именно непредсказуемость Льюиса, элемент опасности, то, что он никогда не знал, что тот сделает в следующий момент, и долгая переписка поразили его воображение.

Ранним вечером в пятницу, после работы, Брэндон решил отправиться в "Грех". Если Льюис там, и если он пошлет его куда подальше, тогда Брэндон отстанет и оставит его в покое. Но он не мог уйти, не попытав счастья в последний раз.

В баре работала все та же грудастая официантка, и Брэндон направился прямо к ней, зажав под мышкой журнал.

— Льюис был сегодня?

— Поглядите-ка, кто здесь. — Марисса вытерла стакан полотенцем, губы, накрашенные черной помадой, сложились в самодовольную ухмылку. — Бааа, да это же человек-пенис.

Брэндон смущенно покраснел.

— Так был?

Она подняла брови.

— Ты когда-нибудь говоришь "пожалуйста" или "спасибо"?

— Пожалуйста?

— Видишь, это был не так уж и сложно? — Она отставила стакан и наклонилась над стойкой, снова как бы невзначай продемонстрировав Брэндону пышную грудь. — Он сказал передать тебе сообщение, если ты будешь его искать.

— Какое сообщение?

— Что из его правой руки вышел лучший любовник, чем из тебя, а твой член на экране выглядит гораздо больше, чем на самом деле.

— Вот как. — Мариссе явно нравилось над ним издеваться, и Брэндон нацепил на лицо глупую улыбку. — Так он был сегодня или нет?

— Нет.

Он сделал шаг в сторону выхода, решив ждать, пока не появится Льюис.

— Спасибо.

— Всегда пожалуйста, засранец.

Брэндон направился к ближайшему столику, сел и открыл ветеринарный журнал. Судя по количеству презрительных взглядов, брошенных в его направлении, Льюис был популярным членом этого общества. Он явно достаточно хорошо знал зловещего гиганта Экстаза, чтобы втянуть его в свою игру. В некотором смысле это даже успокаивало Брэндона, потому что доказывало его теорию о том, что Льюис все-таки безобиден. Потому что, будь тот по-настоящему опасен, клиенты "Греха" не стали бы поддерживать подобное знакомство.

Брэндон читал минут сорок, иногда поднимая глаза и осматривая кафе в поисках лица, которое отчаянно хотел увидеть. Крепкий кофе, или еще лучше, двойной виски, помог бы успокоить нервы. И он был мог заказать и то, и другое, если бы не боялся эту грудастую, громкоголосую официантку.

Прошли еще пять минут, и Брэндон поднял глаза от страниц журнала. Там, за барной стойкой, в красных кожаных брюках, приталенном черном военном жилете и лакированных кожаных сапогах с пряжками, сидел Льюис, потягивая кофе и читая роман. От его вида у Брэндона зачастил пульс.

Глубоко вдохнув, Брэндон встал из-за столика и подошел к бару.

— Льюис?

— Я читаю.

Грозовой Перевал, настоящий готический роман, хотя Брэндон и не ожидал увидеть его у Льюиса. Несмотря на то, что от него пытались отделаться, Брэндон улыбнулся. Льюис перевернул страницу справа налево, очевидно, читая книгу с конца. Это лишь напомнило Брэндону, почему этот парень так увлек его.

— Пожалуйста?

Льюис вздохнул, искоса посмотрел на него из-под накрашенных ресниц.

— И сказал Бог "Да будет свет"; и появился свет. — Он поднялся и с силой постучал Брэндону по лбу. — Но даже Бог не может развеять тьму невежества полного кретина!

Унижение, стыд, раскаяние и беспомощность — эмоции, с которыми Брэндону не приходилось сталкиваться до встречи с Льюисом — теперь они становились уже знакомыми.

Брэндон кивнул, зная, что его лицо покраснело, и чувствуя, как екает сердце.

— Прости меня, мне жаль, что я не могу все изменить. — Он заткнул журнал под мышку, собираясь уходить. — Я больше тебя не побеспокою.

— Нет, побеспокоишь! — Схватив роман со стойки, Льюис с силой хлопнул Брэндона по плечу. — Сегодня в полночь встретишь меня на пляже Хэнли, у причала.

Удивленно заморгав, Брэндон расплылся в широкой улыбке.

— Конечно!

— Принесешь с собой семистраничное эссе с объяснением, почему ты полный кретин, и почему я должен снова тебе поверить. Двенадцать пунктов, десятым шрифтом Times с единичным пропуском.

Он хлопнул Брэндона по второму плечу.

— А теперь проваливай с глаз моих, пока я не передумал.

Брэндон усердно трудился над заданием до одиннадцати вечера. И чем дольше он думал, пытаясь подобрать верные слова, тем лучше понимал, что все это имеет куда более глубокое значение. Льюис был не дурак, совсем не дурак. Эссе о своих поступках заставило Брэндона углубиться в такие качества своей личности, которые очень долго никто не пытался анализировать. Поначалу это казалось просто способом успокоить гнев Льюиса. Но к тому времени, как Брэндон закончил, он презирал человека, о котором писал.

— Да будет свет. — Прошептал он, перечитав распечатанные страницы. — И появился свет.

Он сложил страницы, засунул их в конверт и схватил ключи от машины со стола.